Читать книгу Расскажи им обо мне - Марина Валетшина - Страница 5

1

30 марта

Сегодня не хочу про себя. Сегодня мне хочется рассказать одну историю. И рассказать ее я хочу от первого лица, как будто она произошла со мной. Очень уж отозвалось во мне услышанное и отзовется, наверное, во многих женских сердцах. И пусть «я» в этом рассказе станет неким собирательным образом всех девушек, женщин, которые так много в жизни прощали и которые сами, когда пришел их черед быть прощенными, своего прощения так и не получили. Оно и к лучшему, наоборот к избавлению, поймем мы в последствии. Но тогда… было так больно.

2

Мне было двадцать с небольшим. Несколько лет назад я закончила институт и была молодой и резвой. Тогда я встречалась с парнем, с которым мы познакомились во время учебы на третьем курсе, только он был с другого факультета. И вот шел пятый год как мы были вместе. Конечно это сложно было назвать «вместе», так как после окончания института он уехал работать в свой родной город на Крайнем Севере. И приезжал сюда раз в три месяца недели на две.

Мы писали друг другу письма, созванивались по ужасной связи через телефонистку, всех этих вотсапп и прочего тогда еще не существовало. И это было так романтично с одной стороны. Мне даже нравилось ждать его, хранить ему верность. А как я плакала, помню, когда он первый раз уехал на летние каникулы домой, на целых два месяца! Как раз в первое лето после нашего знакомства. Как я ревела…

Время шло, я уже привыкла, что его вечно нет, и понимала, что любовь наша обречена на расставание, потому что работы ему здесь не было, а я соответственно не хотела все бросать и переезжать туда к нему. Собственно он и не звал. И чем дальше все это заходило, тем сильнее он начинал ревновать меня. Обвинял будто бы я тут без него не известно что вытворяю. Что было абсолютной неправдой. И я чувствовала, что так не может продолжаться, надо прекращать держать друг друга и выносить мозг ревностью, раздражением и злобой.

Был июль, когда он в очередной раз приехал в отпуск. А я уже и не рада была, да и он, похоже, тоже. Фактически мы давно стали чужими людьми друг другу, которые по привычке и по какой-то самими же себе возведенной обязанности спят вместе несколько раз за несколько месяцев и никак не могут разорвать этих тяготивших и изматывающих отношений.

В один из вечеров мы сильно поругались и разошлись, не попрощавшись, по своим домам. Я – к родителям, а у него здесь жила бабушка. Ну, поругались и ладно, сто раз уже так было. И я легла спать уверенная, что утром он опять позвонит. Но с утра, едва открыв глаза и увидев в окно яркую зелень шелестящих листьев, синеву безоблачного неба, все такое горячее, восстающее под распалявшимся июльским солнцем; услышав голосящих птиц и звуки улицы со всем ее гулом транспорта и бибиканьем, и вспомнив вчерашнюю ссору, я не почувствовала расстройства или досады. Наоборот, вдруг какое-то странное чувство поразило меня – как будто случилось что-то хорошее, как будто теперь-то все будет в порядке. Улыбка счастья и свободы поплыла по лицу. Я поняла в тот момент – а ведь не позвонит он больше. И я была так счастлива освобождению, так открыта начинающейся новой жизни. Наверное, это был один из немногих разов, когда я смогла ощутить это такое трудно уловимое, пугливое, неустойчивое состояние безусловного счастья. Хотя, признаюсь, я всегда очень боялась, как я переживу наш разрыв. Я думала, что погибну, поскольку несмотря на то, что с ним вместе мне уже давно были одни мучения, без него я не представляла как жить, так сильно я к нему привязалась. Но ничего. Оказалось, что пережила я очень даже легко и просто. А он действительно больше не позвонил. Потом мы, конечно, виделись с ним. Но уже так, без всяких намеков на возобновление отношений. Да и повествование это не о нем. Короче говоря, на утро я проснулась свободной.

3

А дня через четыре моя подружка Алина мне объявила, что на выходные мы едем на турбазу. Дело в том, что ее подружка, назовем ее Света, мне доводящаяся просто знакомой, уже долгое время окучивала одного молодого человека со своей работы, с которым они выросли в одном городе и теперь вместе работали. Он вроде как не противился ее ухаживаниям, но со своей стороны активности не проявлял. Словом, дальше заигрываний у них не шло. Однако провести вместе выходные они все-таки сговорились и придумали съездить отдохнуть на водохранилище. Решили, что она возьмет с собой подружек для веселья, а он парочку своих друзей. Таким образом, мы с подругой и оказались приглашены.

За день до отъезда мы все вшестером встретились, чтобы познакомиться и купить заранее еды и выпивки, которые возьмем с собой. Назначили встречу у моей стоянки, где я оставляла на ночь машину, а потом на машине одного из парней мы должны были двинуться в магазин. Когда я подъезжала, вся толпа уже была в сборе и поджидала меня у въезда. Я ездила тогда на красивой и довольно дорогой по тем временам машине. И конечно же мое появление на ней произвело среди парней фурор. Причиной тому, во-первых, была несомненная зависть к хорошей игрушке, а во-вторых… Ну ведь не только мужчину красят деньги. Известное дело, что хорошенькая девушка на дорогом авто покажется потенциальным женихам более привлекательной, нежели бедняжка, в особенности тем, которые сами пока стоят на ступеньку ниже. Наверное, завладеть такой богатенькой и как им кажется избалованной фифой для них сродни победе, и их собственная значимость возрастает в связи с этим в разы.

Итак, поставив машину, я вышла за ворота. Меня встретили подчеркнуто непринужденно и как-то избыточно веселясь, что как раз-таки и подтверждало мои предположения относительно произведенного впечатления.

Среди троих присутствующих парней особенно выделялся один. Он был среднего роста, но стройный и покрытый красивым с оранжеватым отливом загаром. Рубашка на нем была расстегнута. Может, жарко ему было, а может умышленно решил подчеркнуть ладность фигуры. В таком случае расчет был верен, потому что видневшийся хорошо очерченный пресс действительно притягивал наши девчачьи взгляды. На лицо, правда, он был так себе. Нет, ничего уродливого, только вот не совсем чистая кожа на щеках и чуть скошенный подбородок отнимали у него мужественности. И цвет волос у него был невнятный, и глаза какого-то неопределенного водянисто-светлого цвета. И весь он напоминал тот тип рыжеватых людей, которые кажутся как будто выцветшими, какими-то поблекшими, что ли. Но, несмотря на имевшиеся изъяны во внешности, он белозубо и широко улыбался, громче всех хохотал и всем видом своим излучал задор и беспечность здорового молодого скакуна. Другие два парня на его фоне терялись. Один был, пожалуй, полноват, а другой, небольшой и поджарый, был уж слишком жгучий брюнет и с неимоверным количеством вьющихся волос на ногах, только до половины прикрытых шортами.

Не могу сказать, что этот в расстегнутой рубашке понравился мне тогда. Ну да, заинтересовал немного. Как мог заинтересовать меня тогда, в общем-то, любой симпатичный молодой человек. Ну, то есть не сильнее, чем кто-то другой такой же веселый и не отталкивающей наружности. Тем более я была строго настрого предупреждена, что товарищ этот предназначен Светке, что она на него давно охотится, короче ни-ни. Ну а я и не собиралась ничего такого, надо больно… К тому же раз предупредили, дело святое.

4

И вот наступила пятница. Все отпросились пораньше со своих работ, чтобы поскорее выехать. Мы погрузились в две машины. Алинка, я и чернявый Рустам сели к Диме, про которого я сказала, что он полноват. А Светка покатила вдвоем со своим объектом вожделения.

Добравшись до места, мы первым делом отправились на берег, взяв с собой еды и напитков. Разложили там все на покрывалке и хорошо так провели остаток вечера купаясь, разговаривая, смеясь и заодно выпивая. Светка все ухаживала за своим, ну а я старалась держаться как можно строже и холоднее, так как мне начинало казаться, что Светкин кавалер, хоть и завуалировано, но внимание мне оказывает. Но я же не виновата, что в купальнике хороша! (шучу… хотя нет, правда). А один раз эта Светка так разухаживалась, что даже решила покрасоваться за мой счет. Искупавшись в очередной раз, она первая вышла на берег и как бы случайно взяла и обернулась в мое большое полотенце, такое красивое, темно-яркое с рыбами. А свое застиранное, бывшее когда-то белым, вафельное оставила. И еще так скромненько говорит: «Ой, я взяла… ничего?» Ну теперь уж ничего, не стану же я его сдирать с нее.

На следующий день не помню, что мы там делали днем. Кажется, катались на лодке на тот берег и покупали копченых лещей. А вот вечером началось застолье в номере. Номерок был хоть и двухкомнатный, но очень маленький (а жили мы ради экономии вшестером в четырехместном номере, и предусмотрительная Света привезла с собой надувной матрас, на коем и провела две ночи с этим своим товарищем). Ну так вот. Засели мы в комнатке по типу гостиной с диваном и столом с табуретками. На диване ночью спали мы с Алиной и наутро его так и не собрали, чтобы потом опять не заморачиваться раскладывать. Таким образом, диван был довольно просторным. Я и Алинка сидели на нем спинами к стенке, и перед нами оставалась еще куча места. И туда уселась Светка с товарищем. Причем он оказался прямо передо мной. И когда все уже были прилично навеселе, под общий шум и гомон он вдруг обернулся и так нахально и запросто мне подмигнул. Никто этого не заметил, а мне снесло голову. Плюс еще алкоголь, и я напрочь забыла о данном обещании ни в коем случае парня не отбивать. Да и не было в планах отбивать-то. Захотелось просто проверить силу своих чар. И я стала ждать момента. И такой момент настал.

Когда стемнело, всем захотелось продолжения на воздухе, и мы двинулись вниз по аллее от корпуса гостиницы по направлению к воде. Почти возле берега мы набрели на две скамейки, стоявшие друг против друга. Решив, что это как раз то, что нам нужно, мы с шумом расположились на них. Он сам вроде как случайно сел рядом со мной. И темнота, мой союзник, скрыла ото всех и в первую очередь от сидящей напротив нас Светки, как в какой-то момент я медленно сняла руку со своих колен и увела ее за его спину. И продолжая как ни в чем не бывало участвовать во всеобщем веселье, я забралась пальцами под его рубашку и стала водить ими по его коже, по твердой, сразу напрягшейся спине. Кожа его была такой удивительно гладкой, и я чувствовала, как пробегало возбуждение по его телу, как он вздрагивал и тут же гасил свою дрожь, чтобы не выдать, что у нас там на самом деле происходило.

Ну и все, дело сделано. И на следующий день он улучил момент, когда рядом никого не было, и спросил номер моего телефона. Получается, прятался, боялся в открытую перед Светкой заигрывать с другой. Может уже успел наобещать ей чего после того, что было там у них на матрасе. А может, не уверен был, что со мной дело выгорит и стоит ли отшивать Свету. Не известно. В общем, номер он спросил втихаря. Записать ему было некуда, и он уверял, что запомнит.

5

И действительно он запомнил и позвонил мне в тот же день вечером, когда мы уже вернулись домой. А на следующий день мы с ним встретились. Он приехал за мной на машине, на старом ВАЗе 10-й модели. Но что мне было до того, какой у него автомобиль, я была счастлива тем, что ради меня он принесся с другого конца города. Только я помню, немного удивилась, что он в той же самой одежде, что была на нем на турбазе. Наверное, другой не было. Но эта выглядела чистенькой и свежей, так что ладно. Тем более его оранжевая рубаха очень шла к его загорелому стройно-поджарому телу. Еще я помню, что его манера водить машину показалась мне отталкивающей – он сидел близко придвинувшись к рулю, сгорбившись, почти склонившись над ним, резко озирался, приоткрывая рот, осуществлял какие-то дерганые маневры, ускорения, одним словом вылитый нервный таксист. Впрочем, позднее я узнала, что он действительно раньше таксовал, чтобы перебиться куском хлеба. А одно время вообще жил в машине, больше было негде. Но я была очарована им, и все эти известия только придавали еще больше трагического романтизма его образу в моих глазах.

Итак, первое свидание прошло без каких-либо интересных событий. Мы ездили в гости к его друзьям, одной паре. Они тоже были приезжими. И мой новый друг, кажется, жил с ними в одном общежитии во время учебы.

На этой же неделе мы встречались с ним еще. Он опять приезжал за мной, мы куда-нибудь ехали, гуляли и он отвозил меня домой. Поцеловались мы с ним на четвертое свидание. О прочем речи не шло, что меня немного озадачивало. Он даже не делал намеков, чтобы пригласить меня к себе, хотя я знала, что он жил один.

Тут подоспели очередные выходные. Мы с подружками отправились опять на турбазу. Среди нас была и та Светка, что была влюблена в уже моего друга. Она пока не знала, что он встречается со мной. Но на всякий случай, видимо заметив его интерес ко мне в прошлую поездку, по возвращении она рассказывала на работе, как я в этот раз напилась, падала пьяная и как они тащили меня в домик и укладывали спать. И что для потехи раздели догола, а я наутро очень изумлялась, от чего это я спала без одежды. Это все он мне передал. Ну что ж – очень смешно. Кстати вскоре она обо всем узнала. Я сама ей рассказала на какой-то очередной пьянке. И она до того меня возненавидела, что прекратила всякое общение со мной. И если мы встречались в общей компании, делала вид, что меня не существует. Ну это ее право считать, что я увела у нее парня. Хотя он никогда не был ее, она только планировала его захомутать, и я очень сомневаюсь, что ей бы это удалось. Так что – не я, так другая. Но тем не менее…

А мы продолжали встречаться. Катались на машине, гуляли в парках, на набережной. Он все так же заезжал за мной, а мне было неловко, что он таскается издалека, у него же явно денежек мало, а тратит на бензин для меня. Какая же я сердобольная. Не знала, что эти ухаживания продлятся не долго. И пока мы только целовались, обнимались. Но я вся пылала, ужасно хотела его, была готова отдаться ему прямо в машине. Да хоть где! А он все чего-то ждал.

6

Примерно через месяц он позвал меня к себе. Но не в квартиру, где жил, а на дачу родителей возле города, где он вырос. В те выходные его родители планировали остаться дома, и дача пустовала. И мы поехали. Взяли Алинку за компанию, так как там должны были присоединиться два его местных дружка.

И опять пьянка, водка, хлеб с консервами. Почему я тогда думала, что это нехитрое веселье мне интересно? Все эти забавы – напиться алкоголя в каких-то незатейливых компаниях – к чему это все? Я тогда была как росток, взращенный в благодатной почве, но который зачем-то сам себя упорно пересаживал в навоз. Ну да что было, то прошло…

Описывать как мы бухали, ходили в баню (этот вид развлечения я вообще терпеть не могла, но силком себя приучала – раз народу нравится, то и мне должно) я не буду. Единственно, что было необычного – это купаться ночью в озере. Дача стояла прямо на берегу, и нырять можно было почти со ступенек бани.

После всех этих подготовительных мероприятий да возлияний в огромном количестве, мы наконец-то оказались в одной кровати. Точнее койке. Что я могу сказать? По сравнению с моим прошлым парнем, первым и единственным к тому времени, этот был намного более опытен, изощрен и угодлив. Для меня было ново и неожиданно то, что он старался сделать приятное мне и показаться во всей красе искусного любовника. И для меня, совсем зеленой девчонки, все эти выкрутасы были тогда воплощением волшебства и невиданного блаженства. Хотя о чем можно было серьезно судить, находясь в пьяном виде? Да и впоследствии я практически всегда была пьяная или пусть каплю, но выпивши. Да, такая вот правда. В те времена, получается, пили мы (я и мое окружение) постоянно. Но возвращаясь к его так называемой искусности по части ласк, теперь с высоты своих лет я понимаю, что тот, мой первый, со всей своей грубоватой простотой был гораздо более искренен и честен в постели. Он просто брал и наслаждался моим телом как умел – так, как было заложено поколениями предков. К тому же я для него тогда тоже была почти первой, эпизод потери им девственности на чьей-то свадьбе с некой девицей можно было не считать. А этот, теперь-то я вижу истину, все больше красовался и любовался собой. Но в то же время, если он оказывался не в настроении покрасоваться, повыделываться, он мог легко отказывать мне и говорить, что сегодня мы просто поспим вместе. Это случалось неоднократно потом, когда я уже стала ездить к нему в квартиру. И я, конечно, не лезла особо, всегда старалась не докучать, молча терпела, спать так спать. У мужчин, значит, тоже на этой почве бывают заскоки.

Но вернемся. На следующий день его родители все-таки решили отправиться на дачу, и нам пришлось переместиться в квартиру. Алинка в это время поехала к своим, она тоже была отсюда родом. А мы с ним провели весь день, занимаясь этим делом. Было такое чувство, что он очень долго терпел, воздерживался, уж не знаю по какой причине, а теперь, что называется, дорвался и хотел, извините, натрахаться до изнеможения. А я ему отказать не могла, я же уже влюбилась по уши и буквально обоготворила его. И я снова и снова отдавалась ему, хотя уже подустала и эти разные его фишки и звуки стали раздражать и даже отталкивать. Но я гнала от себя эти мысли, говорила себе, что так надо и что он лучше всех. А кого – всех? Лучший из моих двоих?

7

Когда мы вернулись домой, он признался, что живет в пустой квартире, которую ему купили родители. Они кстати далеко не бедствовали, а батя вообще был каким-то начальником. И вот купили они сыну эту квартиру, состряпали по-быстрому ремонт, а дальше давай сам, ты уже взрослый. Самому, как мы понимаем, трудно, и получилось так, что в доме из мебели у него был только холодильник (самое главное же) и матрас. И как я поняла, он жутко стеснялся приводить меня туда. Я же слыла богачкой. Боялся отпугнуть меня этим. Ну а теперь, когда между нами все что можно уже случилось, как он мог спугнуть меня брошенным на пол у батареи старым матрасом?

И я начала ездить к нему. Больше он за мной никогда не приезжал. А зачем? Ведь по первому зову я прилетала сама. И надо отметить, что первая я никогда не звонила. Вернее пыталась несколько раз, но было такое, что он не брал трубку, а потом перезванивал только через день. Или брал, но говорил так, словно я просто приятельница. Таким образом, у нас завелся порядок, что именно он решает, когда нам встречаться. Ну а я была согласна и счастлива ждать приглашения. Один раз я, кажется, робко сказала, что звонила, а ты, мол, был не доступен. На что он отвечал: «Ну тогда было такое настроение». Больше, конечно, я никогда ничего не пыталась выяснять. И так же один единственный раз я позволила себе выразить недовольство, честно не помню чем, и даже подняла голос на него. Все-таки я тоже не какая-нибудь замарашка, которую он прикормил. И он так злобно оборвал меня – ты что, говорит, кричать на меня будешь? Скажите, пожалуйста… В общем, так я и жила уже почти четыре месяца. Никуда мы вместе больше не ездили, не гуляли. А нет, один раз сходили в кино. Я только приезжала к нему по будням вечером (в выходные он всегда говорил, что поедет к родителям), оставалась на ночь. Мы с ним занимались сексом или не занимались, если он, как я уже упоминала, был не в духе. А рано утром я уезжала на работу. Был уже ноябрь, короткий световой день, и я среди ночи пробиралась к нему и так же в темноте уходила.

Была ли я тогда счастлива? Да, наверное. Мой мозг (или сердце?) был затуманен, опутан. Я считала, что все это правильно, что так и должно было быть и что он любит меня. Тем более он даже обзавелся мебелью в спальне и прикупил получше машину. Все ведь ради меня? А я делала все, как хотел он, растворялась в нем полностью, теряла себя. Но мне нравилось это служение ему, и я была уверена, что он наградит меня и позволит остаться с ним навсегда. Я не замечала, что он совершенно пустой, недалекий, примитивный. Одно только это его прозвище для меня – принцесса! Так пошло, противно. А он звал меня так, и я откликалась, хоть меня и коробило, и по имени обратился, наверное, всего несколько раз. Я в свою очередь тоже редко произносила его имя. Но я-то из чувства благоговения и трепета не решалась его произнести…

Я помню один случай. Он позвал меня к себе. Я помчалась. Приезжаю, звоню в домофон. Тишина. На телефонные звонки тоже не отвечает. Странно, думаю. Я позвонила еще, ключей от двери подъезда у меня, конечно же, не было. Нет, молчок. Я потопталась еще не много и поехала восвояси. И я уже почти добралась до дома, когда он позвонил. И так честно-удивленно спрашивает: «Принцесса, а ты где?» Я говорю: «Как где? Домой почти вернулась». А он: «Ой! А я спал, не слышал, как ты звонила. Идем, скорее приезжай!» Я естественно все тут же простила, забыла и полетела обратно. В ту ночь он мне, конечно, не отказывал и любил меня во всю силу. Но действительно ли он спал тогда, когда не впустил меня?

8

Так, медленно, но верно подошла зима, декабрь и Новый год. На Новый год он уехал к себе домой под лозунгом «Новый год – семейный праздник». Что правда, то правда, конечно. Семейный. Но я ждала, что он пригласит меня с собой. Хотя надо отдать должное – примерно месяцем ранее, когда я, сильно стесняясь, но все же спросила, что он планирует делать на праздники, и он произнес в ответ эту фразу про семейный праздник, как раз тогда же он и добавил, что, мол, а ты со мной поедешь. И я обрадовалась ужасно и даже не нашлась, что сказать. Не верила своему счастью, что меня возьмут с собой. А потом к этому вопросу мы не возвращались, а я все ждала, что вот-вот и он скажет: «Едем!». Но он не сказал, а я из гордости и страха отказа сама его не спросила.

И он уехал без меня. Мне было очень тоскливо и одиноко. К тому же поздравил он меня только 2 января, позвонив по телефону. Мне, конечно, было немного странно, что он не нашел времени позвонить в сам праздник, но я придумала ему тысячу оправданий, к тому же я ведь сама тоже ему не звонила. Как бы там ни было, я очень обрадовалась его звонку. А уж когда он пообещал вернуться к моему дню рождения, который должен был быть на днях, я совсем засияла.

Он сдержал обещание и приехал. Отметить договорились у него дома. И так как в это время у него жил один товарищ, я тоже позвала подругу, опять Алину. Пришел еще один его земляк, который маялся в городе один, пока его жена с детьми гостит у себя на родине.

И вот мы встретились, естественно я подъехала к нему сама, и пошли в магазин. Еду и напитки я покупала на свои деньги. Чей день рождения, тот и проставляется, правильно? Хорошо. Но он не подарил мне ни цветочка, ни конфетки. Да и нужно разве было мне все это? Когда он сам был рядом. Пусть и со своими лживыми, как я теперь понимаю, с каким-то вечно влажным глянцем, глазами. Но это сейчас я догадываюсь, каким он был мелким лгунишкой, глупым и бессовестным. А тогда я была зачарована.

В общем, сели мы за стол. Я напилась порядочно. И в какой-то момент мы с ним удалились в другую комнату, воспылав неожиданно страстью. Я помню, что он включил громко музыку, дабы друзья не слышали, чем мы занимаемся. Но несмотря на то, что громко орала Nirvana, конечно же все было отлично слышно. Я была тогда крепко навеселе и ясно, что воплей своих сдержать была не в состоянии. Сейчас даже представлять не хочется, как же это было мерзко со стороны. Или наоборот забавно? Люди же глазеют и смеются над совокупляющимися собаками во дворе… Фу.

Не понятно, зачем ему нужна была вся эта показуха? Он был гораздо трезвее меня и не мог не понимать, как эта ситуация будет выглядеть. Да и страсти, такой уж буйствующей, что невозможно унять, не было. Потом Алинка рассказывала мне, что тот второй друг, чья жена была в отъезде, так неспешно закусывая под наш концерт, проговорил:

– А мне он сказал, что они не спят.

А тот, что жил в квартире моего товарища уже примерно с месяц, намекая на то, что уж он-то в курсе спим мы или нет, ехидно ответил:

– Угу, мне он тоже так говорит.

Я, конечно, оставалась на ночь, когда он гостил. Но он спал в другой комнате, и я не помню, чтоб мы шумели, чтобы он мог что-то слышать. Может и действительно у нас до этого ничего не было, какая ему разница! Но дело не в этом. Зачем мой друг врал? А потом вдруг решил продемонстрировать обратное…

Но пойдем дальше. Выбрались, наконец, мы из этой комнаты, и застолье продолжилось. Сидели до глубокой ночи. Потом жилец ушел спать в пустующую квартиру соседки снизу. Соседка на праздники уехала и оставила ключи моему другу. Интересные, конечно, у них были порядки – ключи оставляли друг другу…

Остальные все разъехались по домам, и мы остались вдвоем. И весь следующий день тоже провели вместе. Преимущественно в кровати. Я припоминаю, что мне уже хотелось домой, поесть нормально, помыться, в конце концов. У него я почти не ела. И не ходила в душ – стеснялась обживаться, вести себя непринужденно как дома. В туалет-то сходить для меня было целым подвигом. В общем, хотелось уже уехать. А он все не отпускал меня. И у меня осталось такое чувство, что в тот день мы вставали с постели только покурить. Уж и так и эдак он меня ублажал, а мне и не до удовольствий было, уже болело все, и я боялась, что без душа-то наверное плохо пахну и вообще. И еще в тот день он спросил, точно ли я пью противозачаточные таблетки. Опомнился. Почти через полгода… Если так переживаешь, предохраняйся сам! Но я пила их.

Под вечер я все-таки от него уехала. Я была счастлива, хотя и измождена, да еще похмелье одолевало. Все говорило мне в тот день, что у нас любовь и мы, как я мечтала, навсегда вместе. Но сейчас у меня такое чувство, скорее всего я преувеличиваю, но все же, что то, как он безостановочно, остервенело занимался со мною сексом в тот день, было как-то странно и не похоже на то, как это было всегда. Как будто он уже тогда знал, что это все в последний раз.

9

Когда я уезжала, мы договорились, что сейчас я еду домой, но через пару часов мы снова встречаемся и едем в гости к тому второму приятелю с отсутствующей женой, так как сегодня был уже его день рождения. Так мы и сделали. Состав был почти вчерашний, только без Алины, она уехала к родителям. Плюс подъехал тот самый Рустам с волосатыми ногами.

В общем, я со своим и еще трое парней сидим и пьем водку. И опять вопрос без ответа – зачем я это делала? Ведь было не вкусно, противно, наутро голова болит. Совершенно ничего хорошего, приятного, лишь затуманиваешь мозг, зарисовываешь дурманными красками всю свою реальность. Для чего мне это было надо? В какой момент я для себя решила, что без спиртного не могу веселиться? Не могу влиться в новую компанию, не могу проявить чувства, танцевать не могу. Сексом заниматься на трезвую голову, как выяснилось, тоже не могу! Это же ужас, трагедия на самом деле. Проклятье какое-то, причем наложенное самой на себя. И я помню как зачем-то брякнула в тот вечер, что могу много выпить просто потому, что мне не отвратителен вкус водки, мол, пью и пью. С какой целью я это выдала четырем парням? Чем тут гордиться? Тем более, что это была полнейшая чушь – отвратителен вкус и еще как! Просто чем сильнее наступает опьянение, тем хуже видишь берега и, не замечая отвратной горечи, льешь и льешь в себя эту обжигающую горло гадость, пока вообще не вырубишься. Так стыдно… А ведь такое было не раз, что напивалась я до потери памяти. Так случилось и в тот вечер.

Тот парень, Рустам, что ездил с нами на турбазу и теперь явился на день рождения, еще тогда при знакомстве проявлял ко мне симпатию. Но я, как мы уже знаем, сделала выбор не в его пользу. И вот теперь он здесь, явно рад меня видеть, и мы мило беседуем. А мой друг с именинником уже куда-то встали из-за стола, кажется, они уже плясали и распевали песни. А я с пьяным участием стала расспрашивать Рустама, от чего он такой грустный. Он все увиливал, нет, все нормально, говорил. Но я продолжала лезть к нему с расспросами, расскажи да расскажи. Понижала голос, заглядывала в глаза, приставала короче. Видимо мне хотелось поиграть таким образом, я же помнила, что нравилась ему, вот я и включила роковую львицу. В конце концов, он довольно резко оборвал меня: «Зачем я буду рассказывать?», сказал он. А потом все, провал, я абсолютно не помню, что было дальше – целый кусок вырван из памяти. Я помню только уже потом, как я сижу все там же, где сидела, и вижу, что друг мой стоит в дверях комнаты в верхней одежде, готовый уходить. И я словно очнувшись, вообще не понимая, что происходит, в изумлении спрашиваю его:

– Ты куда?!

– А он в ответ:

– Пошла ты на х…! – почти кричит он.

Я в страхе, что он правда уйдет, срываюсь с дивана, подбегаю к нему, хватаю за рукава пуховика, пытаясь удержать. Он вырывает свои руки, ломая мне длинные наращенные ногти, да так, что один из них отрывается с мясом, и уходит из квартиры. Но я не чувствую боли, я мигом накидываю свою шубу и устремляюсь за ним. Куда только девался весь хмель? Он успел заскочить в лифт, а я понеслась параллельно с ним по ступенькам. Он вышел из подъезда чуть раньше меня и быстро зашагал из двора к улице. Вокруг была ночь, но я точно помню, что бежала за ним, не упускала его спину из виду. А когда настигла его у киоска на остановке, я в ужасе отпрянула, поняв, что тот, кого я догоняла все это время, был не он – абсолютно чужой мужчина обернулся ко мне. А где был мой, я не знала. Я так растерялась, закрутилась на месте, соображая, куда же мне теперь идти, как вернуться. В этом районе я была впервые, и дом, где мы заседали, стоял в глубине дворов, по единой схеме построенных – серые однообразные панельки, расставленные в повторяющемся геометрическом рисунке. Какой-то проклятый гигантский тетрис! И я уже думала, что заблудилась, но все же чутьем нашла нужный дом. Я добрела до него и только у подъезда заметила, глянув вниз, что я без сапог, в одних только колготках…