Читать книгу Биоэтика и социология: институциональный диалог - Марина Никулина - Страница 6

Научно-технический прогресс все более ориентируется на интересы и нужды отдельного человека, который выступает в качестве главного и массового потребителя того, что дает этот прогресс. Более того, сами интересы и нужды рядового человека – потребителя – теперь становятся стимулом, во многом определяющим направления и темпы научно-технического прогресса. И в той мере, в какой на нем начинает концентрироваться мощь научного познания, наукой разрабатываются все новые, все более тонкие и эффективные средства воздействия на него, неизбежно возрастают элементы риска и опасности, которым человек подвергается. А значит, становится актуальной задача защиты человека, ради которого теперь осуществляется прогресс науки и техники, от негативных последствий этого же самого прогресса. В результате резко обостряется необходимость выявлять такие последствия и тем или иным образом реагировать на них.

В изменившихся социокультурных условиях возникает необходимость переосмысления назначения, смысла и статуса биоэтики как науки и как социального института. Широта представлений о биоэтике вполне естественна, поскольку, чем сложнее и богаче определяемый объект, тем больше описывающих его дефиниций. Существующее противоречие между назревшей необходимостью системной концептуализации биоэтики и явно недостаточной разработанностью широкого круга теоретико-методологических оснований исследования этого явления определяет направление анализа биоэтических акторов. В гносеологическом отношении большинство исследователей рассматривают биоэтику как преемницу традиционной медицинской этики, своеобразие которой связано со спецификой внедрения биотехнических инноваций в медицинскую практику. Однако биоэтика не является простым переходом от корпоративной регуляции поведения и отношений в сфере охраны здоровья к регуляции на уровне общества в целом. Она является новым этапом в развитии общей теории морали.

Очевидно, что медицина как социальная конфигурация связана с различными культурными комплексами, проблемное поле биоэтики не просто комплементарно их проблемному полю, оно подвергается активной экспансии предлагаемых ими методов и ориентаций. Полезное взаимодействие часто трансформируется в зависимость и соподчиненность, что негативно сказывается именно на аксиологической составляющей биоэтики.

Несмотря на признанное определение предмета биоэтики как нравственного отношения ко всему живому, ее предметное поле неоднородно. В нем пока еще доминирует медицинская проблематика, очень слабо разработаны вопросы биоэтики в агрокультуре, образовании, сфере масс-медиа и т. д. Такая ситуация объясняется тем, что именно в медицине актуализируется отношение человека к «вечным» ценностям – жизни, смерти, здоровью.

В современной биоэтической парадигме заметен радикальный поворот от методов практического описания биомедицинской морали к обостренной этико-аксиологической рефлексии оснований нравственности в биомедицинских исследованиях, формированию своих собственных положений о морали и ценностях. Происходит расширение проблемного поля биоэтики за счет включения в него не только нравственных, философских, правовых компонентов, но и объединения различных систем ценностей: биологических (физическое существование, здоровье, свобода от боли и т. п.), социальных (равные возможности, получение всех видов медицинских услуг и т. п.), экологических (осознание самоценности природы, ее уникальности, коэволюции), личностных ценностей (безопасность, самоуважение и т. п.).

Как было отмечено выше, возникновение биоэтики явилось естественной ответной реакцией на серьезные коллизии, произошедшие с человечеством к середине XX в. и связанные с бурным развитием биомедицинских технологий. Аксиологическое сопровождение подобных серьезных новшеств, в корне меняющих отношение человека к миру и к самому себе, не успевает формироваться, порождая серьезные конфликты и проблемы, от решения которых зависит само существование человека как биологического вида. Гармония природы и человека нарушается, и требуются дополнительные усилия, чтобы восстановить равновесие. Результатом таких усилий в последней трети прошлого века и стало появление биоэтики как науки, регулирующей нравственное отношение человека ко всему живому.

Общество испытывало серьезные затруднения в этическом осмыслении многих принципиальных вопросов, получивших новые смыслы, таких как отношение к патернализму в медицине, смысл и понимание принципа уважения автономии пациента и принципа справедливости при оказании медицинской помощи и др. Однако биоэтика как сложный социальный феномен также не имела четко определенной теоретико-методологической основы и подходов в ее изучении.

С определенной долей уверенности мы можем сказать, что методологической основой изучения биоэтики является междисциплинарный подход, диктующий единство общефилософского, социологического и социокультурного аспектов. Анализ биоэтики на общефилософском уровне связан с характеристикой ее как философии жизни. Социологический подход предполагает анализ биоэтики как процесса социального взаимодействия акторов (субъектов). Социологическая интерпретация теории и практик биоэтики означает исследование социально-культурной составляющей и социального контекста реализации биоэтических практик. Использование междисциплиарного подхода позволяет отказаться от сложившихся стереотипов в толковании биоэтики, отразить ее онтологическую специфику, внутреннюю амбивалентность.

Смысл понятия «биоэтика», введенного В. Р. Поттером, предполагает рассмотрение ее в качестве «моста в будущее», обеспечивающего человечеству выживание и безопасность[42]. Строительство этого моста требует формирования нового типа морального сознания, синтезирующего глобальное видение мира с подлинно гуманистическими ценностями. Этот тип сознания подразумевает переход от «старого» принципа регуляции отношений человека и природы – антропоцентризма, который, считая Человека единственным и высшим критерием в шкале ценностей, высокомерно ставил его над Природой, к новому, неантропоцентристскому подходу. Последний высшей ступенью в шкале ценностей считает не человека и не природу, а гармоничное и равноправное сообщество людей и всех других компонентов природы. При этом биоэтические концепции предполагают оптимальное соотношение интересов человечества и всей остальной биосферы – «Иного Живого», при котором, воздействуя на объекты живой природы, используя их в своих целях, человек обязан учитывать их возможности и интересы. Так, гуманизм человека должен проявляться в отношении к природе в той же мере, как и в межличностных отношениях. Ценностно-мировоззренческой основой здесь выступает признание «одухотворенности» Живого, что и делает возможным нравственно-понимающее отношение к нему[43]. Для этого необходимо, чтобы Живое – «нечеловеческий субъект» – признавалось источником отношений, равным субъекту человеческому. Это, в свою очередь, требует признания независимости и внутренней самоценности природных феноменов, вне связи с их ценностью для человека и его потребностями. Поэтому человек не вправе решать с позиции пользы и целесообразности вопрос о ценности или праве на жизнь того или иного животного или биологического вида. Его долг – не допускать потерь в биоразнообразии, сохраняя все виды и объекты природы, и заботиться о правах биоса, проявляя широкий «человеческий» подход, предполагающий пересмотр традиционных этических принципов и формирование новых. Основой такого подхода, определяющего отношение человека к природе как «Иному Живому», является понимание собственной сущности как части природы. Этот внутренний фактор единства и взаимодействия человека и природы обусловлен прежде всего природной (биологической) сущностью самого человека, что, вероятно, и натолкнуло его в свое время на мысль использовать для изучения человеческой природы другие животные системы. Вместе с тем именно это обстоятельство требует от нас признавать приоритетным, естественным правом, определяющим все другие права и моральные ценности, право на жизнь – не только человека, но и других природных систем. Именно оно предупреждает об опасности, общей и для всей природы, и для человека, – опасности излишне активного вмешательства человека в Природу. Примером здесь могут служить достижения генной инженерии по вторжению в природу человека, других живых существ и растений[44].

На теоретическом уровне необходимость и возможность подобного подхода определяются моральными принципами, ценностями и императивами, выступающими регулятивами и одинаково пронизывающими сферы биоэтики, экоэтики и общественной морали в целом. Общим главенствующим принципом, безусловно, является здесь принцип «благоговения перед жизнью» А. Швейцера. Он требует от человека «относиться с благоговением к каждому живому существу и уважать его как собственную жизнь». Этика благоговения перед жизнью заключает в себя любовь, самопожертвование, сострадание и стремление помочь любому живому существу, которое напоминает нам: «Я – жизнь, которая хочет жить среди жизни, которая хочет жить». Нравственным человек является «только тогда, когда он повинуется внутреннему побуждению помогать любой жизни, которой он может помочь, и удерживается от того, чтобы причинить живому какой-либо вред»[45].

Другим общим принципом биоэтики, оказывающим влияние на состояние общественной морали и биобезопасность, выступает принцип субъект-субъектных отношений человека и природы. Он вытесняет традиционные отношения, в которых природа и Иное Живое (животное, человеческий эмбрион, неправомочный человек) рассматриваются как объект (исследования, вмешательства, «усовершенствования»), и заменяет их принципиально иными, необходимыми для установления равноправного диалога человека и природы. Этическим основанием данного принципа выступает ориентация на взаимодействие человека, в частности, с животным как с иным субъектом, обладающим собственными правами (правом на жизнь, на избавление от страданий и др.). Этот принцип воплощается в экологическом императиве, требующем учитывать одинаковую уязвимость и человека, и природной среды; не допускать превышения их «пределов прочности»; не вступать в противоречие с природными закономерностями; минимизировать «старые» принципы полезности, целесообразности и использования животных, заменяя их новыми гуманистическими принципами самоценности Живого[46].

Современная биоэтическая парадигма предполагает обостренную этико-аксиологическую рефлексию над нравственными основаниями клинической медицины, биомедицинских исследований и доклинических испытаний. Именно в рамках биоэтики, где мораль проявляется в ее высшем – гуманистическом – смысле, в ситуациях на грани жизни и смерти Живого, осуществляется переосмысление таких категорий, как гуманизм и справедливость, благо и вред, страдание и сострадание, и распространение их «юрисдикции» на отношение человека к любому Живому[47].

Биоэтика выступает формой адаптации новой человеческой природы, которую пересоздают биотехнологии. Очевидна аналогия последствий между наступлением на собственно человеческую природу для существования человека и технологическими натисками на природу внешнюю. Биоэтикой закрепляется кардинальное изменение идентичности человека. В ее контекстуальном поле выявляются границы, до которых возможно преобразование идентичности, связанное с трансформированием телесности и самосознания. Необходимость понимания метафизических схем самоидентификации и субъектности в биоэтике обусловлена угрозой превращения биоэтики в разновидность «моральной технологии», которую можно будет использовать безличным и формальным образом в рамках любых структур современного общества.

Осознание социальной значимости и опасности последствий для человечества развития биомедицинских технологий, необходимость определения и оценки факторов риска для человека и общества при внедрении биомедицинских новаций актуализировали исследования в области биоэтики.

Усилия биоэтики направлены на минимизацию рисков здоровья, связанных с деятельностью индивида, социальных агентов, общественных институтов. Однако сегодня даже самая развитая биоэтическая система в самых демократичных обществах еще не способна гарантировать социальную регуляцию, обеспечивающую самосохранение биоса. Возникают мнения о необходимости нового уровня социальной регуляции в биологическом обеспечении человеческого существования, более жесткого и формализованного. Появление новых областей знания: биополитики, биосоциологии, биофилософии и т. д. – говорит об активном поиске.

Мы позволим себе не согласиться с подобными заключениями. Биоэтика выступает как некий «культурный фильтр», который не только определяет степень аксиологизма той или иной проблемы, связанной с жизнью и здоровьем человека, но и транслирует эту ценностную оценку смежным дисциплинам для дальнейшей разработки.

Уникальность биоэтики в том, что, с одной стороны, она ориентирована на достоверное объективное знание (науки о живом), а с другой стороны – она выступает аксиологическим регулятором, т. е. ценностной ориентацией, во многом субъективизирующей это самое достоверное знание. Формируется биоэтический дискурс, который вырабатывает установки на определенное поведение в отношении живого (вообще и живых объектов в частности), не всегда совпадающие как с определением научной истины, так и с нравственной нормой, если истина и норма находятся в диссонансе.

В условиях техногенной цивилизации и глобального рынка значение норм биоэтики повышается, тогда как разработка теории ценностей в ней приобретает все более отвлеченный характер. Подобная противоречивость будет существовать всегда, инициируя дискуссии, академические и эмпирические исследования. Подтверждением этому может служить и то, что формирование принципов биоэтики, всей ее ценностной системы началось задолго до того, как эти принципы были востребованы наукой.

Контекст научно-исследовательской междисциплинарности и современные глобальные экономические, политические, научные, культурные процессы актуализируют проблемы морали, что подтверждает развивающийся кризис нравственных стереотипов и стандартов классической эпохи, переосмысление ее оснований, моральных установок отдельных индивидов и феноменов культуры.

Социально-гуманитарное знание в рамках своей методологии решает задачу обоснования статуса и институционализации биоэтики. Практический результат этого процесса – этические комитеты по биоэтике, комиссии по этической оценке и экспертизе научных проектов, т. е. рождается социальный заказ на разработку биоэтических норм, ценностей и принципов в научной и исследовательской областях. Ученые-обществоведы, синтезируя различные подходы, наработанные в постижении нравственных поворотов, формируют фундаментальные идеалы поведения в сфере науки, медицинской практики, биотехнологических исследований.

Междисциплинарный диалог естественно-научного, технического и гуманитарного знания, когда полученные в одной отрасли знания и подходы включаются в качестве оснований для формирования знаний, процессов и перспектив развития в другой дисциплине, – еще одно актуальное направление. В фокусе синергетических идей, получивших физико-математическое обоснование в естествознании, жесткий детерминизм, единая модель развития, однолинейность, отказ от выбора, альтернативы, случайности поставлены под сомнение, а система ценностей – неотъемлемая шкала и точка отсчета в естественно-научном поиске. Биоэтика как социальный институт при разработке и внедрении в практику междисциплинарных научно-исследовательских проектов и программ осуществляет этическую оценку научного поиска оперативных междисциплинарных исследований, обосновывающих социально-экономическое, государственно-правовое, культурное и духовное развитие своей страны, моделирование общественных процессов, выработку конкретных научных предложений по перспективному развитию общества.

В XXI в. зримо усиливается обмен парадигмальными установками между естественно-научными и социально-гуманитарными науками. Междисциплинарный синтез создает предпосылки возникновения нового знания, когда знания из одной отрасли формируют основания для новых знаний в другой дисциплине. Трансляция отдельных методов, фундаментальных принципов, концептуальных средств из одной науки в другую взаимообогащает науки, а это, в свою очередь, ведет к коренной перестройке оснований науки, т. е. к научной революции. Вместе с обменом фундаментальными принципами между различными науками трансформируется видение предметов конкретных наук, развиваются понятия, оформляются общенаучные принципы и концептуальные средства, что говорит об усиливающихся тенденциях интеграции научного знания.

Постнеклассический этап в развитии науки характеризуется не только интегрированием научных подходов, а испытывает потребность в методологических акцентированных трансдисциплинарных связях, необходимость в развитии практикоориентированной прикладной этики как организационной, систематизированной и оценочной формы научной рефлексии, с одной стороны, и глубинной этической регуляции – с другой. Трансдисциплинарность, приобретая свойства фундаментально-интегративного и системно-комплексного принципа, бесспорно, не отменяет развитие дисциплинарного знания (биологического, медицинского, генетики и т. д.) и вместе с тем расширяет рамки дисциплинарной науки, ориентируя ученого-исследователя на выход в пограничные области исследования. Социологизация социально-гуманитарного знания с позиций постнеклассики делает возможным логический диалог, ориентированный на своеобразный консенсус, не отменяющий значимость и эвристический потенциал альтернативных научных теорий.