Читать книгу Украденное дитя - Мария Николаевна Сакрытина - Страница 4

Мое сердце так тоскует

Ни к чему мне денег звон

Лишь моряк меня утешит

Ведь дороже злата он.

«Мой лихой моряк», английская народная баллада,

перевод взят из фильма «Пираты Карибского моря»

Фрида копала могилу.

Предрассветные сумерки укутывали старое кладбище густым туманом. В ватной тишине Виндзорский лес шептался безо всякого ветра. В рваных облаках пряталась луна.

Фрида отдувалась от лезущих в лицо волос – атласный чепец не смог их удержать, и они укрыли герцогиню чёрным плащом до пят. Руки давно стали липкими от холодного пота, белая сорочка испачкалась в грязи.

Потустороннюю, полную вздохов и шёпота листвы тишину разбило уханье совы. Чёрная тень пролетела над самой головой и скрылась в тумане.

Фрида выпрямилась, откинула волосы назад и представила, как, должно быть, любопытно сейчас выглядит: леди, простоволосая, босая, в грязной белой сорочке. Среди надгробий. С лопатой.

«Интересно, если меня заметят, титул герцогини спасёт?» – подумала Фрида, с тоской глядя на черенок лопаты. Обычно ручной труд леди Виндзор составлял написание писем и, редко, вышивание, но уж никак не землекопание. С непривычки болели руки и, Фрида была уверена, через пару часов на них появятся мозоли.

За туманом ей почудился отсвет фонаря. Сердце ёкнуло. Фрида прищурилась, опираясь о лопату. Нет, показалось. Может, светляки? Или нежить из леса? Нежити в Виндзорском лесу хватает…

Тряхнув головой, Фрида снова принялась за работу.

Нежить – это полбеды. С нежитью можно договориться. На дочь Лесного короля она не нападёт. По крайней мере, Фриде хотелось в это верить, потому что в противном случае придётся отмахиваться лопатой. Есть, конечно, и огненный дух мужа… Да, нежити сейчас точно бояться не стоит, и Фрида о ней почти не беспокоилась. Куда сильнее её волновали люди. Если её увидят – такой, – прямая дорога в подземелья к Серому. И что же тогда бедному Серому, её мужу, делать? А когда в высшем обществе узнают, что он женат на ведьме… Эша Фрида не боялась, а вот слухов – очень даже. Мать её тогда этой же лопатой… закопает.

Фрида вздохнула. Сумерки перед рассветом – глухое, тёмное время. Люди сидят по домам, и уж точно никто не отправится погулять на кладбище. Здесь даже гробовщика нет, не иначе потому, что Эш сам здесь частенько копает. Лопату-то Фрида нашла легко, в сарае у какого-то склепа. И в этом сарае, даже не запертом (вроде бы… или просто герцогиню магия Эша пропустила), красовалась целая коллекция лопат, от серебряных до чугунных, с черенком из дуба, ясеня, вяза… даже усыпанного алмазами и рубинами.

Пожалуй, с таким удобством Фрида никогда ещё не копала.

Ещё бы не дёргаться от каждого шороха…

Фрида легко – что ж, надо быть честной, не очень легко – могла навести иллюзию для какого-нибудь пьяницы, случайно забредшему на кладбище под утро. Но не сейчас – сейчас любая магия возбранялась. Требовалось без всяких чар прийти на кладбище, всё сделать и уйти. Иначе можно было и не приходить.

Лопата наконец ударила о что-то твёрдое, деревянное. Фрида улыбнулась – теперь работа спорилась, и гроб появился из земли быстро. Закрыв себе рот надушенным платком и стараясь не думать, какая всё это мерзость, герцогиня Виндзор спрыгнула в могилу, подцепила лезвием лопаты крышку. Лишь бы не беспокойник… Она взялась за лопату поудобнее. Крышка мягко упала во влажную землю. Фрида поскорее прижала к носу платочек.

Не беспокойник. Фрида предпочла бы скелет, но тут уж как повезёт – у слуг надгробия дешёвые, и надписи с них быстро стираются. А вламываться в склеп к Виндзорам она поостереглась. Семья магов, древний род… Кто знает, обидятся – объясняй потом, что ты коллега и случайно заглянула. Хотя уж куда проще – копать бы не пришлось.

Фрида нагнулась над трупом. Пригляделась к руке. Выбрала правую, вроде получше сохранилась. Тошнота подступила, когда Фрида схватилась – и дёрнула. Рука, от локтя до кисти, осталась у неё. Фух, теперь только закопать!

Любая ведьма, особенно такая слабая, как Фрида, пользуется зельями. И, к сожалению, почти для всех зелий ведьмам требуется рука мертвеца. Этот закон магии, каким бы ненормальным он ни был, нельзя нарушать. Если в нужный момент не помешать в котле такой рукой, зелье можно смело выливать – всё равно как надо не подействует.

У Фриды раньше, конечно, была такая рука – в специальном маленьком саркофаге, в травах и льду, чтобы подольше сохранилась. Застряв в Виндзор-холле, Фрида послала за вещами из Хэмтонкорта, но не напишешь же: «И сходите, пожалуйста, в лес за моей ведьминой кухней». Так что Фрида осталась почти без зелий. А без руки мертвеца их не приготовить.

Ветер налетел, когда Фрида бросила на могилу последнюю горсть земли и тихо произнесла сокращённую молитву. Потом глянула на лежащую рядом в тряпице руку. Вздохнула, вспомнив мертвеца: «Тебе-то она уже зачем?»

Ветер подхватил туман и, скомкав, понёс в сторону. Фрида оттёрла пот со лба, подняла лопату, оглядела могилу – кажется, всё в порядке. Слухи о беспокойнике, конечно, пойдут, но быстро утихнут. Пора возвращаться.

Горизонт посветлел, но ни одна птица в лесу не приветствовала рассвет. Было очень тихо, странно тихо. Даже листья больше не шептались.

Фрида почувствовала, как по спине побежали мурашки, и перехватила лопату поудобнее. Обернулась.

У границы леса, под раскидистым ясенем стояла женщина. Такая же простоволосая, как Фрида, в платье белом настолько, что даже сумерки не смогли его выцветить. По пронзительно-красивому лицу текли слёзы.

У Фриды перехватило дыхание. Женщина стояла совершенно неподвижно, смотрела на неё яркими чёрными глазами, а по белым, как её платье, щекам струились и струились слёзы.

Фрида выронила лопату и не заметила. Ничто не нарушало волшебную тишину. Туман тянулся от ног женщины послушными призрачными змеями.

– По кому ты плачешь? – хрипло спросила Фрида и с трудом узнала свой голос. – По мне?

Женщина медленно покачала головой. И, так же медленно подняв руку, бросила что-то Фриде под ноги.

Где-то далеко, за кладбищем, у замка закукарекал петух. В тот же момент солнце выглянуло из-за горизонта, и по земле поползли длинные густые тени, топя сумрак, прогоняя туман. Фрида смотрела, как женщина, отвернувшись, медленно скрывается за деревьями. Ни один солнечный луч её не коснулся.

Тишину окончательно разбил новый петушиный крик. Фрида облизала губы, чувствуя горьковатый привкус пота, такой же, как слёзы. И, наклонившись, посмотрела под ноги.

На солнце, радостно сверкая алмазной пряжкой, бархатная перчатка казалась белее снега, белее погребального савана, белее щёк плачущей баньши.

Перчатка герцога Эша Виндзора.

– Где твой хозяин? – спросила позже, греясь в ванне, Фрида у огненного духа. Эш уже почти две недели не показывался в Виндзор-холле: колесил по империи. То в северном Ностершире найдут ведьму, да ещё какую! День с ночью местами поменяла, чертовка! Нужен Серый. То в западном Кастлехоне, оказывается, уже месяц бесчинствует оборотень, и местные скармливают ему девственниц – тех, которых никто не защитит. Или вот ещё: на юге недавно открылся портал на «ту сторону». Фейри со своей стороны его прикрыли, а люди, не будь дураки, ходят посмотреть на волшебную диковинку. И днями потом блуждают в тумане.

Фрида и раньше знала, что это опасно, но… Как будто для Эша не было ничего невозможного! Он и уезжал-то не с поцелуем и «всё будет хорошо, милая, ты только не волнуйся, я обязательно вернусь» – как отправляются навстречу опасности герои романов и берущие с них пример заботливые мужья. Эш от романтизма был очень далёк. Нет, он уезжал с такими нецензурными словами, что уши алели даже у лакеев. И орал Эш, нисколько жены не стесняясь. От полноты чувств, так сказать. А больше всего досталось «кретину»-императору.

Удивительно, но это успокаивало куда сильнее заверений в любви, верности и «я обязательно вернусь, ты только очень жди».

Фрида всё равно очень ждала. Эш был воплощением огня: с ним тяжело – обжигает, но и без него плохо – холодно. Любовь ли это (положа руку на сердце, Фрида до сих пор в своих чувствах не разобралась) или просто эгоистичное желание тепла, но терять мужа она не хотела. С ним было… хорошо. Хоть и уставала от него Фрида тоже быстро.

Духи огня могут говорить только с фейри, поэтому лиса только склонила голову, и в воздухе над ней появилась руна – столица. Фрида некстати вспомнила демонов. Голову младшего принца на воротах дворца…

– С ним всё хорошо?

Лисица хитро улыбнулась и кивнула. А потом растворилась в воздухе, угадав желание Фриды – это был самый важный вопрос, и ответ на него герцогиня уже получила.

Фрида откинулась на бортик ванны. Баньши не плачут просто так, но может… Может, всё обойдётся? Фриде Эш казался бессмертным. Но баньши…

«Успокойся, – сама себе приказала Фрида. – В любом случае, баньши всегда предупреждают заранее. Время ещё наверняка есть. Эш вернётся, и мы вместе решим, что делать». Оставалось только послать лакея за герцогом. В столицу так в столицу… У беременной жены может ведь появиться внезапная блажь срочно повидать супруга?

– Ваш шоколад, миледи. – В комнату заглянула её нынешняя камеристка, Анна. Девочка была расторопна, сообразительна, молода, но как же ей не хватало опыта! Впрочем, она всеми силами пыталась Фриде угодить. Так усердно, что чаще мешала, чем помогала.

– Благодарю, – откликнулась Фрида.

Камеристка тупо уставилась на ванну.

– Ой…

– Всё в порядке, дорогая. – И, так как поднос с кружкой в руках Анны дрожал, добавила: – Поставь, пожалуйста, шоколад.

– Но как же вы… миледи? Ванну-то сами…

Фрида не стала отвечать. Действительно, не объяснять же, что предупредительный брауни сделал, как она просила. И грязную сорочку тоже он сжёг…

Анна крепилась всё время, пока помогала леди вытираться и аккуратно промокала её длинные, до земли (ах, какое богатство!) волосы хлопковым полотенцем. Но потом, укладывая их, не выдержала:

– Миледи, если вы желаете принимать утром ванну… То есть, с рассветом… Я…

– То я пошлю за тобой, – равнодушно отозвалась Фрида. Все её силы уходили на то, чтобы не морщиться: юная камеристка от большого усердия постоянно дёргала мокрые запутавшиеся пряди.

Анна робко улыбнулась.

– Благодарю, миледи.

Фрида совершенно не хотела её расстраивать, а старательность девушки ей даже льстила. Но почему у Анны при всём её прилежании получается невесть что?

После Миры Фрида с волосами постоянно мучилась. Обыкновенная горничная с ними никогда бы не справилась – слишком длинные, слишком тонкие, непослушные. Анна недалеко ушла от обыкновенной горничной – курсы камеристок она не проходила. Да, помогала благородным гостьям герцога Виндзора, когда бедных дам заносила сюда нелёгкая. Но и только – впрочем, выбора в этой глуши не было никакого, и Фриде пришлось довольствоваться тем, что есть.

Лучше всего с волосами госпожи справлялся Ричард. Однажды он застал растрёпанную леди, с ножницами в руках с ненавистью смотрящую в зеркало, и со своим обычным «Миледи, позвольте» всё исправил. Ричард всегда всё исправлял: этакая волшебная тросточка, как в сказке выполняет все желания. Фрида не могла понять, как она к этому относится, но в тот момент испытала жгучую благодарность. Ричард мягко отнял у неё ножницы, усадил на пуф, подвинул зеркало так, чтобы было удобно и ей, и ему. И за какие-то минуты ловко заплёл ей косы, соорудив из них что-то сложное, непривычное, остро отдающее фейрийским, но очень красивое. А в ответ на благодарность только улыбнулся своей тихой робкой улыбкой.

На следующий день уже Фрида, поборов воспитание, постучала ему в комнату и несмело попросила помочь. Ричард, конечно, к тому времени уже упакованный в свой неизменно чёрный костюм, как в доспехи, не позволил себе даже улыбки. С того дня он сам появлялся следом за Анной и без всяких просьб причёсывал Фриду. «Мама узнает – крику будет…», – иногда обречённо думала Фрида. Она ошибалась: леди не стала бы кричать, она больше любила подвал и цепи – а это всегда тихо.

Зато у Фриды больше не болела голова, и причёска не разваливалась в самый ненужный момент. Следовало выписать из столицы парикмахера, но Фрида всё оттягивала это и оттягивала. У камердинера её мужа были такие ловкие руки… «Ричард, где вы этому научились? – полюбопытствовала Фрида однажды. – Неужели герцог предпочитает длинноволосых любовниц?» «Прошу прощения, госпожа, но мой хозяин здесь не при чём, – тихо (он всегда говорил тихо) ответил Ричард. – Просто фейри любят, когда им расчёсывают волосы». Фрида удивилась: волосы у фейри священны. Друзья, любовники, добрые родственники, – никому другому дотрагиваться до них не разрешалось. Это было бы оскорблением!

Ричард, услышав это, только улыбнулся. «Госпожа, какое оскорбление может нанести этот гребень? – Он кивнул на янтарное украшение. – Глупо на него обижаться, даже для фейри». Фрида, незнакомая с такой фейрийской философией, удивилась ещё сильнее. «Ричард, вы человек! Как можно сравнивать вас с гребнем?» Ричард ничего не ответил.

Завтракала Фрида в одиночестве. Уже месяц после отъезда Ричарда – а особенно две недели с тех пор, как уехал Эш – она умирала от скуки и одиночества. Врачи и герцог заперли её в Виндзор-холле, однообразные пейзажи надоели, в лес Фриду не пускали – по приказу герцога за ней следили и уже несколько раз возвращали обратно, мягко, вежливо, однако Фрида оскорбилась. «Герцог не велит, госпожа, – говорили ей. – В лесу опасно. Вы можете упасть. Вас может покусать ядовитый клещ! А вы слышали, миледи, как вчера около полуночи выли волки?» «Мой отец – Лесной король, мне нечего бояться, – думала Фрида. – Только не в лесу!» Но говорить это было бы верхом глупости.

А уж врачи – включая придворного – следили за герцогиней, как фурии. И не лень им было постоянно приезжать в Виндзор-холл! В замке обязательно находился кто-нибудь из медицинской коллегии, и Фриду это уже раздражало. Она прекрасно себя чувствовала, её живот ещё даже не начал округляться – ну разве что чуть-чуть. И то Фрида грешила на сытные блюда мсье Фунчоза. Повар у Эша был настоящий мастер, готовил великолепно, а Фрида последнее время ела так много, что сама себе удивлялась, почему до сих пор не лопнула. «Раздуюсь, – думала она, уплетая за завтраком сливовый пуддинг. – И Эш найдёт себе другую полукровку». Это была шутливая мысль, но в каждой шутке имелась доля истины. Впрочем, аппетит Фриде она не портила.

– Чтьо шелает м’ил’ед’и на обед’? – осведомился повар, лично подав Фриде своё коронное пралине. – Пг’ив’еcл’и пг’екгасного лосос’я, есл’и госпоша шелает…

Фрида терпеливо выслушала длинный список всего, что, оказывается, можно сделать с несчастным лососем. Сглотнула и соблазнилась шоколадным фондю. А потом повару был дан полный карт-бланш.

Фрида только грустно рассматривала себя потом в зеркале, пока меняла платье. Кажется, щёки стали круглее… «Надуваюсь?» – печально подумала Фрида и умяла пирожное со смородиной со стоящего тут же блюда. Есть теперь хотелось постоянно.

Потом началась рутина, в которой Фрида отвлеклась и успела позабыть о баньши и о мёртвой руке, лежащей сейчас в тайнике спальни. Герцогиня с полного попустительства мужа превращала древний замок, форпост людей-магов, в лес. Эш как-то обмолвился, что ему понравилось у неё в Хэмтонкорте. И Фрида решила объединить обстановку своего особняка с тем, что она видела в столичном доме Виндзора. Замок наводнили рабочие, которыми Фрида руководила сама, твёрдо проверяя, насколько они следуют её плану. Вряд ли Эш узнает свой замок – особенно жилые комнаты, которые теперь просто утопали в зелени. Живой, сочной, яркой, подпитанной волшебством – Фрида на него не скупилась. Узкие коридорчики, огромные комнаты, высокие стрельчатые окна теперь дышали мёдом, деревом и зеленью. «Ему понравится», – думала Фрида и сама удивлялась, зачем она так старается. Впрочем, она же обещала сама себе, что сделает это место для Эша домом. К тому же… что с того, что жена хочет порадовать мужа?

«Люблю ли я его?» – иногда задумывалась Фрида и не могла ответить. Он отец её ребёнка, она зависит от него, как любая жена зависит от мужа. Всё это были бытовые мелочи, и они не сильно Фриду трогали. Она знала только, что не хочет Эшу смерти. Что если он умрёт, ей почему-то – и она не понимала, почему – будет больно. Неужели это любовь?

Эш был заботлив – часто слишком. Был вспыльчив, совершенно невыносим, пронзительно мил, непосредственен, дурно воспитан, эгоистичен и восхищался ею. Фрида чувствовала это восхищение, как чувствовала бы подобное любая женщина. Это льстило. Ещё он был прекрасным любовником – хотя Фриде было не с кем сравнить. Но с ним она чувствовала себя желанной, живой и настоящей волшебницей (а всё это восхищение). Да, Фрида хорошо к мужу относилась и не хотела бы его потерять. Но было ли это любовью?

После полудня Фрида сидела с книгой в саду и больше размышляла над тем, не закрыть ли внутренний двор замка тентом, и как добиться эффекта переплетения ветвей. Стоило написать знакомым художникам и архитекторам… А лучше найти таковых среди полукровок…

Было прохладно – лето в этом году выдалось суровое, больше похожее на осень. Нередки были заморозки, и Фрида куталась в тёплую шаль, попивая травяной настой. Раскрытая книга шелестела на ветру страницами, пока взгляд леди скользил по прихотливым розовым кустам. Нужно приказать посадить их побольше – из всех цветов Эш предпочитал именно розы. С чисто гастрономической точки зрения.

Итак, Фрида была в саду, когда ей сообщили о приезде графини Бальмор. И графиня эта жаждала повидать хозяина замка.

Фрида, которая никаких гостей не ждала (а тем более к Эшу, который уже вторую неделю колесил по стране), удивлённо подняла брови и проверила причёску – от творчества юной Анны можно ожидать чего угодно. Но всё как будто было в порядке.

Отдав книгу лакею, Фрида вслед за дворецким направилась в Янтарную гостиную.

Графиня была маленькой хрупкой женщиной сорока лет. Фрида сравнила её со статуэткой и испугалась, что одно неверное движение и леди Бальмор разобьётся. Никогда раньше Фрида не видела её без графа, мужчины крупного, настолько, что он больше смахивал на медведя, чем на человека. Графиня на его фоне совершенно терялась. Исчезала она и в салонах, где женщины оставались играть в бридж и сплетничать, а мужчины отправлялись в курительную комнату (за тем же). Фрида припомнила, что кажется, слышала однажды, как леди Бальмор поёт…вроде бы куда лучше, чем играет на фортепьяно. Больше ничего об этой маленькой женщине она не знала. Ах да, у леди дочь на выданье, ровесница Эвелины. Наверное, тоже в этом году была дебютанткой…

– Герцогиня, – сказала леди Бальмор, выдавив искусственно-приветливую улыбку. Леди была бледна и под глазами у неё залегли тени – это не могла скрыть никакая косметика. – Я надеялась увидеть Его Светлость.

– Мой муж в отъезде, – ответила Фрида, с любопытством рассматривая гостью. – По приказу императора.

– Могу я дождаться?.. – начала графиня.

Фрида улыбнулась ещё любезнее.

– Конечно, леди Бальмор, но мне неизвестно, когда герцог вернётся. Он отсутствует уже вторую неделю, и его долг перед империей не позволяет ему располагать своим временем.

Графиня сникла. Фрида заметила плещущийся в её больших заплаканных глазах ужас и заинтересованно прищурилась. Бальмор, Бальмор… Точно не друзья Эша, у него нет друзей. Что же могло понадобиться маленькой графине от придворного мага?

– Может быть вы согласитесь пообедать со мной? – предложила Фрида, заинтересовавшись всерьёз.

Графиня поколебалась, но правила приличия требовали принять приглашение. Да и дорога, припомнила Фрида, до родового поместья Бальморов отсюда дальняя. Впрочем, сейчас же разгар сезона, вся семья наверняка в столице.

Разговорить графиню оказалось сложно. Она, как испуганный воробушек, клевала фаршированного собственной икрой лосося (бесподобен, просто бесподобен!) и с трудом поддерживала разговор. Фрида задействовала всё своё обаяние, но без результата. Леди Бальмор сдержанно поблагодарила за гостеприимство, так же сдержанно восхитилась умением повара Виндзоров, пожаловалась на погоду, но и только.

А когда Фрида заговорила о своей сестре, девице на выданье (ах эта молодёжь!), леди вдруг расплакалась.

Фрида приказала принести шоколадные пирожные, и аккуратно скармливая их графине одно за другим, расспросила, в чём дело.

И леди раскололась, как крепкий орех.

Беда случилась с дочерью графини. Девица, красивая, крепкая и здоровая («Понимаете, она же всегда была здоровая, никогда, верите, никогда не болела!») вдруг захирела и совсем перестала выходить из своей комнаты. Даже потенциальные женихи нисколько её не интересовали. Юная Генриетта теперь спит сутками, а когда просыпается, рассказывает, что танцует на холме под луной вместе с фейри.

– Понимаете, Фрида, с фейри! – всхлипывала графиня. – Моя несчастная девочка помутилась рассудком!

Фрида скорее задалась вопросом, где несчастная девочка смогла наткнуться на фейри. По словам графини, её прямиком из школы-пансиона увезли в столицу на открытие сезона.

– И давно?.. – поинтересовалась Фрида, прикинув, что сезон уже месяц как открыт. А когда леди Бальмор ответила, что всё это длится уже две недели, Фрида озадаченно нахмурилась. Выходит, юная Генриетта столкнулась с фейри в столице. Или убежала хотя бы на окраину города?

– Что? – ужаснулась леди Бальмор. – Генри не стала бы! Как вы могли такое подумать?!

Фрида успокоила её и поинтересовалось, не появились ли у девицы Бальмор с некоторых пор любимые украшения? Может, бусы, браслет?..

– Ленточка, зелёная, – ответила графиня. – Генри носит её, не снимая. Но почему вы спрашиваете?

– Снимите, – глядя леди в глаза, сказала Фрида. – И наденьте вашей дочери рябиновые бусы. А потом дождитесь моего мужа. И, прошу, леди Бальмор, успокойтесь. Всё будет хорошо.

Графиня смотрела на неё с недоверчивой надеждой.

– Откуда вы знаете? Герцог вам рассказал?..

– Конечно, – улыбнулась Фрида. Проблему леди Бальмор было так легко решить! – Я напишу о вас мужу, сегодня же. Езжайте к дочери, скоро всё наладится.

Фрида была почти уверена, что одна рябина поможет. Вряд ли тот рыцарь-фейри так увлёкся юной человеческой девушкой, что, получив щелчок по носу (рябина разрушала чары), станет добиваться её и дальше. Тем более, раз эта девушка находится в столице, где полно железа.

Графиня уехала вместе с рябиновыми бусами (у Фриды были запасные) и флакончиком зелья от депрессии, которое герцогиня представила как тоник от самого придворного мага (с Эша не убудет).

А Фрида решила в ближайшее же время разузнать, что же там за фейри шастает по человеческой империи, не боясь железа?

Это небольшое событие немного всколыхнуло болото замковой жизни, но очень скоро день вошёл в свою колею.

Фрида в очередной раз рассмотрела себя в зеркало. Полнеет, ох, полнеет… «Это ничего, – сказал доктор Грэй после обычного ежедневного осмотра. – Вам нужно хорошо питаться и забыть о волнении. Соблюдайте полный покой, леди Фрида, это очень важно». Леди Фрида уже готова была завыть от тоски. Сколько так ещё? Семь месяцев? Боги!

После обеда она написала отцу и Эвелине – ежедневное и тоже ставшее рутиной занятие. Лорд Валентин отвечал, скрупулёзно перечисляя все мало-мальски интересные новости семьи. Уильям не желает ехать в школу-пансион и уже три раза сбегал. Последний раз его нашли на верфях: мальчишка с поистине семейной изворотливостью и упрямством выбил себе место юнги на корабле, который отправлялся в Новый Свет. Уилла буквально с корабля сняли в момент отплытия. Юный лорд ругался непечатными словами, орал на весь порт и покусал двух лакеев. Матушка грозилась отправить его в школу связанным. «И оттуда сбегу!» – ответил на это Уилл, за что был посажен под замок на хлеб и воду. Впрочем, улучшить его характер это не помогло.

Эвелина писала о балах. Перед ней проходила череда перспективных молодых и богатых женихов, которые очень соблазнялись милой, прекрасной и обеспеченной леди-на выданье. Эвелина влюблялась в каждого второго, но матушка ещё никому не сказала да. Фрида мысленно была с ней согласна: дай Эви волю, она уже была бы помолвлена с первым встречным, и очень оттого счастлива. Эви всегда была счастлива.

Закончив с письмами, Фрида занялась вышивкой. Вышивку она ненавидела, но больше делать было решительно нечего. К тому же, после обеда на неё теперь накатывала такая слабость, что только иголку с ниткой и поднять. Сидя в саду, под любимой яблоней Эша (фигурно погрызенной) Фрида вышивала ленту-амулет. Скоро бал у Лесного короля, середина лета, будет турнир, и у Эша должна быть её лента…

Солнце, выглядывающее из-за густых серых облаков, поблёскивало на игле, серебряной (как ведьма, Фрида придавала много значения таким вещам – всё-таки это должен быть амулет). Шёлковая алая нить тянулась, выводя аккуратными стежками руны. Фрида плавала в сонном мареве, приправленном ароматом яблок. Ветер шелестел в ветвях, в траве сновали прыткие ящерки. Где-то далеко, за лесом, гремела гроза…

Фриде показалось, что она и правда задремала. И бархатное: «Миледи, а вы всё хорошеете. Беременность очень вам идёт!» прозвучало издалека, словно во сне.

Почувствовав нежное прикосновение к плечу, укрытому шалью, Фрида лениво подняла голову. И остолбенела.

Перед ней стоял император и, облокотившись о яблоню, улыбался. Его дорожный костюм был безукоризнен, словно только что из-под утюга горничной, а причёску как будто ни разу не тронул ветер. Его Величество походил на ухоженную охотничью собаку в дорогом ошейнике. И собака эта уже взяла след.

Фрида вскочила, особенно остро чувствуя, что домашнее коричневое платье следовало сменить после обеда, а причёска, конечно, сбилась…

– Ваше Величество… – герцогиня попыталась поклониться, но император с улыбкой её остановил.

– Не стоит, миледи. Это мне следует просить прощения: я приехал к вам незваным.

«Следует», – подумала Фрида, бросив взгляд на калитку, ведущую из сада во внутренний двор. Там замерла стража. Ещё двое стояли у груш неподалёку, и бог весть сколько наверняка окружили сад. Зачем императору понадобилось приехать в Виндзор-холл без предупреждения и точно во время отсутствия Эша?

Принесли второе кресло, подали чай и пирожные. Фрида, стараясь сохранить улыбку, принялась разливать чай по чашкам. Интересно, всё это уже опробовали императорские дегустаторы?

– Ваше Величество, чем мы обязаны столь нежданной честью?

– Я тоже рад вас видеть, – усмехнулся император, с любопытством разглядывая Фриду. Это не был взгляд увлечённого влюблённого, так смотрят на вещь, которую уже купил другой, а теперь интересно, вдруг эта вещь хороша, и выгода уплыла из-под носа? – Что вы вышиваете?

Фрида удивилась, но передала Его Величеству ленту.

Император внимательно, взглядом ценителя, рассмотрел вышивку и вдруг спросил:

– Это колдовские символы?

«Да», – подумала Фрида.

– Это древняя рунопись, Ваше Величество. Обращение к богам. Наши предки верили, что слова имеют силу, могут защищать. Если вам интересно, Ваше Величество, я могла бы порекомендовать вам труд замечательного древнего философа Грегеля, он не известен в широких кругах, однако среди ценителей и лингвистов его работа признаётся значимой…

Его Величеству не было интересно. Он снова уставился на Фриду и улыбнулся – прямо как оскалившаяся гончая.

Фрида тоже улыбнулась в ответ – нежно и кротко.

Молчание затягивалось.

Император скользил по ней взглядом с ног до головы, Фрида сидела с видом статуи Флоры Белейдской и ждала. Конечно, сейчас стоило занять Его Величество беседой, например… Да хотя бы о вышивке. Дать ему разговориться. Вести себя как радушная хозяйка. Но Фрида чувствовала, что всё это бесполезно, и вряд ли возымеет хоть какой-то эффект. Поэтому она ждала и молчала.

– Вы действительно прекрасны, – тихо сказал, наконец, император, не сводя с неё глаз. – Теперь я жалею, что никогда не присматривался к таким, как вы. Я слышал, что вы красивы, но раньше меня это не интересовало. Скажите, Фрида, все такие, как вы так же… прекрасны? – Император сделал размашистый жест рукой. – И внутри тоже? В душе?

– Простите, – озадаченно нахмурилась Фрида. – Такие, как я? Ваше Величество, я вас не понимаю.

Император, наконец, отвёл взгляд и покачал головой как будто с сожалением. Фрида удивлённо подняла брови. Что происходит?

– Никому в голову не пришло бы искать вас среди аристократии, – продолжил Его Величество. – Да и зачем? Когда среди черни таких, как вы, достаточно. Но я бы никогда не подумал, что Эш… – Он запнулся. – Впрочем, разве что… Скажите, Фрида, ребёнок не от него? Эш на дух не переносит таких, как вы, мне ли не знать!

– Что? – только и смогла выдохнуть Фрида.

Император улыбнулся и снова взглянул на неё – быстро, как на разгаданную головоломку.

– Фрида, вы полукровка. Ваш отец кто-то из фейри. И знаете, что меня удивляет? Что я так долго не мог догадаться. Вы отлично скрывались.

Фрида задрожала и безотчётным движением прижала руку к животу. Он не знает, не может знать наверняка! Такое нельзя знать, если ты не маг!

Фрида позволила себе лёгкий вздох и рассмеялась.

– Ваше Величество, простите, я не сразу поняла вашу шутку.

Император тоже рассмеялся. А потом, улыбаясь, посмотрел на Фриду.

– А я и не шучу.

Фрида изобразила изумление, благо сильно стараться и не пришлось.

– Ваше Величество! Что вы?! Как вы можете? Моя мать…

Его Величество выставил перед собой руки.

– Фрида, Фрида, оставьте. Это совершенно лишнее.

– Ваше Величество…

– Помолчите. – Это прозвучало как приказ, и Фрида умолкла. – Вы действительно хорошо скрывались, – продолжил император. – Мне бы и в голову не пришло, как и другим, полагаю. И не нужно так пугаться, вам совершенно ничего не грозит! Вы замужем за Серым. Не знаю, как вы это сделали, но Эш вас любит, и это, моя дорогая леди, наша с вами проблема. Вы знаете, что ваш муж уже месяц водит Третье отделение за нос? Ни одной полукровки за весь рейд! Никогда с моим магом такое не случалось. Это наводит на мысли, Фрида, что у вашего мужа появилась совесть. И он отказывается убивать таких, как вы.

Фрида, остолбенев, молчала.

– Я был бы не против, – вздохнул император, – но энергия, которую давали полукровки, в любой момент может закончиться. И самое страшное, что тогда нас неминуемо ждёт вторжение от Конфедерации. Вы хотите войны, Фрида?

– Ваше Величество, я не понимаю.

– Ещё как понимаете, я же вижу. И поймите также, пожалуйста, в каком положении оказывается из-за вас империя, оказываюсь я: мне необходимо заботиться о всех моих подданных, а мой маг решил ограничиться только полукровками. – Император в упор посмотрел на неё. – Я прямо сейчас мог бы увезти вас в подземелья Тайной полиции – заключённых там теперь не много, вы бы с комфортом устроились. Но я знаю, что сделает тогда Эш. Этот вспыльчивый упрямец костьми ляжет, но работать, как надо, не станет. Однако есть вы. И вас он любит, следовательно, ваше мнение для него не пустой звук. Уговорите его продолжить то, что он делал раньше, и клянусь всеми богами, вас никто не тронет.

Фрида отвернулась. Взгляд зацепился за солнечные лучи, проглядывающие сквозь мозаику листьев. Налетевший ветер пригнул траву, взметнул рюши на подоле платья. С глухим стуком упали пара-тройка яблок. Фрида перевела взгляд на императора. Рукава его сорочки сверкали первозданной белизной, серебряная вышивка жилета блестела на солнце, завораживая.

– Что ж, – сказал император, выждав минуту тишины. – Я надеюсь на ваше благоразумие, герцогиня.

Фрида улыбнулась.

– Ваше Величество, я по-прежнему не понимаю, чего вы от меня хотите.

Император поморщился.

– Фрида, не упрямьтесь, это не в ваших интересах.

– Я не знаю, – Фрида улыбнулась ещё шире. – Ваше Величество, я всего лишь слабая глупая женщина. Что я могу понимать в магии или политике? Мой супруг…

– Хорошо, – перебил император. – Тогда позвольте напомнить, что благополучие вашей семьи, Фрида, зависит от вас. Впрочем, я понимаю, что после такого заявления вы наверняка убедите матушку уехать за границу. Это будет мудро. Тогда я напомню, что в подземельях Тайной полиции ждут-не дождутся обряда Серого десять полукровок. Их забрали по наводке вашего мужа из борделя «Ночная роза». Десять мальчишек, самому юному – двенадцать лет. Не смотрите на меня так, леди, я знаю, что для вас это не новость. Возможно, среди них найдутся ваши знакомые. Вы же устраиваете… шабаши, как мне говорили. Мальчикам плохо в подземельях Третьего отделения, за это я вам ручаюсь. В вашей власти их спасти.

– Отправив на обряд, который медленно выкачает из них магию вместе с жизнью? – не выдержала Фрида.

– Я вижу, вы хорошо осведомлены, – улыбка императора была нежной и очень доброй. С такой сказки рассказывают, а не ужасы магии. – А так ли хорошо вы знаете, что творят с полукровками до обряда, в Тайной полиции? Нет? Хотите я расскажу? Или поинтересуйтесь у своего супруга, он тоже в курсе. Поверьте, обряд для этих несчастных предпочтительнее.

Фриду затошнило.

– Зачем? – дрожащим жалким голосом выдавила она. – Зачем вы позволяете так с ними обращаться? Полукровки тоже ваши подданные. В чём их вина? Только в том, что их матери согрешили?

Император с улыбкой покачал головой.

– Вы полагаете, этого мало? Фрида, я вас понимаю, но вспомните философию. Справедливость в этом мире для всех недостижима. Кто-то должен страдать.

«Почему мы?» – крутилось в голове Фриды, пока она смотрела в глаза человеку, спокойно и без угрызений совести отправлявшему таких, как она, на жуткую смерть. Эш был не более чем его инструментом, а отдавал приказы император. И знать это, смотреть на него, говорить с ним было страшно.

– Ваше Величество, я вряд ли смогу вам помочь. Вы говорите загадками, я вас не понимаю. Мой муж маг, я же…

– А вы колдовством убили вашего первого супруга, – подмигнул император.

– Что? – негодование получилось совершенно искренним. – Я не имею к его смерти никакого отношения! Я скорбела по нему! Ваше Величество…

– Ну да, ну да. Фрида, вас совершенно законно могут уже завтра сжечь как ведьму на главной площади столицы. Ваша семья – сестра, матушка, отец и брат – отправятся следом. Единственное, почему я ещё не отдал этот приказ – ваш муж. С ним, к сожалению, сладить будет сложнее. Но если через месяц обряд не будет проведён, я это сделаю. Подумайте о себе, Фрида, о вашей семье. О вашем не рождённом ребёнке, наконец. О тех мальчишках в подземелье. И сделайте, как я прошу. Пока прошу.

Воцарилась тишина. Шелестел листвой ветер, шуршали в траве ящерицы. Одуряюще сладко пахло яблоками. Император испытующе смотрел на Фриду. Та глядела в ответ, спокойная и собранная.

– Фрида… мне будет жаль, – сказал, наконец, Его Величество – совершенно искренне.

Герцогиня улыбнулась и взяла чайничек.

– Ещё чаю, Ваше Величество?

– Боюсь показаться невежливым, – начал император. И, не закончив, оглянулся.

Фрида аккуратно поставила чайничек на место и проследила взгляд Его Величества. За деревьями и спинами охранников было не видно, зато хорошо слышно: по плитам внутреннего двора торопливо цокали копыта. И вряд ли конюхи выпустили туда погулять лошадей.

Император тихо выругался. Привстал, потом кинул взгляд на Фриду и снова на калитку во двор. Прошипел что-то вроде: «А, всё равно!» И устроился в кресле поудобнее.

Фрида тоже смотрела на калитку, слушала цоканье копыт и с благодарностью пополам с насмешкой думала: «Вернулся славный рыцарь мой».

Налетел ветер, разнося по саду запах, горький – дыма и свежий – близкой грозы.

Калитка распахнулась.