Читать книгу Дом вокруг дерева - Мария Александровна Анисова - Страница 11

Убедиться в том, что Макс не обманывал насчёт фильтров, Дарье удалось уже на восходе. Её разбудил звук грома, но, так как гроз в Центане быть не могло, девушка сразу сообразила, что произошло что-то особенное. Через окна и хрустальную занавесь пробивались лучи, тысячами солнечных зайчиков заполняя стены маленького домика. Макс всё ещё спал, и девушка сама вышла на крыльцо, чтобы узнать, в чём дело.

С неба на неё смотрел Белиал, вернее, его мужественный бюст. Старший практик Vis Viva был в чёрной рубашке и с нимбом на голове. Даша машинально поправила смявшееся платье, но совершенно зря: похоже, он её не видел. Да и вообще, изображение такого размера наверняка транслировалось на весь город, если не больше.

– Жители Центана! Сегодня утром мы с прискорбием обнаружили, что почётный член Общества волонтёров, наша Хава, за самочувствием которой мы следим с большой тревогой и надеждой уже более трёх больших оборотов, пропала. Она не вернулась к себе домой, и никто не знает, где она находится. Если кто-то видел её, просьба немедленно сообщить в Центр изучения Vis Viva. Если ты нас слышишь, Хава – пожалуйста, вернись в Центан или дай знать, где находишься. Спасибо.

Изображение исчезло. Надо сказать, Белиалу шло быть богом: выглядел он точь в точь как Аполлон, не хватало только лаврового венка. Но это послание с небес только встревожило Дарью: с чего вдруг её стали искать? Неужели она настолько важная персона, что не может пропасть всего на пару часов? Или она на самом деле в ловушке, под присмотром Большого Брата?

Звякнули хрусталики занавески – из дома вышел Макс. Он был всё так же печален.

– Кажется, тебе стоит вернуться.

Дарье не хотелось возвращаться. Но она чувствовала, что это необходимо.

– Нет, – она завертела головой, как капризный ребёнок, – Мы же так и не успели поговорить…

– Время ещё есть, – через силу улыбнулся Макс, – А дорога здесь всего одна. Не заблудишься.

Она развернулась и быстро зашагала в направлении большого города. Дорога больше не казалась такой приятной и полной смысла, золото колосьев не привлекало взгляд. Слёзы катились у неё из глаз, и Дарья мысленно ругала себя за это. Казалось, плакать не из-за чего: в конце концов, она могла сказать, что всё порядке, и вернуться обратно. Но дело было вовсе не в этом послании, и не в необходимости возвращаться. Слёзы Дарьи были горем терпеливых – таким, которое долго копится где-то внутри, скрываясь за спокойствием и прокрастинацией, а потом резко накатывает, как цунами, поднимая со дна всё, что томилось там долгие годы. Дарья бежала всё быстрее, всё сильнее нарастала её паника и осознание того, что она оказалась в совершенно чужом мире, чужом теле и без малейшего понятия, что ей делать дальше. Впрочем, последний пункт можно было вычеркнуть: он ничем не отличался от того, что она чувствовала, будучи симуляцией.

Но шутка ли – осознать, что все когда-либо жившие люди на Земле – она сама? Гомер, Галилей, да Винчи, Гитлер, мать Тереза?.. Куда уж там до неё известному на весь мир Билли Миллигану. Если в ней скрывались задатки всех этих личностей, способные развиться в определённых обстоятельствах, то что она вообще такое? И что она такое теперь?

Дарья бежала так, что жители центанского городка, оказавшиеся поблизости, вполне могли ощутить незнакомое им доселе дуновение ветра. Девушка была готова пасть духом, стресс, вызванный посланием, довёл её до этого, и теперь она отчаянно нуждалась в поддержке. И Белиал это знал.

– Хава, дорогая, с тобой всё в порядке! – с облегчением вздохнув, он заключил её в объятия сразу же, как только увидел.

Дарья не сопротивлялась. Больше всего сейчас ей хотелось спрятаться, и Бели любезно предоставил для этого свою широкую спину.

– Как же я волновался, – говорил он, гладя её по голове, – Думал, что ты потерялась, заблудилась. С твоего пробуждения прошло же всего несколько оборотов. Где ты была?

Благодаря заботливому Бели Дарья, наконец, почувствовала, что снова твёрдо стоит на земле. Хотя, если быть точным, стояли они оба в её комнате, на четвёртом этаже Общества волонтёров кольцевого Центана.

– Я гуляла, – ответила она уклончиво, – осматривалась. Думала, это поможет мне что-нибудь вспомнить.

– Говорят, о правах, которые даёт тебе статус младшего практика, ты уже вспомнила, – улыбнулся Бели.

«Надо же, как быстро разносятся слухи, – Дарья вспомнила, как бежала по лестнице за Максом, – Надо быть осторожнее со своими словами».

– А как же насчёт самого главного? Самое главное ты вспомнила? – светлые голубые глаза Бели словно пронзали её насквозь.

– Ты про что? – неуверенно уточнила Даша.

Бели молчал, не отрывая взгляда. Девушке стало не по себе, и она отвернулась. Он взял её за руку.

– Всё будет хорошо. Я что-нибудь придумаю. Только не пропадай больше. Хотя бы отвечай на звонки, ладно?

– На звонки? Тут что, и телефоны есть? – Дарья удивлённо подняла брови.

Бели взял её правую руку, соединил большой и указательный палец. Подержал так несколько секунд, затем отпустил. На ладони Дарьи засветилась голубоватым светом полупрозрачная голограмма, напоминающая экран земного смартфона. Правда, функций там, похоже, было гораздо меньше. Судя по всему, можно было только звонить. На экране красным светилось количество пропущенных – трёхзначное число. Даже мама столько не звонила.

– Интернета нет? – расстроенно спросила Даша, уже зная ответ на свой вопрос.

– Ты придумала его, потому что очень хотела объединить все-все частички себя. Здесь он не нужен.

– Ясно, – девушка вздохнула, – А я всё думала, почему у меня пальцы немеют. Это, оказывается, входящие. Ладно, буду теперь звонить. Только ты больше не забирайся в облака, ладно?

– Я сделаю всё возможное, чтобы защитить тебя. А могу я перевернуть весь Центан, включая Тёмные земли и Белые горы.

Эта фраза, звучащая, вроде бы, как нечто ободряющее, вновь уколола Дашино сердце тревогой. Но Бели не был намерен её пугать. Более того, будь девушка ещё хоть немного уверенней в себе, она бы могла поклясться, что он хочет её поцеловать.

– Что ж, ладно, – сказал Бели, – Отдыхай, приходи в себя. Но если что – я всегда рядом.

Он приложил руку к уху, точь в точь как делали земные люди, показывая жест, значащий «созвонимся», и вышел из комнаты. Дарья задумалась.

«Странная вещь, это бессмертие, – у неё в голове всё ещё вертелись слова Макса, сказанные вчера перед сном, – вот ты, вроде бы, не стареешь, можешь оставаться молодым сколько угодно. Но при этом убить тебя всё ещё может любая мелочь, хоть бы горошинка, попавшая не в то горло. Поди знай, как этим жить: то ли строить планы на вечность, то ли предаваться гедонистическим настроениям. Всё как на Земле, хоть с бессмертием, хоть без. Никакой разницы».

Тут её взгляд упал на книжный шкаф. Она обещала себе посмотреть книги сразу, как его увидела, но до сих пор так и не удосужилась этого сделать. Теперь же решила исправить ситуацию: зная о Центане больше, она повышает вероятность придумать какой-нибудь более-менее действенный способ помочь Максу.

Книги оказались действительно стоящими: были тут и школьные учебники, и детские сказки, и даже сборник «История кольцевого Центана» в восьми томах. Трезво оценив свои силы, девушка решила начать со сказок.

Надо сказать, сказки всех миров удивительно похожи. Они созданы для того, чтобы научить детей жить, поэтому герои их попадают исключительно в поучительные ситуации. Яркий иллюстрированный сборник (хоть что-то не чёрно-белое!), который Даша держала в руках, содержал историю о приключениях центанского мальчика по имени Полло.

«Давным-давно, когда кольцо было совсем узким, Райн неподвижно светил с неба, а все люди были смертными, жил один мальчик. Звали его Полло. Ему очень нравилось наблюдать, как мама и папа выращивают пшеницу, вливая в стебли силу своих эйдов. Родители говорили ему, что это очень тяжёлый труд, но Полло всё равно хотел поскорее научиться этому искусству.

Наконец, папа и мама согласились на время наделить его своей силой. Они заключили свои золотые эйды в крошечную прозрачную амфору и надели её на шею Полло. «Будь осторожен, сынок, – сказала ему мама, – Это самое дорогое, что у нас есть».

Полло был послушным мальчиком, но ещё больше он был ребёнком, восторженным и весёлым. Он выбежал в поле, нашёл яблоню и стал вливать в неё силу, заключённую в амфоре. И тут – о чудо – ветви потяжелели, лепестки опали, а на их месте выросли яблоки: сочные, сладкие, наливные. Наелся их Полло так, что едва мог моргать, да так развеселился, что забыл о маминых предостережениях. Он снял с шеи заветную амфору и стал бегать с ней по полю, крича: «А я могу всё, что угодно! А я теперь самый сильный!».

На этот крик прилетел злой Рух. Он очень любил всё, что блестело, а потому камнем кинулся вниз и выхватил из рук маленького Полло подвеску с амфорой. Мальчик и охнуть не успел, а огромная птица уже совсем исчезла из виду.

Поплакал-поплакал несчастный Полло, да делать нечего: вернулся он к родителям и всё им рассказал. «Без силы наших эйдов мы не сможем выращивать пшеницу и делать из неё манху, – сказали родители, – кормить нам тебя нечем, иди в город, ищи того, кто возьмёт тебя».

Но Полло не пошёл в город. Он был смелым мальчиком, а поэтому решил во что бы то ни стало вернуть родителям их эйды. Полло не знал, где искать гнездо Руха, но видел, что прилетел он со стороны Тёмных земель.

Страшно было маленькому Полло, но он взял с собой оставшуюся манху и пошёл в Тёмные земли. Долго ли, коротко ли шёл, да только стало так темно, что не видно было даже руки, вытянутой прямо перед собой. «Как же я теперь найду гнездо Руха?» – сокрушался Полло. Вдруг небо озарилось светом, и оттуда посмотрел на мальчика сам Верховный правитель с золотым кольцом вокруг головы.

«Много ты совершил ошибок, Полло, – сказал он, и голос его был подобен грому, – Хоть намерения твои и не были дурны, ты не думал о последствиях. Но отправившись в Тёмные земли, ты сделал свой первый правильный выбор. Поэтому я помогу тебе. Взгляни прямо перед собой».

Верховный правитель исчез, но в гаснущем небесном свете Полло заметил, как впереди что-то блеснуло. Он подошёл поближе, и – вновь чудо! – прямо у его ног лежала заветная амфора, а внутри горели золотым светом эйды мамы и папы.

Обрадовались родители, встретив своего сына на пороге. «Теперь мы сможем выращивать пшеницу, а ты, когда вырастешь, будешь нам помогать», – сказал отец. «Нет, – возразил ему Полло, – я стану практиком, чтобы следить за последствиями добрых намерений».

Даша закрыла книжку. «Какие у них здесь детишки образованные», – подумала она, гладя сборник по корешку. Её немного смущало то, что сама она за всю земную жизнь не додумалась до этой истины. Похоже, что этические вопросы занимают умы центанцев гораздо сильнее физиологических.

Так оно, впрочем, и было: Дарья подтвердила свои догадки, пролистав нечто вроде местной Конституции под названием «Кодекс кольцевого Центана». По нему выходило, что самое тяжкое преступление, которое может совершить гражданин этой планеты – это нанести другому неизлечимую душевную травму. Это каралось наравне с убийством; при этом нанесение телесных повреждений закон наказывал отнюдь не так строго, как, например, обиду.

«Кодекс» ответил на один вопрос, но поставил перед Дашей ещё больше проблем. В ход пошёл сравнительно тонкий медицинский справочник, из которого стало ясно, почему здесь такие необычные законы. Оказалось, что укол после пробуждения ей сделали не просто так: уже многие поколения центанцев вовсе не чувствуют боли. Они её победили, научившись создавать мощные анальгетики продолжительного действия и совершенные системы диагностики заболеваний. Боль, необходимая землянам для того, чтобы знать о неполадках в организме, была здесь уже не нужна – для выявления абсолютно точного состояния тела и всех его систем существовала специальная техника.

«Пособие по управлению силой эйда для чайников» оказалось вовсе не таким простым, как намекало название. Дарья утешала себя тем, что ей никогда не давались технические науки – она была гуманитарием до мозга костей, точнее, до самого центра её богатого внутреннего мира. Но главное она поняла точно: почти вся совершенная центанская аппаратура работает на особой силе, вырабатываемой тем самым маленьким органом, напоминающим прозрачное сердце с золотистой субстанцией вместо крови. Для того, чтобы активировать её, достаточно «мысленного импульса» – желания, проще говоря.

Справочники по садоводству, кулинарии и прочим человеческим занятиям, для которых нужна хоть какая-то физическая работа, в один голос сообщали: центанцы – люди исключительно интеллектуального труда. Для всего остального есть Vis Viva.