Читать книгу Живая ветвь - Мария Украинцева - Страница 4

Прошел еще год. Новые власти разослали повестки «бывшим богачам», требуя от них вносить контрибуцию для блага народа. Но это было непросто, почти все деньги банков уплыли за границу. Обещанная свобода превратилась в террор, братство – в гражданскую войну, а равенство превратилось в возвышение для новой власти, еще более алчной, более прожорливой, нежели при царской власти. У людей исчезла сердечность, прекратились всякие душевные разговоры. Люди вообще стали бояться открыто что-то говорить, боясь доносов.

Либеральные представители стали открыто выступать против мероприятий правительства. Становилось ясно, что предсказания революционеров сбываются, наступает крушение царской империи. Кончилась Первая мировая война. И, что удивительно, добрая половина людей, звавших сейчас «на Берлин», через три года станет кричать «Долой войну». Германия держалась из последних сил, чтобы потом изведать позор Версаля. А русская, полностью разложившаяся армия оголяла свои фронты, чтобы испытать позор Брест-Литовского мира.

На юге России появилось мощное Белое движение. В ноябре Ленин выступит с Декретом о мире.

Революция – это трагедия любого народа. Это гибель нации, истории, культуры, религии, что являются самыми главными ценностями страны.

Тихие и пустынные днем улицы города оживали по ночам, заполнялись рестораны неизвестными силами, Бог знает чем занимающимися и на что гуляющими. Почти совсем не стало культурных мероприятий, вернее, они стали ни на что приличное не похожи.

В семье Вересовых тоже произошли перемены, она вынуждена была распасться.

Осенью 1916 года Георгий Кириллович собрал всю семью вместе на обсуждение единственного вопроса: «Как быть дальше?»

– Вот, мои милые, мы все собрались здесь, все мы одна семья, и давайте будем решать, что делать дальше, как жить. Здесь большинство женщин и детей, не считая меня, из мужчин остается один Аркадий. Я и он. Мы с ним отвечаем за судьбы и безопасность членов нашей семьи. Что будет с ними, нашими женами, сестрами, детьми?

– А я, папа, – вскричал Михаил, – тоже мужчина, тоже ответственный!

– Конечно, дорогой, и ты тоже, ты уж извини меня, старого. Мы все вместе ответственны.

– Отец, если тебе необходимо мое мнение, я скажу. Я – человек военный, присягу на верность России принимал. Мне моя честь дороже моей жизни, я обязан ее защищать. А вам, в частности тебе со всеми остальными членами, необходимо на время покинуть Россию, на время, пока мы не наведем здесь порядок. Это, я считаю, самое правильное решение. Забирай всех женщин и детей и выезжай во Францию, пока она наш еще союзник. С отъездом проблем не будет. А то дальше, может, и не сможете выбраться. Состояние у нас есть, забирай все с собой, не пропадете.

– Мне тяжело признаться, сынок, но я разделяю твое мнение. Что делать, семья. Кто-то должен о ней позаботиться. Еще у меня к тебе один вопрос, сын – что с твоей семьей? Ведь Аннушка ушла с Катенькой к своим родителям. Что ты собираешься делать?

– Прости, отец, сам не знаю. Я не уходил от семьи, просто я не люблю Анну, и она это знает. Но дочь я люблю и не отказываюсь от нее. Попробуй забрать их с собой во Францию, мне было бы так легче и спокойнее, зная, что они в безопасности. Их я могу только тебе доверить, они мне дороги, что ждет здесь их, одному Богу известно.

– Да, жизнь непростая штука. Ладно, сын, я попытаюсь. Может, что и получится, это, пожалуй, было неплохо. Оленька, ты бы съездила к Аннушке и попросила ее заехать ко мне, мне что-то нездоровится, простыл. Вы ведь с ней дружны.

– Хорошо, папа, я привезу Анну, не волнуйся.

Оля ушла. Аркадий остался с отцом.

– Вот и Оля теперь одна. Может это и хорошо, что у них с Вадимом не было детей, кто знает?

– Да, Вадим Петрович! Какая жуткая и глупая смерть, никому не пожелаешь, – заметил Аркадий, задумавшись. Вадим Петрович Захарчук – интендант по обеспечению российской армии, генерал по званию, сам рядом с Керенским разъезжал по войскам, выявляя и контролируя необходимость обеспечения. Конечно, те средства, что отпускались казной, и половинной долей не доходили до солдат. Питание и обмундирование было из рук вон никуда не годное, солдаты буквально голодали в окопах. Даже ружья были одно на десять солдат, да и то добытое в бою. Вся армия возмущалась, бунтовала, требовала справедливости. Особенно была злостно настроена против интендантов.

Вадим Петрович последнее время пристрастился к митингам, ему нравилось выступать с пространными речами перед солдатами, объясняя и требуя порядка в войсках, их бедственное положение объясняя войной, мол, необходимо терпеть. На одном из таких выступлений взбунтовавшиеся и голодные солдаты стащили его с трибуны и затоптали, буквально разорвав на части. Так бесславно погиб муж Ольги, теперь она вдова и, похоже, об этом не жалеет, перебравшись окончательно к родителям. Брак ее не был удачным.

К зиме 1916 года Георгий Кириллович вместе с женой, двумя дочерьми и Анной с ребенком эмигрировал во Францию.

Никакие просьбы и требования не помогли уговорить поехать с ними Михаила. Он оканчивал кадетский корпус и отказывался куда-либо уезжать из России.

– Нет, отец, и не уговаривай, я уже офицер и так же, как и Аркадий, должен защищать свое Отечество, Россию. Это моя святая обязанность, идя учится в корпус, я всегда знал, зачем я там: защищать Родину в тяжелое для нее время. И что же, когда это стало необходимо, мне сбежать? Сбежать, как трус и предатель?! Аркадий все правильно рассудил в отношении вас, вы уезжайте, а мы с ним остаемся.

Видя его непреклонность и напрасные уговоры, Аркадий с отцом отступились.

– Ладно, Миша, оставайся, но чтоб из-под моего контроля ни на шаг, обещаешь?

– Обещаю, брат, спасибо!

– За что благодарить, может, я на верную гибель тебя оставил, кто знает. Сейчас ничего не предугадаешь.

– А мы и не станем предугадывать, мы будем бороться, это важнее. А что ждет нас? Да то же, что и других, чем мы лучше остальных, что будут рядом драться?

– Это ты, Михаил, верно рассудил, ничем мы не лучше, но и не хуже. Ты посмотри, отец, а брат младший у меня давно вырос, а мы все его ребенком считаем. Что ж, будем жить!

Когда все разошлись, Аркадий еще долго беседовал о предстоящей разлуке, о будущем.

– Отец, у меня есть не совсем простая просьба. Знаю, тебе она покажется ужасной, недостойной, но прошу, отец, выслушай ее спокойно, до конца. Мне, кроме тебя, не с кем этим поделиться и попросить совета и помощи.

– Что ты, что ты, родной, я всем сердцем помогу тебе в любом деле, не волнуйся, говори.

– Я, отец, люблю Варю, невесту Николая. Она не пожелала вернуться в Женеву, осталась здесь, в Питере, оканчивает медкурсы и работает в госпитале для раненых. Похоже, она меня тоже любит. Нет, нет, отец, между нами ничего нет, она живет у своей бабушки Варвары Васильевны. Как бы нам ее уговорить тоже уехать из России, мне бы было спокойнее, я ее очень люблю, отец, больше жизни!

Отец молчал, молчал и сын. Каждый был растерян: один – вопросом, другой – ответом. Наконец заговорил Георгий Кириллович.

– Да, сын, поставил ты меня в тупик. Николай знает о ваших отношениях? Что же он думает?

– Думаю, что догадывается. И, насколько я знаю, собирается в ближайшее время вернуться в Россию. Я лично пытался его отговорить, попробуй еще ты сам, папа, может, он останется. Вы будете все вместе. Не для него место теперь здесь, он мирный человек по натуре своей.

– Кто сейчас мирный? Как узнать! Попробую, конечно. Что ж, я тебя понимаю и осуждать не собираюсь. Сердцу не прикажешь, смотри сам. Но только знай: Анну с внучкой я не оставлю, моя обязанность вырастить внучку.

– Спасибо, отец, другого я от тебя и не желал бы услышать, спасибо, дорогой.

Аркадий обнял отца.

– А что касается Николая, я ему, как и тебе, уже не указ, сам будет решать, как поступить, только сам. Он – человек трезвый умом, думаю, не ошибется. Вы, главное, помните всегда, что вы – одна кровь. Это очень важно – помнить об этом.

– Не беспокойся, отец. Этого я никогда не забуду, ты прости меня, отец, если что не так.

– Что ж прощать, жизнь – она диктует свои права. Каждый вправе распоряжаться ею сам, каждый. Ты пригляди здесь за Михаилом, молод очень еще.

– Не волнуйся, все будет под контролем, отец, поезжайте спокойно.

Итак, нет больше в Петербурге большой и дружной семьи Вересовых. Хотя Аркадий с Михаилом по-прежнему живут в старом доме. Но тот и другой стараются появляться там как можно реже.