Читать книгу Убить Лилю! - Марина Абелес - Страница 10

Спал Мигель крепко где-то до пяти, а потом началась война. Резко, как по свистку, на улице стартовал бедлам: вопли «Всех с праздником! Все на демонстрасьён! Все на Пласу дэ ла Ревалюсьён!» А из динамиков системы массового оповещения призывы вперемешку с маршами. Отовсюду стали слышны крики многотысячной толпы, стекающейся на праздник. Мигель выглянул в окно. На улице еще было темно, но по ней уже шло бескрайнее море демонстрантов, возбужденных и громко тараторящих друг с другом. Вся Гавана стекалась на площадь Революции.

Он растолкал похрапывающую жену и пошел собираться. Первым делом он включил телевизор. Там шла прямая трансляция. Камеры, установленные на крышах Министерств связи и внутренних дел, показывали бескрайнее море людей.

Из дома они выскочили в 6.20. Мигель все еще пререкался с женой, которой, как всегда, не хватило времени навести марафет. И она на бегу вдевала в уши большие сережки-кольца. Под мышкой мужчина нес свернутый плакат. Было видно часть лозунга «¡Viva…“ („Да здравствует…»). В руках он держал поводок, на котором он вел Лилю. Ему пришлось снять ошейник с Лохматого. Над Лилиным лайка хорошо поработала, так что он годился только на шнурки.

Рыжий и Лохматый проводили их до калитки, поочерёдно зевая. Мигель, Мария и Лиля погрузились в «Москвич» и поехали на место сбора на Первой улице.

В 6.40 они уже были на месте. Со всех сторон группами и по одному люди шли на старт шествия. Демонстранты несли еще свернутые транспаранты и плакаты с Че и Хосе Марти под мышкой. Кто-то тащил там-тамы размером с половину себя. А ростовая кукла, похожая на русского скомороха, махала всем встречным пластиковыми руками и бодро отшагивала на начало демонстрации.

…..

– Люба, просыпайся! Нам пора, – Марк легонько потряс жену за плечо. Она открыла глаза и увидела на стене часы. Они показывали 5.40 утра.

– Такая рань!

– Демонстрация начинается в 7, и нам надо успеть доехать, пока не перекрыли все улицы. Мы же вроде бы вчера договорились, что пойдем – развеемся. Я читал, что Первомай в Гаване – это грандиозное событие, и на нее съезжается уйма народа, – Люба снова вспомнила о пропаже Лили и уже готова была расплакаться. – Ну-ну, – Марк погладил ее по лицу и поцеловал в губы. – Тем более надо пройтись! Там наверняка будет очень весело, а нам не мешает подпитать нашу надежду чем-то позитивным. Вставай! Пошли!

…..

На проспекте выстраивались колонны, которые должны были, прослушав пламенные речи, ставшие после ухода Фиделя менее пламенными и куда более короткими, пройти через площадь.

Мигель припарковался около дома знакомой, которая предпочитала смотреть на демонстрацию со своего кресла-качалки на веранде, потому что ей было 96, и она не переносила толпу. Старушка пообещала приглядывать за машиной. Мигель надел на Лилю шляпу с флагом, закрепил конструкцию стягивающейся веревкой у нее под нижней челюстью и взялся за поводок.

– Ну что!? Пошли? – собака посмотрела на мужчину и ничего не ответила.

Всем было весело. Народ вокруг приплясывал и махал флагами, свистел и кричал лозунги, участвовал в импровизированных флешмобах и прыгал с плакатами. Лиля едва успевала уворачиваться от грозивших наступить на нее ног. Она лавировала, как когда-то в лисьих норах, только вместо зубов и клыков на нее нападали идущие кроссовки и сандалии.

Многие демонстранты шли в организованных колоннах, сформированных по определенному признаку. Вот только военные или полицейские, а вот сотрудники предприятий или сэдээровцы. Слева от Мигеля ехал грузовичок с поклонниками Уго Чавеса. У него на бортах большие экраны демонстрировали фото и видеофрагменты из жизни команданте.

«ESTUDIO, TRABAJO, FUSIL» – «Учёба, работа, винтовка».

Комсомольцы, тащившие впереди мужчины с собакой транспаранты, что-то яростно обсуждали, тормозя на каждом перекрестке. И каждый раз Лиля утыкалась в них и обходила. Мигелю приходилось перехватывать поводок, чтобы не запутался в людях. Это было очень неудобно потому, что вторая рука у него тоже была занята. Он нес нарисованный собственноручно плакат.

А тормозящие их парни хотели просто свалить с этого праздника жизни. Мешали им это сделать товарищи с флагштоками, перегораживающие своими палками выходы с Пасео (шествия). Назначение таких «заградотрядов» было следить за своей организованной колонной, чтобы та не разбежалась. А не являющиеся представителями какой-то конкретной организацией люди могли присоединиться к демонстрации в любом месте.

Мигель и Мария не принадлежали ни к одной из колонн и просто заняли свободное место между ними. Они шли и по-детски радовались празднику. Мигель развернул свой белый плакат с красной надписью «¡Viva Cuba!».

Чем ближе они подходили к площади, тем плотнее люди жались друг к другу. Задним не терпелось выйти на нее, а те, кто уже был там, не спешили ее покидать, стараясь разглядеть получше всю правительственную верхушку своей страны, стоявшую на высокой трибуне под мемориалом Хосе Марти, помахать им рукой и сфотографироваться.

Лиля, тем временем, успевала не только спасать свою жизнь, но увлечённо исследовать находки на асфальте. И пару раз она так резко наклоняла голову, что своим флагштоком на шляпе, как рапирой, прокалывала зады впередиидущих. Те подпрыгивали, потирая укол. Оборачивались посмотреть, кто это их так, и тут же начинали смеяться и снимать на телефон единственную собаку-демонстранта, да еще в таком оригинальном наряде.

Из-за всех этих рывков и резких остановок Мигель пару раз чуть не выронил свой плакат и решил, что двух рук, чтобы нести плакат и вести такую активную собаку, мало и передал поводок жене. Та плелась позади него и болтала с какой-то незнакомой ему женщиной, и не очень-то обрадовалась возложению на нее новой обязанности. Тем более, как вообще можно разговаривать с занятыми руками! Это все равно, что с набитым ртом. И Мария придумала выход. Она привязала свободный конец поводка к петличке, предназначавшейся у ее платья для пояса, который отсутствовал. Руки снова стали свободны, и она продолжила оживленно жестикулировать и болтать со знакомой.

Показался мемориал Хосе Марти на площади.