Читать книгу Бессмертный пони. Заметки участкового терапевта - Мария Бородина - Страница 13

Последнее субботнее дежурство перед отпуском.

Городские улицы жадно впитывают солнечные лучи. На асфальте танцуют первые жёлтые листья… Воздух прозрачен, а небо сияет приторной голубизной. Грустная пора увядания и дремоты взяла верх.

Перед выходными что-то непременно идёт не по плану. То уйма вызовов, и ты мотаешься по подворотням до непроглядной темноты; то внезапное продление чьего-то больничного через врачебную комиссию на дому в семь вечера, то ещё что-нибудь интересное… Что уж говорить о последнем дне перед отпуском!

Однако, это последнее дежурство, вопреки сложившимся в медицинских кругах приметам, было чрезвычайно благодатным на вызовы. Активных не предвиделось вообще. Да и по 03 всего-то четыре штуки, и все рядом. И три из четырёх с пустяковыми диагнозами, вроде кишечной колики…

А вот четвёртый… хм!

Участок по соседству с моим. Бабушка восьмидесяти двух лет. Диагноз скоряков: "Острый аппендицит. Кишечная непроходимость".

Это как же так? Почему «скорая» бабулю с таким серьёзным диагнозом не забрала? Неужели сама не поехала?

И телефона, увы, нет. А то можно было бы всё расспросить и дистанционно наставить бабку на путь истинный… Рассказать, например, чем чреваты отказы от госпитализации в подобных случаях.

Двухэтажный старый дом в глубине переулка увит плющом. Снаружи чисто и даже помпезно: величественные окна, арки. Внутри – настоящая машина времени, в мгновение ока перетащившая в самое сердце старых добрых советских деньков. Общага коридорного типа, распахнутые двери комнат. Ободранный пол. Уютный запах жареной курицы перемежается смрадом плесени. По стенам, меж старых шкафов, которые, как и полагается, поставить некуда, а выбросить жалко, тянутся ретро-гирлянды из лука, утрамбованного в капроновые чулки. Краска на стенах местами облупилась, обнажив клетчатый остов.

В коридоре меня ловит женщина лет пятидесяти. Вежливая, учтивая. Говорит, что их участковый врач ходила к ним чуть ли не всю неделю, ибо «скорую» они вызывают ежедневно. Госпитализацию, спрашиваю, предлагали? Да, мол, каждый день предлагает, уговаривает! На вопрос, почему не поехали в больницу, даёт расплывчатые ответы не по существу. Мнётся. Провожает в комнату.

И вот она – больная. Послеинсультная бабуля. Понимает всё, но речи – нет. И не совсем «бревно»: с поддержкой ходит в пределах комнаты, естественные нужды контролирует, и не "под себя". Четыре дня назад, со слов дочери (коей оказалась вышеописанная женщина) появились боли в животе, перестали отходить газы и стул. Рвоты не было.

Осматриваю. Бабка стонет от боли. Живот вздут, напряжён, симптомы раздражения брюшины – как по учебнику. АД 90/60. Пульс 120. Понятно и ежу – спасать надо бабульку. Самостоятельно ничего не разрешится.

Объясняю это дочери. Начинаю писать направление на госпитализацию, достаю телефон… И тут же получаю в лоб: "Мы не будем госпитализироваться. Никуда я её не повезу!"

Объясняю ещё раз, доступным языком, чем дело кончится. Именно «кончится», а не "может кончиться". И снова получаю отказ.

– Ну это же невозможно с ней после операции там сидеть…

– У всех случаются трудности. Все же как-то справляются. В крайнем случае, можно сиделку найти. Тем более, что она и без этого у Вас немобильная.

– Ну… нет, нет. Ей всё равно уже 82 года.

– Всё понятно. Ну хоть отказ-то Вы мне напишете?

– Напишу, давайте.

Беру письменный отказ. Направление всё же оставляю. Рассказываю, какая страшная вещь – перитонит, как долго и мучительно от него умирают. Дочь спокойно выслушивает, хладнокровно отвечая: "Значит, буду ждать исхода". Настоятельно рекомендую вызвать «Скорую» и соглашаться на госпитализацию. Женщина снова отказывается.

– Поймите меня просто, я же с ней там после операции замучаюсь!

– Нет, не понимаю… – отвечаю я, закрывая дверь.

Сказать, что я пребывала в шоке – ничего не сказать.

В те годы я совсем не видела решений. Не повезут же бабку силой, воправду.

Но… 03 я всё же вызвала, с улицы.

Сейчас бы, наверное, вызвала 02…