Читать книгу Мелодия Бесконечности. Книга вторая: «Симфония чувств». Том первый - Маргарита Андреева - Страница 6

И вот постепенно зал для трапез стал наполняться звуками и запахами, людьми, рассаживающимися за большим обеденным столом и обменивающимися утренними приветствиями.

– О! А мы думали, вас раньше обеда и не ждать, – лукаво усмехнулся Джон, обращаясь к молодоженам, появившимся в парадном зале.

– Ну, мы всегда можем вернуться и продолжить на чем остановились, – недвусмысленно дал понять Рафаэль, отодвигая кресло для жены, на что старший брат понимающе улыбнулся, а Ями смущенно опустила голову, присаживаясь за стол, успев соблазнительно стрельнуть умело подведенными сурьмой глазами в сторону мужа.

Маргарита огляделась по сторонам и рада была увидеть счастливые улыбки на лицах близких и друзей – особенно тешили её сердце отец и сын Витриченко и леди Александра, многое повидавшие в своей жизни и, несомненно, заслужившие и свою долю счастья, а также господин Надир и миледи Альвис – нашедшие друг друга после столь долгого времени.

– Молодой господин, Ваша Милость, всего ли достаточно на столе? – окинул взглядом выставленные блюда главный повар – полный лысеющий мужчина в возрасте, прослуживший во дворце уже больше двадцати лет и пользовавшийся заслуженным авторитетом.

– Более чем, друг Рустем, – одобрительно кивнул Джон. – Окажи нам честь и отобедай за нашим столом.

– Благодарю, Ваша Милость, – польщенный мужчина почтительно поклонился и занял одно из свободных мест за столом.

– Теперь я могу признаться и попросить прощения за то, что в детстве воровал с кухни пастилу и мармелад, – виновато улыбнулся Джон.

– Я давно уже знаю, что это были вы, – рассмеялся повар, погладив себя по большому животу, и его смех подхватили остальные.

Последним в зале появился генерал Агни – высокий широкоплечий мужчина средних лет, с магнетически притягательными глазами цвета горького шоколада и потрясающей харизмой во всем своём облике – от гордой осанки и твёрдой походки до расшитого золотом ярко-желтого мундира со всеми заслуженными знаками отличия, облегавшего могучую грудь. Темные волосы Агни были гладко зачесаны и собраны сзади в хвост – на солнце они отливали рыжим, благодаря частому использованию хны, придававшей им такой экстравагантный оттенок, идеально дополнявший весь его образ укротителя огненной стихии. Его Атрибут – воспламенять взглядом. Кроме того, он владеет особыми артефактами, изготовленными самим Джоном – очками, с помощью которых можно смотреть как угодно далеко, сквозь любые препятствия, и огненным жезлом, извергающим пламя невероятной температуры.

– Приветствую, мой юный повелитель, да продлится твоё царствие, и да будет оно славным в памяти потомков! Приветствую, почтенные дамы и господа! – он поклонился, и Алишер встал и тоже ответил ему поклоном.

Джон поднялся со своего места и подошел к генералу, выразив почтение заслуженному воину, другу и соратнику его покойного отца:

– Долгих лет и благоденствия, досточтимый генерал, – обнял он его с сыновьей почтительностью.

– Здравия желаю, Ваша Милость, – улыбнулся мужчина. – Я также недавно женился, мой господин, и супруга моя просит разрешения лично поприветствовать вашу семью и уважаемых гостей.

– И где же ваша супруга, генерал? – с любопытством спросил Джон. – Для нас будет честью познакомиться с ней.

– Она приехала со мной, и ждет вашего позволения появиться, – с легким поклоном ответил генерал.

– Тогда позовите её, – Джон хлопнул в ладоши, и один из стражников, стоявших у дверей, удалился, – не будем заставлять даму ждать, – и в зал величественно вошла женщина в темно-синих одеждах, расшитых серебром, подобно сверкающим звездам на бескрайнем ночном небе, а лицо её было скрыто легкой полупрозрачной вуалью.

– Но, почему вы в вуали, госпожа? – спросил Джон, поклонившись.

– Прошу прощения, Ваша Милость, я бы не хотела быть узнанной, – женщина склонилась в поклоне. – Двери приличных домов закрыты для таких, как я. Не хочу причинять вам неудобства.

– Ваш голос… я припоминаю его, – он вспомнил, что уже слышал этот голос, и легкий аромат её духов тоже показался ему знакомым, но лицо её всё ещё было скрыто. – Я могу знать вас?

– Вы помните меня, милорд? – дама откинула с лица тонкую ткань вуали и открыла своё лицо – уже не молодой, но ещё привлекательной женщины с темными волосами и карими глазами, по всему, блиставшей в молодости своей красотой. – А я вас хорошо помню, и рада видеть, что вы благополучны, Ваша Милость, – улыбнулась она.

– Рад видеть вас, госпожа Ратри, присаживайтесь с нами за стол вместе с генералом, – конечно же, Джанъян не мог не узнать её. – И я не стыжусь находиться с вами под одной крышей и есть за одним столом, – он взял гостью за руку и подвел к свободному месту рядом с генералом. – Я обязан этой женщине, – обратился он к сидящим. – То, каким я был, меня совсем не красит, но это всё в прошлом, а вы имеете право знать. Дайте, я сначала выскажусь, а потом уже ваше право – судить меня. Я много пил после развода, очень много – ещё чуть-чуть и стал бы алкоголиком, наверно. Я мог не помнить утром, с кем подрался вечером, с кем провел ночь. А боль всё не утихала. Прошло несколько месяцев, и меня уже знали во всех окрестных кабаках. Каждый раз я, испытывая стыд, внимал наставлениям отца и угрозам выслать меня в провинцию, и каждый раз всё повторялось снова, и не мог остановиться. Так продолжалось, пока одна из таких пьяных посиделок не закончилась дракой. Я был ранен – не серьёзно, но не смог бы помешать другим добить меня и обокрасть. Тогда мне и встретилась эта женщина – её знали все владельцы местных заведений – это я потом понял, почему. Госпожа как раз покидала очередного клиента. Она и вывела меня из бара, и выходила у себя: как я узнал позже – в публичном доме. Ратри была его хозяйкой, однако совсем не походила на продажных женщин – была образованной, утонченной, гордой и… очень мудрой. Мы много с ней говорили – забавно, не правда ли? Изливать душу чужому человеку в таком заведении, где обычно принято удовлетворять другие потребности… Оказывается, выговориться незнакомому человеку, иногда бывает гораздо легче, чем родным, от которых я предпочел отгородиться, так как даже в самих этих стенах находиться было невыносимо. То, что не удалось отцу, то, с чем не смог справиться я, у неё всё получилось с первого раза – она просто подвела меня к зеркалу и заставила посмотреть на своё отражение, посмотреть в глаза своим страхам и своим порокам. Ещё госпожа сказала: «Посмотри, что ты видишь? Такого отца бы ты желал своему сыну?». И тут меня как переклинило – о, как же она права. Ниже падать некуда, нужно взять себя в руки и подняться снова на ноги – ради сына, ради Алишера… И мне глубоко параллельно, что думают доморощенные ханжи – духовно эта женщина гораздо чище многих из них, – Джанъян говорил, и голос его дрожал, а руки тряслись, как у настоящего алкоголика.

– Ваша Милость забывает, чем я обязана вам, – Ратри одарила его ободряющим взглядом. – Вы и покойный князь, да будет пухом ему земля, помогли мне и моим девочкам найти более достойные занятия, и устроиться в этой жизни.

– Многие из них действительно были талантливы, благодаря вашему воспитанию – кто в стихосложении, кто в музыке, кто в живописи, кто в танцах или в вышивании. Вы были для них матерью не по должности, а по призванию и отношению к ним.

– Ваша Милость, ну, что же вы наделали? – она замахала ладонями себе на лицо, потом взяла со стола салфетку и промокнула глаза. – Я так тронута вашими словами, что заплачу сейчас прямо при всех. (Как тогда, когда вы сказали, что нам больше нет необходимости торговать собой.)

– Это ничего, поплакать иногда полезно и не зазорно, – усмехнулся он, разливая присутствующим вино. – Я же всё думал, как такая женщина оказалась в таком месте, и всё-таки узнал вашу историю…

– Теперь уже я сама, Ваша Милость, – продолжила за него женщина. – Я уже могу спокойно об этом говорить. Я рано лишилась матери, мой отец начал пить – он пропил всё, что можно было, пока ничего не осталось… Тогда он продал меня в публичный дом – там я провела последующие годы. Бывшая до меня хозяйка заведения заменила мне мать и научила всему, что знала сама, а я же пошла дальше – я приглашала лучших наставников для своих девочек.

– Я когда это услышал, то понял, почему вас так зацепил, – он сел на своё место и опустил голову. – И всегда буду вам бесконечно признателен.

– И тогда вы упросили вашего батюшку, да светла будет его вечная память, принять участие в нашей судьбе, закрыть бордель и найти девушкам приличное занятие… – женщина внезапно осеклась и замолчала, заметив, что по щекам Маргариты потекли слезы. – Ради Бога, простите меня, маленькая госпожа, я не хотела вас расстраивать, в вашем положении нельзя так переживать.

– Прости меня, Маргарита, если я обманул твои ожидания, – тихо произнес Джон, обнимая жену. – Но, я действительно горжусь, что смог пересилить свои пороки и открыть душу тем, кто не отвернется от меня.

– Никто из нас не идеален, но ты смог подняться – вот что действительно важно, – она смешно шмыгнула носом, когда он вытер платком ей лицо. – И примите мою благодарность, госпожа Ратри, теперь никто не посмеет даже косо посмотреть в вашу сторону!

– Вы очень добры, маленькая госпожа, – мягко улыбнулась женщина. – Да, я и сама теперь, видите, благородная дама стала.

– Благородство души не соизмеримо выше благородства происхождения, сударыня, – ответила ей молодая княгиня.

– Ещё раз убеждаюсь, что ты настолько же мудра, сколь и прекрасна, – крепче обнял её Джон.

– Давайте лучше я сыграю вам, – предложила Ратри, углядев в дальнем углу зала, лежащий на диванных подушках ситар, и пальцы её нежно перебирали струны, извлекая тихий мелодичный мотив, заслужив восторженные аплодисменты.

– Где же были вы это время? – от чистого сердца спросил Джанъян.

– Там, где никто не знает о моём прошлом, Ваша Милость, – и в её темных глазах отразилась светлая грусть. – Где моим мальчикам не придется стесняться своей матери.

– О! Так у вас есть дети? – Джон заинтересованно улыбнулся.

– Да, мальчики-близнецы, почти ровесники молодого повелителя, сорванцы, как и все ребятишки в их возрасте, – кивнула женщина с мягкой улыбкой, и лицо стало сразу светлее и моложе при одной только мысли о них. – И я вдвойне благодарна генералу за то, что он принял не только меня, но моих мальчишек, – она положила свою ладонь на руку генерала, и он улыбнулся уголками губ – и даже улыбка вышла у него полной величия и шарма.

– А почему бы вам не показать своим сыновьям дворец? – не раздумывая долго, предложил Джон. – Не показать им, как здесь уважают и чтут их мать? Думаю, Алишеру не помешают товарищи по учебе и играм. Что скажете, юный княжич? – обратился он к сыну.

– Друзья моего отца – мои друзья, – юный князь с улыбкой одобрил идею, а в душе мечтал запрыгать от радости оттого, что у него, возможно, скоро появятся новые друзья, – рады будем видеть ваших детей, госпожа Ратри.

– Спасибо, – губы женщины дрогнули, но это не помешало ей улыбнуться в ответ. – Я, правда, очень тронута, – потом она шепнула на ухо сидящему рядом Джону: – Кстати, помните, Ваша Милость, что я говорила вам – что ваше сердце еще найдет исцеление?

– Я не забыл, госпожа Ратри, – подмигнул он. – Ещё я помню, что вы можете толковать сны и читать по звездам.

После трапезы женщины отправились посетить базар, а мужчины ещё остались пообщаться за кальяном и кофе, а после – посвятить время стрельбе из лука.

– Прости меня, – проходя мимо, Кали опустила глаза и задержала руку на его плече. – Прости меня, княже.

– Не твоя в том вина, что я не смог стать для тебя тем, кого ты полюбила. Кроме того, я бы мог не встретить свою любовь, – Джон покачал головой и усмехнулся. – Только познав горечь, можно распознать счастье.

Для выхода в город девушки надели яркие расшитые шелковые туники и в комплект к ним – шаровары и кожаные туфли ручной работы, их головы покрывали легкие платки, которыми, при случае, можно было закрыть лицо, защищаясь от палящего южного солнца.

А восточный базар шумел и бурлил, обволакивая и увлекая в свою волшебную и чудодейственную атмосферу. Чего тут только не было! Фантастические ткани и разноцветная одежда, целебные мази и снадобья, косметические средства и дурманящие своими ароматами духи, мыло ручной работы, изготовленное чуть ли не в единственном экземпляре, украшения с драгоценными и полудрагоценными камнями, изделия из кожи и дерева, кованные и плетеные изделия, ковры и гобелены, посуда из стекла, серебра и керамики, всевозможные сорта кофе и чая, вина и табака, овощи и фрукты со всех концов света: апельсины и абрикосы, инжир и финики, шелковица и манго, яблоки и груши, вишня и виноград, чечевица и нут, дыни и арбузы, мед и орехи – всего и не перечесть, а на площади выступали факиры и акробаты, жонглеры и канатоходцы, клоуны и дрессировщики.

И каждый торговец зазывал в свою лавку покупателей, щедро одаривая комплиментами и клянясь, что именно его товар самого отменного качества по самой сходной цене – специально для прекрасных сударынь. Но даже видавший много необыкновенных украшений, пожилой и опытный купец ювелирной лавки был поражен красотой и изяществом украшений на вчерашней невесте – казалось бы, он знал на перечет всех талантливых ювелиров, чьими товарами он торговал, безошибочно определяя по характерному стилю и особенностям – кто именно изготовил данную вещь, но этого мастера он не знал, однако желал бы иметь в своём ассортименте его прекрасные работы. Таким образом уже заочно у Рафаэля появился первый заказчик. А в другой лавке Маргарита увидела набор из элегантных туфель и очаровательной сумочки чистого синего цвета – вспомнив, что у Мей есть отличный весенний плащ, к которому они идеально подойдут, она решила приобрести их, вручив потом Марку. Надо было видеть ту сцену и его глаза, когда девушка протянула ему пакет с женскими туфлями и сумочкой – она ещё долго не могла остановить приступ смеха, прежде чем объяснила ему, что это – для Мей, что девушке будет приятен такой знак внимания.