Читать книгу Тринадцать месяцев - Мария Сараджишвили - Страница 8

Часть 1
В райских кущах

Оглавление

Семья, куда я зашла, была во многом нетипична. Дома они общались на русском, а если не хотели быть услышанными, переходили на армянский, из которого я знала несколько слов, но стала учить, чтоб понимать все нюансы. Хусейн с матерью в особо тонких случаях переходили на турецкий, который не знали все остальные. Впрочем, это не играло особой роли в основном общении.

Дома у меня на момент описываемых событий не было горячей воды и зимой было очень холодно, так как не было отопления. У мужа был бак, хорошая дровяная печка и газ. Да, было пусто в еще советском холодильнике, но это было решаемо.

Отношения между нами были очень хорошими. Совпало все до мелочей.

Психологически, насмотревшись и наслушавшись своих подруг, я была готова и к худшему в отношениях, но этого не было.

Меня супруг не мучал типичной кавказской ревностью, не запрещал мне общаться, бегать по ученикам, не контролировал мои разговоры и тем более не подымал на меня руку.

Он получил, что должен был получить, чему был очень удивлен, исходя из моего возраста.

Свекровь только сокрушалась:

– Э, не дала мне твоя мать тебя по-людски посватать. В дом не впустила. Ох, я ее душу мотала. Я так мечтала, вот сыночек женится, будем мы с ханами (2) подружками, вместе кофе пить.

Я выполняла свои чисто женские обязанности – готовила немудреный абур (это так, оказывается, называется суп с мацони), борщ, котлеты из 200 грамм мяса, обильно набитые хлебом и зеленью и прочее. Убирала за всеми и освоила стирку машинкой, (у себя дома я до сих пор стираю руками).

Для Эрика, привыкшего есть один раз в день трехразовое питание было в диковинку. Свекровь удивлялась:

– Ты откуда эту моду взяла – кашу по утрам? Мы что в детском саду?

Для них было привычнее кофе и сигареты, за чем я и бегала вначале аж на базар и закупала сразу большими партиями, чтоб выгадать пару лишних лар. Но потом поняла, что это напрасный трюк. Я стала ощущать подводный риф. Но об этом отдельной главой.

Общались мы примерно так:

– Моя девочка…

– Да, мое солнышко…

Утром я подавала ему завтрак в постель на подносе, чего раньше никто ему не делал. Вначале он удивлялся в своем стиле:

– Кому я кусок хлеба подал, что мне так повезло.

Он взял работу на 200 лар и приходил к вечеру, уставший, но довольный. Вообще, при ровном спокойном характере его трудно было вывести из себя. Я ждала голубя сизокрылого с ужином, сварганенным из топора.

Постепенно пришли и чувства. Я обнаружила в муже много положительных черт, которых не было у меня:

– Редкую доброту. Он, не задумываясь, мог отдать последнее.

– Постоянное добродушие. А я была всегда склонна к унынию и мрачным раздумьям, анализам и всяким расчетам.

– Простоту. Он обычно говорил, что думал, не умея просчитывать и взвешивать каждое слово.

– Золотые руки. Эрик самоучкой постиг электрику, сантехнику, чинил любые приборы.

Раньше ему надо было кого-то нанимать, чтоб приходила женщина и готовила элементарный обед на два-три дня, а тут появилась я и сразу решила все проблемы, постоянно притаскивая продукты. Не сидеть же мне там голодной, так как привыкла есть три – четыре раза в день «как барыня» по мнению свекрови.

Тут еще пришла моя подруга Карина поздравить нас, критически оглядела мое новое жилье – каморку с 40-летним ремонтом и выдала Эрику все что думала:

– Ты хоть понял, что в лице Мзии джек—пот выиграл? Я б ногой не ступила в это бомбоубежище. Почему новые обои не поклеил? И рамы не крашены, наверное сто лет.

– Это еще при моем деде так было – ни к месту ляпнул мой простак. – Зато память.

– Какая память?! Убожество! Ты ж хелосан (3). Другим ремонты делаешь, а живешь как, как… – она запнулась, подбирая точное слово.

– А я сапожник без сапог. Нам и так хорошо. – улыбнулся непробиваемый Эрик. – Правда, моя девочка?

Мне по большому счету было плевать на жуткие обои, давно потерявшие первоначальный цвет и пропахшие табаком. Во мне уже зрела новая жизнь и я была счастлива, так как забеременела почти сразу. Мой план удался.


Нина как один из подводных рифов


Спустя две недели после переселения к Эрику в доме поднялась суматоха. Нина – моя золовка – позвонила и сказала, что уже перешла границу и скоро будет в Тбилиси.

Свекровь запаниковала:

– Быстро дом приберите, чтоб все блестело. О, едет мой генерал. И этот, как его, спонсор. Эрик, свои инструменты прибери. Явится, опять гавкать начнет. Ты знаешь сеструху. Ну ее в баню. Язык, что бритва. Вся в отца – покойника.

Мы начали драить.

В условленное время в дверь ввалилась Нина. Невысокая, коренастая, с двумя неподъемными сумищами, женщина 45+. Расцеловалась по старшинству со всеми, потом со мной:

– Ну, здравствуй, сестра.

Вручила мне свадебный подарок – золотой образок с Божьей Матерью. Я вручила ответный дар, поздравила ее с прошедшим днем рождения. Мне был дан совет:

– Детей побыстрее делайте, не тяните резину.

Я ответила в ее же стиле, что мы работаем в этом направлении.

Дальше она пошла разбирать сумки.

Я анализировала базу данных. Свекровь рассказывала о дочке следующее:

– … Нина любимица отца всегда была. И лицом и повадками. Боевая, себя в обиду не даст, не то что Эрик – рохля, коранам ес (4). Бедный мамин козельчик. Весь в меня, безответный. Нина, когда Павлик от сердца умер, день плакала, успокоить ее не могли. А Эрик даже и не допетрил что отец умер. Нина, как ей 18 стукнуло, сразу работать пошла и всегда при деньгах, но шибко тратить любила на то – на се. Потом, как с Турцией границу открыли, одна из первых туда полезла – товар возить. Там с Исмаилом в гостинице познакомилась. Хусейна родила. Сюда приехали жить. Исмаил из бедной семьи был. Но душой хороший. Турок, а его все наши родственники любили. Он здесь в пекарне пристроился. Потом что-то повздорила Нина с мужем. И они разошлись. От алиментов отказалась. Оставила мне годовалого внука и снова в Турцию рванула – деньги делать. Так и живет наездами. Иногда контрабанду возит. Пол жизни при каждом переходе границы теряет. А что делать. У Эрика работа, то есть – то нету. Там же в Турции Гочу – хевсура подцепила. Живут уже давно вместе. Но сюда в Грузию им ехать смысла нету. Не признают сваны мою Нину за его жену. Шутка ли, Гоча на 14 лет ее младше…

Дальнейшие события показали, что Нина в семье главная. Ее побаивался Эрик, а мать тем более. За старые грехи, когда та сильно пила. Эту тему сын всегда обходил стороной, зато дочь при разговоре могла спокойно бросить матери:

– А ты заткнись, всю молодость мне отравила, алкашка. Сколько стыда из-за тебя приняла.

Примерно в таком же стиле вел себя и ее сын Хусейн. Знал прописную истину: кто платит, тот и заказывает музыку. Когда дядя ему начинал что-то выговаривать, легко давил на мозоль.

– А ты молчи, мама тебя содержит. Ты разве мужчина.

После этого можно было и схлопотать по мозгам, но бабка неизменно вступалась за единственного внука.

Таковы были реалии и подводные рифы, которые мне надо было огибать. Что я и делала.

Побыв дома день, Нина занялась инспекцией кухни. Залезала в самые труднодоступные места и точки, проводила пальцем по поверхности и показывала мне пыль:

– В другой раз и тут убери.

– И здесь.

– У меня всегда все блестит.

Я кивала и обещала оправдать ее надежды. Потом она повела меня в магазин и официально представила кассирше:

– Вот, Иамзе, знакомься, невестка наша.

Та расплылась в улыбке. Поздравила.

Нина продолжала:

– Давай ей что надо в долг. Я приеду, расплачусь. У Эрика опять работы нет.

При мне она рассчиталась за прошлый месяц, что набрал ее сын по списку – всяких йогуртов и сладостей. Через день она уехала обратно в Турцию с двумя ларами в кармане, сказав на прощанье:

– Ну, счастливо. Вы уж как-нибудь прокрутитесь.

Потом, помню, она приехала через месяц, и инспектируя владения осталась не довольна наведенным блеском. Бросила мне:

– Если не успеваешь, сделай аборт!

Меня как ножом полоснуло.

Тринадцать месяцев

Подняться наверх