Читать книгу Янки из Коннектикута при дворе короля Артура - Марк Твен - Страница 6

«Камелот… Камелот! – повторял я сам про себя. – Право, не помню, чтобы я когда-либо слышал такое название».

Перед нами был приятный, спокойный летний ландшафт, привлекательный, как грезы, но тоскливый, как воскресенье. Воздух благоухал ароматами цветов, наполнялся жужжанием насекомых, щебетанием птиц, но нигде не видно было людей; осмысленная жизнь точно застыла в этом уголке; тут не видно было движения повозок… словом, ничего, решительно ничего. Дорога походила скорее на извилистую тропинку со следами лошадиных копыт и с колеями, оставленными колесами по обеим сторонам в траве – колесами, у которых, по-видимому, ободья были не шире ладони.

Но вот показалась хорошенькая девочка лет десяти, с целым лесом густых золотистых волос, ниспадавших волнами на ее плечи. На голове у нее был венок из красных маков. Девочка была так прелестна, что я никогда не видел ничего подобного. Она шла медленно, не торопясь, и на ее лице было выражение полного спокойствия. Но человек из цирка – как я это предполагал – не обратил на нее ни малейшего внимания, он даже, как мне показалось, вовсе и не видел ее. А она, она тоже нисколько не удивилась его странному одеянию, точно она постоянно встречала таких людей в своей жизни. Она прошла мимо него так же равнодушно, как прошла бы мимо стада коров. Но лишь только она заметила меня, как в ней произошла большая перемена! Она подняла руки и остановилась как вкопанная: ее маленький ротик раскрылся от удивления, глаза испуганно расширились – в это время девочка была воплощением удивленного любопытства, смешанного со страхом. Она стояла и смотрела на нас до тех пор, пока мы не повернули за угол лесной дороги и не скрылись у нее из виду. Меня удивило то обстоятельство, что девочка остановилась и пристально смотрела на меня, вместо того чтобы обратить внимание на моего спутника. Она смотрела на меня, как на какое-то зрелище, совершенно пренебрегая своим собственным видом, – это была вторая, поразившая меня вещь, наконец, такое отсутствие великодушия в таком юном возрасте также немало изумило меня и дало пищу моим мыслям. Я шагал вперед как во сне.

По мере того как мы приближались к городу, начали проявляться и признаки жизни. Нам стали попадаться нищенские хижины с соломенными крышами, а за ними – небольшие поля и садовые куртины, более или менее возделанные. Тут были и люди: мужчины с загорелыми лицами, с длинными жесткими курчавыми волосами, падавшими им на лицо, так что эти люди походили на животных. Как мужчины, так и женщины были в грубой холщовой одежде, спускавшейся ниже колен; некоторые из мужчин и женщин носили на шее железные ошейники. Все девочки и мальчики бегали голые, и на них никто не обращал внимания. Все эти люди останавливались и смотрели на меня, говорили обо мне, бежали в свои хижины и сообщали членам своей семьи о моем появлении, чтобы и те могли поглазеть на меня. Однако, казалось, никто не обращал особого внимания на моего спутника, ему только униженно кланялись, а он даже не отвечал на их поклоны.

В городе стояло несколько каменных домов без окон; эти здания гордо возвышались между хижинами с соломенными крышами; улицы скорее представляли аллеи с тенистыми сводами и не были вымощены; масса собак и голых ребятишек грелись и играли на солнце, шумели, нарушая общую тишину; там и сям бродили свиньи, с удовольствием роясь повсюду, а одна из них, порывшись в дымящемся навозе, затем устроилась посередине вонючей кучи на главной улице и стала кормить своих поросят. Но вот издали послышались звуки военной музыки; они все более и более приближались, а вот уже стала видна вся кавалькада: всадники все в шлемах с развевающимися перьями, с блестящим вооружением, с развернутыми знаменами, в богатой одежде; лошади в дорогих седельных уборах. Вся эта кавалькада проехала мимо роющихся свиней, голых ребятишек, развеселившихся собак и бедных хижин, составляя со всем этим поразительный контраст. Мы отправились следом за этой блестящей кавалькадой по одной извилистой аллее, затем по другой, и все мы поднимались вверх, пока наконец не достигли открытой для ветров вершины, на которой возвышался громадный замок. Затем раздался звук рога; затем протрубил рог в ответ. Потом начались переговоры, ответили нам со стен, где ходили взад и вперед вооруженные воины в латах и касках, с алебардами на плечах; над ними развевались знамена с грубыми изображениями драконов, а лица этих людей были так же суровы, как эти драконы. По окончании переговоров заскрипели и отворились большие ворота, подъемный мост опустили, и глава кавалькады выехал вперед, под грозные своды; мы последовали за кавалькадой и очутились посреди большого мощеного двора. Со всех его четырех сторон возвышались башни и бастионы, очертания которых отчетливо выделялись на голубом небе; все стали спешиваться, потом начались обоюдные приветствия с большими церемониями; поднялась веселая суета, все бегали туда и сюда. Шум, говор, смесь различных цветов одежды, волнение и неразбериха, постоянное движение – все это, казалось, доставляло присутствующим удовольствие.