Читать книгу Пары - Марина Яковлева - Страница 6

Мышка

Дом стоял на самом краю маленькой деревушки, почти на отшибе. Дорога за ним круто уходила вниз, в овраг, петляя вдоль ручья, пока не находила лаву и не поднималась по обрывистому склону противоположного холма. Доски и бревна дома почернели от времени. Лишь ряд маленьких окон почти под самой крышей выделялся несвежей побелкой рам. Как и все другие дома в деревне, этот тоже был окружен невысоким забором, отделявшим придворок с сараями от огорода и картофельного поля. Кое-где покосившийся, он подпирался жердями или старыми бревнами. Скособоченная калитка скрипела на ветру несмазанными петлями. Дом был слишком большим, чтобы живущая в нем старуха с двумя детьми могла содержать его в порядке. Как она ни старалась, из щелей все равно дуло, а из подвала тянуло сыростью и картофельной гнилью.

Первого ребенка, мальчика, Ирка прижила от мужика из соседней деревни, о чем знала вся округа. Жениться Колька на Ирке не женился, но алименты платил справно, пока не помер в хмельном угаре. Соседи спохватились лишь тогда, когда темной августовской ночью языки пламени начали пробиваться сквозь крышу его хибары. Внутри уже все пылало. Охваченные жаром, начали плавиться окна и обугливаться стены соседних домов. Всполохнутые люди в полуголом виде носились с ведрами, стараясь оградить от пожара остальную деревню. К утру от сгоревшего колькиного дома осталось лишь дымящееся пепелище да черные ребра рухнувшей крыши. Даже похоронить было нечего. Так и поставили на кладбище простой крест над пустой могилой.

Ирка после того случая уехала на заработки и вернулась через год с пузом и с законным мужем. Музыкант с красивым и непривычным для деревенского слуха именем Эдуард, не приспособленный к физическому труду, наелся тяготами сельской жизни раньше, чем на свет появилась Ксюнька, и сбежал в неизвестном направлении, прихватив все деньги и даже бабкину пенсию, замотанную в тряпицу и спрятанную за печкой.

Как только Ксюнька немного подросла и смогла самостоятельно ходить, а Михряю к тому времени шел уже восьмой год, Ирка подалась в большой город за лучшей долей, оставив старуху-мать с двумя детьми на руках. Иногда она даже писала письма и присылала нарядные открытки на новый год.

На бабкину пенсию жилось туго. Ее едва хватало на хлеб и дешевые рыбные консервы. Тощую корову пришлось продать, чтобы справить Ксюньку в школу, а на оставшиеся деньги бабка Галя купила козу. Кроме козы в хозяйстве имелось штук шесть кур. Подкармливаемые исключительно объедками и порченым хлебом, неслись они плохо, и ни разу из их мелких яиц не удалось вывести цыплят. Пару раз бабка Галя приносила в дом обязательных для хозяйства котов, но все они в скором времени исчезали. Она подозревала, что во всем виноват недолюбленный и озлобленный на жизнь Михряй, втайне все же надеясь, что коты сами уходили в лес.

Ксюньке доставалось любви еще меньше, чем Михряю. От малявки не было никакой пользы в хозяйстве, тогда как внук помогал во всем. И даже потом, когда из-за бабкиной немощи вся забота о доме легла на худенькие девичьи плечи недокормленного подростка, обленившийся Михряй оставался любим больше: пусть он и не приносил денег в дом, но зато жил не на бабкину пенсию, а на свои, заработанные случайными шабашками вроде сенокосов или картошки.

Лет наверно с тринадцати Ксюнька стала замечать на себе странный, тяжелый взгляд брата. Наклонив голову вперед, он подолгу исподлобья следил за тем, как она моет полы или работает в поле. Все чаще брат стал пугать ее в темноте коридора или подкарауливать за сараем по пути в огород, норовя ущипнуть или задрать юбку.