Читать книгу Пролог - Marck Ragnoss - Страница 8

Прибыв в Стиллград, Нирия, подобно преподавателю из своего храма, выстроила всю команду по парам и направилась в академию Витария. Она помнила, где именно находилось это жуткое место, но ходить в него лично послушнице ещё не приходилось. Ходило множество слухов про это место, будто внутри оно похоже на склеп, а стены сделаны из костей умерших от разных болезней людей. «Крепись, Ва’Гвейлен, пора стать ещё немного старше…», – думала про себя девушка, шагая по улицам столицы. Поход до злосчастного места осложнялся лишь тем, что некоторые рыбаки никогда не видели столицу и норовили то отстать, то свернуть куда-то не туда и поглазеть на пёстрые витрины. Послушница только и успевала, что собирать разбредающихся членов команды обратно, словно непослушных детей, а капитан был вынужден принять тот факт, что его экипаж оказался стайкой любопытных сорок. «Предки, и как только у Пальмиры хватало на нас нервов, когда мы выходили в город?», – утомлённо думала Нирия. Идя по улицам, девушку накрыла новая волна воспоминаний, как она впервые приехала в этот город. Родители привели её в академию и несколько дней жили в трактире неподалёку, чтобы новоиспечённая послушница смогла освоиться в новом окружении. Нирие стало интересно, сохранились ли ещё письма, что она оставила в своей комнате перед отъездом. Знакомый голос прервал её прогулку по закоулкам воспоминаний. Это был один из юношей, что учился вместе с Морриган на параллельном курсе. Нирия была знакома с ним, но всё равно немного засмущалась. Девушка всегда терялась, когда встречала старых знакомых, с которым не виделась долгое время, они становились для неё словно чужими. С одной стороны, кто знает, что происходило с человеком, пока ты его не видел, а с другой, это же прежний друг, как ни как… Юноша с компанией прочих ребят предложил Нирии встретиться вечером в трактире, повспоминать былое, узнать, как у девочек протекала их ссылка на край земли. Ответ послушницы напоминал весенний берег – размытый до безобразия. Девушка не хотела показаться грубой, а точный ответ она могла дать только после посещения академии Витария и встречи с Виской. Но вряд ли её старые знакомые стали бы ждать так долго. Тепло попрощавшись, студенты направились дальше по своим делам. Эта случайная встреча напомнила девушке, как её наставница показала всем, что с ней шутки плохи. Случай тот невероятно тривиален – молодые студенты предложили Пальмире пари: если она перепьёт их всех, а это, на секунду, десять человек, то они оплатят банкет ей и её подругам, а если проиграет, должна будет пойти с каждым из юношей на свидание и в конце выбрать того, с кем будет встречаться. Юнцы ещё не знали, с кем имели дело. Именно этот спор и помог Пальмире сблизиться со своими ученицами. По её просьбе Нирия составила соглашение не хуже, чем это сделал бы опытный законодатель, а Морриган приготовила настойку, которая нейтрализовала действие алкоголя. Каково же было удивление юношей, когда последний из претендентов уже валялся на полу в беспамятстве, а Пальмира лишь немного кривилась от неприятного вкуса алкоголя во рту.

Чем ближе Нирия приближалась к академии, тем меньше на улице становилось людей. Это место было пропитано чем-то зловещим, воздух вокруг готического вида здания был пропитан множеством странных запахов. Неподготовленный человек не мог находиться долгое время близ этого места и не заработать головную боль. Своих нежданных посетителей академия встречала массивными дверьми, снаружи которых стоял молчаливый стражник. Глядя на его напряжённое лицо, создавалось впечатление, что он был готов сбежать подальше от этого места, но незримая рука крепко держала поводок на его шее. Даже бодрые и болтливые члены экипажа притихли под тяжестью атмосферы этого места. Послушница подошла к караульному и, коротко поприветствовав, протянула свиток с прошением о проведении врачевательного осмотра команды. Мужчина бегло просмотрел свиток и без слов удалился за тяжёлые двери. Краем глаза Нирия заметила часть внутреннего помещения. Высокие потолки и большое количество света выглядели неестественно по сравнению с давящим фасадом. Во время ожидания девушка никак не могла отделаться от чувства, что на неё из окон смотрят сотни оценивающих глаз, хотя ни в одном из них не было ни силуэтов, ни даже намёка на любопытных наблюдателей. Послушнице хотелось, как можно скорее, покинуть это мрачное место и попасть в свой, такой родной и приветливый, храм. Стражник вернулся довольно скоро, но эти минуты ощущались как самые долгие часы ожидания. Мужчину теперь сопровождали люди в серых одеяниях. Одна из загадочных фигур вышла вперёд, и из-под капюшона раздался приятный юношеский голос. Молодой послушник попросил входить каждого, кого он назовёт; развернув свиток, который Нирия отдавала стражнику, молодой человек стал озвучивать имена членов экипажа. Когда последний из них скрылся за тяжёлой дверью, послушник коротко кивнул девушке в знак прощания и удалился прочь. Послушница недоумевающе смотрела на стражника, тот лишь сверлил её безразличным взглядом в ответ. Неловко попрощавшись, Нирия поспешила обратно на оживлённые улицы. Девушка предположила, что градоначальник был уверен в её разумности, поэтому и не внёс её имя в список. Но лучше она пройдёт осмотр у себя в храме, чем в этом месте.

Дойдя до храма Грэгора, Нирия буквально запорхнула внутрь! Родные запахи травных настоек и улыбчивые студенты вокруг сразу наполнили сердце послушницы спокойствием. Торопливо пересекая знакомые коридоры и пролёты, девушка ощущала лёгкость внутри себя, словно она вернулась домой. Юная ученица договорилась об аудиенции у настоятельницы и расположилась на одной из скамей внутри главного холла. В этом месте ожидание было даже в радость! Глаза Нирии с любопытством бегали по сторонам, разглядывая знакомые одеяния на послушниках, невольно ища лица своих подруг, словно те тоже бродили по залам и аудиториям храма. Девушка ощущала себя сейчас не выпускницей, а новоприбывшим студентом из глубинки, которому было в новинку наблюдать красоту храмового убранства. Взгляд Нирии уставился в потолок. Его скошенные стороны украшали фрески с деяниями основателя храма – великого Грэгора. Он был одним из героев войны против падших. Когда всё закончилось, ныне святой решил оставить своё кровавое ремесло и основал, поначалу, весьма скромный приход для страждущих. Со временем, Грэгор решил обучать всех желающих полевой помощи, которую сам разработал во время боёв. Благодаря его отваге и пытливому уму было спасено немало жизней. На закате своих дней Грэгор написал толстенную книгу о своем бытие, в которой отразил главные принципы и идеи своего учения. Каждый, кто вставал на этот путь, обязался использовать навыки врачевания с осторожностью, чтобы не навредить больному, клялся проводить жизнь в вечном познании нового и ставить под сомнение старое. К сожалению, подметила Нирия, многие стали воспринимать его учение ни как советы мудреца, а просто как дань уважения традиции. С каждым новым потоком учеников, они всё халатней относились к проблемам больных, а уж о пожилых профессорах, чей разум свято верил в непогрешимость и нерушимость старых изысканий, девушке и вспоминать не хотелось. Звонкое цоканье тяжёлых металлических каблуков разносилось по коридорам. Нирия поспешно встала и поправила походную форму. При виде Виски, послушница стала обращаться к ней со всем возможным почтением. В ответ же последовала неподдельная радость и дружелюбие, что слегка смутило окружающих. Сразу было ясно, либо настоятельница встретила кого-то из родных, либо одну из лучших учениц. Обе поднялись в кабинет на втором этаже. Виска закрыла дверь, чтобы их никто не беспокоил. Присев напротив друг друга, настоятельница взяла Нирию за руки и крепко сжала их, словно скучавшая по своему чаду мать:

– Ну же, девочка моя, расскажи мне, как у вас дела в Оуквилле? Вы не предупреждали, что приедете, Пальмира и малышка Морриган решили, пока, отдохнуть с дороги, а тебя в логово волка? Вот негодницы! – Нирия лишь смущённо хихикнула и улыбнулась.

– Г-госпожа Виска, т-тут та-акое дело… Я од-дна п-приехала- послушница всеми силами старалась перебороть волнение и хоть как-то задавить свой приступ заикания, но получалось это отнюдь не очень.

– Как? А эти двое что?

Чтобы немного разбавить обстановку, послушница стала рассказывать, что жизнь в Оуквилле хоть и трудновата, но жители их приняли хорошо, и волноваться не о чем. Девушка поведала об энергичном градоначальнике и занудном старейшине, который до последнего не соглашался с её задумкой об организации архива. Но чтобы долго не ходить вокруг да около, сразу перешла к ситуации с болезнью. Нирия порылась в сумке и протянула настоятельнице аккуратно сложенное письмо. Ей даже не пришлось что-то говорить, как Виска уже поняла, от кого оно было. Выверенная размашистая пропись всегда выдавала Пальмиру. Отдав заветный конверт, Нирия спросила разрешения остаться жить на время своего пребывания в общежитие при храме, на что Виска лишь одобрительно кивнула, буравя взглядом конверт. Без слов было понятно, что настоятельница хочет прочитать его без свидетелей. Покинув кабинет, девушка решила проверить свою старую комнату сразу после осмотра врачевателями. Возможно, письма её родителей ещё оставались там…

Упав на своё кресло, Виска, дрожащими руками, вскрыла плотный конверт. Её сердце колотилось так, что его биение можно было без труда расслышать с другой стороны рабочего стола настоятельницы. Глаза торопливо забегали по аккуратно написанным строкам: «Настоятельница, я знаю, не этих слов вы ждёте от своего протеже, но я подвела вас. Я столкнулась с чем-то, чего ещё не видела, и не знаю, что делать. Болезнь проявилась неожиданно, первичные симптомы наступают внезапно…», – Виска внимательно вчитывалась в описание заразы, в голове она отметала варианты, думая, как может помочь своей драгоценной ученице: «… Прошу, скажите Нирии, чтобы не винила и не грызла себя. Эта девчонка слишком много думает о чувствах других, забывая о себе. Она способная, но так не уверена в себе. Возможно, ваши слова смогут повлиять на неё. Мне стыдно писать такое, но, матушка, мне страшно. В академии вы всегда были рядом, я знала, что могу рассчитывать на ваш опыт и мудрость, а тут. Матушка, помогите мне, прошу вас. Я не хочу стать причиной гибели жителей. Мне страшно. Я ни в чём не уверена, матушка. Мне так не хватает ваших мудрых наставлений, такой спокойной атмосферы вашего кабинета. Прошу, рассердитесь на меня, назовите дурой, но не оставляйте! Я так скучаю по вам! Мне очень не хватает тепла ваших рук. Прошу, простите, что подвела вас. Ваша Пальмира Гроттенберг». Виска прижала письмо к груди, словно это была сама Пальмира. Стиснув зубы, она пыталась хоть как-то утихомирить ту бурю чувств, что поднялась у неё в сердце. Самая дорогая послушница, которая стала ей словно родная дочь, могла находиться в опасности, а Виска ничего не могла сделать. Скупые слёзы упали на тёмную столешницу. Взяв себя в руки, настоятельница посмотрела в зеркало: «Соберись, старая! Ты – несгибаемая железная дева этой академии, и твоей послушнице нужна помощь, так иди и помоги!». Словно атлант, собирающийся сотрясти небосвод, настоятельница выпрямилась во весь рост, расправив плечи. Её твёрдые шаги громом разнеслись по коридорам. Покинув храм, Виска направилась прямиком в академию эмпирической медицины магистра Витария. Если она и могла помочь своей воспитаннице в подобной ситуации, то нужно было действовать наверняка и, возможно, радикальными методами!

Вечерами столица превращалась из крупного торгового города в обитель кутежа и разгула. Торговые лавки закрывались, а жители Стиллграда живой рекой устремлялись по трактирам и постоялым дворам. В одном из таких заведений, Нирия проводила время в компании своих бывших сокурсников. Сначала, они с неподдельным интересом расспрашивали послушницу, почему девушек направили в такую глушь, как Оуквилл. И стоило лишь рассказать, насколько это очаровательная глубинка с добродушными и открытыми жителями, как на лицах многих городских появилось брезгливое пренебрежение: «Что можно найти в захолустье?». Нирия старалась изо всех сил в красках расписать свой опыт жизни в столь уединённом и простом месте, где нет ни спешки, ни нужды кому-то что доказать, и единственное, что требуется в том месте- не отлынивать от работы. Но студенты лишь воротили носом. Для них, если в городе не было большой торговой площади – это место уже считалось отсталым, ну а если там ещё и твой статус несильно важен – это было сродни преступлению! «У этих деревенщин даже градоправители не выделяются?! Они что, застряли во временах до падения?!», – издевательски ехидничал один из послушников. Девушке было противно от подобного высокомерия. Допив свой мёд, она решила удалиться, всё равно изрядно выпившая компания не сильно обращала на неё внимание. Уже у самого выхода чья-то рука обхватила её за талию. Это был один из старших учеников академии:

– Я слышал, ты вернулась из Оуквилла, те недоросли глупости говорят, не обращай на них внимание. Ты уже уходишь? – молодой человек не выглядел враждебно, наоборот, даже держался интеллигентом, не смотря на стойкое хмельное амбре исходившее от него.

– Д-да, если т-т-ты не против… – Нирия убрала руку юноши и продолжила идти к выходу, у неё не было никакого желания оставаться здесь- п-п-прошу меня п-простить…

– Миледи, прекратите – юноша ловко перехватил Нирию под локоть – я лишь слежу, чтобы ты не упала и не натолкнулась ни на кого!

Парень никак не хотел отставать от послушницы, уже покинув трактир, Нирия повторила, чтобы приставала отпустил её: «Ну, не хочешь идти далеко, давай здесь целоваться…», – непринуждённо проговорил юноша. Девушке стало интересно, что он такого выпил, что остатки его приличия растворились только за порогом трактира. Извернувшись, она отвесила любвеобильному парню звонкую пощёчину и поспешила удалиться. Внезапно, её грубо развернули, лицо парня было багровым от злости, а ноздри раздувались, словно у рассерженного быка. Он начал кричать на неё, угрожать, что никто не смеет отказывать сыну какого-то там вельможи, даже если у неё смазливая морда. Не успел он замахнуться, чтобы разбить лицо послушницы, как его руку тут же заломали, а сам он упал на колени. Удар колена по затылку отправил лицо нахалюги прямиком в мостовую. Только он хотел приподняться, как его голову уже вдавливали в кладку почти до хруста в висках. Из трактира вышли зеваки поглазеть на переполох. Все замерли, понимая, кто стоит перед ними. Двухметровая фигура в чёрном кожаном костюме напоминала своей маской огромную птицу. Это был один из воспитанников пути Витария. Их боялись и уважали. А конкретно этот наводил ужас на всех, кто хоть раз слышал его имя- молчаливый Ворон. Немой последователь, который однажды сжёг три города вместе с жителями без малейших колебаний, только чтобы остановить распространение болезни. Парень ещё что-то пытался выкрикивать, но Ворон лишь достал из сумки печать. Раздался щелчок и вот уже по улице разнёсся вопль обидчика. Запах жжённой плоти стал наполнять воздух. Когда на крики прибежали стражники, Ворон уже закончил. На щеке парня красовалось клеймо с надписью на языке прародителей- «недостойный». Стража даже не спрашивала, кто прав, кто виноват, они знали, если ученики Витария ставят эту метку, человек провинился достаточно, чтобы заковать его. Все боялись этой печати, если тебя удостаивали чести стать её обладателем, то ты мог забыть о своей прежней жизни. Твой новый дом- трущобы, имя- отребье, и даже так тебе не будет жизни. И тут встаёт выбор, свести счёты с жизнью самому, или дождаться, когда это сделает кто-то другой. За убийство клеймённых никогда не наказывали, это были живые призраки, бесцельно бродящие по улицам городов. Нирия, ошеломлённая увиденным, оцепенело наблюдала за происходящим. Ворон отряхнул испачканное колено и молча зашагал вниз по улице, словно это была его рутина. Послушница, придя в себя, поспешила вернуться в храм Грэгора как можно скорее. Она решила, что хватит с неё приключений на сегодня.