Читать книгу Живая ветвь - Мария Украинцева - Страница 6

Вернувшись в Россию, Николай уже не нашел братьев. Он узнал, что Миша погиб, защищая город от большевиков, а Аркадий воюет на юге при штабе Деникина. Николай попытался разыскать Варю, но госпиталя, где она работала, уже как такового не было, его перевели в Москву. Он отправился на Гороховую улицу, где жила Варвара Васильевна, бабушка Вари. Дом, который несколько поколений принадлежал семейству Монастырских, был конфискован новой властью и плотно заселен рабочими с ближайшей фабрики. Оказалось, Варвара Васильевна уже около года как померла, где теперь Варенька, никто не знал.

В надежде разыскать Варю Николай отправился в Москву, куда был переведен ее госпиталь. В Москве тоже была уже власть Советов.

Весна, 1919 год. Буйно, как никогда, распустились по палисадникам частных домов сирень и цветы. Город буквально утопал в зелени. Яркая молодая трава прикрыла все грязные дворы, утопающие в не убиравшемся всю зиму снегу.

Хорошо сейчас в Москве, широко и привольно раскинулась она на своих семи холмах, в отличие от Петербурга, закованного в камень. В Москве больше одно- и двухэтажных дворцов, уютных мещанских домиков, которыми сплошь заселены окраины. Как и вся Россия, Москва переживает трагедии отечества, катаклизм революции. Старых специалистов повсеместно выбрасывают в лучшем случае на улицу. А что умеет неграмотный забитый крестьянин, взявший в руки карающий меч? Все хотят только иметь, ничего не производя, не умея. Из бывших кто смог, бежали за границу, а кто остался, устраивались при новом режиме власти, работая согласно новым требованиям.

Разыскав госпиталь в Москве, Николай, конечно, не нашел там Варю, но все же выяснил, что она уехала на фронт с полевым госпиталем вместе с Аркадием. И что они где-то воюют в частях белой армии Деникина на юге.

Варя еще раньше написала Николаю о своих чувствах к его брату, когда решила не возвращаться в Женеву, но он еще на что-то надеялся, разыскивая ее. Но теперь Николай понял, что потерял Варю навсегда.

Это было грустно, но не смертельно. Он решил не возвращаться в Питер; как человека, преданного своему любимому делу, его не очень беспокоила смена власти, она мало что могла изменить в его работе. Он лечил людей, возвращая им здоровье, и это было главное в его жизни.

В госпитале крайне недоставало врачей, особенно хирургов, поэтому Николая как специалиста с благодарностью пригласили работать, определив его сразу заведующим хирургическим отделением.

Неподалеку от госпиталя ему выделили небольшую квартиру. Николай был доволен, видя, как живут неустроенно большинство врачей.

Работы был непочатый край, и он с головой окунулся в нее. Не хватало самого необходимого: инструмента, бинтов, не говоря уж о лекарствах. Нередко приходилось делать срочные операции без наркоза, притупляя боль раненого единственным имеющимся под рукой лекарством – самогоном.

Но были раненые, больные, и их необходимо было лечить. И Николай делал все, что мог.

Первое, что он сделал, это подобрал нужный штат специалистов, обращаясь даже в ЧК за разрешением ему посетить тюрьмы, куда были брошены все без разбора, в том числе и знаменитые врачи. На улицах города было неспокойно. Нередко слышались оружейные выстрелы. Было трудно и непривычно. Но жить и работать можно. А это для Николая было главное.

Конец 1920 года. Заканчивалась Гражданская война. Красная армия одержала победу над белыми, и они разрозненными группами отступали на юг России, в Крым. Дрались они ожесточенно, до последнего патрона, из последних сил, навсегда покидая Родину. Тяжелое было время. Сын шел на отца, брат – на брата.

С Николаем в операционной работала медсестрой совсем недавно окончившая курсы девушка. Звали ее Лиза Бернштейн. Отец ее содержал до революции юридическую контору. После смены власти в стране он никуда не собирался бежать. Остался в своей конфискованной конторе работать простым юристом. Специалисты необходимы при любой власти. У него было двое детей: Лиза, старшая, и сын 13 лет. Лиза после гимназии поступила учиться на медицинские курсы и теперь работала вместе с Николаем.

Вся русская жизнь – в семье, в отношениях офицера к солдату, хозяина к работнику – была пронизана деспотизмом. Создался целый мир привычек и обычаев, нравственной трусости, выросших на почве бесправия. Против них закон был бессилен. И лишь сильное общественное мнение, которое нанесло бы удар по этому корню зла, могло преобразовать привычки и обычаи повседневной жизни.

Борьба за индивидуальность в России в это время приобрела колоссальный размах. И. Тургенев в своей повести «Отцы и дети» назвал его «нигилизм». Прежде всего «нигилизм» объявил войну лжекультурной жизни и признавал только один авторитет – разум. Брак без любви «нигилизм» отрицал. Передовые девушки предпочитали лучше уйти из дома, пойти учиться на любые курсы с целью добиться личной жизни, чем быть разряженной куклой в золоченой клетке, выйдя замуж по расчету.

Везде возникали курсы и кружки самообразования, где изучали: экономику, медицину, философию. Целью этих курсов было решить вопрос, который стоял перед молодежью, каким путем она может быть полезна народу. И молодежь понимала, что есть только один путь – это идти в народ и жить его жизнью.

Тысячи девушек и молодых людей, оставляя богатых родителей, ехали в деревни, занимались обучением, лечением крестьян, шли работать в госпитали.

Такой была и эта славная девушка. Она тоже хотела помогать своей стране, ухаживая за ранеными, чтобы затем стать хорошим врачом, лечить людей. Родители не препятствовали ей в этом, понимая, что будущее за ней. И эта совсем еще юная девушка влюбилась в Николая. Присутствуя на всех его операциях, она буквально молилась на него.

– Вы, Николай Георгиевич – Бог, вы делаете чудеса, у вас золотые руки, как бы мне хотелось быть на вас похожей.

– Что вы, Лиза, ну подумайте, какой я Бог? Я – обыкновенный смертный, делаю свое дело, которому обучен. Вы ведь выполняете свое дело, что вам поручено, и неплохо выполняете, отчего же себя не превозносите до небес? Так что совершенно незачем мною восхищаться. А вам, голубушка, мой совет: идите дальше учиться, из вас выйдет прекрасный врач. Поверьте, я редко ошибаюсь.

– Правда? Я очень благодарна вам, Николай Георгиевич, обязательно пойду учиться, боюсь только – не справлюсь. Работать и учиться.

– Обязательно справитесь, вы же молодая, сильная, справитесь. А мы вам поможем, не робейте.

– А вы сами будете мне помогать? – вся залившись краской, робко спросила Лиза.

– Я – в первую голову, – пошутил Николай, невольно залюбовавшись раскрасневшейся девушкой.

Николай старался избегать близкого знакомства с женщинами, ему после разрыва с Варей в их обществе было неуютно.

– Николай Георгиевич, у нас дома собирается молодежь на музыкальные вечера. Приходят интересные люди: музыканты, поэты, просто люди с передовыми взглядами. Вы не желаете присоединиться к нам? Вы ведь многое знаете, много лет учились в Европе, нам интересно было бы вас послушать.

– Я, Лиза, малокоммуникабельный человек, плохо контактирую с малознакомыми людьми. Вы заскучаете со мной.

– Как с незнакомыми, а я? Я, то есть мы не заскучаем, уверяю вас, будем только рады. Приходите, пожалуйста, в этот выходной, я очень вас прошу.

– Ну хорошо, приду, только чур потом не жалеть.

– Вот спасибо, что согласились, спасибо.

И вот в середине июня, когда яркая зелень цветов и деревьев заполнила город, отправился Николай на музыкальный вечер к Елизавете Бернштейн. Представив его родителям, сияющая Лиза провела его в большую залу, где собралось довольно много молодежи. Представившись, Николай неожиданно для себя почувствовал себя совершенно свободно. Никто не обращал на него внимания, каждый выбирал для себя собеседника сам. Лиза познакомила его с молодым, очень серьезным человеком.

– Это мой кузен, Лев Михайлович Айзен, он тоже врач, недавно получил назначение в госпиталь Смоленска. Скоро уезжает. Это его идея – собираться вместе молодежи на эти вечера. Теперь он мне передал бразды правления, поскольку сам уезжает.

– Вы на чем специализируетесь? – спросил Николай.

– Я хирург, правда, начинающий.

– Значит, коллега, я тоже хирург. Где учились?

– В Питере, только недавно закончил. А вы?

– Я – в Германии, потом в Швейцарии.

– Значит, уже давно работаете, большой опыт.

– Хватает. Правда, опыт не всегда приходит с годами. Особенно если это не твое дело, а занимаете чужое место.

– Это правда. Только вы, похоже, на своем месте, мне Лизонька о вас немного рассказывала. Как вы находите наши посиделки?

– Что ж, прекрасно! У вас здесь клуб по интересам. Это замечательно, молодежь общается. Ищет свое место в жизни.

– Вот именно, свое. Сейчас особенно важно найти его, есть такая возможность.

– Трудновато жить. Многим не под силу.

– А вот с этим я не согласен. Чем больше трудностей, тем ярче победа. Сытый, да в довольстве – мало что откроет. Он – лишний человек в обществе, это «обломовщина», вы читали Гончарова «Обломов»?

– Нет, как-то не пришлось.

– О, это замечательная вещь, уверяю вас. Сейчас много вышло интересных изданий: Тургенева, Герцена, а какие композиторы, художники. Вот Чайковский написал новую сонату. Изумительная вещь.

– Когда же вы успеваете, голубчик Лев Михайлович, за всем этим следить, можно подумать, вы «светский лев», а не будущий хирург.

– Что Лев – это точно, так уж нарекли родители, а на остальное, конечно, времени мало, стараюсь. А потом, имейте в виду, я уезжаю в глубинку, поэтому тороплюсь хоть что-то взять с собой, – на шутку Николая ответил Айзен.

Николай стал постоянным посетителем подобных выходных вечеров. Нередко они оставались с Лизой вдвоем, она садилась к роялю и играла его любимые вещи. Николай слушал и впервые почувствовал, как уходит тяжесть с души, уже столько времени терзавшая его. Общение с этой невероятно милой девушкой, как глоток родниковой воды в жаркий день, приносит облегчение и радость, что она с каждым днем становится ему все ближе и ближе. Несколько месяцев спустя они поженились. Лиза пошла учиться на врача, а еще через год у них родился сын, Сережа. Новая жизнь, работа, учеба захватили их полностью.

Через знакомых Николай получил весточку от брата Аркадия. Он сообщал, что сражается за Дон, командует дивизией, жив и здоров. А также сообщал, что Варя – его жена. Они обвенчаны, она вместе с ним, работает в полевом госпитале, и у них родилась дочь, Ксюша. Просит простить его за причиненную боль, за Варю, которую безмерно любит.

«И еще к тебе, брат, большая просьба, на крайний случай, если меня убьют: не оставь Варю с дочерью, помоги ей. Ни за какие уговоры я ее не в силах удалить от себя с фронта, даже рождение дочери. Прости еще раз своего непутевого брата, тебя очень люблю». Это было все, что когда-либо приходило от Аркадия лично. Маленькая, мятая записка, прошедшая, очевидно, не через одни руки. Обратного адреса, разумеется, не было.