Читать книгу Биоэтика и социология: институциональный диалог - Марина Никулина - Страница 4

При определении причин зарождения биоэтики первой и основной, а иногда и единственной, считается научно-технический прорыв в медицине, появление новых биотехнологий. Это только одно из оснований и, по нашему мнению, не самое главное. Естественнонаучные достижения Древнего Востока, Древней Греции и последующих этапов развития науки и техники не требовали особенной этики. И только во второй половине XX в. возникает такая необходимость. Неслучайно Ван Ранселлер Поттер, назвав появившуюся дисциплину биоэтикой, говорит, что она «рождается из тревоги и критической озабоченности перед лицом научного и общественного прогресса»[7]. Российский исследователь прикладной этики, развитие которой связано с появлением биоэтики, Л. В. Коновалова называет ее «зеркалом страха человечества… перед наукой и техникой»[8]. П. Д. Тищенко видит новую экзистенциальную угрозу для жизни, чести и достоинства пациентов, которую создают биотехнологии[9].

«Произошедшие за последние двадцать лет различные революционные изменения в области биологии и развитие новых технологий угрожают разрушить казавшиеся незыблемыми моральные нормы, а также некоторые социальные и культурные ценности, касающиеся родственных связей, преемственности поколений»[10] – так понимают последствия научно-технического прогресса в медицине французские специалисты в области биоэтики.

Социология и социологи, на наш взгляд, гораздо точнее и конкретнее определяют причины появления биоэтики как науки, как практической деятельности и как социального института, утверждая, что основаниями этого всего стали предшествующие социокультурные трансформации общества. Биотехнологические процессы обусловливают формирование качественно нового типа взаимоотношений общества и природы, где ценностным ориентиром должна стать идея «благоговения перед жизнью», единения человека и природы.

Биотехнологии социальны по своему характеру, они реализуются в обществе, детерминированы общественными потребностями, интересами, осуществляются социальными субъектами. На развитие биотехнологий оказывают влияние различные социальные факторы, среди которых потребности людей, система социальных отношений. Поэтому биотехнологии имеют ярко выраженный гуманистический аспект, связанный с определением границ биотехнологической деятельности.

Социальную сущность биотехнологий позволяет понять их аксиологическое содержание, которое проявляется в ценностном осознании биотехнологии как особой социальной формы деятельности. Преобразование социальной действительности с помощью биотехнологий, вторжение в эволюцию жизни может создать угрозу существованию человека. Поэтому в самой деятельности появляются элементы должного, несущие ценностно-ориентированную нагрузку, которые призваны если не предупредить полностью, то свести к минимуму неизбежные и серьезные отрицательные последствия бурного научно-технического прогресса.

В ситуации стремительных научно-технологических преобразований в медицине и связанных с этим социальных метаморфоз очень важно рассматривать происходящее становление биоэтики в контексте трансформации социокультурных факторов, т. е. необходимо своевременно оценивать не только само воздействие изменяющейся социальной действительности на человека, но и предвидеть вероятный спектр реакций – социальных действий и их последствий. Следует отметить, что в биоэтике для этого уже накопился существенный потенциал, а изменения современной социальной парадигмы определяют векторы ее развития. В этих условиях совершенно очевидно закономерное сближение социологического и биоэтического дискурсов. Определяется оно тем, что возникла объективная необходимость социологического осмысления биоэтики и на теоретическом, и на методологическом, и на эмпирическом уровнях. И диалог этих отраслей знания уже начат.

Так что же все-таки обусловило рождение биоэтики? Что, кроме биотехнологий, инициирует «тревогу и критическую озабоченность перед лицом научного и общественного прогресса», «страх человечества… перед наукой и техникой», «новую экзистенциальную угрозу для жизни, чести и достоинства человека», угрожает «разрушением социальных и культурных ценностей, касающихся родственных связей, преемственности поколений»? Вот несколько соображений по данному поводу.

1. В середине XX в. в условиях культурного и духовного кризиса нарастают антисциентистские тенденции. Это сопровождается укоренением сомнений в безграничных возможностях науки, которая, «поступив на службу» техногенной цивилизации, не в состоянии защитить самого человека от своих же успехов. Вера в торжество человеческого разума также потеряна. Научная рациональность превращается в индустрию по удовлетворению потребностей. Производство ядерного оружия, глобальные экологические проблемы, достижения генной инженерии говорят о том, что современная наука в своих притязаниях на раскрытие тайн природы, и особенно человеческой природы, приблизилась к критическому порогу, переступив который человечество ставит под сомнение дальнейшее свое существование.

К середине XX в. наука теряет авторитетное право различения истинного и ложного, которое в свое время было ею получено в результате идеологически поставленной власти научной (естественно-научной) рациональности[11]. В ситуации децентрации ценностного мира[12], выражающейся в утрате наукой своего непоколебимого авторитета, и возникает биоэтика.

2. В XX в. стремительными темпами развивались и процессы глобализации. Американский социолог Р. Робертсон, оказавший большое влияние на распространение термина «глобализация» в научном лексиконе, определил его как «процесс всевозрастающего воздействия различных факторов международного значения (например, тесных экономических и политических связей, культурного и информационного обмена) на социальную действительность в отдельных странах»[13].

Действительно, процессы глобализации стали определять качественные изменения в глобальном пространстве под всевозрастающим воздействием различных факторов международного значения в области экономических и политических связей, культурного и информационного обмена на социальную действительность в отдельных странах.

«Становление мировой экономики, появление первых международных организаций, развязывание Первой мировой войны, образование Лиги Наций, беспрецедентная битва народов во Второй мировой войне, появление ядерного оружия, создание Организации Объединенных Наций, начало третьей мировой („холодной“) войны»[14] – осязаемые контуры глобального мира, ставшие лицом его организации, структуры и события первой половины XX в.

Основной идеей глобализации становится мысль о том, что многие проблемы, в том числе и биоэтические, невозможно верно изучить, оценить и решить на уровне одного государства. Формулируя их с точки зрения глобальных процессов, мы неминуемо выходим на необходимость их мирового осознания, анализа и разрешения. Одним из первых знаковых примеров мирового сотрудничества в сфере правового регулирования международных отношений, где впервые прозвучало развернутое обсуждение проблем биоэтики, связанное с «делом врачей» и проведением медико-биологических экспериментов над человеком немецкими врачами вопреки данной ими клятве Гиппократа в годы Второй мировой войны, стал Нюрнбергский процесс. Принятый на нем «Нюрнбергский кодекс» называют первым биоэтическим документом, сформулировавшим биоэтические принципы и правила, несмотря на то что биоэтика как наука оформилась гораздо позже.

Однако нельзя не отметить и негативные последствия процессов глобализации, которые прямо или опосредованно влияют на развитие биоэтики как науки и формирование биоэтических институтов. Процессы интеграции, глобализации в реальной жизни вместо равноправного диалога между культурами инициируют, например, навязывание западных ценностей традиционным культурам, что находит свое подтверждение в насильственной вестернизации культуры, либо вообще навязывание ценностей одной культуры всему миру, так, американизация культуры становится раздражителем во многих регионах земного шара[15]. Все это ведет к конфликту ценностей и проблематизирует однозначное определение того, на какие культурные нормы и ценности, на какие образцы поведения и другие культурные характеристики следует опираться конкретному человеку в повседневной жизни и профессиональной деятельности.

3. Стремительное развитие новых информационных технологий влечет усреднение массовой культуры. Э. Тоффлер по этому поводу замечает, что «централизованно разработанные образы, впрыснутые в массовое сознание средствами массовой информации, способствовали стандартизации нужного для индустриальной системы поведения»[16]. Новые информационные технологии включили процесс «культурной гомогенизации», когда аналогичные пристрастия и образцы «культурного потребления» получают популяризацию во всех слоях населения, от привилегированных до малообеспеченных[17].

Происходящий процесс разрушения традиционных норм и ценностей, гарантирующих человеку стабильность существования, характеризуется вместе с тем целенаправленным навязыванием стандартизированных, искусственно сконструированных ценностей, что делает проблематичной свободу самовыражения человека.

Процессы глобализации, научно-технический переворот, информационная революция значительным образом изменяют человеческое бытие. Сжимаются время и пространство, открываются границы, превращая индивидов в граждан мира. Появление такого феномена, как «глобальное информационное сообщество», транслирует прежде всего глобальную унифицированную информационную индустрию, развивающуюся на фоне непрерывно возрастающей роли информации и знаний в социокультурном пространстве. Информация приобретает в обществе новые значения, определяющие все иные жизненные измерения, меняет значение таких фундаментальных понятий, как пространство, время и действие. Ведь глобализацию можно охарактеризовать как процесс укорочения временных и пространственных дистанций. «Сжатие времени» инициирует сжатие пространства. Сокращается время, которое требуется для свершения сложных пространственных действий. Следовательно, каждая единица времени уплотняется, наполняется иным количеством деятельности, многократно превышающим то, которое можно было совершить когда-либо прежде. Ценность времени значительно возрастает. Стремительность биотехнологических инноваций значительно сокращает время, отведенное на этико-аксиологическую оценку их последствий для нашей цивилизации.

4. Социокульурным основанием зарождения медицинской, биомедицинской этики, а значит, и биоэтики принято считать также социальные движения того времени: молодежные революции студентов в Европе, движение «новых левых», хиппи и др.[18], движение черных за гражданские права в США, феминистские, экологические и сильное антивоенное движение[19].

Антипсихиатрические движения, обращенные против власти медицины над человеком, против ее социально-принудительного характера, полемика по поводу этических аспектов искусственного аборта и легализации абортов, феминистские движения на фоне влияния новых технологий определили социальный контекст и причины появления биоэтики.

В 60-х гг. XX в. в Великобритании, когда шло обсуждение законодательного разрешения абортов, основной упор делался именно на социальный контекст: говорилось о необходимости разрешения абортов бедным женщинам, если они не в состоянии воспитать ребенка. Акт 1967 г. о легализации абортов явился продуктом своего времени, он обсуждался в контексте социальных реформ и либерализации отношений в английском обществе в целом. В 70-х гг. XX в. в центре аргументации оказались права женщины, и в частности ее право на реализацию своей автономии. И только в 80-х гг. XX в. в связи с развитием генетики, микробиологии и эмбриологии одним из центральных дискуссионных вопросов стала проблема статуса эмбриона[20].

Появление репродуктивных технологий и контрацептивных средств разделило брак и деторождение. Последствия от применения таких технологий и средств весьма неутешительны – разрушение института семьи, безответственное отношение к вопросам продолжения рода, бесплодие. К сожалению, ни один закон не в состоянии регулировать эти процессы. Кто-то может возразить, увидев в биотехнологиях альтернативу аборту. Но при аборте уничтожается уже зародившаяся человеческая жизнь, а контрацептивы убивают желание иметь детей. Мир давно уже готов изменить отношение к самой интимной стороне своей жизни, однако биоэтическая оценка в большей степени декларативна, а практические действия не поддаются юридической регламентации.

Выделенные социальные движения инициировали широкие научные и общественные дискуссии, предметом которых были моральные проблемы биобезопасности человека, равенства, справедливости, свободы волеизъявления, ненасилия.

5. Кризис в философской этике в середине XX в. – следующая предпосылка формирования биоэтики как самостоятельной отрасли знания. Произошел разрыв между этическими учениями и человеческой практикой, когда теоретические понятия морали становились все более абстрактными, а значит, и трудноприменимыми к реальным ситуациям[21]. Нарушенной оказалась системность и целостность самой этики. П. Д. Тищенко говорит, что «„этик“ в современном мире слишком много»[22]. Т. Х. Энгельгард данный процесс называет революцией в этике 1960-х, которая, в свою очередь, и «породила биоэтику 70-х»[23]. Все это привело к рождению прикладной этики, представляющей собой качественно новый этап развития философской этики, «предметом которой являются практические моральные проблемы, имеющие пограничный и открытый характер»[24]. Именно такие проблемы изначально и инициировали биоэтический предмет.

6. На рубеже XIX–XX вв. общество вступило в совершенно новый период развития, когда классическая модель культуры, традиционные ценности (Бог, душа, мораль, творчество, духовный аристократизм, индивидуализм) уходят в прошлое. Меняются политические реалии, экономическая ситуация, уровень развития техники, духовный климат. Проблема же заключается в том, что моральные и духовные установки человека не могут меняться с той же скоростью, что и уровень техники, и в XX в. впервые создается уникальная и трагическая ситуация, когда технический прогресс опережает скорость его гуманитарного осмысления. Еще А. Тойнби выдвинул идею об отрицательной зависимости между технологическим и социально-духовным ростом. Человек в этой ситуации ощущает состояние кризиса. Термин «антропологический кризис» крайне популярен сегодня в социально-гуманитарных дисциплинах. Современная ситуация в европейской (и мировой) культуре заставляет вкладывать в понятие «антропологический кризис» новый, более драматический смысл. Речь идет о кризисе человека как биологического вида[25], что становится предметом биоэтики.

Новейшие биотехнологии проблематизировали сложнейшие этико-аксиологические вопросы, связанные с границами вторжения в человеческую жизнь. Принципиально важным становится тот факт, что биотехнологии требуют этической оценки еще на стадии научной разработки, до внедрения в медицинскую практику. Это можно проследить на истории развития медицинской генетики, ЭКО («оплодотворение в пробирке»), суррогатного материнства и др. Процесс внедрения результатов этих методов был достаточно сложным и противоречивым. Например, объявленный в 1971 г. мораторий на разработку метода ЭКО Р. Эдвардсом и П. Стептоу был снят Британским комитетом по медицинским исследованиям только в 1975 г.

Следует также подчеркнуть, что этико-аксиологическая оценка последствий достижений в медицине и новых биотехнологий формируется через интерпретацию событий в исторической перспективе и перспективе национальных традиций, т. е. этические проблемы XXI в. не являлись моральными проблемами для людей, живших двести лет назад, например, целый комплекс проблем вокруг клонирования. То, что какие-то проблемы стали восприниматься в качестве моральных, подтверждает тот факт, что произошли кардинальные изменения в культуре, а сами культуры и отличаются по тому, что они интерпретируют как моральные проблемы, а также по тому, как они определяют правильные способы решения этих проблем. Все это обусловливается историей, традицией, обучением, существующими предубеждениями, жизненным опытом и т. п. Именно в решении проблем биоэтики четко прослеживается социокультурная обусловленность понимания и решения ее проблем.

Бурное развитие наукоемких технологий во второй половине XX в. стало лишь импульсом для поиска путей и способов разрешения давно назревших комплексных этико-аксиологических проблем, инициированных антропологическим кризисом и связанных с разрушением экзистенциальных оснований человека, его духовной и физической целостности, его базовых жизненных ценностей.

7. Изменение врачебных практик повлекло и изменение роли, места, функций медицины в обществе, а в конечном результате сформировался ее переход в новое состояние, что можно считать еще одним основанием появления биоэтики. М. Фуко в книге «Рождение клиники» демонстрирует, как медицина, обретая форму клинического опыта, в начале XIX в. «по полному праву заняла статус философии человека»[26]. Возникает новый социальный институт – здравоохранения, обеспечивающий контроль над самими врачами, ограждая народ от шарлатанов и знахарей, а внутри него создаются особые структуры, призванные гарантировать квалификацию врача, причем основным критерием выступает клинический опыт. Новой функцией здравоохранения становится поддержание здоровья нации, а также формирование у людей «медицинского бдительного» сознания[27]. Эти черты медицины-здравоохранения определяют процессы социализации медицины и медикализации общества, которые усиливаются биотехнологическим прогрессом.

Новые биотехнологии дают беспрецедентные возможности не только улучшения, изменения человеческой природы, но и создания того, что не заложено природой изначально. Все это позволяет перепроектировать природу человека и изменять векторы человеческого развития, но ученые не должны игнорировать вероятность драматически непредсказуемых результатов и необратимых последствий, чтобы не поставить человека на грань уничтожения как вида. Ценно, что сегодня уже осознана необходимость защиты человека по нескольким причинам.

Первая причина заключается в том, что процесс расширения прав и свобод личности в современном мире требует качественно новой ценностной ориентации в медицине, при которой врач и пациент выступают равноправными партнерами. Утрата нравственных традиций в медицине, интериоризация абсолютных ценностей и принятие ценностного плюрализма ставят под сомнение патерналистскую модель взаимоотношений врач – пациент, описанную Парацельсом.

Вторая причина – стремительное развитие науки, появление новых биотехнологий, компьютеризация, а также промышленные масштабы производства лекарственных средств. Следовательно, необходимо регламентировать не только научно-исследовательскую, но и испытательную деятельность в этой сфере, соблюдая принципы биоэтики. Однако необходимо учитывать и тот факт, что биоэтика сама уже включает в себя бизнес-компоненты, которые должны быть сведены к минимуму.

И третья причина связана с интенсификацией процесса, который принято называть «расширение медикализации». Медикализация – это процесс, в рамках которого состояние или поведение определяется как медицинская проблема, требующая медицинского разрешения. Неконтролируемое расширение этого процесса получило название «медикализация культуры»[28], что может привести к негативным индивидуальным и социальным последствиям. Именно здесь необходим контроль со стороны общества. Но осуществлять его возможно только в форме этической регуляции, поскольку расширение медикализации не поддается юридической регламентации.

Выделенные выше социокультурные основания генезиса биоэтики в совокупности проблематизировали неопределенность сущности человека и неустойчивость его природы, что проявилось в возникновении биоэтики, предназначение которой с самого начала было направлено на обеспечение прав, свобод и защиту достоинства человека. К концу 60-х гг. XX в. вопросы «что такое человек?», «в чем сущность человека?» перестали быть предметом интереса исключительно философии. Адекватные ответы потребовались общественной практике и конкретным людям в связи с тем, что появилась необходимость защиты отдельного человека и его целостности. Вместе с тем в современном обществе сложилась парадоксальная ситуация: медицина, изначально возникшая с целью лечения и спасения человека, в процессе своей социализации стала все чаще выполнять репрессивные функции, что наглядно показал Нюрнбергский процесс.

Проведенный анализ социокультурных оснований генезиса биоэтики позволяет сделать следующие выводы.

1. Формирование и развитие биоэтики, а также определение ее статуса и в науке, и в жизни общества были связаны с трансверсиями и флуктуациями категорий философской этики вообще и биомедицинской в частности.

2. Достижения медицины, биологии, техники формируют опасную тенденцию отношения к человеку как объекту наблюдения, экспериментирования и манипулирования. Грандиозные изменения в техническом и технологическом перевооружении медицины, кардинальные сдвиги в медико-клинической практике, успехи генной инженерии и клонирования, достижения в области новейших биотехнологий, возможности трансплантологии и длительного поддержания жизни умирающего пациента актуализируют необходимость совершенствования этико-гуманистических факторов не только в профессиональной деятельности ученых, но и в обществе в целом.

3. В условиях острой необходимости гуманизации общественных отношений возрастает внимание к правам человека. Фундаментальной проблемой современной биоэтики становится защита прав человека в связи с медико-биологическими воздействиями и манипуляциями. Биоэтика рассматривает заботу о жизни и здоровье как право каждого человека, а не приоритетное право врачей и исследователей, вмененное клятвой Гиппократа и должностными обязанностями, а также корпоративной профессиональной биомедицинской этикой.

4. «На передний план выходит социально сконструированная природа индивидуальности»[29]. Английский социолог З. Бауман в концепции социального постмодернизма объясняет эти перемены в понимании человека, или субъекта, изменением характера социальных отношений в обществе. Человеческую природу, некогда считавшуюся прочным и неизменным результатом божественного творения, уже не считают таковой. «Ничто уже не рассматривалось и не могло рассматриваться как данность»[30]. Современные биоэтические проблемы свидетельствуют о размывании образа человека, о его деструкции. Очевидной становится возможность не только улучшения своего тела, но и кардинального изменения человеком самого себя по своему собственному проекту – это возможность конструирования и реконструирования человека с помощью новых биотехнологий[31]. Например, вмешательство в геном человека или изменение пола. Вместо индивидуальности появляется дивидуум – человек делимый[32], который сам себя может «сконструировать», собрав понравившийся образ из имеющегося материала в уже формирующемся «банке органов», легко заменив какие-то части своего тела.