Читать книгу Пары - Марина Яковлева - Страница 5

Серое монолитное здание было практически незаметно на фоне хмурого осеннего неба. Ярким пятном выделялся пестрый рекламный постер с кричащим слоганом «Помни всё!». Вытянутые двухэтажные корпуса без окон вызывали у случайных прохожих неприязнь, и они спешили убраться подальше от церебролабораторий. За такой же серой неприметной оцинкованной дверью Леонарда встретила волна удушливого тепла, запах слегка подгоревшего кофе и неприятно-белый свет люминесцентных ламп.

– Доброе утро, Леон. У тебя клиент.

Из-за стойки показалась женская рука, протягивавшая бумажную папку. Эдна всегда была немногословна и предельно сосредоточена на работе. Опрятная неброская одежда, полное отсутствие косметики, короткая стрижка и мягкие мокасины. Простота и максимальная эффективность были девизом всей ее административной работы и образа жизни в целом. Любой отвлекающий фактор подлежал немедленному удалению. Исключение составляла лишь чахлая из-за нехватки солнечного света орхидея в горшке у монитора. И глаз радует и ухода не требует. Полил пару раз в месяц и забыл.

– Теплый? – брови Леонарда сошлись у переносицы.

– Холодный, как ты любишь. Эй! Ты документы брать-то будешь?!

Голос Эдны заглушил скрип двери, ведущей в отделение мемортилиментов. Бумажная папка с личным делом нового клиента полетела в мусорную корзину.

Леонард редко когда считал нужным познакомиться с тем, кто его ждал, до начала работы, справедливо опасаясь предвзятости. Мотивы же заказчиков и вовсе никого не интересовали: платят, и хорошо. Немало, кстати, платят. Далеко не все состоятельные люди могли себе позволить прихоть любоваться своими снами или избранными воспоминаниями как произведением искусства.

Дверь в лабораторию бесшумно распахнулась. Внутри уже суетился Терри, новичок-практикант, с волнением подключавший аппаратуру. Леонард сдержанно поздоровался и потянул с вешалки рабочий халат. С легкой досадой отметив излишний энтузиазм начинающего «творца». Помощник еще молод, полон сил, энергичен и амбициозен. Его, в отличие от стареющего Леона, не мучают систематические головные боли, он может позволить себе гораздо больше, чем жалкая пара десятков шаров в месяц.

– Все готово?

В раме, опутанной проводами, крепилась мужская голова лет сорока. Все верно, для работы нужен в полной сохранности лишь головной мозг, можно не переплачивать за транспортировку тела целиком. Леонард занял свое место в кресле, снял с рабочей установки герметичный купол, руки легли на сенсорные панели в подлокотниках, на голову опустился шлем. Терри, затаив дыхание, уставился на огромный плазменный экран, на котором замелькали графики мозговой активности. Леон отрешился от мира внешнего, погрузившись в мир внутренний и чужой. Работа мемортилимента являла собой соединение телекинеза и сверхчеловеческой эмпатии с уникальным высокотехнологичным оборудованием. Прочитать чужие сны и воспоминания, уловить их эмоциональный окрас и воссоздать с точностью до перламутровой пуговицы, до веснушки и родинки, превращая в нетленное произведение искусства, – редко кто из людей обладал подобным даром. Каждый мемортилимент на вес золота. Датчики зафиксировали всплеск адреналина в крови Леонарда. Ретроспективный просмотр чужих воспоминаний начался.

Через несколько часов Леонард открыл глаза. Он надеялся, что призраки прошлого, изредка мелькающие на горизонте чужой памяти, никогда не приблизятся. Горький вздох прошелестел и растворился под высоким потолком замкнутого помещения. Задремавший в углу на стуле Терри вздрогнул от неожиданности. Взъерошил мышастого цвета волосы, просыпаясь.

– Я пойду проветрюсь, а ты пока подготовь все необходимое.

– Слушаю и повинуюсь, мой господин!

Леонард устало потер виски, никак не отреагировав на обращение, и отправился в курилку. На пороге он обернулся:

– Заказчик высказал какие-нибудь пожелания?

– Нет, – ответ потонул в недрах шкафов с заготовками.

– Тогда я подумаю.

Если Эдна и удивилась, то старалась не подавать виду, когда мемортилимент резко выхватил выброшенную в мусор папку с личными данными и завещанием клиента.

Леонард докуривал уже третью сигарету, когда в задымленную каморку ввалился Джек и буквально плюхнулся на соседний стул.

– О чем задумался, дружище? – чиркнула зажигалка, и Джек смачно затянулся. – Кто у тебя?

– Самоубийца.

– Ого! Все, как ты любишь, с надломом, смещением акцентов, искажением восприятия, – Джек хищно оскалился.

Давным-давно, еще в первый год своей службы в церебролабораториях, Леонард, подначиваемый коллегами, спросил, почему у Джека, единственного из всех, узкая специализация на убийцах. На что тот заговорщицки подмигнул и прошептал на ухо: «Я ловлю кайф от вида жертвы в предсмертной агонии. Напоминает мою благоверную, когда я застукал ее с любовничком». В такие моменты Джек напоминал серийного маньяка. Леонард поморщился, затушил окурок. Сунул руки в карманы расстегнутого халата.

– Мне пора.

– Ну, пока, повеселись там хорошенько.

Голова Леонарда дернулась, как от пощечины. Он гневно взглянул на коллегу, но быстро взял себя в руки, поджал тонкие губы и молча вышел.

Лаборатория стала похожа на гнездо паука – опутанная сетью проводов от головы к креслу мемортилимента и пока еще пустому шару, закрепленному на специальной установке. В нем хаотично двигались наэлектризованные и заряженные частицы, которые займут отведенное им место и застынут навечно, когда мастер поймает необходимый образ.

– Вы определились с композицией?

– Да, пожалуй. Попробую воссоздать атмосферу отчаянья и поэтапного разрушения.

Леонард занял свое место. Терри отошел к стене и погасил свет. В наступившей темноте подсвеченные голова и стеклянный шар выглядели жутко.

Многие в первый же год работы ломаются, уходят из профессии навсегда. Те, кто остаются, становятся настоящими охотниками за необычными и острыми воспоминаниями.

«Подновленная позолота и новый бархат кресел. Запах пыли и старых декораций сменился запахами штукатурки и свежего лака. Свет со сцены бликами вырисовывает профили соседей в ложе. Зал не просох после ремонта, обволакивающий мягкий звук гуляет. Невозможность уловить, где звучит флейта, в каком углу сотрясается барабан, нервирует. Скрежет молоденькой скрипки бьет по нервам. В раздражении встает, не стесняясь, громко отодвигая стул, и буквально натыкается на вздрагивающие женские плечи во втором ряду. Всхлип. Она, увлеченная лихорадочными поисками платка в сумочке, не замечает его. Неловко. Наклоняется, готовый предложить свою помощь, натыкается на восторженный взгляд. Протягивает платок и как можно мягче улыбается. Она утирает слезы, пытается подавить рыдания, гнусаво бормочет слова благодарности, чередующиеся с извинениями. Черт, теперь не уйти, подумает, что из-за нее. Приходится вернуться на прежнее место и терпеть. В антракте глупо столкнулись на выходе в фойе. Хлипкий замок на сумочке зацепился за карман его пиджака. По полу раскатились ключи, косметика, мелкие деньги, номерок в гардероб… Наклонился помочь собрать, чтобы побыстрее освободить проход. Номерок куда-то запропастился, пришлось высиживать подпорченного Генделя до конца. Оказалось, она по ошибке запихнула в свою сумочку оба. Разобрались достаточно быстро. Галантно помог накинуть на узкие плечи на удивление тяжелую шубку из крашеного меха и попрощался из дежурной вежливости. Потом столкнулись на улице, вызывая такси. Ее звали Анна, и ей было нужно в ту же сторону…»

Первый шар готов.

Леонард тщетно пытался отогнать от себя тревожные мысли, но сквозь черты лица Анны то и дело проступали глаза и улыбка Мари. Легкое платье в синий горошек, шелковая косынка на тонкой шейке, выбившаяся из прически прядь, танцы на летней веранде и раскатистые струнные переборы рок-н-ролла…

Стажер помог снять Леонарду шлем и раскрыл плитку горького шоколада для поддержания сил. Еще бы бокал коньяка, но Леон давно завязал.

– Заглядывал шеф, интересовался, где шары, оставшиеся от Тейлора.

– Если вернется, скажи, что мне удалось сбыть их на том аукционе, под Утикой, даже с некоторой выгодой. Продолжим?

«Брак, четыре года совместной жизни, детей нет… Скука, усталость друг от друга, бытовые неурядицы, мелкие придирки, шумные ссоры… Дальше. Так, это, пожалуй, подойдет. Поздний осенний вечер, тихий спальный район. Подъездная дорожка усыпана опавшими дубовыми листьями. В окнах темно, должно быть Анна уже спит. Тихо, стараясь не шуметь, пробирается на кухню, делает себе легкий бутерброд с паштетом на ночь. Проглотив его в два укуса, крадется в ванную, бегло принимает душ. Постель в спальне оказывается застеленной. Включает ночник, оглядывается, идет в гостевую спальню в поисках супруги. Так уже бывало во время ссор. По очереди включает свет во всех комнатах: дом пуст. Находит записку на журнальном столике из битого бутылочного стекла. Плотная желтоватая бумага, пропитанная запахом «Kenzo». «Я ушла к Фреду. Не пытайся меня вернуть. Анна».

Второй шар запечатан.

Мнемовзгляд цепляется за логотип телевизора в гостиной. Такой же был в гостиничном номере в командировке одиннадцать лет назад. Леонард включал его фоном, убавляя звук почти до минимума, раскладывал бумаги на кровати, еще раз проверял подписанные договоры. Поздний осенний вечер. Безуспешно пытался дозвониться домой жене и сыну, уже в четвертый раз натыкаясь на включенный автоответчик. Должно быть, вступительный экзамен в музыкальную школу затянулся. Сдавшись, надиктовал сообщение. Леонард прибавил звук телевизора и вышел перекурить на балкон, оставив дверь приоткрытой. Начался вечерний блок новостей. Он резко потушил не выкуренную даже до середины сигарету и рванул к пульту, переключил канал, нашел новости, на третьем канале, на четвертом. Репортаж не менялся: смятая, как конфетный фантик, автобусная остановка, битое стекло, покореженный перевернутый грузовик на обочине, темные пятна крови на асфальте, трупов уже нет, увезли, рядом синими огнями мигает скорая, помогая раненым. Семеро погибших, включая водителя, не справившегося с управлением из-за выскочившей на дорогу собаки. Среди них женщина средних лет с семилетним мальчиком с детской скрипкой в футляре.

Леонард мысленно отогнал непрошенные воспоминания, сосредотачиваясь на работе.

Фред, Фред… Кто такой Фред? Где-то раньше он уже попадался. Посмотрим еще раз.

«Просторный конференц-зал, панорамные окна закрыты рулонными шторами, кругом пластик в цвет светлого дерева. Встреча с представителями компании „Siemens“. Презентация рекламного проекта. Близкофокусный проектор кадр за кадром сменяет на подвесном экране проморолик. На трибуне самоуверенный Фред, бойко излагающий украденную идею. Вскочить с места, в два прыжка преодолеть расстояние, отделяющее от этой гниды. В следующую секунду кулак врезается в челюсть предателя и вора. Ощутимый пинок под ребра…»

Дальнейшее уже неинтересно, но теперь все понятно. Перерыв.

– Ну, как?

Голова начала тихо ныть, предвещая скорый приступ. Леонард проглотил таблетку:

– Надо закончить побыстрее.

Взгляд Леонарда расфокусирован, в памяти маленький душный зал суда, формальные слушанья по делу гибели пассажиров на остановке и водителя грузовика месяц назад. Пустая формальность, которую надо соблюсти. Несчастный случай. Хозяин собаки, некстати выскочившей на дорогу, тощий прыщавый задрот в клетчатой фланелевой рубахе и линялых джинсах, повторяет уже заученные фразы. Леон срывается, устраивая безобразную истерику, проклиная всех вокруг, рвется в драку. На стук судейского молотка в зал врываются охранники. Сильные жесткие руки оттаскивают Леонарда от адвоката при суде, заслоняющего свидетеля, и вышвыривают на улицу.

– Хотите сплетню? – голос Терри возвращает мастера к реальности.

– Ну?

– Антонио выкрал труп того художника – сюрреалиста, за которым приглядывал в психиатрической клинике. Пытался запихнуть его в багажник, не получилось. Пришлось укладывать на заднее сиденье. Тормозит его коп за превышение скорости, а из окна ноги торчат. Этот придурок так торопился, что даже бирку с пальца не снял. Сидит сейчас в участке.

Видимо, Терри находил ситуацию забавной. Леонард же не испытывал к коллеге ничего, кроме жалости, вспоминая собственные ломки от нехватки адреналина на пике карьеры.

– Давай следующую сферу.

«Чужая свадьба. Новая подружка выходит замуж за старого друга, в котором проснулись забытые чувства». Еще шар.

«Незнакомое лицо с вежливой холодной улыбкой и полным безразличием в глазах. Сообщение об увольнении в связи с сокращением штата фирмы». То, что нужно, зафиксируем.

«Родительский дом, в котором прошла вся жизнь. Мимолетные детские воспоминания. Беседка, первый поцелуй. Окно кухни, разбитое бейсбольным мячом. Соседский пес на лужайке. Репетиции рок-группы в гараже. Содержать его теперь не по карману. На двери висит табличка „Продано“. Ерунда, это не смертельно. Смотрим на новых хозяев – Анна и Фред. Да, это уже удар ниже пояса». Надо будет подумать над цветовым решением этой сцены.

«Поездка на море. Отель на скалах. Запущенный за неделю номер. Смятые простыни, пятна засохшей рвоты на полу, тумбочки, заставленные пустыми бутылками. Веранда. Вечер. Небо в едином порыве сливается с морем на горизонте. Солнце почти на три четверти диска погрузилось в волны, легкий ветерок покрыл рябью водную гладь». Это последние воспоминания клиента, прежде чем он разбился о прибрежные скалы. Этот закат будет последним в цепочке шаров. Оранжево-кровавый, тревожный, зловещий.

Закончили. Осталось только закрепить композицию.

Гибель жены и сына его буквально уничтожила. Врач выписал успокоительные, но Леонард подсел на них и чуть не сторчался. С работы уволили. В каком-то глупом фильме подцепил мысль, что алкоголь помогает соскочить. Из наркомана он превратился в запойного алкоголика. Бывал ли трезв вообще? Деньги кончились, стал пропивать вещи. В скором времени в квартире не осталось ничего, кроме кровати и шкафа, да несколько старых книг, не взятых в скупку, валялось на подоконнике. Как-то по-пьяни пытался застрелиться, да духу не хватало, стрелял в стену. Говорят, целился в дворнягу на улице, к счастью промазал. Соседи вызвали полицию, те упекли в дурку на принудительное лечение.

Руки Леонарда мелко подрагивали, шары никак не хотели вставать на отведенные им места.

– Вам бы передохнуть, пока я тут все приберу, – рука Терри в веснушках потянулась к выключателям.

– Эдна, – Леонард оперся о стойку на входе, нагнулся и заглянул в экран монитора, на котором пестрели электронные карты в пасьянсе на зеленом фоне, – Дай закурить! Мои закончились.

Эдна поставила игру на паузу и внимательно вгляделась в Леонарда.

– Да на тебе лица нет! Что-то случилось?

– Нет… Так… Вспомнилось…

У Эдны никогда не получалось подобрать подходящие слова, чтобы утешить человека. Вечно выходило или глупо, или грубо. Молча достав из кармана полупустую пачку сигарет, она аккуратно положила ее на стойку и рядом поставила свою кружку с еще горячим кофе.

Леон наклонился и осторожно хлебнул, пробуя на вкус, одобрительно кивнул на отсутствие сахара. Прикурил сигарету, забрал со стойки кружку и отошел к окну, хмуро глядя в серый ноябрь.

– Спасибо, – Леон дотянулся и поставил пустую кружку на рабочий стол Эдны. – Пойду. Совсем чуть-чуть доделать осталось.

Терри отключил приборы, снял голову и убрал ее в переносной холодильник. Леонард выстроил шары один за другим на винтовой лесенке, фиксируя все, кроме последнего. Он свободного балансировал на верхней ступени, такой же ненадежный и хрупкий, как и последний миг жизни клиента. У подножия была предусмотрительно приготовлена ловушка на тот случай, если «Закат» все-таки разобьется вдребезги. Тогда осколки не разлетятся, а застынут внизу – разбитые воспоминания разбитой жизни. Пусть будет так.

– Запакуй понадежнее, можешь в две коробки, и сделай пометку для службы доставки, чтобы были аккуратнее.

Леонард еще раз оглядел свою работу со стороны. Пару раз нажал на кнопку фотоаппарата, фиксируя окончательный результат для портфолио. Не шедевр, но и исходный материал оказался банален.

– Босс, мне на днях попадалась журнальная статья об экстремальных серферах. Может, слетаем на Гавайи? Они же там бьются на смерть через одного, такой материал можно заполучить!

– Лучше бы о выпускных экзаменах думал. Будешь уходить, не забудь сдать ключи на проходную. Мне и одной нотации от службы охраны предостаточно.

На улице моросил неприятный дождь, мелкий, просачивающийся во все поры. Леонард невольно поежился, запахнул поплотнее полы плаща, поднял воротник и ссутулился, силясь посильнее втянуть голову в плечи.

– Эй, Леон!

Мемортилимент оглянулся. Сильной, по-мужски уверенной походкой к нему приближалась Эдна, на ходу пытаясь справиться с зонтом.

– Проводишь? Я рыбу на ужин приготовила.

Он перехватил зонт, Эдна без тени смущения ловко взяла Леона под локоть и быстро зашагала с ним в ногу.