Читать книгу Пролог - Marck Ragnoss - Страница 4

После отъезда артистов жизнь в Оуквилле вернулась в своё привычное русло. Горожане всё так же лениво расходились по своим делам, в то время как послушницы во всю хлопотали в лавке покойного травника, которая была перестроена под небольшую лечебницу. Пальмира взяла на себя роль управляющей, как самая старшая и опытная из всей троицы.

По словам девушки, самым удачным стечением обстоятельств в её жизни было рождение в столице восточного королевства Хаэнтир, в городе Стиллград. Будучи не из самой богатой семьи, Пальмире с ранних лет пришлось помогать отцу по хозяйству. Пока её мать была жива, девчушка успела попасть в городскую школу, где научилась читать и писать; но в возрасте семи лет, мать Пальмиры умерла от неизвестной болезни. После этого, из улыбчивого и жизнерадостного колокольчика, девчушка превратилась в замкнутую и сдержанную затворницу. По инициативе отца, школу пришлось оставить, чтобы девочка помогала ему в лавке. А как только прошёл тринадцатый день рождения Пальмиры, она заявила, что хочет стать врачевательницей, но, получив в ответ лишь насмешку и упрёк за неблагодарность, просто ушла из дома. Молва о выпускниках академии алхимии при храме Грэгора-заступника звучала ото всюду, поэтому выбор девочки был очевидным. Пальмира, обладая острым умом и достаточной хитростью, убедила управляющую в академии взять её в качестве младшей служанки. Днём девушка старательно трудилась, чтобы заработать себе хорошую репутацию, а по ночам- проводила всё возможное время в храмовой библиотеке, переписывая и изучая анатомические карты, перечитывая до боли в глазах трактаты врачевателей и алхимиков. Так, в возрасте шестнадцати лет, она смогла пройти вступительные экзамены и из служанки превратиться в полноценного ученика. Спустя ещё три года, видя успехи и усердие, с которым Пальмира подходила к обучению, настоятельница храма Виска порекомендовала её в столичную академию алхимии и телесного искусства. Подобное случалось невероятно редко, настоятельница имела чрезвычайно тяжёлый характер, а её стремление доводить всё до совершенства не облегчало ситуацию. Именно поэтому в академиях Стиллграда знали, если Виска даёт рекомендацию, то этот человек- самое настоящее сокровище. После получения приглашения, Пальмира поблагодарила настоятельницу, и, хоть их прощание было сдержанным, присутствующие служанки отмечали странную тёплую атмосферу в кабинете Виски, словно любящая мать отпускала свою единственную дочь, полную уверенности и стремлений, в большой мир. В свои двадцать один Пальмира успела побывать ассистентом врачевателя на дюжинах операций. Написала два трактата о переосмыслении анатомии гибридов и о лекарственных настойках, которые можно приготовить с использованием алхимической крови. По завершению обучения, она вернулась к Виске, чтобы стать её заместителем и помочь раскрывать молодые таланты. Так она и познакомилась со своими единственными подругами.

В один из самых обычных и ничем не примечательных дней Морриган ходила сама не своя. Для неё в порядке вещей было беззаботно слоняться по улочкам, то и дело заигрывая с юношами или же возится на заднем дворе с лекарственными растениями, но сегодня послушница явно была чем-то не на шутку обеспокоена. Она, то и дело, забегала в дом старейшины, хватала какие-то книги и убегала обратно к грядкам. В какой-то момент громкая, крепкая брань рассерженной Морриган разнеслась по тихой улице, привлекая внимание случайных прохожих. Словно разъярённая фурия, девочка перескочила невысокий забор и побежала к дому одного из ребят, которые должны были ухаживать за посадками. Запыхавшаяся послушница колотила входную дверь дома так, словно была готова выбить её с петель, если бы у неё хватало на это сил: «Открой эту чёртову дверь, Робин! Клянусь Грэгором, я убью тебя быстро, если откроешь сейчас же!». Со второго этажа послышались торопливые шаги, дверь нерешительно приоткрылась, и в проёме показалась встревоженная мать мальчика, на вопрос, что случилось, и почему послушница так рассержена, Морриган лишь схватила её за руку и потащила с собой, сказав, что за подобное ни одна из возможных казней не будет достаточной. Придя к дому девочек, мать Робина уже была готова увидеть и пепелище, и поломанный забор со сломанной яблоней, но глазам женщины открылась лишь перекопанная земля и кучка увядших растений:

– И весь этот переполох… лишь из-за кучки мёртвых сорняков? – с неподдельным раздражением проворчала женщина.

– Кучки сорняков?! Это самые крепкие и живучие лекарственные травы, которые могут даже на камнях вырасти! Он последний, кто обрабатывал их, посмотрите на почву, она чёрная, как смоль! Я не знаю, чем он их поливал, но лучше бы ему самому себя утопить в этой!… Этом!…

– Морриган, п-п-прекрати! – внезапно, голос Нирии раздался со стороны улицы- Ч-что ты делаешь?!

После объяснений, послушница извинилась за свою младшую подругу и попросила всё равно позвать Робина для выяснения обстоятельств случившегося:

– Л-лихтен… Объяснишь, к-как тебе в-в-вообще такое в-в голову взбрело? – голос Нирии дрожал, но звучал достаточно строго, чтобы девочка присмирела.

– После него они умерли! Он отравил землю! Он! – лицо Морриган было багровым и буквально горело от злости.

– Успокойся! …С-с-ейчас ты п-пойдёшь в дом, а я п-поговорю с-с ним, т-только так, и это НЕ обсуждается! – Нирия изо всех сил старалась выглядеть как можно более строго, только голос предательски дрожал, и заикания рушили её образ старшего члена их маленькой семьи.

– Ну и ладно! Посмотреть бы на тебя, как бы ты себя повела, испорть кто твои «драгоценные», никому ненужные записи, заика!

Громко хмыкнув, Морриган зашла в дом, демонстративно хлопнув дверью, Нирия лишь тяжело вздохнула, потирая дрожащие от волнения сомкнутые губы. Послушница знала, что подруга сказала это лишь потому, что рассержена и расстроена, и она не хотела её обидеть на самом деле, но горький осадок ссоры просто так не выкинешь.

Когда Робин пришёл, он рассказал, что растения стали выглядеть так после последнего полива. Он подумал, что это нормально, ведь, когда он поливал их слишком сильно, они выглядели почти так же, а на следующий день всё возвращалось в норму: «Тебе не думать надо было, а мне сказать, малолетка безмозглый!» – свесившись через плоский балкон шипела злобно скалящаяся Морриган, готовая вот-вот спрыгнуть на бедного мальчонку и превратить его в прикормку для следующих посевов. Глядя с укором на свою подругу, Нирия поблагодарила отважного храбреца, что отважился прийти в логово разъярённого бурундука, дала ему два медяка в благодарность за помощь с растениями и отправила домой. Остаток дня Морриган провела дома, из-за своего пылкого и импульсивного характера она очень долго отходила после подобных потрясений. Юная послушница всегда очень гордилась своими навыками обращения с растениями, которые она развила в себе буквально из ничего, поэтому любая неудача для неё была соразмерна катастрофе. В свои четырнадцать, Морриган превосходно освоила травное дело и могла бы даже посоперничать с опытными выпускниками академии. В своё время, Пальмира смогла разглядеть в легкомысленной своенравнице задатки мастера травного дела, и, взяв её под свою опеку, решила ускорить становление юной даровании, привезя с собой в Оуквилл.

Вечером, горожане попрятали носы в свои уютные домишки, то тут, то там, из окон доносилась домашняя суета, где-то укачивали младенца, кто-то спорил о том, как лучше удить рыбу, кто-то обсуждал, стоит ли переезжать в город побольше, и лишь в одном доме царила гробовая тишина. Три послушницы молча готовили свой скромный ужин, звон приборов и стук деревянных мисок гулко расходился по небольшому помещению. Закончив приготовления, вся троица расселась по своим привычным местам за столом. Пальмира, как старшая, села в центре и протянула руки своим подругам: «Вы знаете правило, руки» – подруги робко потянулись друг другу и, взявшись в замок, закрыли глаза. Пальмира стала читать отрывок из писания Грегора- заступника, но никак не связанный с благословением еды: «И потеряю я веру и щит свои. Пусть не буду слышать я и мир видеть более. Но не отрекусь я от того, кого братом назвал, даже если он всего лишь попытался успокоить меня, горячную занозу в одном месте своего наставника, и уберёг от глупостей и пламенных речей в адрес и без того скандальной женщины» – Морриган уже открыла рот, чтобы как следует возмутиться, но тут же осекла себя:

– Да знаю я, что надо было разобраться… – не отпуская рук девочек, угрюмо проговорила смутьянка- ну вы же сами знаете, сколько трудов стоило вывести их! Я столько мучилась! Новый вид был куда эффективнее своих родительских представителей, а тут… – глаза Морриган стали поблёскивать от слёз- Ещё ты тут, мисс нравственность! Почему не встала на мою сторону? Почему сделал меня виноватой, хотя это её сын всё испортил?

– Морриган, прекрати, Нирия поступила правильно, встав на сторону матери. Ты с обвинениями набросилась на её сына, даже не разобравшись, что к чему. Если … – не успела наставница закончить, как Морриган подскочила со стула, одёргивая свои маленькие ладошки.

– Он был последний, кто поливал их! Он не сказал мне, что заливал их! – слегка всхлипывая, девушка быстро протёрла глаза, а голос её стал срываться на крик- да что ТЫ, мисс совершенство, можешь знать о неудачах?! У тебя всегда всё получается, за что бы ты ни взялась! – Морригна небрежно кивнула в сторону поникшей Нирии- У этой тихони уже целый трактат готов к выпуску! А у меня были лишь эти сорняки, и те погибли! – чувство горькой зависти застлало разум девушки, а гнев переполнил сердце; как из пробитого бурдюка, поток обиды и разочарования в себе хлынул изо рта послушницы- месяц подготовки, три месяца селекции и алхимической прикормки, почти полгода псу под хвост… Я не собираюсь всю жизнь ходить тенью кого-то, как ты, или быть наивной, как она! Этот мир не детская сказка, он прожуёт меня и выплюнет, а я этого не хочу, слышите?! – сердце Морриган колотилось всё сильнее, она уже не понимала, что говорит, и словно последний удар, прокричала- Я не хочу быть НИКЕМ, КАК ВЫ!

В доме повисла свинцовая тишина. Красные, влажные глаза девочки пристально уставились в свою наставницу. Пальмира со спокойным взглядом отпила терпковатый мёд из своего деревянной кружки, пододвинула кувшин ближе к Нирии, смотрящей куда-то в пустоту потускневшими глазами, и снисходительно заговорила:

– У тебя это привычка такая, пытаться уколоть близких людей, когда у тебя настроение испорчено? – Девушка неторопливо поднялась, подобно великану, поправила свои несменные очки и зелёную жилетку и стала медленно подходить к Морриган. Выглядело это так, словно девятый вал набирает силу и вот- вот обрушится на еле плывущую лодчонку- ты кричишь, как работу «всей твоей жизни» слили в сточную канаву, хотя прожила меньше нашего храмового кота. Боишься быть никем, словно уже успела кем-то стать – слова врезались в разум послушницы острыми, но отрезвляющими сосульками- Вот только ты забываешь, кто тебе всё это время помогал. Какая-то тень настоятельницы протянула тебе руку, когда ни один из преподавателей не хотел брать неуклюжую мелюзгу к себе в ученики- шаг- Жалкая тень поверила в тебя, когда ты провалила вступительный отбор- шаг- Наивная тихоня поехала с тобой, чтобы тебе не было одиноко в глуши на краю мира, хотя её назначение было в архивы академии телесных искусств – шаг- Эта же тихоня заступилась за тебя перед опекунами, когда они хотели забрать тебя из академии, а потом помогла оплатить остаток обучения – глаза Морриган то и дело скакали с надвигающейся наставницы на пристально смотрящую Нирию, девочка прекрасно понимала, что была не права, но эго не позволяло ей признать этого, особенно сейчас – А теперь ответь сама себе, что ТЫ сделал такого, чтобы иметь право ТАК набрасываться на свою семью?

Пальмира предвестником рока нависла над Морриган, а последняя фраза обжигающим потоком пронеслась до самого сердца послушницы. Как паук наблюдает за потугами мухи вырваться из сети, так и наставница наблюдала за реакцией своей подопечной. Морриган оставалось лишь молча сжимать бортик комода, стоящего позади неё и смотреть на Пальмиру взглядом насупившегося волчонка, наполненным болью принятия правоты своего учителя. «Да что она?!… Да как?!… Я…» – Морриган сдалась, по щекам текли слёзы обиды за сказанное дорогим ей людям, которые заменили ей семью, а её саму заполнил страх неотвратимой ответственности за сделанное, и, хоть она и была готова её принять, но никак не хотела этого. Зажмурившись, девочка бросилась в сторону выхода, но ударилась о что-то твёрдое. В тот же миг её плечи крепко обхватили тёплые, тонкие руки, а макушки коснулись суховатые губы. «Глупый ребёнок…», – тихонько прошептала Нирия, продолжая прижимать к себе рыдающую Морриган. Пальмира лишь тяжело вздохнула. В такие моменты она понимала, почему у настоятельницы был настолько тяжёлый характер. Протерев запотевшие очки, наставница, словно заботливая мать, обняла своих, таких наивных и ещё слишком юных, подруг. Девочки стояли так ещё какое-то время, после чего Пальмира поцеловала обеих в лоб и сказала идти в кровати, предварительно помывшись в холодной воде, чтобы страсти вконец утихли. До самой глубокой ночи послушницы расчёсывали друг друга и ни разу не обмолвились об инциденте с растениями, лишь вспоминали былые дни в академии. Например, как Нирия пролила вино на один из свитков столетней давности, из-за чего ей пришлось всю ночь переписывать его по памяти, так как свиток принадлежал самой Виске! Когда Пальмира уточнила, что настоятельница сразу же раскусила обман, Нирия была готова провалиться сквозь землю: «Пергамент-то был новый, гений! Тебя спасло лишь то, что ты смогла его с точностью и без ошибок восстановить, только поэтому Виска делала вид, что всё в порядке». Морриган же ещё долго извинялась перед своими подругами за своё неразумное и эгоистичное поведение. По её словам, её убивал тот факт, что столько времени было выброшено, и весь её труд превратился, в прямом смысле, в огромную кучу из непригодной земли и завядших сорняков. Привычка проводить все свои исследования стихийно и самым признанным в науке методом проб и ошибок, в этот раз сыграла с девушкой злую шутку. С самого начала она и не думала о записях от слова совсем! Теперь же для восстановления нового вида, молодой послушнице нужно было провести в этой глуши ещё полгода. Морриган сама не до конца понимала, что угнетало её больше в этой ситуации:

– Обещаешь б-быть хорошей девочкой и не называть меня больше з-заикой? – со строгим прищуром проговорила Нирия.

– Я же сказала, мне очень стыдно… я знаю, как ты переживаешь из-за этого, прости, я знаю… – Нирия аккуратно поднялась с кровати и начала рыться в своих бумагах. Пальмира лишь довольно хмыкнула. На кровать полетели свёртки с датами, зарисовками и точным описанием каждого этапа выведения растений.

– К-когда в следующий раз захочешь сказать, к-кому нужны мои, ц-цитата: «ненужные записи», рекомендую п-п-посмотреться в зеркало – девушка со всей возможной суровостью протянула подруге руку в знак окончательного примирения.

– Нирька… я… – на глазах Морриган заблестели слёзы бесконечной благодарности.

– И я тебя люблю, мозолька!

Дом снова наполнили смех и тепло. Но вскоре и в нём погас свет, давая ночи полностью укрыть Оуквилл. На пустынные улицы городка ступила ночная прохлада, изредка доносился писк пролетающих над крышами летучих мышей, а сонные деревья тихонько перешёптывались раскидистыми кронами. Ночные облака лукаво прятали звёзды и, словно невзначай, пытались укрыть и месяц, тускло освещающий пустой причал с рыбацкими лодчонками. Всё сущее погрузилось в блаженный отдых, ожидая прихода следующего дня.