Читать книгу Княжна из пепла - Марина Владимировна Болконская - Страница 7

На следующее утро Анастасия, протирая пыль с почтового столика, случайно задела стопку свежих газет. «Санкт-Петербургские ведомости» раскрылись на злополучной странице.

«Пропал без вести статский советник Владимир Григорьевич Оболенский. Последний раз его видели выходящим из заведения мадам Леруа на Садовой…»

Ледяные пальцы сжали горло Анастасии. Она в два прыжка оказалась перед дверью кабинета мадам, даже не постучав.

– Он… они пишут… – девочка задыхалась, тыча пальцем в газету.

Мадам Леруа, не отрываясь от счётов, медленно подняла глаза:

– Кто пишет, милая?

– Газета! Про вчерашнего… про того…

– Ах, этот милый статский советник? Мадам аккуратно перевернула страницу. Он действительно был здесь. Выпил бутылку шампанского, послушал Сюзанну на фортепьяно… и ушёл в три ночи. Ты же спала, не так ли?

Её тёмные глаза впились в Анастасию, словно гвозди, прибивающие крышку гроба.

– Но… кровь… комод… – прошептала девочка.

– Какой комод, глупышка? – мадам звякнула костяшками счётов. – В комнате номер девять новый комод. Розового дерева. Без единой царапины.

Она встала, обхватив подбородок Анастасии холодными пальцами:

– Ты спала. Он ушёл. А если полиция спросит…

Пауза растянулась, как петля на шее.

– …ты ничего не видела. Поняла?

За окном громко закаркала ворона – точно такая же, как вчера на пристани, когда они бросали мешки в воду.

Три дня спустя в дом мадам Леруа явился полицейский пристав с серебряными пуговицами.

Анастасия, подметая парадную лестницу, застыла, услышав знакомый голос:

– Пропавший без вести статский советник Оболенский. Последний след – ваш дом, мадам.

Сквозь приоткрытую дверь кабинета она видела, как мадам Леруа с улыбкой подносит приставу рюмку коньяку. Её рука невзначай касается его запястья, оставляя золотую монету в манжете.

Газета со статьёй о пропаже лежит под пресс-папье в виде обнажённой нимфы.

– Ваше благородие, – сладко произнесла мадам, – у меня на ночь были только три гостя: купец Сидоров, доктор Гросс и…

Она искусно замялась, опустив глаза:

– …молодой князь Д., но его отец попросил сохранить это в тайне.

Пристав закашлялся, торопливо записывая в бумажник – фамилия князя сработала лучше любого алиби.

– А дети… – он вдруг указал пером на Анастасию в дверях. – Они всё видят. Может, допросим?

Сердце упало в подол фартука.

Мадам рассмеялась, бросив Анастасии горсть леденцов.

– Сиротка глухонемая от рождения, ваше благородие. При церкви подобрали.

– Покажите вашу книгу посетителей.

Пристав, недоверчиво щурясь, потянулся за толстой книгой в сафьяновом переплёте, которую мадам Леруа тут же извлекла из ящика стола. Его засаленные пальцы листали страницы, выискивая следы подчисток, но…

– Идеальный порядок, – пробормотал он, тыча в запись: «22 октября. Статский советник В.Г. Оболенский. Комната №5. Девушка – Мари. Время – с 23:00 до 3:00. Оплачено золотом.»

Мадам вздохнула, прикрыв веером улыбку.

– Бедняжка Мари теперь в лазарете. Неприятная болезнь, знаете ли… – Она сделала паузу, доставая флакон с розовой эссенцией. – Но для вас, ваше благородие, у меня есть прелестная Лиза или томная Клара. Бесплатно, разумеется.

Его взгляд скользнул к Анастасии, стоящей у дверей.

– А эта? Молодая. Чистая.

В комнате вдруг стало холодно.

– Ваше благородие! – мадам резко захлопнула книгу. – У меня приличное заведение, а не бордель для растлителей! Её каблук громко стукнул по полу. – Сюзанна! Проводи гостя к Кларе!

Дверь захлопнулась с глухим стуком. Мадам Леруа впилась пальцами в плечо Анастасии:

– Видела, как пахнут волки? Теперь знаешь.

Девочка молча кивнула, чувствуя, как холодный пот стекает по спине.

Час спустя.

Анастасия скребла щёткой пятно на паркете, когда из комнаты Клары вышел пристав. Он поправлял ремень, лицо расплылось в самодовольной ухмылке.

– Ну-ка, птенчик… – его сапоги гулко застучали по полу.

Она вжалась в стену, но он настиг её за два шага.

– Я знаю, ты что-то видела, – горячее перегарное дыхание обожгло щёку. – Выясню всё. И твой «приличный дом» закроем. А ты…

Грубые пальцы вцепились в прядь её волос, резко дёрнули голову назад.

– …мы с тобой хорошо повеселимся.

Сердце Анастасии бешено заколотилось. В глазах потемнело.

– Ваше благородие! – резкий голос Сюзанны разрезал воздух.

Она стояла в дверях, перекрестив руки на груди. В правой – блестел кухонный нож для разделки дичи.

– Вас ждут дела поважнее, – её улыбка не добралась до глаз. – Позвольте проводить.

Пристав фыркнул, но отпустил Анастасию. Его последний взгляд обещал. Это не конец.

Когда карета уехала, Сюзанна прошептала. – Он не первый. Не последний. Научись кусаться – или сдохнешь.

Сюзанна подозвала Анастасию и отвела к себе в комнату. Усадила за стол перед зеркалом.

Тёплый свет канделябров мягко озарял будуар, где воздух был пропитан ароматом жасмина и дорогих духов. Шёлковые драпировки, зеркала в золочёных рамах и бархатные диваны создавали атмосферу роскоши, за которой скрывались тысячи тайн.

Сюзанна, опытная куртизанка с уверенными движениями и хищным блеском в глазах, стояла позади Анастасии, поправляя её локоны. В её руках блеснула тонкая булавка.

– Волосы – твоё оружие, милая, – прошептала она, вплетая булавку в тёмные пряди Анастасии. – Они видят лишь красоту, но не подозревают, что в ней может скрываться жало.

Анастасия, ещё не привыкшая к правилам этого изысканного мира, смотрела в зеркало широкими глазами.

– Но зачем? – начала она, но Сюзанна мягко, но властно перебила её.

– Потому что мужчины бывают разными. Одни дарят бриллианты, другие – синяки. И если вдруг ласка превратится в угрозу… – её пальцы провели по булавке, скрытой в причёске, – ты должна быть готова.

Анастасия вздрогнула, но кивнула. В её невинном взгляде мелькнуло понимание – этот дом был не только местом наслаждений, но и полем битвы, где красота и опасность шли рука об руку.

Сюзанна улыбнулась, довольная уроком, и добавила ещё одну булавку – на этот раз с крошечным рубином на конце.

– А эту оставь на видном месте. Пусть думают, что это просто украшение.

За дверью послышался смех гостей, и обе девушки встретили отражение друг друга в зеркале – одна уже закалённая, как сталь, другая – только начинающая учиться её остроте.