Читать книгу Цвет магии – чёрный - Мария Николаевна Сакрытина - Страница 1

Когда тебе восемнадцать, мир кажется ярким, а жизнь – вечной.

Особенно если ты красив и успешен настолько, что умудрился поступить в лучший колледж страны. Ты мечтаешь вырваться из родного города, думаешь поселиться в столице, завести влиятельных друзей, может, даже из числа аристократов. У тебя есть шанс на будущее, уважение и благополучие.

Повсюду возможности – только руку протяни.

Когда мне было восемнадцать, перед самым моим отъездом в угольной шахте погиб отец. Скопленных денег едва-едва хватило на его похороны, на аренду и налоги – уже нет. А ведь наша семья не бездельничала: мать шила на заказ, мы с Тиной работали на фабрике. Но без зарплаты отца этого хватало только на еду.

Вдобавок Тина совсем замучили приступы кашля. Болела она уже давно, но на этот раз на её платке я увидел кровь.

Лекарства от чахотки дороги. Врач в городской больнице, осмотрев сестру, предложила готовиться к ещё одним похоронам – через полгода, самое большое – год. Конечно, если Тина пройдёт курс лечения в столице, тогда… быть может …

Когда тебе восемнадцать, ты красив, и тебе срочно нужны деньги, дорога лишь одна – стать спутником богатой скучающей аристократки.

Пристойно это только на словах. У нас на Острове равные права у мужчин и женщин. Звучит это красиво, но на деле означает, что моя сестра вместо того, чтобы рисовать, вынуждена была устроиться на фабрику в тринадцать – вместе со мной. Уверен, заразилась она именно там.

Но это у бедняков. У аристократов иначе: богатая леди имеет свой доход, поэтому, если ей наскучил муж, а развод по определённым причинам нежелателен, она может купить себе красивого юношу, который заменит ей супруга… в некотором роде.

Спрос на красивые лица в столице велик, я даже не представлял насколько. Однако и здесь меня ждал успех. Полученного вознаграждения хватило на лекарства для сестры и пенсию для матери.

Больше я их не видел.

Спутник – это фальшивые улыбки, обходительность, вежливость… секс. На Острове рабство незаконно, если ты сам себя не продашь. А именно это я и сделал.

Мир больше не казался ярким, а жизнь вечной. Собственно, спутник живёт до двадцати пяти, редко – до тридцати лет. Пока молодость не увянет, а красота не загрубеет.

Спутник – это когда на тебя смотрят с презрением даже слуги. Когда вынужден делать вещи, которые стыдно представить. Когда ненавидишь всё вокруг, а больше всего – себя.

Я не знал, вылечилась ли сестра, стала ли она художницей, не бедствуют ли они с матерью. Я больше не мог о них думать – это запрещено. Спутнику вообще думать не следует. Ему нужно быть красивым и улыбаться.

К двадцати годам я научился очаровывать одним лишь взглядом… И чувствовал себя гнилым внутри, как будто я тоже умер и разлагаюсь, только снаружи этого не видно.

Я думал, так и будет. Что могло измениться?

Я ошибался.

***

В середине зимы король тяжело заболел. Он был далеко не молод, хворал и раньше, но в этот раз лёгкая простуда превратилась в лихорадку, не помогали ни врачи, ни дорогие лекарства.

Королевский двор приготовился к трауру.

А потом появилась она. Рассказывали, она пришла из ниоткуда и вылечила короля одним прикосновением.

Ну да. А ещё при дворе говорят, что призрак пропавшей без вести сестры короля ровно в полночь требует свою камеристку, так что…

Однако выздоровев, король назвал её дочерью той самой пропавшей сестры. То есть, своей племянницей. И подарил титул принцессы.

Принцесса Шериада.

Каких только слухов о ней ни ходило! Якобы она новая фаворитка, которой удалось взлететь выше, чем другим королевским пассиям. Или шпионка с Большой земли, шаманка, целительница. Очарует короля – тогда нас всех ждёт набег варваров из-за моря.

Никто не знал даже, как она выглядит.

Естественно, в высшем обществе только и разговоров было, что о ней.

– Откуда она взялась? – спросила как-то во время завтрака леди Лавиния, моя госпожа на тот момент.

Её муж, граф Эштон, лишь хмыкнул, не отвлекаясь от газеты. Новоявленной принцессе посвятили целый разворот, в котором снова не было ничего, кроме домыслов.

Я подлил леди кофе, и она поймала мою руку. Не будь рядом мужа, дело бы этим не кончилось. Хотя… По утрам Лавиния не живее сонной мухи.

Но муж был, и он, конечно же, сделал вид, что ничего не заметил. У него самого имелась любовница, правда, из среднего класса, и граф ездил к ней чуть не каждый вечер. Леди тоже закрывала на это глаза.

Свободные нравы высшего общества.

– И всё-таки? – Лавиния поджала губы, отпустив мою руку.

Граф проворчал что-то неопределённое. Его больше волновали сводки фондовой биржи, а не очередная девица королевских кровей.

– Уже ведь есть одна. Зачем им ещё? – сказал он, когда Лавиния спросила в третий раз. Как любую даму, приближенную к королевской семье (но не настолько, чтобы войти в круг друзей), этот вопрос очень её волновал.

– Ах, ты не понимаешь! – отмахнулась графиня.

Их разговор за завтраком всегда сводился к одному: граф «не понимал», не спорил, а к обеду уезжал в министерство финансов. И не возвращался до полуночи.

Впрочем, графиня без него не скучала.

Нас у неё было двое. То есть, всего двое – удивительная прижимистость для людей её круга. Герцогиня Алден, например, первая модница двора, по слухам, держала целый гарем. «Никогда не повторяй платье и мужчину», – был её девиз. Сопровождавшие её спутники действительно всегда были разными, как и платья.

Лавиния утверждала, что привязчива, и в её сердце хватит места только мне и Раю… Ложь от начала и до конца – просто её вкусы были настолько экзотичны, что чем меньше людей о них знают, тем лучше.

– Король даёт бал, – заметил граф, бросая газету.

Рай её поднял и, пользуясь тем, что на него не смотрят, закатил глаза. Ну да. Бал. Особенно королевский. Хуже только приём у той же герцогини Алден.

– Бал? – воодушевилась графиня. – Когда?

Рай протянул ей газету. Лавиния залезла в неё носом – без очков она плохо видела.

– Через три дня! Господи, у меня же нет платья!

Рай снова закатил глаза. Ну да, сейчас графиня поспешит к портнихе и потащит за собой нас, как ручных собачек…

Граф подмигнул нам, уходя. Его, наверное, веселило, что кто-то, но не он займётся с его женой этими хлопотами.

Впрочем, когда наступил вечер бала, он уже не веселился. Графиня не могла отправиться во дворец одна – на такой-то приём и явиться лишь со спутником? Ха. А граф не мог зарыться в свои любимые цифры и избежать выхода в свет. Страдали мы с ним, пожалуй, одинаково.

Балы королевская семья всегда давала с размахом. Шампанское в фонтанах, фейерверк после заката, дорогие подарки для гостей… А гостей всегда бывало много.

Но в этот раз мне казалось, что весь Остров собрался в душной зале, слишком узкой, слишком маленькой для такого числа приглашённых. А они всё прибывали. Людской поток, говорливый, чёрно-белый (другие цвета при дворе запрещены), лился в распахнутые двери, немного задерживался у церемониймейстера, а после двигался дальше, к парадной лестнице.

Леди Лавиния настояла на том, чтобы приехать пораньше – даже неприлично рано для её положения. И сейчас, обмахиваясь пышным веером, прела в своей парче, довольная как никогда.

– А я говорила! – повторяла она, глядя на прибывающих гостей. – Мы-то сможем пройти к королю в числе первых. Я говорила!

Её супруг по привычке молчал. Рай за его спиной подмигнул мне, пародируя леди. Я с трудом сдержал усмешку.

Граф и графиня представляли колоритную пару, и, если бы мне до смерти не надоело их видеть, я бы, пожалуй, веселился, как Рай.

В королевском театре на прошлой неделе большой успех имела комедия «Тонкий и толстая». Удивительно, как граф с графиней не узнали в её персонажах себя. Графиня представляла собой идеальный шар, а когда наряжалась, становилась похожей на праздничный торт. Оборки, рюш, парча – всё это выглядело так, словно упаковали мяч. Помню, когда увидел её впервые, удивлялся: как она ходит? Конечно, графиня предпочитала передвигаться в паланкине, но… Когда-то же она ходит? «О, и даже бегает, – рассмеявшись, сказал мне тогда Рай. Он был с графиней дольше. – Но это что! Ты ещё увидишь, как она танцует!»

Я увидел и оценил. В танце с графиней нужно иметь железные ноги – отдавит и не заметит.

Граф, наоборот, был худ, если не сказать, тощ. Высокий, упакованный в чёрное – отличительный цвет мужчин-аристократов – он издалека напоминал фонарный столб. «Только у этого фонаря нет свечки», – шутил Рай.

Вкусы у графа по части свечек и впрямь были… необычные.

Двери в тронный зал на поклон к королевской семье ещё не открыли, и высокородные дамы развлекали себя сплетнями во внешнем холле.

– Всё-таки откуда она взялась? – снова поинтересовалась леди Лавиния.

– Может, и правда ведьма? – забрав фужер с подноса, предположила маркиза Тонии.

Такой слух тоже был – столь же идиотский, как и про призрак королевской сестры. Графиня фыркнула.

– Стелла, зачем ты повторяешь всякую чушь? Расскажи ещё, что она явилась во дворец на чёрной колеснице, запряжённой гигантскими пауками, как в этой сказке… Забыла.

Маркиза пожала плечами.

– Почему бы и нет? Всякое в жизни случается.

Графиня вместо ответа захохотала – всё её круглое, мягкое тело заходило волной, точно пудинг в руках у слуги.

Маркиза поджала губы. Забавно было смотреть, как эти двое терпеть друг друга не могут, но считаются подругами.

Лавиния держала маркизу подле себя лишь по одной причине: леди Стелла была ещё уродливее. Её род славился выдающимися чертами лица, особенно нижней челюстью. Странно, как маркиза вообще умудрялась говорить: настолько скошенный у неё был рот.

Но она умудрялась. Леди Стелла была той ещё болтушкой.

– Согласись, Лавиния, она появилась очень уж вовремя. Говорят, именно она исцелила его величество! А как ей удалось? Колдовство, не иначе.

– Или она привезла шамана с Большой Земли, – пробормотала графиня.

– Ты в это веришь? – ахнула маркиза. И тут же прикрыла лицо чёрным веером.

– Это чуть более вероятно, чем её магическая суть, – хмыкнула графиня. – Сказки… Ах, смотри, это же Эстер!

И, оттерев мужа в сторону, поспешила к группе разодетых леди. Граф закатил глаза. Вид у него сделался донельзя уморительный: «Господи, ну за что?» Если подумать, нам с Раем за всё это хотя бы платили.

Рай умудрился украдкой взять с подноса шампанское и кивнул мне предлагая. Я покачал головой. До окончания вечера ещё долго, а я слишком быстро пьянею.

Время тянулось нестерпимо медленно. Патока разговоров, взмахи веерами, фальшивые улыбки. И повторяющееся на разные лады имя принцессы: «Шериада».

Когда двери в тронный зал наконец открылись, всеобщее любопытство достигло апогея. Если бы не строжайшие правила этикета, несчастных лакеев и церемониймейстера попросту бы смели. В задних рядах, я видел, уже началась давка, но графиня не стала дожидаться, пока она дойдёт до нас. Лавиния схватила мужа за локоть, кивнула нам. И пошла брать двери штурмом.

Меня всегда удивляло, как она умудряется быть настолько проворной при её чрезмерном весе?

– Мы первые приехали, – ворчала она, глядя, как перед ней выстраивается очередь. – Имеем право!

Конечно, куда больше прав имели те, кто выше по положению. Они и прошли в тронный зал первыми, нам же пришлось ждать ещё полчаса, но за это время лакеи кое-как навели в рядах аристократов порядок. Хотя, как по мне, для такого числа гостей впору было вызывать гвардейцев, а не слуг. Но всё как-то устроилось.

Церемониал королевского приветствия чрезвычайно строг: подойти к трону не ближе, чем на два метра. Поклониться – графу и графине можно неглубоко, у спутников поклон, естественно, другой: мы же простолюдины. Нам запрещено на короля даже смотреть. Далее приблизиться (не больше, чем на метр), если его величество пожелает. После обмена любезностями, при условии, что таковой последует, требуется снова поклониться. Поклонов никогда не бывает много… А после – неспешно удалиться в соседний зал, где гостей ждёт фуршет.

Думаю, не только мы в этот раз церемониал не соблюли. Графиня при подходе к трону споткнулась, мы с Раем еле успели её подхватить. А граф неприлично громко фыркнул.

И это при том что король удостоил нас лишь взмаха руки. Он был занят: говорил с племянницей. Она стояла, облокотившись о спинку его трона, и было ясно: ей дела нет до всех этих церемоний, чужого внимания и самого бала. На гостей она даже не смотрела, зато все взгляды естественно устремлялись к ней.

Принцесса злостно пренебрегла модой. На ней было платье, конечно. Жёлтое. Ярко-лимонное, красиво подчёркивающее её фигуру – там было что подчеркнуть. Но жёлтое платье… Жёлтое! Когда весь двор, даже король с королевой одевались исключительно в чёрно-белое. Принцесса могла привлечь внимание хотя бы этим – а ещё отсутствием модного в этом сезоне турнюра.

Вдобавок она была сказочно красива. Честно говоря, когда я смотрел на неё – хоть мне и не следовало – даже я поверил, что она ведьма из детской сказки. Люди не бывают такими… неземными. Она словно сияла, её смех звенел по залу звонко и непривычно. Никто никогда не смеялся на церемониях.

А ещё она была копией той самой пропавшей королевской сестры. После этого бала ни у кого не осталось сомнений: она действительно племянница короля. Но откуда же она взялась?

Было и ещё одно нарушение этикета, на этот раз по моей вине. Дело в том, что когда мы, поклонившись, уходили, я заметил, как принцесса Шериада, всё так же смеясь, выпрямилась. И я вдруг поймал её взгляд. В её глазах смеха не было – только усталость. Как у меня или Рая… Я забылся и замер. Графине даже пришлось обернуться и шикнуть:

– Элвин!

Принцесса отвернулась.

Я поклонился на всякий случай ещё раз и поспешил за госпожой.

Признаюсь, я думал, на этом всё закончится. Принцесса не выглядела человеком, которому нравятся балы – скорее, она казалась затворницей. Спутнику необходимо замечать такие вещи, чтобы преуспеть. Я был уверен, она исчезнет после обязательной церемонии приветствия.

Но принцесса, наверное, любила поесть не меньше Лавинии. Графиня напала на её след – точнее, заметила среди накрытых столов, когда Шериада со стремительной скоростью поглощала зефирные тарталетки. Не думаю, что она их хотя бы жевала.

Аристократы смотрели на неё, как на цирковую собачку, научившуюся новому фокусу. Подходить не спешили, но да, наблюдали. Нужен был кто-то, кто сломал бы этот невидимый барьер отчуждения. Я даже не удивился, когда эту роль решила взять на себя Лавиния.

Она направилась к принцессе, потащив за собой нас с Раем, как ледокол – корабли. И улыбалась, словно губы ей растянули специально. Жуткое зрелище. Я совсем не удивился, когда принцесса, вздрогнув, обернулась и закашлялась. Хотя она это, наверное, от неожиданности.

– Ваше высочество, – пропела графиня. – Мы не были представлены…

– Лавиния Эштон, – отозвалась принцесса. – Конечно, я вас знаю. Моя кузина только о вас и говорит.

Лавиния застыла. Вряд ли её удивили слова принцессы: её высочество Элизабет часто удостаивала нас визитом. Полагаю, графиню (как и всех нас) сразил голос Шериады. Я упоминал, что её внешность казалась неземной? Забудьте, в её голосе магии куда больше. Он звучит так, словно заговорила сама музыка, и обволакивает, как терпкий мёд. Услышав его впервые, совершенно все начинают зачарованно улыбаться – я сотни раз потом это видел.

А тогда улыбались даже мы с Раем. Словно произошло что-то хорошее, что-то уютное и тёплое.

Принцесса терпелива ждала. И смотрела на меня. Я не сразу заметил – настолько чудесен был её голос. А когда заметил, тоже замер. Это было странно, обычно я не цепенею даже в присутствии королевских особ. За столько времени я успел к ним привыкнуть. Но от принцессы веяло чем-то… Наверное, то же чувствовали наши предки, когда поклонялись Единому Богу. Я читал об этом в учебниках. Благоговейный трепет.

Очень странно…

– Ах, какое… удовольствие! – выдохнула наконец графиня, и я вздрогнул. – Право же, знать, что, её высочество льстит мне своим вниманием. – Лавиния заметила взгляд Шериады и повернулась ко мне. Я демонстративно потупился. Шикнуть на Шериаду Лавиния не могла, поэтому продолжила: – Принцесса, позвольте выразить моё восхищение. Вы так похожи на мать! Я знала её, мы дружили детьми. – Насколько мне известно, эта дружба ограничивалась редкими встречами на детских балах. – Мы так горевали, когда она неожиданно исчезла… Ваше высочество?

Ей пришлось повторить это ещё раз, только тогда Шериада отвела взгляд.

– А? Прошу меня простить, я всё прослушала… Я не ожидала увидеть здесь кого-то моего рода.

Лавиния нетерпеливо взмахнула веером.

– Вашего… рода, госпожа?

– О да. Вы, кажется, говорили о моей матери? Действительно, мы похожи.

– Просто чудо! – подхватила графиня. – Могу ли я поинтересоваться, как вышло…

Она, конечно, хотела спросить, где сейчас королевская сестра, и кто отец Шериады, но не придумала, как сделать это… тактично. Даже Лавиния иногда вспоминает про чувство такта.

В любом случае задать вопрос она не успела. К нам танцующей походкой моряка или пьяницы – в его случае, конечно, последнее – шёл его высочество принц-наследник Дамир. Шёл, качался и наконец врезался в стол.

Цветочные конструкции чудом выдержали, а вот пудинги поплыли и несколько бокалов опрокинулись.

Принц пьяно хихикнул.

– Дамы…

– Ваше высочество, – кокетливо закрылась веером графиня.

Принцесса открывать веер не стала, как и улыбаться.

– Кузен, – отчеканила она, и её сладкий голос вмиг сделался холоднее льда.

Принц, казалось, моментально протрезвел. И расплылся в улыбке.

– Кузи-и-ина! У нас, знаешь ли, снова ба-а-ал. А я слышал, ты балы не любишь. Не представлял, что найду тебя зде…

– Что ты пил? – Её голос умудрился стать ещё холоднее.

– Вино, – отмахнулся принц. – Конечно, вино… А что, танцы уже?..

Принцесса подалась вперёд и совершенно по-собачьи принюхалась. А потом, словно это было в порядке вещей… вцепилась принцу в ухо. Да так и потащила к комнатам отдыха.

– Ай, кузина, пусти! – стонал принц.

– Я говорила, – шипела она. – Узнаю, что ты снова был в этом притоне, я тебя высеку!

– Я принц, меня нельзя сечь! Кузина, пусти!

Их провожали изумлёнными взглядами. Леди закрывались веерами, пряча удивление. Кавалеры тихо переговаривались.

– Давно пора было это сделать, – пробормотал подошедший граф. – Видит бог, он пропьёт наш Остров.

Графиня круто обернулась.

– Замолчи!

Объявили танцы. Я видел, как среди гостей мелькало жёлтое платье, но был слишком занят Лавинией.

«К концу службы точно останусь без ног», – думал я, когда к нам приблизилась ещё одна принцесса. Её высочество Элизабет, та, что так часто навещала графиню. Лавиния всячески её привечала: это был её билет в круг близких для королевской семьи людей.

А Элизабет хотела, конечно, другого. Она перебила поток любезностей из уст Лавинии и с нетерпеливой улыбкой сказала:

– Вы не одолжите вашего спутника на вечер?

Я поймал насмешливый взгляд Рая.

– Ах, конечно! – улыбнулась Лавиния. – Для вас всё что угодно, ваше высочество.

Принцесса протянула руку. Я поцеловал её и повёл Элизабет к танцующим. По дороге я говорил ей совершенно дежурные комплименты:

– Вы сегодня восхитительно выглядите, ваше высочество. Этот цвет невероятно подходит к вашим глазам…

Она кивала. С тем же успехом я мог и молчать: ей хватило бы на меня смотреть. Потом она затащит меня в одну из комнат для отдыха, запрёт дверь и… Весь вечер я действительно проведу с ней.

Не знаю, что она во мне нашла. У принцессы были свои спутники – естественно, у девушки-то её положения. Но каждый приём она забирала меня у Лавинии. Каждый приём и каждый её визит.

Мы почти не разговаривали. То есть, я, конечно, говорил, и даже много. И комплименты ей нравились, я видел. Но она редко отвечала.

Пожалуй, если сравнивать Элизабет и Лавинию, принцесса выигрывала. Она была… простовата, конечно. Но всё же не напоминала масляный торт в парче. Угловатая девочка восемнадцати лет, невзрачная, молчаливая. Ей не шёл белый цвет, приличный для аристократки. Она в нём терялась, но, конечно, соблюдала этикет.

И во время танца она не наступала мне на ноги.

Но, как я говорил, танцевали мы мало. Смотреть Элизабет быстро уставала, ей хотелось вовсе не этого.

– Что, моя кузина тоже тебя заметила, Элвин? – сказала она некоторое время спустя, уводя меня всё дальше от танцевального зала.

Я улыбнулся. Видно было: Элизабет предпочла бы, чтобы эта самая кузина никогда не появлялась.

– Правда, она похожа на мою тётю? Скажи ей об этом, и она тебя возненавидит…

Мы дошли до библиотеки, и моё сердце привычно ёкнуло. Прошло два года, за которые я прочитал хорошо если с десяток книг – все модные новинки, чтобы было что обсудить с госпожой. Но я всё ещё не могу спокойно пройти мимо хорошей библиотеки. А королевская была не просто хорошей, а отличной: книг здесь сотни, а может, и тысячи. Стеллажи упирались в потолки, до верхних полок достанешь только с помощью лестницы.

Принцесса потянула меня внутрь. Я еле сдержал вздох: только не здесь…

– Тут уютно и уж точно никто не войдёт. Сейчас найду ключ, – сказала Элизабет и, оставив меня у окна, подошла к двери.

Пахло старыми книгами. Я закрыл глаза и попытался представить, что всё это неправда. Что я смотрю на происходящее со стороны. Иногда это помогало. Сейчас – нет.

Я открыл глаза и улыбнулся. Принцесса всё ещё искала ключ, поэтому я огляделся и…

У дивана неподалёку от окна лежала золотая подвеска. Наверное, кто-то из гостей её обронил. Не знаю, как я её заметил: свет мы не зажигали, блеском она бы меня не привлекла. Нет, она как будто… шептала. Не знаю, странное ощущение. Чем больше я смотрел, тем больше мне хотелось её взять.

Ключ наконец щёлкнул в замке, и я обернулся. Но Элизабет уже заметила мой взгляд.

– Что там? О… Надо же. Это кузины.

Она подошла и показала мне подвеску на вытянутой руке. Крупный опал в золотой оправе, очень простой, ничего примечательного… На первый взгляд. Однако, если приглядеться, камень казался живым. В нём вспыхивали разноцветные искры, не давали отвести взгляд.

– Держи, – принцесса протянула подвеску мне. – Вернёшь ей, если захочешь. Или забери. Мне всё равно.

Я нахмурился.

– Но ваше высочество, почему вы решили…

– …что это её? – Элизабет была сегодня на удивление разговорчива. – Потому что у неё есть жуткая привычка его теребить. Она это убожество ко всем нарядам цепляет. Уставится на тебя, как сова, и теребит. А! Давай мы это, – она крутанула подвеску в пальцах, – в окно выкинем? Тогда она её точно не найдёт.

Я забрал у неё подвеску ещё до того, как принцесса договорила. Не знаю, почему – как ни странно… оно само… В смысле, подвеска как будто сама перетекла мне в руку. Она была приятно тёплой, мне не хотелось её отдавать.

Я сам не заметил, как убрал её в карман.

Элизабет фыркнула.

– Как хочешь.

Я поцеловал её. Пора было брать себя в руки.

Что произошло дальше, помню смутно. То есть, всё как обычно: податливая девушка у тебя в руках, а ты пытаешься представить, что всё это по твоей воле. Что мы влюблены, что нам обоим это приятно.

А потом в замке повернулся ключ.

Элизабет замерла у меня в руках, широко раскрыв глаза.

В библиотеку ввалился принц. И к сожалению, не один. Компанию на таких вечерах ему часто составляли богатые отпрыски аристократов. Развлечение влекло их, наверное, даже сильнее дружбы с его высочеством – полезного актива на будущее.

– Мы бросим жребий, – говорил принц. Его язык слегка заплетался. – И тогда узнаем, на ком испробовать мою задумку, чтобы всё было честно…

А его друзья смотрели на нас с принцессой. Элизабет торопливо потянулась за одеждой.

– Дамир! – Она пыталась говорить грозно, но её голос дрожал. – Найди себе другую комнату для развлечений!

– Зачем? – удивился принц. – Мне эта нравится.

Потом он уставился на меня. Я уже поправил сорочку и думал, стоит ли поклониться.

– Ага! – воскликнул принц. – А вот и наш доброволец. Ты! Как там тебя… Иди сюда. Вит, давай сюда шприц.

Принцесса побледнела. У меня же сердце в пятки ушло. Принц славился своим пристрастием к тяжёлым наркотикам. Что могло быть в шприце, я догадывался.

Элизабет попыталась заступить брату дорогу.

– Дамир, ты что? Не смей!..

Принц её ударил. Сильно – не рассчитал, наверное. И пьяно рассмеялся, когда она отлетела к стеллажам.

– Думай, с кем говоришь, сестрёнка. Я смею абсолютно всё. И сейчас я хочу посмотреть, как действует моё новое веселящее средство… Спутник, ну же.

Меня обступили его друзья, кто-то закатал рукав моей сорочки. Я смотрел на шприц и боялся пошевелиться от ужаса. Слухи про принца ходили красочные и, к сожалению, правдивые: после одного такого «испытания» младший сын какого-то разбогатевшего торговца погиб. Какими бывают наркотики, я знал отлично: Рай ими баловался. Меня «уносит» с одного бокала шампанского. Любая дурь, даже самая лёгкая, меня просто убьёт.

– Да не бледней ты так! – пьяно улыбался принц. – Это всё ради науки!

Его друзья тоже что-то говорили, я слышал гул их голосов, но словно сквозь вату. Всхлипывала принцесса, смеялся принц… Игла коснулась моей руки.

И тогда это случилось.

Мне вдруг стало спокойно и легко, я даже решил было, что наркотик уже подействовал. На мгновение даже почудилась золотая нить, протянувшаяся к моей руке.

Потом шприц взорвался. Кто-то ахнул, вскрикнул, меня отпустили.

– Нет, ну что за невезуха! – выдохнул принц. – Кто разбил? Отвечайте!

Все молчали.

– Ладно… Кто за новой дозой?

Перед глазами плыло, меня шатало. Я держался за подлокотник дивана, пытаясь справиться с внезапной слабостью и даже не заметил, как они ушли.

– Пойдём, пойдём отсюда, – шептала принцесса, стоя рядом и зачем-то гладя мои плечи. – С него станется вернуться. Пойдём, ну же…

Через пару минут мы были в танцевальной зале. Поджав губы, графиня посмотрела на меня и отправила дожидаться в карете. Меня всё ещё трясло.

Рука сама потянулась к карману. Подвеска обжигала.

Оглядываясь назад, я не понимаю, почему меня это не испугало. Я был сам не свой весь вечер. Не помню даже, как закончился бал и как мы вернулись в резиденцию Эштон. Меня к тому времени мутило, поднялась температура.

– Расслабься, Лавиния уже знает об истории с принцем, – говорил Рай, помогая мне раздеться. – Что он тебе дал? Он сказал?

– Ничего не…

– Ну да, поэтому тебе так похорошело. Ладно, скажи хоть, какого оно было цвета?

Я попытался вспомнить цвет жидкости в шприце, но не смог. Очень хотелось забрать подвеску, она осталась в кармане сюртука, а тот Рай уже повесил в шкаф.

– Ясно всё с тобой. Ложись.

Рай отправился за аптечкой. Посылать за семейным врачом четы Эштон ради спутника никто бы не стал, поэтому, если кому-то из нас случалось болеть, лечились мы сами. Основами первой помощи каждый из нас владел отлично. А Рай к тому же, как я и говорил, немного разбирался в наркотиках.

Стоило ему уйти, я бросился к сюртуку. Как только подвеска оказалась в руке, мне тут же стало легче. Не настолько, чтобы сказать: я здоров. Но осталась лишь слабость.

Уверен: когда Рай вернулся, я уже спал. Во всяком случае он не стал меня будить.

И забылось бы всё – мелочь, если честно, на балах и не такое случается. Как я говорил, иногда там люди умирают…

На этом, однако, всё не кончилось.

На часах было пять утра, когда в резиденцию Эштон ворвались королевские гвардейцы.

Перепугали всех: и хозяев, и домашних слуг. Нас подняли и в одних ночных сорочках выставили во двор. Объяснение, конечно, было: «Приказ Его Величества».

Я не успел толком проснуться, Рай поддерживал меня за плечо, а капитан гвардейцев вышагивал мимо шеренги слуг и всматривался в заспанные лица.

Я даже не слишком удивился, когда он остановился напротив нас, нахмурился, словно размышляя… И указал на меня.

– Взять его.

Рая моментально оттёрли гвардейцы, а выкатившаяся на крыльцо сонная графиня ахнула:

– Куда? Как вы смеете! Он мой спутник!

– Приказ Его Величества, – отозвался капитан.

Уже в карете с забранными решёткой окнами я понял, что подвеска всё ещё у меня в руке. И она снова нагрелась.

Смертельно хотелось спать. Я плохо соображал, что происходит. А происходило следующее: меня на удивление быстро доставили в королевский дворец – не главное здание, а один из гостевых особняков. Кажется, раньше он принадлежал какой-то фаворитке… Уже не помню имя.

Доставили и в одной сорочке, босиком протащили сначала по двору, потом – через вычурный пустой холл, далее по парадной лестнице на третий этаж, пока не втолкнули в небольшую комнату, освещённую единственной свечой. Тени плясали по стенам и потолку, ароматно пахло деревом и благовониями. Я лежал на мягком ковре и думал, что надо бы встать. Подвеска в моей руке стремительно остывала.

Скрипело перо. Шелестела бумага: кто-то листал страницы.

С трудом, но я поднялся. Встать бы не вышло – голова кружилась, комната вращалась перед глазами. Но я смог хотя бы сесть.

За массивным дубовым столом сидела принцесса Шериада и, закусив губу, что-то сосредоточенно писала. На меня она не обращала ни малейшего внимания.

Я попытался вспомнить, как себя вести. Королевский протокол не указывал, что делать, если тебя по приказу подняли посреди ночи, притащили в комнату племянницы короля и там держат. Я был уверен, без её разрешения меня отсюда не выпустят.

Конечно, это незаконно… Наверное. Лавиния могла бы подать жалобу в королевский суд, её бы удовлетворили… Недели через две. У меня же прав не было никаких. Спутник фактически чужая собственность. А слово принцессы, конечно, весомее графини.

– У тебя. Есть. Моя. Вещь, – не поднимая взгляда, раздельно произнесла Шериада, и меня снова пробрала дрожь от её голоса. – Отдай.

Я попытался поклониться.

– Ваше высочество…

Пламя свечи задрожало. Уверен, принцесса продолжала писать, а мне вдруг сдавило горло и безо всякой моей воли подняло над полом. Я завис не в силах пошевелиться и подумал: ну, это точно сон. В жизни так не бывает.

Бывает. Потому что следом пришла боль – такая, словно все мои внутренности разом скрутили, как прачка отжимает бельё. Я слышал собственный хрип – сил не было даже кричать. Я задыхался.

Потом меня с размаху опустили обратно на пол.

Кое-как протолкнув в лёгкие воздух, я поднял голову. Принцесса скучающе смотрела на меня.

– Что, у магов здесь в порядке вещей пользоваться чужими артефактами?

Я вдруг понял, что подвеска всё ещё у меня в руке. Она была совершенно холодной.

– Отдай, – повторила принцесса.

Я бездумно смотрел на неё.

И всё повторилось. Только на этот раз дольше – по крайней мере, так мне казалось.

Когда я вновь рухнул на пол, я смог только свернуться в клубок и дрожать.

Подвеска словно приклеилась к руке. Я в ужасе смотрел на неё сквозь слёзы.

– Да отдай же ты её, мальчишка! – Принцесса склонилась надо мной. – У меня нет сейчас настроения убивать. Ну же.

Я увидел, как она протянула руку, и прохрипел:

– Не… могу.

Её глаза сверкнули золотом – я испугался, что сейчас всё повторится. И чудом сумел прошептать:

– Не надо.

Она услышала и нахмурилась.

– Так отдай, и я тебя отпущу. Разве ритуал у вас здесь не такой?

Я посмотрел на неё и из последних сил признался:

– Не… понимаю.

У неё вытянулось лицо.

– То есть? У вас… нет ритуала?

Я попытался сбросить с руки подвеску – с каждой секундой силы ко мне возвращались, что было странно.

Подвеска никак не желала покидать мою ладонь.

Помню, как сидел на ковре, тряс рукой, а Шериада склонилась надо мной, в голубом шёлковом халате очень похожая на фарфоровую куклу. И смотрела на мою руку чуть ли не с ужасом.

– Но… Ты же… Да нет, ты ею пользовался! – выдохнула она, садясь рядом. – Ты колдовал сегодня, я же чувствую!

Забыв про протокол, я уставился на неё, по-прежнему пытаясь избавиться от подвески. В любом случае принцесса и спутник не могут вот так рядышком сидеть на ковре. Это просто невозможно.

Изумительно, что из всего происходящего невозможным я считал именно это.

– Да ладно! – наконец произнесла Шериада, вдоволь на меня насмотревшись. – Ты же… ты же не хочешь сказать, что у тебя это впервые?

К тому моменту мне настолько полегчало, что я вспомнил про манеры.

– Что, ваше высочество?

– Колдовство, конечно!

Я подумал, она шутит. Хотя после того, что произошло – какие шутки!

– Колдо… Ваше высочество, я не понимаю.

«Я тоже», – было написано у неё на лице.

– Да нет. Не может быть! – пробормотала она. И потянулась ко мне.

Огромным усилием воли я заставил себя не отпрянуть. И невольно заметил: на её руках были перчатки. Странно для девушки в домашнем халате – носить перчатки.

Тем временем она коснулась моего лба – легко, почти невесомо. И тут же отпрянула.

– Я не… – Её голос снова изменился. Он больше не пугал, но и не очаровывал. Он звенел от вины, и мне даже стало её на мгновение жаль. – Я… – снова выдохнула она. И покраснела. Густо, ярко, от кончиков волос до ложбинки груди в декольте. Я испугался, что ей станет плохо.

Но она уже отвернулась, а потом встала. Прошла к столу, зачем-то постучала по нему. Потом взяла пустой бокал, налила воды и, наклонившись, достала из ящика прозрачный флакон. Помню, как подумал: принцесса, наверное, тоже уважает… Как говорил принц? Веселящие средства.

Она вылила пару капель из флакона в воду. Комната наполнилась свежим запахом мяты.

Подумав, принцесса добавила ещё две капли. Потом, подойдя, наклонилась надо мной и протянула бокал.

– Пей.

– Ваше высочество, мне нельзя, – выдавил я.

– Можно. И нужно. Это лекарство. Пей, – терпеливо повторила она. – Ну же, не бойся.

Её голос в который раз поменялся: теперь он укутывал, словно тёплое одеяло. Я невольно расслабился и чуть не выронил бокал. Принцесса его придержала. И внимательно следила, как я пью – до дна.

Потом она выпрямилась, забрала бокал и подала мне руку. Просто, как будто между нами не зияла социальная пропасть.

– Вставай.

Я поднялся, и она отвела меня к креслу для посетителей.

– Садись. Немного будет кружиться голова, но это скоро пройдёт.

Кресло было таким удобным, что я, забывшись, закрыл глаза.

– Погоди спать, – в голосе принцессы послышалась улыбка. Я открыл глаза. Шериада действительно улыбалась. – Ты ещё не выслушал мои извинения.

Она отошла к стене, остановилась перед таким же креслом и посерьёзнела.

– Прости меня, пожалуйста. Мне в голову не могло прийти, что маг с таким уровнем силы понятия не имеет… – Она поймала мой растерянный взгляд, коротко улыбнулась. И вдруг поклонилась. Низко, как спутники кланяются королю.

«Что она от меня хочет?» – билось в голове.

Я протянул ей руку с подвеской. Украшение (или, как она сказала, артефакт) на этот раз скользнуло на пол совершенно легко. Мы оба проследили за тем, как оно катится по ковру.

Потом Шериада выпрямилась. Протянула руку – и подвеска взлетела (да, я сам видел!) к ней.

– Эта тебе не подойдёт, – пробормотала принцесса. – Я вижу, связь уже пошла… – Она посмотрела на меня, снова закусила губу. – Хм…

И щёлкнула пальцами.

На столе появилась (из воздуха, честное слово!) резная деревянная шкатулка. Открыв крышку, принцесса принялась изучать содержимое. Золотая подвеска с опалом тем временем мигнула и… пропала.

– Я сплю? – выдохнул я, оглядываясь.

– Ты знаешь, ровно то же самое, слово в слово сказал мой дядя, когда я… – Принцесса вытащила из шкатулки чёрный шнурок и маленький футляр. В футляре оказалась другая подвеска – серебряная с ониксом. Принцесса принялась закреплять её на шнурке. – Сказал дядя, когда я появилась в его спальне. Так что, возможно, это ваша естественная реакция на магию. Хотя… Дамир, когда меня впервые увидел, послал.

– Куда? – вырвалось у меня. От усталости я плохо соображал.

Принцесса усмехнулась.

– Далеко. Очень. Наверное, не стоило его холодной водой из ведра обливать. А может, и стоило – холодная ванна утром прекрасно закаляет и тело, и волю… Готово.

Она подала мне подвеску. Я обескураженно молчал.

– Бери же.

Если золотая подвеска шептала, то эта как будто пела. От неё… как бы сказать?.. разило Шериадой.

– Бери, – повторила принцесса. – Ты сейчас будешь притягивать нежить, как магнит. А может, и кого похуже. От нежити это отличный щит, а кто похуже почувствует мой отпечаток и не рискнёт связываться. Бери! – прикрикнула она.

Я вздрогнул от неожиданности. Подвеска упала мне в руки, и под пристальным взглядом принцессы я надел её на шею.

– Замечательно, – улыбнулась Шериада. – Не снимай никогда. Она станет невидимой, если будет мешать… Тебе лучше?

– Да, ваше высочество. – Я ещё чувствовал слабость, но не более того.

– Я подняла тебя с постели, – принцесса вздохнула. – Конечно. Тебе надо выспаться. – Она потянулась за колокольчиком для слуг, но вдруг замерла. Обернулась. Снова осмотрела меня с ног до головы. Я почему-то подумал, что моей красотой она сейчас вряд ли восхищается. Сомневаюсь, что я был красив: в пять ночи, после… что бы это ни было.

– Как тебя зовут?

Я поднял взгляд.

– Элвин, ваше высочество.

Она кивнула. И зачем-то сказала:

– Шериада. Думаю, вреда не будет, если ты будешь звать меня так. Отдохни сейчас у меня, а днём тебя отвезут обратно к графине. Потом я сама тебя найду. – Она слабо улыбнулась. – Ещё раз прости. Если бы я знала, я бы никогда… И не колдуй больше.

– Да, ваше высочество, – на всякий случай отозвался я.

Она усмехнулась и позвонила.

Я ожидал, что снова явятся гвардейцы и отведут меня в тюрьму. Я действительно забрал – по сути, украл – вещь, принадлежавшую принцессе. Об этом стало известно, и это нельзя было оставить так просто.

Но в дверях появился не капитан, а судя по ливрее, дворецкий.

Принцесса кивнула на меня.

– Итан, проводи, пожалуйста, господина Элвина в гостевую комнату и проследи, чтобы ему было удобно.

Дворецкий удивлённо смотрел на меня. Уверен, он понял, кто я. Я и сам не мог прийти в себя от изумления. Таких, как я, не называют господами. Это, наверное, шутка?

– Господин Элвин – мой дорогой гость, – добавила принцесса, и в её голосе послышалась сталь. – Я буду очень разочарована, если узнаю, что ему здесь было плохо.

Взгляд дворецкого тут же изменился.

– Конечно, мадам. Всё будет исполнено.

И он поклонился мне, как будто я тоже был аристократом.

Сил удивляться не осталось.

Никакой тюрьмы – меня отвели в роскошную спальню. Я решил было, что она принадлежит принцессе, но ничего женского в ней не было. Даже туалетный столик отсутствовал. Зато была прекрасная ванная, а на кровати меня дожидалась новая ночная сорочка.

Я думал: нельзя спать. Плохо, если принцесса захочет прийти, а я тут сплю. Она пожалуется госпоже…

Но стоило мне лечь и закрыть глаза – на минутку, я очень устал – как меня сморил такой крепкий сон, что до полудня я проспал, как убитый.

Если принцесса и приходила, то ничем своё недовольство не выказала.

Проснулся я к полудню совершенно здоровым. Пожалуй, никогда не чувствовал себя лучше. После завтрака мне принесли новую одежду, роскошнее той, что я носил у графини. И сказали, что карета уже готова. Не та, что с решётками на окнах, а парадная, королевская. Принцесса, очевидно, любила причуды.

Я ехал в поместье Эштон и думал, что же рассказать госпоже. Добром это не кончится, понятно и так. Принцесса мной заинтересовалась, и визитами, как Элизабет, она не ограничится – не того поля ягода. С графиней у меня был шанс дожить до двадцати пяти. А во дворце, под боком у помешанного на алхимии принца… Вряд ли. К тому же Шериада меня пугала. Я не мог понять, что из ночного «приключения» было сном, а что реальностью.

Но точно знал: оно не закончилось.