Читать книгу Сон в летнюю жизнь. Повесть. Перевод с чешского - Мария Червинкова-Ригрова - Страница 3

***

Пан советник беспокойно шагал по комнате, время от времени останавливаясь и поглядывая в окно. Крупные капли дождя на оконном стекле мутно отдаляли горизонт, а меж тем начало смеркаться.

– Что-то долго не идут…

Пан Ондржей оторвал глаза от газеты.

– Долго, – медленно проговорил он, смахивая пепел со своей сигары и задумчиво наблюдая за колечками дыма.

Братья не были похожи. Разве что очертаниями лиц, с выступающим лбом и прямым носом, но всё же отличались родовым сходством, хотя и далеко не всем заметным на первый взгляд.

Пан советник был коренастым человеком среднего роста, которому уже стукнуло шестьдесят, однако его выправка, горящий взор и свежий цвет лица вводили в заблуждение в противовес его лысеющей голове и седеющим бакенбардам. Естественную живость его движений, как и темперамент, приправляла лишь некоторого рода торжественная, не слишком суровая серьёзность, что вошло в многолетнюю привычку, наложив своеобразный отпечаток на всю его манеру держаться, что отражалось и на его лице.

В тот момент тёмный взгляд из-под густых бровей пана советника упал на накрытый стол и живо сверкнул от радости, в то время как иссиня—голубой взор пана Ондржея оставался задумчивым и мечтательным. То был взгляд человека, погружённого в свои помыслы, тот смотрел на один мир, а видел совсем другой, взором обращённым скорее внутрь.

В его светлых волосах лишь кое-где можно было заметить проседь. Не слишком примечательная внешность всё же менялась с каждым движением тела или при простом наклоне головы, сливаясь с движением кресла-качалки, так часто делают люди, не привыкшие жить по своей воле.

– Я ещё не сказал тебе, Ондржей, что получил приглашение от жены фабриканта, – сказал пан советник, – Лидушка на последнем балу произвела фурор – полный фурор. Всегда знал, что эта девушка будет иметь успех у мужчин – как огонь! Опять же, наша, из Дубкова, а когда ты, старый суслик, уже выползешь из своей из норки, с дамами познакомиться, себя показать, а?

Робкая, слабая улыбка скривила лицо пана Ондржея.

– Вряд ли смогу, – тихо отозвался он.

Советник проницательно взглянул на него с усмешкой:

– Ты боишься, прямо как новобранец перед призывом, что твой степенный деревенский уклад нарушить женское щебетание, – Но подожди… Кажется… Уже идут!

И уже через пару мгновений гостиная наполнилась добросердечными приветствиями шумного общества. Так стало уютно в этой светлой, большой гостиной, простой, полной удобства, где каждый уголок дышал заботой женской руки, и где сияющий подвесной светильник мягко освещал богато накрытый стол.

Советник торжественно уселся во главе стола, посадив Ольгу справа от себя, и принялся оживлённо беседовать с девушкой в основном о своей дочери Лидушке, выражая гостье искреннюю благодарность за всю заботу и любовь, которую та подарила его чаду.

– Мы в долгу перед Вами, барышня, в большом долгу, надеюсь, наша дружба всё покроет!

Ольга признательно взглянула в его глаза, ответив на любезный взгляд:

– Я у Вас счастлива, как у родных!

– Так и должно быть, барышня Ольга!

– А! Вот наконец и пан священник! – воскликнула пани Махова, приветствуя статного, высокого человека со сверкающим чёрным взглядом и сединой в волосах.

– Вот наш священник, барышня, – представил пан советник, – Ему нет ровни на зайцев и на слово Божие!

– Что ж ты с ходу дамам пастора представляешь? – пожурила хозяйка, – Это деревенский обычай, барышня, а пан советник иногда забывает и не следит за своей речью.

– А что я сказал? Это – лучший проповедник.

– А кто не слушает проповеди?

– Отличный охотник!

– Обратите внимание, барышня, что слова его не лишены зависти, – сам-то зайца из под носа не раз упускал!

– Ну, ясно! – усмехнулся пан советник, – А теперь скажите нам, почему так долго не навещали нас?

– Задержался с доктором. Тот попал под проливной дождь в открытой коляске и заехал ко мне сушиться.

– Почему к нам не привели? – спросила пани Махова.

– Предложил – отказался.

– Жаль, – я бы показала ему нашу Барчу. У неё рука болит, – отозвалась пани Махова.

– А если бы приехал, то они с папой весь вечер спорили бы о политике, – сказала Лидушка, – И нам бы пришлось слушать бесконечные, пространные пояснения слов министра, что тот сказал или не сказал, подумал или не подумал, сделал или не сделал, или о том сколько и каких у нас войск, а ещё больше, кто на кого пошёл или кто кого побил…

– С доктором уже наговорились, – сухо отозвался пан советник.

– Да, он немного вспыльчив, а порой его взгляды слишком высокомерны, – сказал священник, – Я немного уклонялся от споров с ним, потому что я знаю, все они заканчиваются беседами о политике…

– Ох уж эта политика! – отмахнулся пан советник, – Когда он уже оставит свои мнения при себе! Пан доктор, – продолжил он невозмутимо, – Довольно редко бывал у нас последнее время. Уже целый год у нас не был, а по мне так может и не являться совсем! – прибавил он, чеканя последнее слово.

– Слышал, люди теперь воздерживаются, – поинтересовался пан священник.

– Пожалуйста, не удивляйтесь, – отозвалась пани Махова, – Это местные болтают. Люди любят рассуждать о том, что их не касается.

– Кому ведомы сердца людей, – ответил пан священник, – Кроме Господа.

Пан Ондржей, что уже давно сидел молча, вдруг поднял взгляд:

– С ним точно обошлись несправедливо.

Советник пожал плечами:

– Может быть, но кого только теперь не компрометируют…

– Доктора скомпрометировали, папа? – спросила Лидушка.

– Вы только посмотрите! Всё надо знать?

Лидушка, поняв отцово наставление, смолкла. Но через минуту шёпотом спросила своего соседа дядюшку Гудроева, который, однако, оскорбил ее односложным ответом.

– Сегодня доктор поведал, – продолжал пастор, – Что сюда приедет его племянник. По его просьбе и просьбе доктора ему предоставили место в карловицкском суде.

– Какой племянник?

– Пан Веселы – сын адвоката из Праги

Лидушка заслышав это имя, наклонилась к Ольге и зашептала ей на ухо:

– Помнишь, Ольга, я говорила – это тот мой поклонник.

– Ах, помню, пан Веселы. Хорошо знаком с его отцом, – сказал пан советник, – Ну теперь Карловицким барышням будет новый напарник на танцах и новая забота.

– А что, папенька. в Карловицах не намечается ни одного бала? – спросила Лидушка.

– Намечается лишь академический.

– Уже сейчас не терпится повеселиться!

– А я бы посоветовала никуда не торопиться, – отозвалась пани тётя.

Лидушка с изумлением взглянув на тётушку, на устах которой уже притаилась шаловливая улыбка, воскликнула:

– Да знаю я свою добрую тётушку! Конечно, мы поедем, да ещё и Ольгу с собой возьмём!

– А теперь давайте выпьем за здоровье нашей дорогой гостьи! – воскликнул пан советник, – Налейте нам «Мельничины»1!

– Итак, барышня Ольга, – поднял он свой бокал, – Чтобы Вам всегда было хорошо у нас, и чтобы мы навсегда остались добрыми друзьями!

Ольга взволнованно оглядела лица вокруг, излучающие сердечное тепло и свет, струившиеся ей навстречу, что ей показалось, именно здесь и есть её тихий приют, где она смогла обрести тепло семейного очага на всю оставшуюся жизнь.