Читать книгу Забужение - Мария Гарзийо - Страница 6

У Анжелы есть радужная девичья мечта – открыть публичный дом. Место она для этого учреждения уже присмотрела – заброшенный особняк на горе сразу за супермаркетом. Его надо будет подлатать, приодеть, набить изнутри пушистыми коврами и бархатными бордовыми шторами с кистями и населить полуголыми нимфами. Анжела даже план обустройства уже начертила и себя изобразила рядом в перекинутом через плечо боа с тонкой сигаркой в мундштуке. Осталось дело за малым – найти средства на сие перспективное предприятие. Юлька дала свое согласие на участие в проекте, не потому, что сама идея кажется ей привлекательной (она сама предпочла бы зоопарк), а чтобы угодить Анжеле, которая на данный момент является главным ее авторитетом. Юлька делает вид, что и сама с раннего детства грезит о собственном борделе, и что все Барби в ее играх были жрицами любви, а Кены богатенькими клиентами. Выплевывать из себя матерные тирады и затягиваться сигаретой у нее тоже уже выходит вполне аутентично. Родители чувствуют, что Юлькин светлый парус постепенно уходит из их поля зрения, и пытаются всеми силами вернуть ускользающий кораблик взаимного доверия. Но выбранный ими метод агрессивной силовой атаки оказывает на Юльку действие противоположное желаемому. В ней под Анжелиным умелым руководством зарождается колючий протест. Она начинает дерзить и лгать. Желание выбраться из тесного панциря робкой отличницы, щедро разбавленное одобрением подруги, перевешивает любовь к родителям.

– Я буду позже. Ну, что поздно! Мама, одиннадцати нет еще! Ты издеваешься что ли? – громогласно возмущается Юлька, закрывшись в телефонной кабинке у Лаймовских часов.

Милда взирает на нее со своего постамента с серо-зеленым упреком.

– Блин, – повесив трубку на рычаг, вздыхает борец за свободу, – Достали уже!

– А я тебе говорила – вообще не звони, – подхватывает подругу под руку Анжела, – Ничего нового они тебе все равно не скажут. «Юля домой, Юля домой!» Ты ж не в первом классе! Пора им уже понять и смириться. Мои вон поняли и оставили меня в покое.

Анжелина мама соткана из той же тонкой чувствительной нити, что и Юлькина. И каждый раз, когда дочь возвращается домой за полночь, благоухая сигаретным дымом и алкоголем, нить эта натягивается, грозя лопнуть. Но в отличие от Юлькиных родителей эта женщина уже осознала свой проигрыш и опустила руки.

– Надо наверно ехать домой, – хмурится Юлька.

– Даже не думай! Не поддавайся на провокации! Надо идти напролом! Иначе никогда не вырвешься из их плена. Просидишь всю молодость за книжками.

Перспектива посвящения лучших лет жизни литературе и телевизору приводит Юльку в ужас. Она ведь и так уже не на шутку затормозила на старте. Все ровесницы уже давно познали счастье плотской любви, а на Юлькиных плечах все еще лежит позорное бремя девственности.

– Да, ты права, – делает вывод отсталая, – Еще один круг?

И они, выпрямив покалеченные двенадцатью годами учебы, спины, разворачиваются и подобно караулу у памятника свободы маршируют по приевшемуся маршруту. В парке напротив Русской Драмы обнаруживается сладкая парочка египетских спортсменов, переплетенных конечностями с какими-то местными девицами. «Вот вам и «I love you» опечаливается Юлька, столкнувшись лицом к лицу с маленьким, но все-таки разочарованием. «Интересно, если бы я поехала с ним в Межарпарк, он сейчас переплетался бы со мной, или все равно с другой?» вылезает следом пронырливая мысль.

– Очень нужны нам эти африканские обезьяны! – выносит как всегда категоричный вердикт Анжела, – Найдем получше.

В роли «получше» этим вечером выступают два нещадно потрепанных жизнью самца. За банальным «Ой, девушки, а куда вы идете? А можно мы пойдем с вами?» следует заманчивое приглашение в ресторан. В Юлькином трезвом организме вид этих в прямом смысле слова тертых калачей вызывает рвотный протест. Обоим сердцеедам сильно за тридцать, о чем свидетельствуют заметно поредевшие макушки и беременно округлившиеся брюшки. Они не тянут ни на героев-любовников, ни на умирающих миллиардеров, и потому на Юлькин взгляд никакого интереса собой не представляют. Однако Анжела ее мнения не разделяет.

– Просто в ресторан сходим! Никто же не заставляет спать с ними! – шепчет она на ухо не умудренной еще подобным опытом соратницы.

«Мне кусок в горло не полезет, когда напротив будет такая харя», думает про себя Юлька, но противиться Анжеле все же не решается. Красавцы предлагают отправиться «в одно замечательное место» на машине. Юлька с Анжелой забираются на заднее сидение. Представившийся Юрой, обладатель более выдающегося пузика, очков и круглых прорех в кудрявой черной шевелюре, узнав, что девочки собираются поступать в Латвийский Университет, предлагает подсобить. У него, оказывается, есть хорошие знакомые в приемной комиссии. Какого факультета? А какой вас интересует? Выбор специальностей у подруг рознится. Юлька метит на иняз, Анжела на модную, но безынтересную экономику, куда тянутся вереницей безвекторные абитуриенты, не обнаружившие к 18 годам в себе выдающихся талантов. Судя по тому, что связи неотразимого Юры охватывают экономический факультет, Юлька делает вывод, что виды он имеет на весомые Анжелины достоинства, а не на ее длинные тонкие ноги. Выходит, что ее кавалером на этот вечер будет молчаливый Василий, чья короткая рыжеватая поросль, заметно редеющая на затылке, обретает второе дыхание на вылезающем из свитера бледном куске спины.

– Слушайте, а может ну его ресторан этот? – вспыхивает неожиданно лампочка над плешивой головой Юрия, – Там и не пообщаться толком! Поехали лучше к нам. Тут как раз рядом!

Общаться «толком» ни с Юрием, ни с Василием Юльке абсолютно не хочется.

– Мы в магазин сгоняем, – развивает богатую идею обладатель связей в ЛУ, – Чего вам купить? Шампусика?

– Мы пьем Мартини, – отвечает за двоих Анжела.

– Ну, вот и отличненько, – потирает жирненькие ручонки Юрий.

Машина тормозит у торгового центра.

– Мы сейчас, – многообещающе как исчезающая в душе девушка скалится Василий.

– Ты с ума сошла! – взрывается Юлька, стоит хитрым педофилам скрыться с поля зрения, – Я никуда с ними не пойду!

– Да, чего ты ерепенишься. Попьем Мартини и пойдем, – с безразличием искушенной дамы, произносит Анжела.

– Так они нас и отпустят! Ты их видела? Они же страшенные!! Лысые, старые! А у этого Василия еще и зуб золотой!

– Ну, нам же не замуж за них!

– Нет, ты как знаешь, а я никуда с этими упырями не поеду! – петушится мечтающая о молодом, красивом и богатом рыцаре, Тургеневская девушка.

– Ладно, уговорила. Дождемся их и скажем, чтобы отвезли нас домой, – сдается Анжела.

– Нет, давай лучше сбежим.

– Ты что! А как машина?

– Да, плевать на машину. Пошли быстрее, пока они не вернулись.

Юлька силой вытаскивает Анжелу из автомобиля, и они бегут в раскорячку на каблуках к ближайшей многоэтажке. Порыв страха заносит искательниц приключений сразу на пятый этаж, где они прячутся от мнимых преследователей за мусорным баком. «Вот он драйв!» мысленно балдеет Юлька, «Реальный экшн! Как в фильме!» Выжидают беглянки в своем зловонном укрытии долго. Им все мерещится, что разъяренные Юрий и Василий, не обнаружив их в машине, прочесывают все близлежащие постройки и вот-вот доберутся до них. Только спустя минут сорок они решаются, наконец, выбраться из бомбоубежища. Район, в который по средствам двух упырей забросила их судьба, девушкам совершенно незнаком. Трамваев не видать, на такси естественно денег нет. Остается экстремальный автостоп. Вскоре уныло бредущие по плохо освещенной трассе потенциальные самоубийцы обращают на себя внимание проезжающего мимо Джипа. За его штурвалом мощный господин лысый по собственному желанию, а не по велению природы, предлагает полуночницам свое посильное содействие. Едва ушедший от бабушки и дедушки двухголовый (но не более умный от этого) колобок радостно заскакивает в волчью пасть. Анжела пытается кокетничать с гориллоподобным джентльменом, который, как Юлька уясняет для себя позже, являет собою ее идеал. Докатив отчаянных полуночниц до пункта назначения, лысый, не очень настойчиво, но все-таки забрасывает удочку.

– Может, ко мне? Я тут недалеко живу. Телек посмотрим.

– Спасибо, у нас и дома телевизор есть, – отвечает Юлька за двоих и вытягивает Анжелу наружу.

– Ну, и вечер выдался, – довольно зевает последняя, когда они расстаются у подъезда.

– Ага, удачный, – кивает Юлька.

Они договариваются созвониться наутро и расстаются. Нажимая на кнопку звонка, Юлька морщится в предвкушении расправы. Часовая стрелочка на ее запястьи давно перекочевала за цифру «два». Родители обрушиваются на заблудшее дитя сразу с порога, не дав возможности придумать оправдания. На сей раз главным оратором является мама. Она сыпет проклятиями, размахивая перед носом дочери вчерашним фото, на котором Юлька довольно лыбится, обмотанная щупальцами египетского велосипедиста. Переполненная до краев гневным отчаянием, мама роняет короткое грубое слово. Оно, достигнув цели, больно жалит Юльку. Никогда в жизни она не слышала от матери подобных ругательств, тем более в свой адрес. Юлька сжимается, пронизанная ядом, колючий клубок слез царапает горло.

– Думайте, что хотите! – бросает она в ответ и, ретируясь в свою комнату, хлопает дверью с такой силой, что с потолка сыплется штукатурка, а этажом выше просыпается пожилая соседка.

«Как-то все не так», – даваясь слезами, думает Юлька. Кудрявый принц заплутал где-то в чаще ее грез, и не спешит на реальную встречу со своей принцессой. Вместо него судьба щедро осыпает Юлькину дорогу пупырчатыми жабами. И родители еще масла в огонь подливают. Не могут они понять, что распираемая стремлением к настоящей взрослой любви она не может больше сидеть у окошка и ждать, когда воплощение этого светлого сочного чувства соизволит заявиться. Гора не идет к Магомеду, поэтому бедный, исстрадавшийся по ней, Магомед вынужден сам отправляться на поиски. Только вот, кажется, ищет он не там, где эти горы любви действительно водятся, а подобно нетрезвому герою анекдота, там, где светлее. Юлька вытирает полотенцем растекшийся по всему лицу неводостойкий макияж. Из зеркала на нее таращится красная опухшая физиономия без бровей и ресниц. «Мышь бледная!» показывает ей язык Юлька. «Лицо невнятное, фигура дистрофика на курорте. Может быть, мой удел и правда пожилой Василий с волосатой спиной?» От таких умозаключений истощившиеся было, слезы налегают с удвоенной силой. Засыпая на мокрой подушке Юлька еще раз убеждается в бренности собственного существования.