Читать книгу Невероятная Соня. Часть I. Парижский призрак - Марина Денисова - Страница 7

Соня стояла в узком коридоре, ей было ужасно жарко, и глаза застилал туман.

«Это не туман!» – подумала Соня.

Обернувшись, она увидела, что сзади всё горит, выделяя едкий дым.

«Надо бежать! Но куда?»

Впереди – стеклянная дверь. Соня протянула руку: ни ручек, ни чего-либо ещё, что могло бы открыть эту дверь, не было. За дверью стоял Андрей и смотрел куда-то за Сонину спину.

– Андрюшенька, Андрюшенька! Помоги открыть! Я сгорю! Открой! – закричала Соня.

Андрей молчал и продолжал смотреть в никуда. Соня размахнулась со всей силы. Дверь разлетелась на осколки, поранив руку, из руки фонтаном хлынула кровь. Соня чувствовала дикую боль и удушающий запах дыма. Андрей исчез. Она обернулась – огонь не унимался. Она вновь пошла вперёд.

Перед ней возникла точно такая же дверь. За ней стоял Сергей. Его взгляд был такой же пустой, как у Андрея.

– Серёжа! Я горю, мне больно, помоги! – вновь закричала Соня.

Сергей не реагировал. Соня другой рукой с силой ударила по двери. Дверь разбилась. Теперь из второй руки текла кровь. Не так сильно, как из первой, и боли уже не было ни в этой руке, ни в той.

«У меня наверно шок, поэтому я перестала чувствовать боль», – подумала Соня.

Огонь начал стихать, но за спиной лежали развалины, и оставалось только двигаться вперёд. Она бежала по пустому тёмному коридору, пока не наткнулась на ещё одну стеклянную дверь. Дверь открылась сама, было уже не так темно – полумрак. Увидев высокую сутулую фигуру, Соня резко зажмурилась.

– Открой глаза! Иначе ты не сможешь идти дальше!

Соня услышала знакомый голос – насмешливый, с чуть слышной хрипотцой.

Она через силу открыла глаза. Вгляделась в почти забытые черты – длинный слегка крючковатый нос, рыжие усы, из-под нахмуренных, седоватых бровей, на неё в упор смотрели бледные глаза.

Соня даже про себя не смогла его назвать и стояла, не шелохнувшись.

– Иди! – крикнул он ей.

Соня обернулась. Позади осталась темнота.

– Да иди же! – он снова крикнул и чуть слышно выругался.

И Соня, стараясь не смотреть на него, побежала вперёд.

Вдруг её ослепил солнечный свет, она оказалась на синей поляне. Где-то рядом раздавался детский смех. Она огляделась. К ней вприпрыжку бежала маленькая девочка со светлыми вьющимися волосами.

– Кто ты? – наклонилась к ней Соня.

Девочка засмеялась, показывая маленькие белые зубки, и взяв Соню за руку, повела по поляне. Вдалеке стоял мужчина. Соня не могла разглядеть его лицо, она видела только серо-голубые глаза.

– Кто ты? Кто ты? – кричала Соня.

Она проснулась вся липкая от пота. Голова раскалывалась.

– Проснулась? – взгляд Андрея ничего не выражал.

– Да. Мне сон какой-то дурацкий приснился, и голова жутко болит.

Соня провела рукой по лбу.

– Слишком много выпила вчера, – усмехнулся Андрей. – Пора завтракать, время полдвенадцатого.

Соня неловко встала.

– Ну как ты спишь?!

Андрей скривился.

– Простыню надо менять.

Действительно, на простыне было довольно заметное пятно от Сониных месячных.

– Извини, я поменяю. Сейчас, только в ванну схожу.

– Да ты и сама вся…

Андрей брезгливо посмотрел на неё.

Соня зашла в ванную, ночнушку и трусы надо было срочно стирать.

– Андрюша, принеси мне трусы и футболку, – крикнула Соня из ванной.

Прошло больше минуты.

– Андрюша! – позвала она снова.

Андрей наверно не слышал.

Соня выскочила из ванной, взяла то, что ей было нужно.

Андрея не было.

Она помылась, переоделась. Зашла в кухню.

– Я тебя звала, где ты был?

Андрей сидел и щёлкал пультом от телевизора.

– Мусор выносил. Ты простыню поменяла?

– Мне завтрак готовить или простыни менять?

Голова болела ужасно, тон Андрея вызывал злость и обиду.

– Что ты рявкаешь? – Андрей внимательно посмотрел на Соню.

– Ты первый начал, а у меня голова болит.

– Ты же знаешь, я терпеть не могу все эти следы, пятна, грязные прокладки, мне и в операционной крови хватает.

«Странно, – подумала Соня, – ведь он же врач и не просто врач, а хирург, почему ему так противно?»

Но она не стала обострять. Поставила чайник. Взяла из шкафа, стоящего в коридоре, чистую простыню.

Поменяв простынь и запихав всё грязное в стиралку, она вернулась на кухню. Вид у Андрея был не такой грозный как несколько минут назад.

«Да что с ним такое? Почему такие перепады?»

Соня и раньше знала, что у Андрея переменчивый характер, но живя с ним столько лет, она научилась ловить направление ветра его настроения. Соня всегда поддерживала его игривый, весёлый тон, отходила в сторону, когда намечалась буря. Пыталась успокоить и приободрить, когда он хандрил. Но сейчас! За эти неполные два дня, а точнее один день и одно утро, его непостоянство просто зашкаливало.

Соня налила Андрею чай, себе сварила кофе, настругала бутерброды с сыром.

– Андрюш, – сказала Соня, допивая свой кофе, – у меня к тебе дело.

– Да, – ответил Андрей, не отводя глаз от телевизора.

– Андрюша! Посмотри на меня, мне надо кое-что тебе сказать!

Соня придала своему тону нотку женской капризности.

– Если я на тебя не смотрю, это не значит, что я тебя не слушаю.

Андрей всё-таки перевёл взгляд на жену.

– Андрюшенька, – Соня подошла к нему, – я же ещё не сделала тебе подарок на Новый год.

– Ты же знаешь, мне ничего не надо.

– Надо! – игриво возразила она. – И я знаю что.

Андрей обхватил Соню одной рукой.

– То, что мне было надо, я получил вчера, – он сильнее прижал её к себе, – сегодня более чем по очевидным причинам, – он многозначительно поднял брови, – я этого получить не смогу.

– А я не об этом, – улыбнулась она, сделав таинственный вид, – я о машине.

Андрей нахмурился.

– О какой машине?

– Я в этом году получала премии, ну проценты там разные… и накопила! Поэтому если мы возьмём ещё то, что ты откладывал на машину и всё это сложим, то сможем купить может быть даже и не Toyota Camry, а что-нибудь покруче.

Андрей побледнел. Соня почувствовала, как лавина холода и злости вот-вот обрушится на неё.

– То есть, ты, – начал он нарочито спокойно, – хочешь мне сказать, что ты втайне от меня откладываешь деньги?

От того, как он это произнёс, Соне сделалось нехорошо. Она никак не могла понять, почему он так злится.

– Почему втайне? Я откладывала, чтобы сделать тебе сюрприз, – оторопело произнесла она.

– И сколько же ты так «насюрпризила»?

– Миллион, – неуверенно ответила Соня, почему – то сократив сумму на пятьсот тысяч.

– Это за год? – Андрей побледнел ещё больше.

– За полтора, – опять наврала Соня.

– У тебя зарплата сорок пять! – Андрей не на шутку стал заводиться. – За что же тебя ТАК? Премировали?

– Андрей, ну у меня же есть свои заказчики. Я получаю проценты с подписанных контрактов. Я экономлю деньги фирмы на закупках, выбивая скидки у поставщиков. Я делаю очень много такого, что в принципе не входит в мои прямые обязанности. Знал бы ты, сколько Сергей денег на юристах экономит, а бухгалтерскую муть я кручу. Вместо того, чтобы НДС за квартал заплатить четыреста, пятьсот тысяч, мы платим меньше ста. Жаркова ж. у лишний раз не подымет, просчитать, спланировать никогда ничего не хочет – субподрядов налепит и «по фиг дым». Я дроблю все работы, свожу приходы и расходы, и не в балансах – отчётах, как она, а в совершенно другой бухгалтерии, – протараторила Соня, не понимая, почему она должна всё это объяснять. – Андрей, ты что?

Андрей сидел, тупо смотря перед собой, и крутил в руках кружку с чаем.

– Вот значит, как! Незаменимая! На все руки от скуки! Ясно! Что ты ещё делаешь, что не входит в твои прямые обязанности? – В тоне Андрея слышалась злая ирония. – На чём ещё Серёга экономит, что он тебе такие «бабки» платит?

«Слава Богу, что я тогда послушала маму и, кстати, Ольгу, и не рассказала Андрею кто такой Сергей».

Пять лет назад, принимая Серёжино предложение о работе, Соня попросила его никогда, ни при каких обстоятельствах никого не посвящать в историю их знакомства. «Зачем нам нелепые домыслы и сплетни? Всё было так давно, у каждого из нас своя семья».

Сергей дал слово. И ни одна живая душа не знала о студенческом платоническом романе Сони с её нынешним работодателем. Разумеется, кроме Сониной мамы и теперь уже бывшей подруги Ольги.

«Слава Богу, что я ему не рассказала, – подумала Соня. – Слава Богу».

– Андрей, – как можно спокойней и строже сказала она, – мне противно слушать твои идиотские намёки. Прекрати!

– Противно? Тебе противно? – Андрей театрально зло рассмеялся. – А мне не противно, что моя собственная жена… – он сделал паузу, то ли собираясь с мыслями, то ли подчёркивая слово «жена», – скрывает от меня деньги на протяжении полутора лет, считает меня неспособным самому себе купить машину? Копила она, сюрприз делала! За меня сама всё решила! Ты вообще в последнее время слишком самостоятельная стала. Я-то думаю, что-то Соня со мной вообще считаться перестала… Ну так, конечно, она же такие «бабки» загребает! Машину мне решила купить! Я-то сам себе не в состоянии… Кто я? Всего лишь навсего какой-то докторишка! Стою там за операционным столом, грыжи вырезаю и на машину уже три года коплю – накопить не могу! А тут Соня – коммерческий директор! Правда, шарашкиной конторки! Но зато сидит в отдельном кабинете, кофе попивает, и зарабатывает в разы больше кандидата медицинских наук! Ничего, что я с вами, госпожа коммерческий директор, за одним столом сижу? Правда, если ты не забыла, то мы тебе машину купили, поэтому я до сих пор на этой развалине и езжу!

У Сони запульсировало в висках. Она смотрела на Андрея и не могла понять, кто этот злой, завистливый человек. Это её муж? Да, у Андрея тяжёлый характер, но, чтобы столько комплексов и завистливое пренебрежение?

Ещё не так давно Соня бы пошла на попятную, начала бы успокаивать, уговаривать и объяснять. Но сегодня, сейчас, ей почему-то не хотелось этого делать. Она слишком устала за прошедший год, за прошедший день, да за все десять лет! Устала быть виноватой, перед его мамой, за то, что не соответствовала чему-то, правда непонятно, чему! Устала быть виноватой перед Андреем, за то, что он не купил тогда машину себе! За то, что не могла ему родить! За то, что почти не получала удовольствия от секса! Устала! Надоело! Когда он в последний раз интересовался её чувствами, её мечтами, её желаниями, её мыслями, наконец? Сейчас ей казалось, что никогда! Он всегда думал только о себе, как в то Новогоднее утро, когда тупо навалился на неё, влез в неё и просто испачкал в своё удовольствие. А она не сказала, что ей противно, даже виду не подала, она стерпела. Впрочем, как всегда и во всём! Его же, когда он увидел следы от её месячных, просто чуть ли не вывернуло от отвращения. Зачем? Зачем в очередной раз ей терпеть унижения? Ради чего?

– Ты меня решил машиной попрекнуть? Давненько я этого не слышала! – делая над собой усилие, чтобы не повысить голос начала она. – А ты забыл, откуда взялась эта машина? Что больше половины денег дала моя мама? А накопления твои состояли в основном из денег, полученных за сдачу квартиры в Купчино? Твоя мамочка неоднократно меня этой машиной попрекала, хотя, прямо скажем, не самая дорогая и крутая «тачка». Я же ни разу не напомнила, откуда она взялась. Я никогда не проверяла, сколько денег ты скопил. А сколько ты зарабатываешь – для меня вообще загадка. Я никогда не смотрела в твой кошелёк и никогда ничего у тебя не просила! Я всего добивалась сама, я думала ты рад за меня, я думала – ты гордишься мною! Подумаешь, не сказала о премиях! Подумаешь, откладывала! Так я же не для себя! Я же не побежала себе втихаря что-то покупать, я хотела сделать тебе хороший подарок! Тебе, моему любимому мужу! Думала ты обрадуешься! А ты? Сколько яда из тебя вылилось? «Шарашкина конторка!» Да в этой «шарашкиной конторке» люди работают! Да, у нас нет времени сидеть и писать никому ненужные диссертации, потому что все делом заняты, и все хотят зарабатывать! – Соня остановилась, чтобы перевести дух.

Никогда ещё за все десять лет совместной жизни она столько на него не вываливала.

– А ты хочешь сказать, что моя диссертация никому не нужна? Что я смог её написать только потому что твоя мама нас содержала? Когда мы поженились, я тебе предлагал перевестись на заочное в универе, и пойти работать, чтобы ни от кого не зависеть! Ты же отказалась!

– Да это просто смешно, Андрей! Какая разница – мама нас кормила, или я бы где-то пахала, пока ты свои «труды» сочинял? И, по-моему, этот разговор начинает слишком далеко заходить! Всё было так, как было! И дело не в этом, а дело в твоих нелепых обвинениях, в твоей… зависти!

Соня сама не поняла, как вырвалось последнее слово.

– Зависти? – Андрей был пунцового цвета. – Я завидую тебе? Чему? Тому, что ты просто удачно и удобно устроилась? Тому, что ты занимаешься финансовыми махинациями? «Откаты мы не даём, работаем согласно контракту». Как ты вчера Валерке заливала? – передразнил он Соню. – Так Валерка тоже, хрен такой, готов чего-то там с тобой мутить. А ты пользовалась ситуацией, сидела вчера надменная, пальцы в растопырку, королева, мать твою, ой, простите, коммерческий директор! О чём тут с нами, с докторишками разговаривать такой крутой акуле бизнеса? Акулой, ворующей «бабки» у государства. И сараи, которые вы строите, рухнут через год!

– Андрей, ты рехнулся?

Соня смотрела на абсолютно незнакомого ей человека.

И действительно, черты лица Андрея исказились, глаза вылезли из орбит, последние фразы он просто проорал.

– Какие «бабки» я ворую? У какого государства? – Соня была вне себя. – У государства, которое платит мизерные пенсии, у государства, которое вместо того, чтобы лекарства раздавать бесплатно, приторговывает ими через врачей? У государства, которое вашей помойной клинике разрешает работать? Да вас там всех пора сажать!

Она отскочила от Андрея, ей показалось, что он вот-вот её ударит.

– Нас сажать? Нас, спасающих людей? Да ты в своём уме? Что ты несёшь, дура?!

Андрей двигался на неё.

– А кто разводит людей на ненужные анализы? А кто отправляет в конкретные аптеки, и ни в какие больше? Кто вообще никогда ни за что не отвечает?

Соня уже хотела, чтобы он её ударил. Ей так надоело вечно идти на попятную.

– Ты больная на всю голову, что за хрень? – завизжал Андрей, скидывая чашку с Сонином кофе на пол.

Чашка разлетелась на сотни осколков, один из которых, поранил Соне ногу, но она этого даже не заметила.

– Ты говоришь, наши сараи развалятся, а знаешь, почему они могут развалиться? Причин не так много: неправильный расчёт в проекте, некачественные материалы и всё! И это всё легко доказать и за это наказать. А у вас? Как это правильно? Индивидуальная непереносимость, пациент не предоставил о себе достоверной информации, особенности организма! Всё! У вас труп, а никто не виноват! Сколько трупов у тебя, Андрей? А?

Голова зазвенела. Соня от удара упала на пол, хорошо, что далеко от разбитой чашки. Половина лица как будто онемела, уши заложило.

– Соня! – Андрей кинулся к ней. – Я не хотел, прости!

Соня подняла на него полные слёз глаза и прокричала: – Нет, ты хотел! Ты с самого начала разговора этого хотел! И дело не в работе и не в деньгах! Всё намного проще и понятней! У нас нет детей! Я надеюсь столько лет, а ты не хочешь ходить по врачам! Ты убедил меня, что это я не могу! Я была готова на ЭКО, но ты отказался! Ты и Таньке с Валеркой наврал, что это я не хочу, потому что для меня работа важнее.

Андрей стоял бледный.

Догадка возникла сама собой.

– Это ты бесплодный, Андрей! Ведь так? Я проверена полностью, ты же проверялся сам, непонятно где! Это ты пустой, это ты не можешь?

Несколько секунд Андрей стоял, как будто о чём-то размышляя. Холодным, ничего не выражающим взглядом он посмотрел на Соню, сидящую на полу, и с вызовом сказал: – Я-то, как раз могу, у меня-то точно всё в порядке.

Соня презрительно фыркнула.

– Я, пожалуй, пойду, прогуляюсь.

Андрей даже не помог Соне подняться. Он спокойно вышел в коридор, оделся и закрыл за собой дверь.

Соня, осмысливая произошедшее, просидела на полу минут двадцать. Затем встала, собрала осколки и пошла в ванную. Посмотрела на себя в зеркало – щека была красная, немного вспухшая. Она намочила полотенце холодной водой и приложила к щеке. Желудок сжался, в груди покалывало, ноги были ватные. Она пошла в спальню, легла под одеяло – хотелось спать.

Соня всегда в каких-то тяжёлых для неё ситуациях хотела спать. Как в детстве – уснёшь, а проснёшься, и всё окажется иначе. Когда её отец орал на маму, Соня закрывалась с головой одеялом и надеялась, что тот её не увидит и не переключит свой гнев на неё. Странно, почему она сейчас вспомнила отца? Быть может потому, что он сегодня ей приснился?

Он умер, и она его почти не вспоминала. Какие-то светлые детские воспоминания о нём были где-то очень глубоко в памяти, и даже при раскопках этих глубин, на поверхность то и дело всплывали мрачные тени, как сорняки на грядке, никуда от них не деться. И она предпочитала не вспоминать. Вообще ничего и никогда. Он же мог не вспоминать о ней, когда Сонина мама рассталась с ним, прожив шестнадцать лет – ни разу не позвонить, не поздравить с днём рождения. Он даже предсмертной записки ей не оставил, хотя и предчувствовал свою смерть.

Так почему же он приснился ей сегодня? Почему она вспомнила о нём сейчас?

Что-то во взгляде, интонации Андрея ей напомнило об отце? Соня не могла сейчас понять. Наверное, то, что было запрятано в глубинах памяти, – после только что пережитого ею, – поднялось на поверхность. Не нужно анализировать. Не нужно проводить параллели. И не с кем. Она его не помнит, забыла навсегда! А её муж – ни её отец.

Андрей всегда спокойный, уравновешенный, если он и кричал на неё, иногда, то повод был понятным – Соня была в чём-то виновата. И она старалась не быть в чем-либо виноватой, чтобы не провоцировать его раздражение. А когда он всё-таки раздражался – всегда ему уступала, подсознательно боясь, что ситуация может выйти из-под контроля. Вот сегодня, первый раз за десять с лишним лет она не уступила, не прогнулась перед ним, и всё зашло слишком далеко.

Можно ли было сравнить Андрея с Сониным отцом? Нет. Да – Андрей её ударил, но она сказала недопустимые вещи. Он врач, и конечно, у него умирали пациенты. Как она могла его этим попрекнуть? Это ужасно! Андрей прав – она изменилась! И про машину нужно было как-то иначе. А эти ужасные обвинения в бесплодии! Да как она могла? Мало ли что ей показалось, мало ли что она придумала? Она же хотела с ним поговорить спокойно о ребёнке, всё обсудить, объяснить, а она, что сделала? Как теперь исправлять ситуацию? Сейчас он погуляет, остынет и придёт. А она попросит у него прощения… С этими мыслями Соня провалилась в тяжёлый сон.

Она не поняла, сколько времени она проспала – проснулась от какого-то шума. Прислушалась. Открывалась входная дверь. Андрей! Она подскочила и побежала в коридор. В прихожей стояла Людмила Николаевна.

– Добрый вечер, Соня, – сказала она сухо.

– Здравствуйте, Людмила Николаевна.

Соня стояла пред ней в футболке и трусах.

– Надень на себя что-нибудь, – свекровь посмотрела на неё сверху вниз и скривила губы.

Соня побежала в комнату, нашла в шкафу старые джинсы и натянула на себя.

– Я на кухне, – услышала она голос Людмилы Николаевны.

Соня робко вошла.

«Интересно, она знает? – подумала Соня. – Ну, наверняка. Андрей же сразу к ней помчался!»

Вот Соня свою маму никогда не информировала о ссорах с мужем.

– Подойди ко мне, – строго сказала свекровь.

Соня повиновалась.

– Всё нормально, – Людмила Николаевна приподняла Сонино лицо за подбородок двумя пальцами и осмотрела ударенную щёку.

«Он ещё и об этом рассказал. Совсем с ума сошёл!» – подумала Соня.

– Налей мне чаю и садись, я хочу с тобой поговорить.

Соню передёрнуло от повелевающего тона Людмилы Николаевны. Но она поставила чайник, достала чашки. Пока закипал чайник, они молчали. Соня смотрела в окно, – в темноте там было сложно что-либо разглядеть. Свекровь смотрела на Соню. Чайник закипел. Соня налила чай, достала конфеты, варенье. Посмотрела на свекровь, та, как всегда была энергична и решительна. Всё с тем же шиньоном, похожим на мочалку. На ней была кружевная зеленоватого цвета блузка и чёрная строгая юбка. Её карие глаза, такие же, как у Андрея, строго смотрели на Соню. Соня по привычке сжалась под этим взглядом.

– С Новым годом, Людмила Николаевна, – вдруг с чего-то пролепетала Соня.

Свекровь посмотрела на неё, как на не вполне здоровую, и, проигнорировав Сонино поздравление, спокойно сказала: – Я пришла не ругаться, я пришла поговорить.

– По-моему, мы с вами никогда не ругались, – сказала Соня. – Если вы о нашей ссоре с Андреем, то думаю, что мы сами во всём разберёмся. Мне жаль, что он вас в это посвятил.

«Ты на тяжёлых переговорах, с противным заказчиком, от которого зависит очень многое» – дала себе установку Соня, и видимо после этого её зажатость стала исчезать, и тон сделался практически официальным.

Людмила Николаевна снова странно посмотрела на невестку.

– Андрей прав, ты очень изменилась, – сказала она как будто сама себе. – Так вот, я не скажу, что мне легко с тобой об этом говорить, и как женщина я тебе даже сочувствую. Но я, в первую очередь, мать и счастье моего сына для меня самое главное.

Она сделала паузу и выжидательно посмотрела на Соню.

Соня сидела молча и спокойно ждала, что же скажет ей свекровь, хотя внутри всё похолодело. Пауза затянулась.

«Да что же она тянет?» – пронеслось в голове у Сони.

– Вы должны развестись! – на одном дыхании выпалила Людмила Николаевна.

«Вот это номер! Она что себе позволяет? Сколько мы ругались, чтобы не происходило, у нас никогда с Андреем речи о разводе не шло, а тут она припирается, и опять со своими ключами, и говорит такое!»

У Сони внутри всё заклокотало. Она собрала последние силы, чтобы выглядеть как можно спокойней.

– С чего такие заявления, Людмила Николаевна? – прозвучало даже надменно.

– У него будет ребёнок, – тихо сказала свекровь и опустила глаза, не выдержав вида, искажённого гримасой боли Сониного лица.

Если бы обвалилась стена, рухнул потолок или провалился пол, Соня не была бы так поражена. Рухнул мир! Их с Андреем мир рухнул! Остались одни развалины, на которых стояла Людмила Николаевна. У Сони похолодели руки, желудок упал куда-то вниз, в ушах зазвенело, и без того больная голова заболела ещё больше.

– Ребёнок? Что вы несёте? – крикнула Соня, в момент, забыв про годы страха, который внушала ей эта женщина. – Какой ребёнок?

– Не надо мне хамить! – стараясь казаться спокойной, ответила свекровь. – У Андрея уже год отношения с другой женщиной, он думал, что всё закончится, но Аня беременна и я… – она осеклась, – он… не собирается отказываться от ребёнка. Поэтому, ты должна собрать свои вещи и уйти, и дать ему возможность быть счастливым с той, которая даст ему то, чего ты дать не можешь.

– У него год отношения… он год мне изменяет, а вы так спокойно мне об этом говорите? – прошептала Соня пересохшими губами.

– А что ты удивляешься? Верных мужчин не бывает, глупо в твоём возрасте думать иначе. Его связь с заведующей ещё в той больнице, его бесконечные пациентки, медсёстры… ты разве не знала? Не прикидывайся, ты не могла не знать. Он умный, красивый мужик, в самом расцвете лет, ты же вечно то страдаешь, то болеешь, то вообще на работе почти сутками.

Людмила Николаевна выглядела на удивление спокойно, как будто не разрушила Сонину жизнь, а вновь говорила о своих грядках.

Теперь для Сони не просто рухнул мир, даже жалкие развалины превратились в пыль. Было ощущение, что её отхлестали плетью по всему телу, разорвав всю кожу. Ей так хотелось казаться сильной, она так не хотела плакать перед этой женщиной, но сил уже не было, она разрыдалась.

– Я знала про заведующую, но он клялся, что больше никогда… – Соня ревела, как белуга, – про остальных я не знала. Как он мог?

Её стало трясти, рыдания перешли в икоту, как в детстве…

– Ой, как всё тяжело, – то ли посочувствовала, то ли позлорадствовала свекровь. – Неужели не знала?

– Нет… – проревела Соня.

– А что ты хотела? Все мужики такие.

Соня как-то резко успокоилась. Подняла на свекровь красные от слёз глаза и спросила: – И Сергей Иванович?

Людмила Николаевна взглянула на неё холодными глазами, и, выпрямив спину, сказала: – И Сергей Иванович, – и поморщившись, сама того не желая произнесла, – он, когда в своём КБ работал, с кем только не путался.

– И вы, пройдя через это, получаете теперь удовольствие из-за того, что ваш сын такой же кобель, как и его отец? – вопрос прозвучал грубо, но доставил Соне садистское удовольствие.

Людмила Николаевна отшатнулась, как от пощёчины. Она высокомерно посмотрела на Соню: – В мужчинах это заложено, только есть разница, с одними жёнами они счастливы, потому что они матери их детей, а с другими мучаются, как с чемоданом без ручки: и в хозяйстве непригодный, и выбросить вроде жалко.

Соню охватило бешенство, так её ещё никто не унижал. За что? Что она сделала?

– Людмила Николаевна, – Соня попыталась посмотреть ей прямо в глаза, но та упорно отводила взгляд, – за что вы меня так ненавидите?

– Я не ненавижу тебя, я к тебе вообще никак не отношусь. Мой сын должен быть счастлив и мне всё равно с кем. Когда он познакомился с тобой, ему было двадцать восемь, почти тридцать, ему пора было жениться. А тут ты, молодая, – она презрительно скривила губы, – на вид здоровая. Мы надеялись, что ты неопытная, неиспорченная, будешь ему хорошей женой, родишь нам внуков, что всё будет, как положено.

– Но он же тогда сам детей не хотел, он же меня уговорил пить таблетки, из-за этого же всё.

– Тогда, действительно не до детей было, он должен был защитить кандидатскую. А таблетки, если женщина изначально здорова, ничего бы не изменили. Но ты ушла в свою карьеру, – свекровь ещё раз презрительно поморщилась, – вокруг тебя одни мужики, кровотечения какие-то странные, откуда мы можем знать, может ты аборты делала или выкидыши себе провоцировала.

«Боже! Что она говорит? Какое чудовище!» – пронеслось в Сониной голове.

– Так это вы решили, что детей нам тогда рано было заводить? Это вы ему насоветовали эти таблетки? – Соня не могла поверить, что мать имела на Андрея такое влияние.

– Андрей всегда советуется со мной, – не без гордости ответила Людмила Николаевна.

– Ну, что же, – Соня злорадно рассмеялась, – я вас поздравляю! Вы вырастили морального урода, яблоко от яблоньки.

– Не дерзи мне, поршивка! – гневно крикнула на Соню Людмила Николаевна.

Но Соня, казалось, её возгласа не услышала.

Она посмотрела на свекровь своими, ещё более чёрными, чем обычно, глазами, и холодно произнесла: – Какая же я дура, что столько времени ничего не замечала, что терпела, подстраивалась. Я столько лет, лучших лет, в помойку выбросила. Где Андрей? Он знает, что вы парламентёр? Он вас попросил? У самого кишка тонка?

– Не будь базарной бабой, что бы я о тебе не думала, я всегда считала тебя интеллигентным человеком. Андрей сейчас наверно у Ани. С тобой ему действительно тяжело объясняться, и он попросил меня.

– Сорок лет скоро, всё за мамину юбку держится, – Соня с презрением улыбнулась. – Позвоните ему, пусть приедет и подтвердит ваши слова.

– Ты думаешь, я это всё придумала? – Людмила Николаевна в замешательстве посмотрела на свою невестку.

– Вполне возможно. Он не далее, как вчера, со всей страстью занимался со мной любовью и говорил, что боится меня потерять, говорил, как я ему нужна, – Соня без стеснения выпалила это, надеясь полюбоваться произведённым эффектом.

Эффекта не было.

– Мало ли что они говорят, когда кончают, – с несвойственной ей прямолинейностью ответила Людмила Николаевна. – Он к тебе привык, ты привлекаешь его как женщина, несмотря на все твои проблемы. И он действительно говорил, что не знает, как сообщить тебе об Ане и их ребёнке. Но после того, что ты ему сегодня устроила и тем более обвинила его в бесплодии, он окончательно решил, что тебе пора уйти.

Соня сделала вид, что пропустила сказанное мимо ушей и ещё раз спокойно повторила: – Пусть приедет Андрей и подтвердит все ваши слова. А сейчас покиньте квартиру. Юридически у меня пока что больше прав здесь находиться, чем у вас. А что касается интеллигентного человека, то вы все эти годы ошибались. Я на стройке работаю, могу и по матушке обложить. А по морде у нас, как мы теперь знаем, и врачи своих жён бьют, так что и я могу не сдержаться.

Людмила Николаевна собралась сказать в ответ что-то резкое, но, посмотрев на белое от бешенства Сонино лицо с чёрными, как уголь глазами, вовремя осеклась. Соне действительно хотелось вцепиться в рыжий шиньон свекрови и засунуть его ей в глотку, чтобы она больше никогда не смогла давать советы своему сыну.

– Так что пусть приезжает, истерик устраивать не собираюсь. Но ему пора научится самому отвечать за себя, – жёстко произнесла Соня. И с кислой улыбкой добавила: – Вы как педагог не можете с этим не согласиться.

– Хорошо, я уйду, – Людмила Николаевна встала из-за стола. Она бросила злобный взгляд на Соню и сквозь зубы процедила: – Ему давно было пора тебя выгнать.

Захлопнулась дверь. Соня сидела за столом, обхватив раскалывающуюся от боли голову руками.

«Что же такое? – думала она. – Вчерашний день никак не вяжется с днём сегодняшним. Как будто две разные жизни. До и после. А может, она всё наврала? Может, они с Андреем решили так меня наказать?»

Соня взяла сигарету, прикурила.

«Это ты бесплодный, Андрей! Ведь так? Я проверена полностью! Ты же проверялся сам, непонятно где! Это ты пустой! Это ты не можешь? – всплывало в памяти. – Я-то, как раз могу, у меня – то точно всё в порядке… Вот! Точно! Всё в порядке. Вот! – повторяла про себя Соня. – Он так сказал, потому что другая ждёт от него ребёнка. Но почему он сам не признался?»

Соня затушила сигарету. Убрала со стола, вымыла чашки. Пошла в ванную. Встала под душ, ей так хотелось смыть себя всё произошедшее.

Она стояла под струями воды и думала: – «Он должен мне всё объяснить сам. Это бред какой-то…»

Вылезла из душа, посмотрела в зеркало. Следов от пощёчины не было. Болело сердце. Но в голове было ясно. Она чувствовала, что ей предстоит совершить прыжок через пропасть. Сорвётся вниз? Или приземлится на другой стороне, где будет легче, проще, счастливей?

Соня просушила волосы феном. Закрутила их жгутом в высокий пучок. Одела свою любимую чёрную рубашку, тёмно-синие брюки. Набрала Андрея. Трубку он не взял. Набрала ещё трижды, с таким же результатом. Набрала свекровь.

– Людмила Николаевна, ваш сын не берёт трубку. Передайте ему, чтобы срочно приезжал, если его не будет через два часа, то я уйду, не закрывая входную дверь, и квартиру обнесут.

Соня нажала «отбой», не слушая, что начала говорить свекровь.

Андрей примчался через полчаса. Соня сидела на кухне, пила чёрный кофе и курила одну сигарету за другой. Андрей выглядел удивлённым, наверно ожидал увидеть её в слезах, униженной и раздавленной. От Сони же напротив исходили спокойствие и решительность.

– Садись, давай поговорим, – тон был повелевающим, как ещё недавно у Людмилы Николаевны.

Он молча сел.

– То, что сказала твоя мама – это правда? – Соня смотрела на него в упор, голос был ровным, спокойным с нотками металла.

– Что сказала мама? – как-то нерешительно переспросил Андрей.

– То, что ты изменял мне все годы, с пациентками, медсёстрами. Что у тебя уже год роман с какой-то Аней и у вас будет ребёнок.

Андрей молчал и прятал глаза.

– Андрей, – строго сказала Соня, – я ещё пока твоя жена и требую правды.

Он кивнул.

– Значит после измены с твоей заведующей, после твоих клятв и обещаний ты всё равно продолжал спать с другими?

– Не сразу, – тихо ответил Андрей.

– Подробнее!

– Зачем тебе? – он робко взглянул на неё.

– Отвечай!

– Где-то через год…

– А до заведующей тоже? Когда ты изменил мне впервые?

– Это не были измены, Соня, – тихо сказал он.

– А как это назвать? – Соня усмехнулась.

– Это просто секс.

– Секс с другими при живой жене, это, по-твоему, не измена?

– Я любил только тебя… – голос Андрея был глух.

– Любил? – Соня хмыкнула.

– Я и сейчас тебя люблю.

– Так люблю, что попросил свою мать выгнать меня из дома?

Спокойствие начало сменяться злостью.

– Я не просил выгонять, – Андрей с удивлением поднял на Соню глаза. – Я просил найти к тебе подход. Я сам не мог сказать тебе о ребёнке… Я знал, что причиню тебе боль.

– То есть, своим сексом на стороне, ты боль мне причинить не боялся?

– Ну, ты же не знала…

– Тебе самому не смешно? А если бы я спала с кем-то ещё и при этом твердила, что люблю только тебя, что бы ты чувствовал?

– А ты что? – во взгляде Андрея промелькнула злость.

– Не суди по себе, – отрезала Соня. – То есть? Ещё раз! Ты тр….ся направо и налево все эти годы, и был рад что я ничего не знаю, но как одна из твоих бл…й залетела, ты обоср. ся и побежал за советом к мамочке, чтобы она нашла ко мне подход? Так?

Соню всю трясло от злости.

– Что ты такое говоришь? Она не бл..ь.

– Ну да, святая женщина, спуталась с женатым мужиком, не бл. ь, конечно, – Соня ещё раз хмыкнула. – Так что Андрей? Что делать будем?

Андрей выглядел жалко.

– Я не знаю, – он пожал плечами.

– А ты понимаешь, что я сейчас уйду и подам на развод, что ты никогда меня больше не увидишь?

Как же ей было сладко произносить эти слова и наблюдать, как он становится ещё бледнее.

– Я не знаю.

– Ладно, Андрей, я думала, ты мне что-то умное скажешь, – хмыкнула Соня, понимая, что устала от этого разговора. – Ты в квартиру примчался только потому, что побоялся, что я её открытой оставлю, – она пристально взглянула на Андрея. – Пойдём вещи собирать.

Андрей сидел, не шелохнувшись. Соня встала, взяла два чемодана. Собралась минут за пятнадцать.

– Я собрала только личные вещи, свои документы и ещё томик Цветаевой, ты всё равно никогда её не понимал. И я хочу забрать свои деньги.

Андрей наконец-то ожил: – Какие деньги?

– Те деньги, которые ты откладывал с аренды бабушкиной квартиры. Мне придётся выселить жильцов, делать ремонт. Да и вообще, эти деньги к тебе отношения не имеют.

Андрей как-то весь сжался, но встал и принёс.

Соня взглянула на тоненькую пачечку.

– Что это?

– Деньги.

– Сколько здесь?

– Около ста.

– Сколько? – переспросила Соня. – Там за три года около пятисот должно было накопиться.

Андрей, краснея, переминался с ноги на ногу.

– Я тратил, – чуть слышно промямлил он.

Соня рассмеялась: – Ах вот почему ты взбесился, когда я заговорила о машине? Денег уже не было! Ты даже на собственных баб тратил мои деньги? Мачо! – она окинула его презрительным взглядом. – Оставь себе на памперсы!

Соня швырнула деньги ему в лицо. Андрей заметно дёрнулся.

– Ну, попробуй! Ударь! Мои узбеки тебе все пальцы переломают, оперировать не сможешь, хотя… судя по заработкам, ты и так хреновый доктор, кандидат наук!

Соня ослепительно улыбнулась.

– Наконец-то ты показала своё истинное лицо, – прошипел Андрей, – а мама была права.

– Дурак, я любила тебя! Даже когда ты меня ударил, я готова была просить у тебя прощения за то, что много лишнего тебе наговорила.

Соня сняла ненавистное обручальное кольцо. Она снимала его редко, и оно почти вросло. Соня ободрала кожу на безымянном пальце правой руки, но боли не почувствовала.

– На, – она вложила кольцо Андрею в руки, – передаришь новой жене, заработать ты вряд ли сможешь.

Она с лёгкостью подхватила два чемодана и с грацией пантеры вышла из квартиры, оставив ключи. Она прыгнула! Под ней зияла пропасть, но не было страшно, она наслаждалась затянувшимся прыжком.