Читать книгу Чужой ребенок - Мария Зайцева - Страница 6

– Аньк, к тебе там твой пацан, – говорит санитар Вовчик, входя в сестринскую и кивая на входную дверь.

Я дописываю результаты замеров давления в журнал, встаю и иду к выходу.

Ванька сидит на крыльце, стругает небольшой брусочек, подобранный тут же, на территории больницы.

Кривлюсь мимолетно, думая, что у Иваныча явные зачатки Альцгеймера, раз все же сунул ребенку ножик.

Заметив меня, Ванька торопливо сует нож сначала в ножны, а затем в карман и поднимается.

– Я говорила, чтоб не таскал его с собой? – сурово спрашиваю я, кивая на карман, – не дай бог порежешься или кого-то порежешь!

– Да я че, больной, что ли? – изумляется Ванька, – я же знаю, как обращаться.

– Давно ли? – вздыхаю я, но разговор перевожу в другое русло. Нож в любом случае не отберешь у него теперь, чего зря переводить слова? Это я потом Иванычу еще пару ласковых скажу непременно… – Как дела?

– Нормально, – солидно кивает Ванька, – вот, пятерку получил… По физре. И по пению.

– А по русскому? – уточняю я, не желая очаровываться пятерками по указанным предметам. – У вас же тест был? Итоговый? За год?

– Тройбан… – вздыхает Ванька, – но я не виноват! Просто времени мало было!

– Ах, ты еще и поешь… – вспоминаю я известный анекдот про папашу и его сына двоечника, но больше никак не комментирую.

В конце концов, тройка в финале, учитывая стабильные двойки по всем четвертям, это даже и неплохой результат. А я не его мать, чтоб стыдить. И без того… Слишком уж все.

С того дня, как Ванька, предварительно забежав домой и прямо при мне отпросившись у еле ворочающей языком матери, остался ночевать в моей квартире, прошло три недели.

Учебный год практически завершен, и зачем бы мне нужна эта информация? А вот внезапно опять школа возникла с моей жизни, со своим, полностью забытым ритмом…

Ванька за это время стабильно ночует у меня три раза в неделю, и я не могу, да и не хочу, на самом деле, как-то этому препятствовать. С того момента, как увидела проиходящее в квартире его матери, моральных сил просто не стало.

Не должен ребенок жить в таких условиях! Просто не должен видеть и слышать то, что видит и слышит Ванька! Не должен, и все тут!

К сожалению, сделать с этим я ничего не могу.

Конечно, наверно, стоит писать заявление в соответствующие инстанции, чтоб Ваньку забирали оттуда и определяли в детдом, но… Но я сама в детдоме росла и точно знаю, что там ему лучше не будет. Физически, быть может, а вот эмоционально…

Несмотря на это, я все же пыталась. Еще две недели назад пробовала аккуратно поговорить с мальчиком о том, что, может, ему будет лучше не с мамой… Но Ванька, моментально определив, к чему ведет разговор, раскричался, заявив, что никуда он не пойдет, никакие детдомы ему не нужны, а будет жить с мамой, а я с такими разговорами могу идти на… Ну вот прямо туда и послал. А потом сбежал, хлопнув дверью и оставив меня в полностью разобранном состоянии.

Я тогда еще подумала, что за что боролась, на то и напоролась. Дура. Не надо было этого начинать. Не надо было привечать чужого ребенка.

Жила себе спокойно, горя не знала… А теперь вот сердце болит…

Ванька объявился через три дня, придя к крыльцу больницы и дождавшись, когда я завершу.

Я вышла, и, угомонив радостно трепыхнувшееся сердце, которое все эти три дня постоянно давало сбои при воспоминании о Ваньке и всей сложившейся ситуации, посмотрела на него, насупившегося и хмурого.

– Ты это… Извини меня, – пробубнил он, не глядя в глаза, – я просто… Ну… Мама, она хорошая… Она просто болеет… И, если я уеду, кто за ней присмотрит?