Читать книгу Мелодия Бесконечности. Книга вторая: «Симфония чувств». Том первый - Маргарита Андреева - Страница 2

«Мы чудесным образом исцеляемся в присутствии того, кто верит в наш свет, даже когда мы блуждаем в своей тьме».

Марианна Уильямсон

Одно из мудрых изречений гласит: «Окончание чего-то одного всегда есть началом чего-то другого».

Томас Мертон писал: «Мы созданы для любви – пока мы одни, жизнь бессмысленна, смысл рождается, когда появляется кто-то важный. Тайну своей жизни не откроешь, размышляя в одиночестве. Смысл жизни – тайна, и открывается она в любви, через того, кого мы любим».

До чего же приятно было вновь пройтись по любимым улицам с близкими и дорогими людьми – теперь Маргарита и Даниэлла вместе с матерями и подругами могли посвятить больше времени прогулкам, легко дыша родным воздухом, походам по магазинам, присматривая одежду для беременных и для новорожденных – во всем разнообразии модных фасонов и ярких расцветок, и неспешным посиделкам в маленьких кафе, наслаждаясь любимым горячим латте с лазаньей и фруктовым салатом. И всё вокруг дышало приближающейся осенью, что c каждым днем явственнее ощущалось в наполненных прохладной свежестью и влагой предрассветных туманах.

Молодой хирург вернулся к работе в клинике, а Джанъян при помощи Дугласа Айронса и Ондзи пытался начать своё дело и постичь азы ведения бизнеса, и тоже приобрел собственное авто марки «Феррари» красного цвета. Оборудование было уже закуплено и доставлено, штат персонала (за исключением одной вакансии, оставленной специально для Александры, приезд которой ожидался в скором времени) набран, а в помещении для клуба начаты были ремонтные работы. Расписывать стены клуба предложено было Витриченко-старшему, на что тот с удовольствием согласился и уже даже набросал несколько приблизительных эскизов. Витриченко же младший, нам более известный под именем Марк, принимал активное участие в подготовке к проведению Недели моды в Париже – кастинги и съемки сменяли друг друга яркими красками и вспышками фотокамер, как пестрые картинки в детском калейдоскопе, не давая времени на грустные мысли. Да и сама эта грусть была какой-то легкой, со сладким послевкусием дорогих сердцу воспоминаний. На все настойчивые попытки молодых моделей привлечь его внимание он делал вид, что не понимает их намеков или очень устал – собственно, большей частью так оно и было, так что тут он особо не кривил душой. Но это, всё же, возобновило слухи о его нетрадиционной ориентации, что, впрочем, сейчас его совсем не занимало. А на душе скребли кошки, и печаль тяжким грузом давила на сердце – как бы ни хотел он вытравить эту безответную любовь, на это потребуется время, но он отвлекался, с головой уходя в работу. Даже отец заметил печаль в его глазах – и отнюдь не из-за бессонных ночей за чтением после утомительного съемочного дня. В предвкушении встречи с Александрой, Витриченко-старший весь словно сиял, и видя его таким, Марку и самому становилось легче.

Доктор тем временем записал готовящихся стать матерями жену и сестру к специалисту-гинекологу, своей хорошей знакомой – доктору Софии Николае, принадлежащей к общине румынских цыган и использовавшей не только традиционные методы и лекарственные средства, но и релакс-водотерапию, креативное рисование, кулинарию, музыкотерапию, да и, собственно, была приятной и доброй молодой женщиной лет тридцати, которая и сама имела маленького трехлетнего сынишку – Патрика, очаровательного, живого и любопытного малыша. Однако же это не самое невероятное, а невероятным обнаружилось то, что она оказалась родственницей той самой Шанты, матери знакомой маленькой цыганки – Марии, что несказанно обрадовало Маргариту, у которой появился ещё один приятный повод лишний раз их увидеть, обучаясь цыганским гаданиям и основам фитотерапии.

Печалиться Маргарите пришлось, когда они провожали её отца в Авиньон для выяснения обстоятельств загадочной гибели друга и его супруги, которые до сих пор были покрыты тайной, обещав вернуться как можно быстрее.

– Папочка, ты знаешь, как сильно я тебя люблю? Возвращайся поскорей, – на прощание Маргарита с неистовой силой обняла отца – она всегда умела ценить каждую минуту с близкими людьми, а последнее время она ощущала эту потребность особенно остро.

– Я люблю тебя больше, – Шарль-Анри поцеловал дочь и жену, попрощался с ребятами и отправился к терминалу, когда начали объявлять посадку, отправившись по тайному следу в поисках отгадок по волнующему его предмету.

Но впереди у них ещё два грандиозных повода для радости – им предстоит отметить торжества бракосочетания Евангелины и Питера и Рафаэля и Ями, которые обещали быть просто фантастическими.

А к вопросу визита в мэрию для подтверждения регистрации их с Джоном отношений по законам этого мира Маргарита отнеслась более капризно, не желая заниматься им, пока находится в положении, мотивируя тем, что хочет рядом с ним выглядеть самым наилучшим образом, когда сможет позволить себе парикмахера, косметолога, маникюр, педикюр и красивое платье, в котором она не будет похожа на русскую куклу на чайник, и никакие доводы мужа о том, что именно сейчас она для него выглядит прекраснейшей женщиной, не могли её переубедить.

Тогда договорились вернуться к этому позже. Отвлечься от этой полемики помогло своевременное предложение Ондзи принять участие в новом захватывающем фотопроекте. В качестве партнерши по съемочной площадке Танака-сан предложил попробовать свои силы златовласой Даниэлле, а остальным разрешил присутствовать и понаблюдать за волшебством рождения снимка. Минимум косметики. Только естественность и натуральность, подчеркивающая врожденную прелесть – и роскошные богатые декорации, контрастирующие с ней.

– Прошу вас, леди, встаньте вон там – подле статуи ангела, – мужчина сопроводил свои слова легким жестом, и Даниэлла повиновалась.

До сих пор не верилось, что сам именитый Найджел Баркер ведет эту фотосессию – представительный мужчина, в каждом движении которого, каждом жесте, каждом взгляде чувствовалась порода: высокие скулы, четко очерченный подбородок, добрые глаза темно-кофейного цвета, обаятельная улыбка и трогательные ямочки на щеках – и в зрелом возрасте он не утратил юношеского обаяния и без труда сводил с ума женщин даже переступив сорокалетний рубеж. Начинавший как модель, вращавшийся много лет в модном бизнесе, он обладал безупречным вкусом и одевался всегда элегантно – просто, изыскано, не кричаще.

– Хорошо, мистер Баркер, – девушка грациозно прошла на своё место, придерживая длинный подол, всё ещё озадаченная тем, почему он отвел ей такое странное место, в то время как остальные модели окружили бесконечно печального Ондзи на респектабельном кожаном диване цвета вина, хоть ей, как и всем, были выполнены макияж и прическа, и надето на ней было изящное небесно-голубое вечернее платье.

– Умница, – одобрение светилось в его улыбке, потом фотограф обратился к азиату: – Ондзи-сан, готовы, мы можем начинать съемку?

– Да, я готов, – Ондзи поправил воротник-стойку черного сюртука, расшитого серебряной нитью.

– Так… хорошо, – мистер Баркер по-отечески опекал молодых моделей, но всегда соблюдал с ними субординацию, будучи наставником требовательным, но справедливым и откровенным, – голову слегка вправо, руку – чуть дальше, – поначалу он ненавязчиво руководил съемочным процессом, но, потом решил уступить моделям право свободы импровизации. – Прекрасно, просто замечательно, не побоюсь даже сказать, что идеально, – полностью удовлетворенный проделанной работой, он закрыл объектив фотоаппарата и искренне поаплодировал участникам. – Благодарю всех, мы отлично поработали, а теперь – небольшой перерыв, и переходим к следующей сцене.

– Мистер Баркер, мне переодеваться в это? – все ещё не совсем понимая идею, но доверяя его опыту и профессионализму, Даниэлла сняла с вешалки, приготовленное специально для неё платье нежно-лилового цвета на тонких бретельках и с открытой спиной, выполненное из тончайшего атласа.

– Именно в это, – кивнул Найджел, и девушка отправилась с вещами в гримерную.

– А теперь потренируемся, – когда она вернулась, то обернулся даже скучавший всё это время мистер Айронс, Баркер довольно хмыкнул, а у молодого азиата начисто отнялся язык, и все слова замерли на устах. – Делаете шаг по лестнице и одновременно отпускаете перо, что держите в руке – мы должны сделать кадр, пока перо парит в воздухе.

И вот он – изумительный в своей магии кадр, продолжающий начатую идею – вся, словно светящаяся изнутри, стоящая на широкой мраморной лестнице, белокурая девушка (на этот раз её золотистые волосы оставили распущенными), полным участия взглядом своих ясных глаз смотрела на юношу, преклонившего колено на несколько ступеней ниже, протягивающего руку к падающему в его ладонь белоснежному перу.

– Потрясающе, леди! – Баркер улыбнулся ей, снимая с шеи фотокамеру. – Работая с вами, я получаю невероятное удовольствие, – он сделал знак рукой, распуская съемочную группу на перерыв. – Сейчас можете немного отдохнуть, и мы приступим к финальной сцене – не забудьте ваш плащ, леди, мы будем снимать сцену на улице.

Группа разошлась на легкий ланч. Весь день, кроме момента самих съемок, Ондзи старательно избегал златовласую, чего она не могла постичь, а побеседовать с ним возможности так и не представилось.

Когда же она вышла на последнюю фотосессию, Ондзи понял на неё глаза и замер… захотелось сощуриться, как если бы он смотрел на яркое солнце.

Первые заморозки в этом году пришли рано. Пушистые резные снежинки медленно вальсировали с хмурого неба, низкого и серого от слоистых облаков, мягко лаская щеки и губы. Он вдохнул морозный воздух и выдохнул пар изо рта:

– Ангел, – прошептал азиат и ощутил на губах влагу растаявших снежинок, точно незаметный воздушный поцелуй, а белокурая, и правда, походила на ангела – в длинном в пол белом платье, легко обтекавшем её стан, и в серебристом с отливом – таком же длинном плаще с капюшоном.

Мужчина выглядел сейчас таким потерянным и одиноким с бледным замерзшим лицом и покрытыми инеем ресницами, что златовласая, напрочь забыв о том, что идет съемка, неосознанно подалась вперед, присела перед Ондзи, взяв за руку и согревая его озябшие пальцы своим дыханием.

А он смотрел на Даниэллу – такую светлую и чистую, как этот снег, и такую же хрупкую и недосягаемую. Как снежинка тает, когда сильно сожмешь её в руке – можно только смотреть, иначе разрушишь всё волшебство. И эти её глаза, что пронзали душу насквозь – цвета небесной лазури… только туда – в его душу, лучше никому не заглядывать, дабы не ужаснуться увиденному. И нет числа его грехам, что тяготят его, и нет искупления вине. Больно бывает не только от боли, страшно бывает не только за совесть… Он стал свободен от притяжения своей боли – крики невинных – не более… Незаметный след белого крыла… пепел и зола… Если это и есть та самая любовь, которую воспевали все поэты и романисты от средневековых трубадуров до авторов современных бестселлеров, то, почему же ему так гадко, как ещё не бывало в жизни? Это и есть хваленая любовь? Внутренности скрутило от острой боли, он попытался улыбнуться, но мышцы лица свело судорогой, а по заледеневшей щеке заскользила горячая слеза. Конечно, у него были женщины, много женщин, но, даже имен их он не мог на утро вспомнить. А сейчас всё было совершенно иначе, но мужчина давно уже разучился во что-либо верить и что-либо чувствовать. Отчего становилось ещё больнее и ещё невыносимее. Он потерял контроль над своими эмоциями. Весь его мир, к которому успел привыкнуть за длительный срок своего существования, с первой космической скоростью летит в преисподнюю ко всем чертям, а может, он просто заново ему открылся? Цунами накативших чувств прорвало ту плотину, которую азиат с таким трудом выстроил, отгородившись от окружающих непроницаемой стеной. Таким, как он, не положено счастье, Ондзи не имеет права роптать на судьбу. Тогда почему его так тянет к белокурой? Почему так манят её глаза и губы, гладкая кожа и золотистые локоны волос, стройное тело?

– Это невероятно! – уже не выдержав, со своего места подскочил Дуглас Айронс, усиленно пожимая девушке руку. – Вам удалось вытянуть из него такие эмоции! Я преклоняюсь перед вами, леди. Снимаем, снимаем крупный план его лица, не отвлекаемся – продолжаем, это именно то, что нужно, – по ту сторону объектива на щеках от улыбки проявились знаменитые ямочки, уже успевшие стать визитной карточкой Найджела Баркера.

– Прошу прощения, но на сегодня – всё. Все свободны, – неожиданно резко прервал это всеобщее веселье Ондзи, пошатнувшись. Он оперся о стену, а лицо его с каждой секундой становилось бледнее.

– Всё в порядке, господин Танака? Вам плохо? Вы нездоровы? – ошарашенная Даниэлла только лишь успела повернуть голову в его сторону, когда Дуглас Айронс проводил азиата до машины, как тот и попросил, отказавшись от медицинской помощи, и вся группа, притихнув, замерла на мгновение, а потом высыпала к воротам вслед за отъезжающим авто. – Подумайте ещё раз, может, всё-таки в клинику? – поинтересовавшись напоследок.

– Ничего, это просто переутомление, это пройдет, – автоматически ответил азиат, а глазами искал глаза белокурой…

Здоров ли он? Похоже, что нет. Он болен, и болен серьёзно… ею…

Она – омовения кристальная волна, для неё сотворена из невиданных огней наша вселенная… Она – отрава, что взамен алой крови у него течет под кожею… Она – избавление от оков и разгадка тайных снов, что надеждой расцвели над обреченным полюбить… Искушения змея, что впилась в самое сердце, исходящее кровью… Тайна неба и земли… Озарение любви… Где улыбка, где слеза?

И сказать самых простых, но самых важных три слова «я тебя люблю» окажется для него невозможным. Даже если бы она и была свободна, то никогда не полюбила бы такого, как он – созданиям Света и созданиям Тьмы не дано быть вместе. Что бы он мог ей предложить? НЕТ! Пустоты и боли нет там, где сияет чистый свет!

– Винтер, опусти стекла, впусти воздух в салон, и поворачивай в клуб, – распорядился Ондзи.

– Мы разве не домой едем? – его помощник был крайне удивлен.

– Можно и домой, если ты мне составишь компанию за бутылкой, – молодой мужчина расстегнул несколько верхних пуговиц своего камзола. – Я собираюсь сегодня хорошенько напиться.

– А есть повод? – спросил водитель, не оборачиваясь.

– Скажи, друг мой, ты любил когда-нибудь? – по-душевному поинтересовался азиат.

– О! Так ты собираешься пить из-за женщины? – хмыкнул собеседник, словно и так уже догадывался об этом.

– Я не знаю, что мне делать. Я запутался, – Ондзи ещё сильнее ослабил ворот и откинулся на спинку сиденья.

– Прости, но тут я не лучший тебе советчик – мне от моей любви и моей семьи остались только миниатюрный портрет жены в медальоне да прядь волос дочери, которую мы срезали в день её крещения, – его венгерский приятель не любил распространяться о своем прошлом, воспоминания о котором ревностно берег.

Собственно, воспоминания да медальон с женским портретом и детским локоном – это всё, что осталось от его прежней жизни, а потому тема эта требовала весьма деликатного обращения, ибо целью для него было не причинять лишних страданий приятелю, а утолить острую потребность в общении, потребность высказаться, поделиться с кем-нибудь и быть услышанным:

– Ну, это гораздо больше, чем есть у меня, – приветливо усмехнулся Ондзи. – Нет, мы определенно должны заглянуть в клуб и развеяться. Может быть, даже останемся до утра… Не всё же сходить с ума по несбыточному.

– А как же она? – обронил Винтер.

– Что она? – мужчина изучал меняющийся за окном пейзаж улиц, утопающих в неоновой иллюминации рекламных вывесок.

– Ведь Лаура не просто так ими заинтересовалась, а она – одна из них, – пояснил венгр.

– Я не дам ей этого сделать, – быстро ответил Ондзи, продолжая смотреть в окно.

– И ты не боишься? Лаура будет в гневе, – Винтер живо представил себе физиономию злобствующей Лауриты и улыбнулся.

– Мне все равно, пусть хоть лопнет от злости, – махнул рукой азиат и закурил e2a433. – Она завидует, и есть чему – ей никогда не стать такой, не вызывать влечения у мужчин…

– Она только к тебе неравнодушна, ты же знаешь, – заметил Винтер. – Хранительницу она не пощадит.

– Лаура не видела того, что видел я. Если она ко мне неравнодушна, то выслушает меня и поймет. Она должна понять… Мне больно видеть её такой – культивирующей в себе обиду и ненависть, – Ондзи торопливо потушил сигарету и задумчиво произнес: – Люди лишили меня всего и оставили одного во тьме, но не все они такие, есть и другие – такие, как она… Я видел тот свет, который нам не суждено узнать, который мы отвергли добровольно – и он прекрасен, этот свет нужен миру. Я что-нибудь придумаю, но не дам ей его уничтожить.

Последующие три дня, до самой торжественной презентации, Ондзи провел в своем особняке, телефон его был отключен, а перед этим азиат отправил Дугласу сообщение, чтобы тот не волновался понапрасну, что здоровью мужчины ничего серьезного не угрожает, и он обязательно будет присутствовать на презентации, однако, на официальной части так и не появился. Найджел заметно нервничал, но, тем не менее, героически отбивался от вездесущих папарацци, пытаясь заверить тех, что Танака-сан отсутствует вынужденно – по делам бизнеса, не требующим отлагательства.

– Мистер Баркер, Найджел, вы просто потрясающий мастер! – восхищенно признала Маргарита, когда вместе с белокурой подругой они подошли поприветствовать фотографа. Они также были приглашены, и выглядели поразительно: одна – в ультра-синем платье с ассиметричной юбкой и черных босоножках, другая – в простом струящемся длинном платье песочного цвета, со сборками на лифе и несколькими слоями драпировок на юбке, и кремовых туфлях на шпильках.

– Я учусь у своих моделей, леди, – он повел рукой в сторону стены, где были вывешены его работы. – Если модель меня не вдохновляет, то я ничего не могу поделать, увы.

– Ваши работы гениальны, – Даниэлла была согласна с мнением подруги. – Вы – настоящий волшебник.

– Спасибо за столь высокую оценку, – скромно принял комплимент Баркер.

– Ди, посмотри только, сколько красивых девушек вокруг Ондзи, но ты так выгодно выделяешься на их фоне, – Маргарита остановила взгляд на самой первой работе из проекта и обратила на неё внимание златокудрой, – и ты сама так похожа на эту статую, возле которой стоишь.

– Ты так думаешь? – Дэни принялась с интересом рассматривать снимок, всё ещё с трудом осознавая, что эта ослепительная девушка на нем – она сама. – А что вы хотели сказать этим проектом, мистер Баркер? – не выдержав, спросила она.

– Я не люблю объяснять свои работы, предоставляя зрителям самим додумывать сюжет, – хитро прищурил глаза мужчина.

– Погодите, а я, кажется, знаю эту легенду, – вовремя вспомнила Марго, чем была ужасно горда, для этого она даже нахмурила лоб, постучав пальчиком по подбородку, усиливая мыслительную деятельность. – Смотри, вот тот молодой мужчина, которого представляет Ондзи-сан, жил он в окружении красивых женщин, богатства и роскоши, подлости и фальши. И был утомлен и печален, не замечая всей этой суеты вокруг, пресытившись ею. Он был глубоко несчастлив и ненавидел свой образ жизни, но не знал, как ему измениться. Под маской повесы, бессмысленно прожигающего жизнь, скрывалась беззащитная и ранимая натура, что противилась такому существованию. И лишь одна – та, что всегда была рядом, и которую он не замечал в суматохе дней, та, что видела и понимала его настоящего, кто полюбила его истинного – девушка-ангел. Каждый раз она оставляла ему в качестве подсказки перо из своих белоснежных крыльев. Только он не обращал внимания, продолжая жить в своём одиноком мире. И вот не осталось у неё больше перьев, и не стало её ангельских крыльев. Сердце влюбленного ангела было разбито. Тогда другие ангелы захотели отдать ей перья из своих крыльев – и пошел с неба снег: невесомый, легчайший пух. Так, наконец, ей удалось привлечь внимание юноши. И увидел он девушку-ангела, и понял, что натворил: едва не погубил единственное создание, что искренне его любило – не за блеск богатства, не за удалое бахвальство, не за показную веселость. И понял он тогда, и заплакал. Слезы юноши так тронули девушку-ангела, что она не смогла покинуть его в горе, оставила свои небеса, чтобы быть с рядом ним и утешить. А слезы всё продолжали литься, и все секреты были раскрыты…

– Браво, леди Маргарита, я бы и сам лучше не смог придумать! – похвалил Найджел. – Видимо, я подсознательно руководствовался ею.

– Мистер Баркер, а господина Ондзи сегодня разве не будет? – с тревогой поинтересовалась блондинка.

– Вам уже наскучило наше общество, леди Даниэлла? – усмехнулся Найджел. – Ваш супруг тоже опаздывает? Не стоит волноваться. Видимо, Танака-сан посчитал скучным посещать официальную часть, но он обещал мистеру Айронсу, что почтит своим присутствием это мероприятие. Вы ведь знакомы с ним, насколько я помню? Так мило, что вы беспокоитесь о нем. Между тем, вы сегодня звезда этого вечера – всех так заинтересовало, кто же эта невероятная модель.

– Я не очень комфортно себя чувствую при таком повышенном внимании, – честно пояснила Даниэлла.

– Привыкайте, милочка, – подмигнул фотограф, – модельный бизнес на вас теперь крепко запал.

– Смотрю, дамы не дают вам скучать, мистер Баркер, – к ним подошел Джанъян, и Маргарита сразу же взяла его под руку, довольная, положив голову ему на плечо. – Дорогая, чтобы я видел тебя на каблуках последний раз, – произнес он ласково, но на полном серьезе, настолько тихо, чтобы услышала только она, – это непозволительное безрассудство в твоем положении, до родов – ни-ни, потом можешь носить, что хочешь, – в ответ Марго понимающе кивнула.

– Найджел, можно просто Найджел, – глядя на них, не сдержал улыбки фотограф. – Ваши дамы обворожительны.

– Самые… – поправил его Джон, качнув головой.

– Самые обворожительные, – тут же исправился Найджел, улыбаясь.

– Самые лучшие, – победно подытожил мужчина со всем своим восточным обаянием играя глазами.

– Не хотите обсудить наше будущее сотрудничество? – Джон кивнул, и они направились в сторону бара, где располагался шведский стол и мягкие кресла, так подходящие для продолжительной беседы.

Дэни оставила их, и проследовала к выходу, накинув на плечи теплую шаль.

– Ничего, вы идите, а я выйду во двор, подышу воздухом, заодно Джека встречу, он уже подъехать должен с минуты на минуту, – и прямо на крыльце златовласая столкнулась с Ондзи – на его бледном, осунувшемся лице заметны были темные круги под глазами, как он ни старался их скрыть тональным кремом. – А, это вы! Мы только о вас говорили – думали, когда же вас ожидать. Как вы себя чувствуете? – с искренним беспокойством в голосе спросила Даниэлла.

– Леди, мне безгранично приятно знать, что вы беспокоились обо мне, – снова увидев белокурую, услышав её голос, азиат слабо улыбнулся, поднеся к губам девичью руку для поцелуя. – Разрешите преподнести вам маленький подарок в память о нашем совместном проекте, – он достал из внутреннего кармана пиджака небольшую коробочку, оббитую черным бархатом, и протянул златовласой.

– Какая красота! – девушка открыла её и достала серебряную фигурку ангела на серебряной же цепочке. – Но я не могу принять такой подарок, – она сложила украшение обратно и вернула коробочку.

– Ещё как можете, – не отступал азиат, – своим отказом вы оскорбите меня, это же ни к чему не обязывающая вещица, а мне будет лестно, что понравился мой сувенир.

– Ну, если вы настаиваете… – неуверенно замялась девушка.

– Сделайте мне приятно, – он застегнул цепочку на её шее, и девушка невольно залюбовалась блеском кулона. – И знайте, что вы всегда можете на меня положиться. Если вам что-нибудь понадобится – можете звонить мне в любое время, – и так хотелось верить в искренность его слов.

– Спасибо, я запомню, но всё, что мне нужно, у меня уже есть, – улыбнулась Даниэлла. – О! Вот и Джек приехал! – она бросилась к воротам, встречая автомобиль молодого хирурга.

– Приветствую, Хадзама-сенсей (сенсей – уважительное японское обращение к учителю, врачу), – Ондзи опустил глаза, когда доктор с молодой женой целовались, но протянул для приветствия руку, когда пара приблизилась к нему. – Я видел снимки с проекта – мне их прислал на электронную почту мистер Баркер. Ваша супруга сегодня затмит всех известных моделей. Она у вас необыкновенная – оберегайте её как зеницу ока, – и фраза эта прозвучала слишком серьёзно, словно он знал что-то, но предпочел умолчать.

– Уж я постараюсь, господин Ондзи, не сомневайтесь, – Джек вскользь нахмурил брови, но в объятиях Дэни быстро расслабился, и они вдвоем скрылись за дверью.

Ондзи достал сигарету, чиркнул зажигалкой и несколько раз затянулся, пуская колечки пряного дыма, затем он потушил её, бросил в урну и вернулся к гостям.

Приятным сюрпризом как для Марка, так и для его друзей, стала встреча с уже знакомыми им сестрами-моделями и по совместительству – исполнительницами из дуэта «Sky Ocean» и их неизменным менеджером Жозе. Они появились, как раз когда Танака-сан уже поприветствовал собравшихся и присел за фортепиано, заиграв мелодию собственного сочинения – неспешную и минорную, под которую танцевали медленный танец несколько пар: помимо Джона и Маргариты, Даниэллы и молодого хирурга, мистера и миссис Баркер, отдались во власть музыки и Ден с Джастиной, и будущие молодожены – Евангелина и Питер. Девушки выглядели сногсшибательно в легких платьях из мягких струящихся тканей, переливавшихся в электрическом свете богатых люстр, в то время как парни олицетворяли собой саму элегантность в строгих, но безупречных, костюмах. Особенно Марк – в черном костюме и при бабочке, взяв под руки сестер-моделей. Этьен с улыбкой наблюдал за тем, как красивые руки Николь легко перебирают клавиши, а зеленые глаза задумчиво глядели из-под рыжей челки, когда та сменила азиата за инструментом. Девушка заметила это и улыбнулась парню – она так и не смогла его забыть с того самого концерта в знаменательный день знакомства со всей компанией. Позже Николь сама предложит ему потанцевать, не дожидаясь, пока Этьен решится.

– Ну, здравствуй, Этьен, – рыжая медленно подошла к юноше, приветливо улыбаясь. – Ты так на меня смотрел – хотел что-то сказать? – она наклонила голову, изучая его взглядом.

– Прекрасно выглядишь, – Этьен слегка покраснел.

– Уже что-то, хорошее начало, – она отставила бокал с шампанским. – Ты тоже ничего.

– Ты помнишь меня? – и захотелось вдруг верить, что красавица и правда помнит его, юноша подошел ближе.

– О, не скромничай, – усмехнулась рыжеволосая девушка, – с твоей-то приметной внешностью тебя сложно забыть.

– И только? – подозрительно покосился парень.

– Когда узнаю тебя получше, тогда смогу сказать больше, – девушка взяла его за руку, положив её себе на талию, открыто улыбнулась. – Может, пригласишь меня потанцевать, для начала?

– Ну, вот, я снова оплошал, – виновато улыбнулся юноша. – Немудрено растеряться рядом с такой, как ты.

– Тогда не теряйся, – она поправила воротник его пиджака и взяла под руку. – Посмотри на меня – тебе нравится то, что ты видишь?

– А тебе? – он вернул вопрос, не сводя с неё глаз.

– Тогда попробуем узнать друг друга? – она посмотрела на свою ладонь в его руке и многообещающе подмигнула.

– Весьма заманчивое предложение, – и близость в танце приятно горячила кровь и волновала воображение. – Возможно, у нас что-то и выйдет…

– Не узнаем, пока не рискнем начать, – тихо произнесла она у самого его уха.

От природы застенчивый, Этьен стеснялся своего слишком высокого роста и своей неуклюжести. Нельзя сказать, что он не пользовался успехом у девушек, но считал себя неким нескладным и странным чудиком, проводившим больше времени в виртуальном мире Интернета и компьютерных игр. Именно в его скромности, неискушенности и искренности и была его привлекательность. Однако легкомысленным девицам с ним было скучно, а они не удовлетворяли его потребность в полноценном общении на темы более глубокие, чем обсуждение новых статусов в социальных сетях или преимущества одних популярных брендов перед другими. И о серьезных отношениях речь пока не шла. Только такая тонкая и наблюдательная натура, как Николь, могла это всё разглядеть за его серо-зелеными глазами, а её сильный и открытый характер поможет и ему раскрыться и стать более уверенным в себе – не зря, ведь, говорят, что за каждым успешным мужчиной стоит исключительная женщина. Но всё это ещё только будет, а пока их ждала одна из тех волшебных ночей, которые помогают мужчине и женщине лучше понять и узнать друг друга, общаясь языком тел, поцелуями и ласками говоря то, что невозможно было достаточно выразить словами, решив дать себе шанс на совместное счастье. Домой он вернется только на следующий день, и ещё не одну ночь проведет в приятной компании рыжеволосой красавицы – «пара рыжих лисичек», как их любовно назвала Маргарита.

Его же сестра Эллен в этот вечер привлекла внимание одного из помощников господина Ондзи – Максимилиана. Их отношения развивались не настолько стремительно, но телефонами они все-таки обменялись. И чтобы всё это увидеть в будущем, Маргарите не нужно было использовать свой дар – она чувствовала это сердцем.

И в такой вечер так легко было забыть обо всём, что им довелось пережить в Небесном Граде, забыть о своей силе, забыть, но не отречься. Это понимал Танака Ондзи, и это понимали сестры Мишель и Николь, и это знал Джон.

– Господин Кхан! – азиат окликнул его, когда они с Маргаритой уже покидали мероприятие. – Как хорошо, что вы ещё не ушли. У меня есть потрясающее предложение – специально для вас. Прошу вас, не лишайте меня такой радости – увидеть вас в выпуске, посвященном свадебной моде – и не в декорациях, а в настоящем Тадж-Махале, – глядя на их заинтересованные лица, он предупреждающе выставил вперед ладони. – И не спрашивайте меня, чего мне стоило договориться с властями, чтобы моей группе разрешили там съемки. Это ведь наследие вашей родины. Ну, что скажете? – подперев ладонью подбородок в ожидании ответа.

– Это… так неожиданно… – Джанъян удивленно вскинул брови, наклонился к жене и спросил: – Что нам ответить господину Танака, девочка?

– Звучит сказочно, но мне бы хватило и одной фотографии для семейного архива, – развела руками Маргарита, потом подпрыгнула на месте от посетившей её идеи и хлопнула в ладоши. – А знаете что? Это было бы прекрасным подарком и медовым месяцем, заодно и для Ями с Рафаэлем. Что скажешь, дорогой? И проект получится совершенно аутентичным.

– Вы хотите, чтобы это было так? – улыбнулся мужчина.

– Если этого хочет моя жена, то я не имею ничего против, – Джон поцеловал любимую и улыбнулся. – Мы не гонимся за славой, мы просто стараемся сделать этот мир чуточку светлее, – Ондзи стоял, смотрел на них и думал о том, сможет ли их убить, когда она его об этом попросит, ведь они доверчиво считают его своим другом… А она попросит… Лаурита обязательно попросит его… Он отвел взгляд и ощутил необходимость принять душ и смыть с себя всю эту мерзость и всю свою ложь. Глазами он нашел среди толпы белокурую голову Даниэллы, вспомнил небесный цвет её глаз и спросил себя, сможет ли он своими руками погасить этот свет, когда госпоже надоесть играть с ними, и чем больше он об этом думал, тем чаще приходил к отрицательному ответу. И когда подоспели остальные, он проводил их до машин, а после – присел на ступеньках и снова закурил, пуская дым в небо.

«Истинный героизм на удивление сдержан и лишен драматизма. Это стремление не превзойти других любой ценой, а желание служить другим любой ценой». эышгьь ©

Артур Эш

И в таком приподнятом настроении после сказочной фотосессии и не менее феерической презентации друзья как нельзя лучше настроились на посещение юбилейной постановки «Нотр Дама» и готовы были снова встретить легендарную труппу мюзикла. Больше всех Маргарита была рада видеть малышку Жюли, с которой они ещё весь вечер после спектакля болтали о музыкальных пристрастиях и радостях материнства. Эти две миниатюрные девушки сразу нашли общий язык – обе жизнерадостные, принимающие этот мир открыто, с детской непосредственностью и некоторой долей наивности, но, если того требует ситуация, способные проявить удивительную стойкость духа и мужество.