Читать книгу Янки из Коннектикута при дворе короля Артура - Марк Твен - Страница 8

Большая часть разговоров между рыцарями Круглого стола состояла из монологов. В них рассказывалось о приключениях с пленниками: как их захватывали в плен, а их друзей и родственников убивали и грабили, отнимали у них и оружие и лошадей. И странное дело! Насколько я мог заметить, все эти убийства совершались не ради мести за какое-нибудь оскорбление или для того, чтобы разрешить старые споры или отразить новые нападения, а просто это было нечто вроде дуэли между людьми, которые до этой встречи вовсе не знали друг друга и уж ни в каком случае не могли нанести оскорблений друг другу. Мне несколько раз приходилось видеть незнакомых, случайно встретившихся мальчиков, когда один из них говорит: «Я тебе задам сейчас!» – и тут же, на месте, начиналась расправа. Но я всегда считал, что такое может происходить только между детьми и свойственно исключительно детскому возрасту. Однако здесь это практиковалось среди взрослых людей, которые еще и гордились подобными подвигами, несмотря на свой возраст. Однако в этих людях громадного роста, с простодушными сердцами было что-то милое, что-то привлекательное. Конечно, ведь не требуется слишком много ума для того, чтобы ловить на удочку рыбу, так и в этом обществе не требовалось слишком много ума, так как выдающийся ум только нарушил бы гармонию этого общества, исказил бы его, лишил завершенности и сделал бы невозможным и само его существование.

Лица многих рыцарей отличались красотой и мужественностью; в них замечалось выражение кротости и достоинства, невольно исключающее строгую критику. Особенно благородная кротость замечалась в лице сэра Галахада и в лице короля; величием и выражением собственного достоинства отличалось лицо сэра Ланселота Озерного, а его горделивая осанка и исполинский рост довершали очарование.

Неожиданно произошел случай, который привлек к сэру Ланселоту всеобщее внимание. По знаку, данному одним из придворных, который был кем-то вроде нашего церемониймейстера, шесть или восемь пленников отделились от толпы, упали на колени и простерли руки по направлению к женской галерее, прося позволения молвить слово королеве. Дама, сидевшая на самом видном месте в этом цветнике женской красоты и изысканности, грациозно наклонила головку в знак согласия. Тогда выборный от пленников сказал, что отдает как самого себя, так и своих товарищей в руки королевы с тем, чтобы она на свое усмотрение либо предоставила им полную свободу, либо взяла за них выкуп, либо отправила их в тюрьму, либо обрекла их на смерть. А обращается он к ней по велению сэра Кэя. Но лишь только он это сказал, как был остановлен сэром Кэем, сенешалем, пленниками которого они были; он победил их исключительно благодаря своей силе и храбрости в честном бою, в решительной битве на поле сражения.

Изумление выразилось на лицах всех присутствующих; с лица же королевы при имени сэра Кэя исчезла милостивая улыбка, а ее взор выражал отчаяние. Паж между тем шептал мне на ухо насмешливым тоном:

– Сэр Кэй, в самом деле! Так я и поверил! О, назовите меня как хотите, браните меня сколько угодно. Через две тысячи лет, пожалуй, люди будут также нагло выдумывать и лгать, лишь бы только подчинить себе других!

Все взоры обратились на сэра Кэя, и в этих взорах выражался суровый вопрос. Но он был готов на все и оказался на высоте. Он встал, вполне удачно исполняя свою роль, и объявил, что расскажет все как было, совершенно точно, называя только факты, не комментируя их, лишь истинную правду.

– А когда, – сказал он, – сами вы найдете эти подвиги достойными и славными, то воздадите почести тому сидящему здесь могущественному и храброму человеку, лучше которого еще никто не умел в рядах христианских войск наносить удары мечом и отражать неприятеля, защищаясь щитом! И этот человек среди вас!

Тут он указал рукой на сэра Ланселота. Ах, он перехитрил всех и это был самый точный удар! Затем он стал рассказывать, как сэр Ланселот в поисках приключений вскоре нашел их: он убил семь исполинов одним взмахом своего меча и освободил сто сорок две пленных женщины. Затем он отправился далее, искать приключений дальше; вот он нашел его (сэра Кэя), сражающегося в отчаянной борьбе с девятью иностранными рыцарями; тогда он, сэр Ланселот, вызвал их на бой и стал сражаться один и победил всех девятерых; на следующее утро сэр Ланселот встал очень рано, надел на себя доспехи и вооружение сэра Кэя, сел на его коня, отправился в дальние страны и победил там шестнадцать рыцарей в одной серьезной битве и тридцать четыре – в другой; всех этих пленников, точно так же, как и девять предыдущих, он заставил дать клятву, что они в Троицын день будут при дворе короля Артура и предадут себя в руки королевы Гиневры, назвав себя пленниками сэра Кэя, сенешаля, и добычей его рыцарского мужества; вот здесь уже полдюжины этих пленников, а остальные прибудут тогда, когда излечатся от своих тяжких ран.

Как же умилительно было смотреть на королеву! Как она вспыхнула и улыбалась, какое смущение и счастье выражал ее взор, какие она бросала взгляды на сэра Ланселота, за что в Арканзасе он был бы сразу приговорен к расстрелу.

Все восхваляли мужество и великодушие сэра Ланселота; что же касается меня, то я был крайне удивлен, как один человек мог побороть столько опытных бойцов. Я выразил свое сомнение Кларенсу, но этот легкомысленный насмешник только сказал:

– Если бы сэр Кэй имел время влить в себя еще и запасной мех кислого вина, вы увидели бы, что он назвал бы вдвое больше побежденных.

Я взглянул на мальчика и тут заметил на его лице такое глубокое уныние, что мне стало жалко его. Я проследил за направлением его взора и увидел, что он смотрит на старика с белой бородой в черной развевающейся одежде; этот старик стоял у стола на нетвердых ногах, покачивая старой головой, и обводил присутствующих бесцветными блуждающими глазами. Такое же выражение страдания, которое я заметил в глазах пажа, появилось и на лицах всех присутствовавших – то был взгляд безгласных созданий, которые предчувствовали мучения, на которые не могли пожаловаться.

– Ах! Опять у нас будет то же самое, – вздохнул мальчик, – опять он будет рассказывать ту же скучную историю, которую рассказывал тысячу раз одними и теми же словами; он будет рассказывать ее до самой своей смерти всякий раз, когда его бочонок полон и он чувствует необходимость дать работу своему языку, который мелет как мельница.

– Но кто это такой?

– Мерлин, великий лгун и могущественный маг. Пропади он пропадом со своим скучным рассказом! Он так надоел нам всем своей сказкой! Но все люди его боятся, потому что он держит в своих руках все бури и молнии, все силы преисподней, которые являются по его мановению. Если бы не это, мы давно покончили бы с ним и его сказкой! Он всегда рассказывает в третьем лице, как бы желая убедить присутствующих, что слишком скромен для того, чтобы прославлять самого себя. Да будь он проклят! Разрази его гром! Добрый друг, разбудите меня, пожалуйста, когда он закончит, к вечерней молитве.

Мальчик приютился у меня на плече и намеревался заснуть. Старик начал свой рассказ, и юноша действительно сразу же заснул у меня на плече; но не только он: задремали и все придворные, и собаки, и лакеи, и шеренга вооруженной стражи вдоль стен. Звучал лишь монотонный голос рассказчика, и со всех сторон слышалось легкое храпение, раздававшееся, словно аккомпанемент духовых инструментов. Несколько голов присутствовавших опустились на сложенные крестом на груди руки, иные откинули головы назад с разинутыми ртами, издавая носом различные звуки; мухи жужжали вокруг разбросанных крошек, а крысы повылезали из своих нор и бегали повсюду, распоряжаясь как у себя дома; одна из них, будто белка, уселась на голове короля и грызла кусочек сыра, который держала в лапках, роняя крошки на лицо короля с самым простодушным и наглым бесстыдством. Это была совершенно мирная сцена, вполне успокаивающая усталые глаза и утомленный ум.

Вот каков был рассказ старика:

– Король и Мерлин отправились в путь и прибыли к одному отшельнику, который был хорошим человеком и великим врачом. Отшельник осмотрел все раны короля, дал ему целительные мази. Король пробыл у отшельника три дня и три ночи; а когда раны короля зажили и он мог сидеть на лошади, они уехали. Во время пути Артур сказал: «У меня нет меча». – «Это ерунда, – ответил Мерлин, – мы найдем тебе меч». Так они доехали до большого глубокого озера; вода в нем была чиста и прозрачна; на самой середине озера Артур увидел руку в белой парче; эта рука держала меч. «Смотри, – сказал Мерлин, – вот меч, о котором я тебе говорил». В это же время они увидели девушку, выходившую из воды, она пошла по берегу озера. «Что это за девушка?» – спросил Артур. «Это царица озера, – ответил Мерлин. – Посреди этого озера есть скала, а на ней стоит грозная крепость, самый прекрасный замок на земле. Эта девушка сейчас подойдет к тебе и будет дружелюбно говорить с тобой; ты также должен быть с ней вежлив, и тогда меч будет твой». Действительно, девушка подошла к Артуру, приветливо поклонилась ему, и он ответил ей тем же. «Девица, – спросил Артур, – что за меч держит какая-то рука над водой? Я хотел бы, чтобы этот меч стал моим, так как у меня нет меча». – «Король, сэр Артур, – сказала девушка, – этот меч принадлежит мне; если ты мне дашь в дар то, что я у тебя попрошу, этот меч станет твоим!» – «Клянусь тебе, – ответил Артур, – что я дам тебе в дар все, что ты попросишь». – «Хорошо, – сказала девушка, – иди вот к той лодке, но греби сам, возьми себе меч вместе с ножнами, а я приду за моим даром, когда наступит время». Сэр Артур и Мерлин слезли со своих коней, привязали их к двум деревьям, направились к лодке, сели в нее, поплыли к руке, державшей меч, и сэр Артур беспрепятственно взял его себе. И рука скрылась под водой, а всадники вернулись к своим коням и отправились дальше. И вот сэр Артур увидел великолепный шатер. «Что это за шатер?» – спросил Артур. «Это шатер рыцаря сэра Пеллинора, с которым ты недавно сражался, но теперь его здесь нет; у него произошла ссора с одним из твоих рыцарей, этим длинным Эгглемом, и они сразились. Эгглем бежал, но, прежде чем умереть, прогнал Пеллинора до Карлиона; мы его сейчас встретим на большой дороге». – «Хорошо, – сказал Артур, – теперь у меня есть меч, я сражусь с этим рыцарем и отомщу ему!» – «Нет, сэр, – возразил Мерлин, – этого не следует делать сейчас, так как рыцарь слишком утомлен битвой и скорой ездой; и мало чести затевать борьбу с ним; да и рыцарю этому нет во всем мире равного. Послушайся моего совета: дай ему проехать спокойно, он вскоре окажет тебе большую услугу, а после его смерти его сыновья будут служить тебе. Пройдет немного времени, и ты сочтешь за счастье отдать за него свою сестру». – «Когда я его встречу, – согласился Артур, – я сделаю так, как ты мне советуешь». Затем сэр Артур осмотрел свой меч, ему очень хотелось пустить его в дело. «Что тебе больше нравится, – спросил Мерлин, – меч или ножны? – «Конечно, меч!» – ответил Артур. – «Это крайне неблагоразумно, – возразил Мерлин, – ножны в десять раз ценнее меча; пока у тебя ножны, тебя никто не ранит, ты не потеряешь ни капли крови; носи ножны всегда с собой». Разговаривая таким образом, они приблизились к Карлиону; по пути они встретили сэра Пеллинора, но Мерлин устроил так, что Пеллинор не заметил Артура и проехал, не сказав ни слова. «Удивительно, право, – заметил Артур, – что рыцарь ничего не сказал». – «Сэр, – ответил Мерлин, – он тебя не видел, иначе ты не отделался бы от него так легко». Наконец они достигли Карлиона, где все рыцари радовались прибытию Артура. Когда же они услышали о приключениях своего короля, то крайне удивились, что он подвергал свою жизнь такой опасности. Однако все именитые люди порешили, что приятно служить такому королю, который путешествует в поисках приключений, как простой бедный рыцарь.