Читать книгу Чужой ребенок - Мария Зайцева - Страница 4

– Кража, сопротивление полиции, нанесение мелких телесных… – монотонно перечисляет толстый равнодушный участковый, не глядя на меня даже.

Ну правильно, чего ему глядеть?

Уже все, что требовалось, увидел и впечатление свое составил. Судя по поведению и тону, которым он зачитывает протокол, не особо я ему понравилась.

– Какие еще мелкие телесные? – выразительно осматриваю три подбородка и толстые пальцы-сосиски. – Не вижу ничего.

– Укусил меня ваш племянник, – сухо отвечает участковый, – вцепился, как щенок…

Морщусь непроизвольно, вздыхаю. В голову лезут вполне справедливые мысли о том, что все это – не мое дело.

И Ванька-встанька, в миру носящий очень серьезное и грозное даже имя Иван Пересветов, мне вообще никто.

Совершенно чужой ребенок.

И потому непонятно, какого, собственно, черта, я, вместо того, чтоб десятый сон видеть, стою здесь и выслушиваю этого унылого, обиженного жизнью мужика.

Зачем мне это все?

Но вот стою. Слушаю. Киваю. И даже прикидываю мысленно, каким образом можно будет договориться, чтоб Ваньке все сошло с рук.

Нет, воровать – это плохо, согласна. Полицейского обзывать собакой и кусать до крови – тоже ничего хорошего… Но на это явно есть свои причины.

Мне Ванька не показался отмороженным придурком, способным на безрассудные поступки… К тому же… Я ему деньги дала…

– А что он украл? – перебиваю я унылое перечисление статей, по которым можно определить девятилетнего ребенка в колонию.

– Сотовый телефон, – участковый прерывается и передает мне протокол, – вот, ущерб оценен в двадцать тысяч.

– Понятно… – выдыхаю, собираясь с мыслями, смотрю на мужчину, улыбаюсь как можно более просительно и жалко, – послушайте… Мой… племянник… Это же случайность… Он ошибся, понимаете? Может, можно что-то сделать? За укус он извинится, испугался просто… Ну войдите в положение, это же ребенок…

– Да я-то войду, – участковый откидывается на кресле, складывает пухлые пальцы на животе, – но заявление от владельцев точки имеется… Я ему обязан дать ход…

– А… Как можно повлиять на то, чтоб они забрали заявление? – вкрадчиво интересуюсь я, – вам же тоже лишнее дело не нужно…

– Ну… Учитывая, что тут у нас вполне хорошая доказательная база для фигуранта… – рассуждает участковый, но потом опять вздыхает, смотрит на меня усталым взглядом, – Анна Викторовна, думаете, мне очень сильно хочется ребенка привлекать по статье? Ставить на учет? Но я обязан, понимаете? Есть официальный документ… Естественно, никто его в колонию не посадит, возраст не тот, да и это – первый эпизод, но материальный ущерб придется возместить. Либо договориться с владельцами точки… Пока я могу его выпустить под вашу ответственность…

Я, помедлив, киваю.

Ну а куда деваться?

Ваньку я тут оставить не могу. Просто не могу.

Черт, надо же так глупо влететь?

– И да, я бы советовал переговорить с вашей сестрой о воспитании сына. Я получил информацию от школы о составе семьи, характеристики на нее. Там все не очень благополучно, вы в курсе?

Киваю. «Не очень благополучно» – вообще не те слова, которые в данной ситуации употребимы.

– И сейчас я бы хотел видеть его мать. Я, вообще-то, совершаю должностное преступление, идя вам навстречу и отдавая ребенка не его законному представителю. Я вас на порог не должен пускать, понимаете?

– Да, – торопливо киваю я, – и я вам благодарна очень… Очень… Просто Ваня… Он больше со мной бывает… Привык меня в контактах первой указывать, понимаете?

– Договаривайтесь в владельцами магазина, чтоб они забирали заявление, – сухо прерывает поток моего бреда участковый, – и, на будущее, лучше следите за племянником. Он рано начал нарушать закон.

– Да, обязательно, да, конечно…

Ванька, все это время сидящий в соседней комнате, смотрит на меня взволнованно и напряженно.

Словно ждет, что я сейчас во всеуслышание заявлю, что знать не знаю его.

И оставлю здесь.

Но я улыбаюсь. Подхожу и легко ерошу непослушные длинные волосы на макушке.

– Привет.

– Привет, Аня.

Сопит, ежится от моих прикосновений. Не привык? Неужели, его мама так не гладит?

Смотреть на осунувшееся, серьезное лицо почему-то больно, я торопливо отвожу взгляд и, кивнув на прощание участковому, иду к выходу.

Ванька топает за мной.

На улице щурюсь на солнце, вздыхаю… И достаю пачку сигарет.

– Вредно, – сурово говорит Ванька, – убери.

– Тоже мне, командир, – хмыкаю я, верчу в пальцах уже добытую из пачки сигарету… И засовываю обратно. Выкинуть надо, наконец… Бросила же, зачем таскаю?

Да и не дело это, ребенку плохой пример показывать. У него и без того много чего перед глазами не особенно хорошего…

Спускаюсь вниз по ступенькам, иду в сторону остановки.

Ванька догоняет, пристраивается рядом, стараясь шагать в ногу со мной. Молчит. Сопит.

Прямо ощущается, как его разрывает от желания оправдаться, только повод нужен, толчок.

А мне оно нужно?

Наверно, да.

Зачем-то же я подписалась сейчас на это все…

– Ну рассказывай, – смягчаюсь я, немного сбавляя шаг.

– Я не виноват! – тут же выдает Ванька.

Ожидаемо. Конечно, не виноват.

– Я хотел купить телефон, – продолжает он рассказывать, волнуясь, забегая передо мной, чтоб в лицо смотреть, и размахивая руками, – подошел… Попросил посмотреть, а продавец не дал! Сказал: «Вали отсюда, шваль»! Прикинь?

Киваю.

Да, такое вполне могло быть, Ванька не выглядит платежеспособным покупателем. Но все равно, как-то… Перебор. Рычать на ребенка только за то, что телефон попросил посмотреть…

– Ну, я начал возмущаться, – Ванька подпрыгивает от волнения на месте, вынуждая меня затормозить, – а он как заорет: «Это ты у меня на прошлой неделе спер мобилу! Я тебя узнал!» Ну и, не успел я чухнуть, как охрана приперлась, меня повязали…

– Так мобильного у тебя не нашли ворованного? – уточняю я основной момент.

– Нет, конечно, – фыркает Ванька, – я что, совсем конченный утырок?

– Не надо такие слова говорить, – наставительно говорю я, – маленький еще.

– Какие? – безмерно удивляется Ванька, я смотрю на него пару секунд, прикидывая, стоит продолжать воспитательную работу, или не пытаться даже…

Затем вздыхаю:

– Ладно… Пойдем. Есть хочешь?

– Да, – кивает Ванька, опять подстраиваясь под мой шаг.

Мы идем в сторону моего дома, болтая по пути про все на свете: школу, уроки, успехи Ваньки в школьной футбольной команде и новой компьютерной игре.

Я пару раз ловлю себя на том, что разговариваю с ним на равных, то есть, вообще без напряжения.

Обычно, общение с детьми меня всегда порядком утомляло, словно натужное что-то делала… Но, может, все дело в том, что дети, с которыми мне доводилось общаться раньше, были меньше Ваньки?

У моих немногочисленных приятельниц детишки примерно от грудничков до пяти-шести лет. И я, если вдруг раз в полтора года умудрялась в гости заглянуть, всегда старалась не обращать внимания на ползающего под ногами человечка, считая его кем-то вроде любимого домашнего животного. Типа, надо уделить обязательное время для умиления и усюсюскания, но не более. А то обнаглеет, на шею заберется. И сиди потом, терпи…

Ванька же ведет себя, разговаривает и, по-моему, думает, уже как вполне сформировавшаяся личность. Взрослая.

Болтать с ним весело и интересно.

Мы доходим до моего дома, поднимаемся на этаж.

Ванька с любопытством осматривает квартиру, кивает солидно:

– Ниче так хата.

– Спасибо, – сдержанно улыбаюсь я.

– Твоя?

– Моя. От бабушки с дедушкой досталась.

– Ага…

Больше Ванька никак мою жилплощадь не комментирует, просто ходит, изучает мебель, корешки книг в дедовой библиотеке, вид из окон.

– А чего одна живешь? Без мужика? – поворачивается он ко мне с неожиданным вопросом.

Я пару секунд раскрываю рот немо, пытаясь сформулировать верный ответ, а затем строго говорю:

– А тебе не кажется, что это не твое дело? Невежливо спрашивать у женщины о таком.

– Так ты не женщина, – огорошивает меня Ванька.

– А кто же я?

– Девушка еще, – и, пока я раздумываю, считать это за нахальство или за комплимент моему возрасту и внешности, наглый мальчишка продолжает, как ни в чем не бывало, – но вообще, правильно, что мужика не заводишь. Нафиг они не нужны, кровососы. Без них лучше.

– А не слишком ли ты мал, чтоб вообще о таком рассуждать? – теряюсь я окончательно, не понимая, как это разговор наш в такое русло забрел.

– Нет, – отрезает Ванька, а затем решительно топает в сторону кухни, – пойдем, ты жрать предлагала.

– Не жрать, а есть, – машинально поправляю я его, послушно идя следом и гадая, каким образом я вообще в такой ситуации оказалась.

Бывают же в жизни странности…