Читать книгу Критерий Лейбница - Maurizio Dagradi - Страница 21

К двум часам дня профессор Брайс вошла в лабораторию, принеся с собой коробку, из которой то и дело раздавались неожиданные звуки.

Все сразу же осознали, что никто так и не выходил из лаборатории, не ходил обедать. Кто-то писал на доске уравнения и корректировал графики, кто-то на свободных столах неистово писал на листах бумаги и что-то считал, пользуясь калькулятором. Время от времени кто-то листал раздаточный материал, сверял данные и вносил их в свои уравнения, а потом шел дальше в своих исследованиях.

Брайс поставила коробку на полку и села в уголок в ожидании. Она понимала, что нужно подождать подходящего момента. Об этом говорили изнуренные лица коллег, неистово работающих с крайней сосредоточенностью.

Камаранда стоял у стола, склонившись над листом бумаги. Он закончил последние расчеты и записал результаты на лист. Потом быстро произвел еще какие-то расчеты, кивнул, поднялся и направился к Шульцу, прихватив свой лист.

– Энтропия равна 415J/K²⁰.

Шульц записал значение в функцию на доске.

– Кобаяши, у тебя есть результат по энергии?

Японец заканчивал вычисления очень сложного интеграла. Он поднял руку, призывая подождать несколько минут, пока он проводил расчеты на калькуляторе. Потом он записал результаты на листок, еще раз проверил и, поняв, что все правильно, изрек:

– 163000 Дж²¹.

Шульц внес также и эти значения. Потом свои результаты работы сообщили Дрю и Маррон.

– Речь идет о толщине покрытия, равного двум миллиардам световых лет. Это лучшее приблизительное значение, которое мы можем тебе дать на настоящий момент.

Немец записал результат уравнения на график некой сферы, покрытой концентрической оболочкой.

Новак, стоявшая у доски с Шульцем, начала расписывать уравнение с только что полученными данными.

Из-за стола поднялась сияющая Маоко и подошла к доске с раздаточным материалом в одной руке и со своими пометками в другой. Указав пальцем на таблицу в инструкции, она сказала:

– Есть! Параметр R6! – триумфальным тоном воскликнула она. – Он составляет 190 микровольт.

Шульц написал 190*10^-6 вместо x в формуле и произвел расчеты. Потом он застыл в ожидании Новак, которая вскоре представила ему некоторые результаты своих расчетов. Шульц внес их вместе со своими данными в новое уравнение.

Несколько минут он судорожно проводил вычисления под наблюдением своих коллег и, наконец, получил конечный результат. Уравнение теперь было сокращено до нескольких факторов и робко ждало последних шагов, чтобы узнать результат.

Он протер покрасневшие глаза, очерченные черными кругами, глубоко вздохнул и продолжил расчеты. Оставалось найти последнее число, которое он написал справа, будто не видя его.

Он не мог этому поверить.

Но это было именно так.

Новак кивнула, а за ней Камаранда и Дрю. Маоко и Кобаяши победно улыбались, глядя то на доску, то на коллег. Маррон обессиленно облокотился на стол.

– Термодинамическая система уравновешена, – заявил Шульц формально. – Принимая Вселенную за закрытую термодинамическую систему, помещенную внутрь оболочки толщиной в два миллиарда световых лет, и устанавливая параметр R6, рассчитанный мисс Ямазаки, мы можем определить триаду перемещения за счет обмена объемами пространства, среди которых известна любая точка Вселенной, с интервалом, определенным длиной Планка. Теперь обмененный объем входит в уравнение, используемое в предыдущей ситуации, но необходимая максимальная мощность для обмена объема, равного одному кубическому метру на расстоянии 10 миллиардов световых лет, составляет 5 гигаватт. Это, конечно, огромная мощность, но необходима специальная электростанция, но она доступна и достигаема.

Профессор Брайс подошла к ним.

– Могу я узнать, что произошло?

– Мы переделали концепцию вселенной, – сказал Дрю эмоционально. – Своеобразное функционирование машины обмена заставило нас развить модель, на которой до сих пор основывалась наука. Отныне термодинамическая система должна рассматриваться, как состоящая из толстой оболочки, внутри которой находится наша Вселенная. Оболочка и наша Вселенная могут обмениваться энергией в двух направлениях, при этом сохраняя постоянным энергетический баланс. Закон сохранения энергии сохраняется в такой модели, где оболочка является простой метафорой, позволяющей управлять термодинамикой внутри системы и заставляющей ее функционировать. С пространственно-временной точки зрения оболочка не является физической единицей, поскольку в реальности она приближается на пространственном уровне к пространственно-временной материи известной Вселенной. Это позволяет машине функционировать, потому что каждая точка нашей Вселенной является близлежащей к точке оболочки. Когда машина активируется, пластина А приближается к близлежащей точке на оболочке, как если бы открылась некая дверь, и порождает канал перемещения, который мы назвали Коннектор. Другой его конец находится в другой точке нашей Вселенной, установленной заданными нами параметрами. Поворотный параметр, R6, приводит к тому, что обмен объемами между пространствами A и B может осуществляться с использованием доступного количества энергии.

Биолог поняла только в общих чертах речь Дрю, но ей этого хватило. Важно, что все функционировало.

– Мы должны дать название этой новой модели, – заметил Маррон.

– Правильно! – согласился Камаранда, гуру математических моделей. – Я предлагаю назвать ее просто Система. Это просто для запоминания и быстро для произношения.

– Я согласен, – сказал Дрю. – Что скажете? – обратился он к другим.

– Для меня нормально, – ответил Шульц, и другие тоже поддержали его.

– Отлично, – произнес Дрю. – Теперь все-таки всем надо перекусить! – распорядился он.

Маррон был последним, кто покинул лабораторию. На пороге двери он обернулся и посмотрел на доску, где красовалось конечное уравнение по расчету мощности. Оно было невероятно простым по сравнению с неимоверными усилиями, затраченными на его поиск, и выглядело так²²:

где:

P = мощность, в Ватт,

d = расстояние обмена, в метрах,

V = объем обмена, в кубических метрах.

Брайс уже поела, следовательно, осталась в лаборатории проверять работы своих студентов. Все остальные широкими шагами направились в университетскую столовую, измученные и голодные.

Войдя и увидев почти пустой зал, Маррон вспомнил, что, не приходя обедать в положенное время, он не может встретить Шарлен. Может, она рассердится, но он надеялся объяснить ей, что занят своим важным и секретным исследованием, и она простит его.

В столовой все еще был неплохой выбор блюд, и все хорошо поели. Они разделились на несколько столиков, чтобы сбросить напряжение этого тотального погружения в науку, проводя бок о бок несколько часов подряд. Ели они почти в полном молчании, а те немногие фразы, которыми обменивались, носили расслабляющий характер.

После неспешного обеда они вернулись в лабораторию лишь к четырем часам. В тот день они совершили революцию в науке, поэтому не было причин спешить.

Войдя, они обнаружили Брайс, которая депрессивно качала головой, оставляя многочисленные красные линии в тетрадях своих учеников. Она повернулась в сторону вошедших коллег и помахала в воздухе исписанным листком.

– По мнению этого студента, 15%-ый водный раствор хлорида натрия – это взрывоопасная смесь, если ее нагреть до 38 градусов по Цельсию при атмосферном давлении. Продукты реакции, которые он посчитал, настолько неправильные, что я даже не знаю, стоит ли позволять ему проводить дальнейшие эксперименты, предусмотренные программой курса. Я боюсь, что он начнет состязаться с одним моим знакомым специалистом по неожиданным взрывам, – подмигнула она Дрю.

Физик снисходительно улыбнулся ей и непринужденно сел на стул, перекрестив на животе руки и глядя на Брайс с безмятежным выражением внутреннего покоя.

– Профессор Брайс, Ваш студент, может, является непризнанным гением, который лишь должен найти свою дорогу, – иронично сказал он.

– Да. Дорогу… агрикультурную! – пошутила биолог. – Спокойствие, остался еще месяц учебы до экзамена, и я поздравлю его!

– Что Вы принесли, профессор? – осведомился Дрю.

– Инфузорию-туфельку, – ответила она, беря коробку с полки. – Как вы знаете, это одноклеточное животное, питающееся бактериями. Мой экземпляр имеет длину примерно в 300 микрон, следовательно, хорошо видим в портативный микроскоп, который я взяла с собой.

Она вынула прозрачный ящик из коробки. Внутри была ванночка с водным раствором.

– Это единичный экземпляр, помещенный в питательный раствор. Если обмен его не повредит, то он продолжит питаться, как обычно.

Она протянула Дрю коробку, на которую пристально смотрел Кобаяши. Японец показал на вторую машину, чтобы Дрю положил образец на ее пластину.

Они освободили зону точки B и положили под скамейку, покрытую полотенцем, чтобы принять перемещенный туда образец и избежать его отскока и падения на землю.

Не изменяя никаких параметров, Маоко произвела обмен.

Прозрачный ящик материализовался там, где они и ожидали. Маррон взял его и протянул Брайс, которая сразу же поместила ящик под микроскоп. Прищурив глаза, она несколько секунд смотрела в окуляры, потом воскликнула:

– Питается! Он отлично себя чувствует! – Она еще раз взглянула взволнованно в микроскоп. – Фантастично! И… момент… но посмотрите, какое совпадение! – она подождала еще секунду, затаив дыхание, потом воскликнула: – Он размножился! Отлично. Это явное доказательство, что обмен совершенно на него не повлиял. Посмотрите сами, – улыбаясь, сказала она Дрю.

Физик посмотрел в микроскоп, наведя фокус, и увидел две маленькие инфузории-туфельки, которые упорно барахтались в питательном растворе.

Он отошел от микроскопа, давая возможность посмотреть другим, которые хотели взглянуть на первую животную форму, перемещенную с помощью машины.

Это было историческим моментом.

Все возбужденно улыбались и поздравляли друг друга.

Этот день станет камешком в истории человечества.

– Что еще есть внутри? – спросил Дрю, показывая на коробку.

Брайс вытащила еще ящик с червяком, другой ящик с лягушкой и, наконец, клетку, внутри которой маленький хомяк бегал туда-сюда по соломенной подстилке.

– Червяк! – сказала Брайс, протягивая Дрю соответствующий ящик. Он взял его, мгновение посмотрел на красного кольчатого червя, который весело извивался.

– Хорошего путешествия, – доверительно пожелал Дрю червячку.

Обмен.

Отлично.

Червяк прибыл в нужную точку, веселый, как и прежде, к великому удовольствию экспериментаторов.

Теперь машина и теория, которая ее объясняла, заслужили полное доверие, поэтому они сразу же перешли к лягушке. Та спокойно сидела в своем ящике и успешно переместилась в точку B, подпрыгнув немного после падения на скамейку. Брайс предложила ей муху, поместив ее в ящик через отверстие, и лягушка, сразу же схватила ее, выбросив язык.

– У зверька хороший аппетит, а? – иронично заметил Дрю.

– Теперь попробуем с млекопитающими, – сказала сияющая Брайс, поднимая в воздух клетку с хомяком. – Пойдет? – спросила она у Дрю ради формальности.

Он указал ей на пластину А, и Брайс помпезно посадила хомяка на клетку.

Маоко нажала кнопку активации.

Клетка осталась, а освобожденный хомяк появился в точке B и упал на полотенце. Затем он спрыгнул со скамейки и быстро ринулся в противоположный угол лаборатории.

– Иииииииии! – резкий крик прорезал воздух лаборатории, и из шкафа выскочила девушка, бросившись к ближайшему стулу, и запрыгнула на него. Она приложила руку ко рту, продолжая кричать: – Ааааааааааааааааа!

Все шокировано уставились на нее. Наконец, Дрю пришел в себя и воскликнул:

– Но кто это? – спросил он, открыв рот.

Хомяк спрятался под шкафом, скрывшись от всех, и девушка прекратила кричать.

– Шарлен! – воскликнул Маррон совершенно ошеломленно.

– Кто? – спросил Дрю.

– Ээээ… Это Шарлен. Эээээ… моя девушка, – сказал Маррон, становясь пунцовым от смущения.

– Что? – угрожающе прищурил глаза Дрю. – Твоя девушка? – тяжелым тоном повторил он.

– Ну да… Моя девушка, – сказал Маррон, подходя к Шарлен и помогая ей слезть со стула.

Девушка с опаской бросила взгляд туда, где прятался хомяк, а потом быстро метнулась к двери.

– И куда это вы направились, мисс? – остановил ее Дрю громким голосом.

– Я хочу уйти отсюда! Сейчас же! – вызывающе ответила ему девушка.

– Не сейчас! – преградил ей путь к двери Дрю.

Маррон был не в себе. Он приложил руку ко лбу, продолжая качать головой. Он слишком много учился и даже не знал, чью сторону принять: Шарлен или Дрю. Это было скандалом, и он чувствовал, что вся ответственность лежит на нем.

– Профессор Дрю, прошу Вас, позвольте Вам объяснить…

Дрю проигнорировал его.

– Что Вы здесь делаете? – сурово спросил он Шарлен.

– Я… – начала девушка, но смутилась и покраснела. Она знала, что поступила неправильно. – Я лишь хотела посмотреть, чем занимается мой парень, – искренне сказала она, а в голосе послышалась горечь. – Несколько дней я вижу, что его мысли где-то витают, он возбужден, задумчив. Я подумала, что он что-то скрывает и лжет мне! – закончила она, глядя ему прямо в глаза.

Маррон возвел глаза к небу и развел руками, пораженный.

– Что я мог сказать тебе? – попробовал он объяснить. – Мы проводим эксперименты и…

– Что Вы видели, мисс? – резко прервал его Дрю, поворачиваясь к Шарлен.

– Я… – начала она, запинаясь. – Я… видела. Я видела то, что происходило.

Все в лаборатории окружили девушку и враждебно смотрели на нее. Все кроме Маррона, который бессильно стоял в стороне.

– Хорошо, – изрек Дрю. – Теперь яичница сделана. Вы с этого момента будете частью этой исследовательской группы. Вы, я так понимаю, студентка. Студентка чего?

– Психологии, – осторожно ответила Шарлен.

– Хорошо, мисс Шарлен, студентка психологии, – Дрю посмотрел на дверь за ее спиной, чтобы удостоверится, что она хорошо закрыта. – Сегодня Вы присутствовали при эксперименте системы перемещения материи из одного места в другое мгновенным и совершенно революционным методом. Учитывая Ваше обучение в прямом смысле гуманистическое, смею предположить, что Вам неинтересны научные аспекты этого эксперимента, но я предоставлю Маррону удовольствие объяснить Вам их в случае необходимости. Феномен был открыт случайно Вашим молодым человеком при случайном использовании машины, мной сконструированной. Люди, которых Вы видите здесь, – указал он на присутствующих, – были приглашены мной ради открытия механизма функционирования машины и создания теории на его основе. И это было сделано. Сегодня мы экспериментировали с растительной и животной формами, – при этом слове «животный» Шарлен бросила нервный взгляд на шкаф, под которым прятался хомяк. – Мы обнаружили серьезные подтверждения теории. Вы находитесь среди самых блестящих светил науки. Представляю Вам профессора Шульца, физика Гейдельбергского университета.

Шарлен пожала руку профессору, который ответил ей крепким и искренним пожатием.

– Профессор математики из Райпура, Камаранда. Профессор Кобаяши, физик в области высоких энергий, из Осаки, – с каждым пожатием руки Шарлен чувствовала, как возрастают, словно полноводная река, внутри нее эмоции от присутствия среди них. – Профессор Новак, физик Университета в Осло. мисс Ямазаки, выпускница профессора Кобаяши, – Маоко осмотрела Шарлен критическим взглядом, потом с теплотой обменялась с ней пожатием. – Профессор Брайс, биолог нашего Университета, – продолжил Дрю, – а также я, профессор Лестер Дрю, физик и куратор твоего молодого человека.

– Я горжусь знакомством с вами, – взволнованно произнесла Шарлен. – Прошу вас, простите, что проникла в лабораторию и создала вам проблемы. Но постарайтесь понять меня, я не знала, что затевает Джош, и… мне просто ударило в голову. Извините еще раз.

– Что сделано, то сделано, – сказал Дрю. – Но сейчас Вы должны отдавать себе отчет в том, что все виденное Вами и все, о чем Вы еще узнаете, отныне должно держаться Вами в секрете. В абсолютном секрете, это понятно? Ректор МакКинток лично участвует в этом проекте, и он отдал распоряжение хранить секрет. Вы никогда – я повторяю: никогда – не должны ни с кем говорить об этом. Это ясно?

– Да. Ясно. Я поняла, – ответила Шарлен, все еще немного опечаленная, но гордая тем, что стала частью этой группы.

– И потом, – произнес Дрю, подмигивая ей, – психолог может быть нам полезен!

Шарлен улыбнулась, а Брайс взяла ее под локоть и потащила в сторону шкафа, где прятался хомяк.

– Хорошо, мисс аспирантка факультета психологии, Шарлен, невеста студента Маррона, в качестве знака посвящения в это секретное предприятие Манчестерского Университета Вы должны помочь мне поймать беглеца, – и она взяла в руки картон.

Шарлен побледнела.

– Ох, нет! Я не могу!

– Как Вы сказали, простите? – посмотрела ей угрожающе в глаза профессор Брайс.

– Ох… Ну… – Шарлен понимала, что это было платой за ее наглость. – На самом деле, это всего лишь маленькая… маленькая мышка… – дрожащим голосом пролепетала она.

– Это хомяк, не мышь, – язвительно поправила ее Брайс. – И многие семьи держат их в качестве домашних животных, следовательно, Вам не стоит его бояться. Возьмите картон за другой угол и приложите этими двумя сторонами к шкафу, – показала она ей, куда поставить коробку. Потом сама опустилась на пол и вытянула руку в сторону свободного края, прислонясь к стене и оставляя лишь маленькое отверстие для выхода. Затем она засунула руку под шкаф и пошарила ей, потом провозгласила: – Ах, пойман! – и медленно вытащила руку из-под шкафа, поднялась на ноги, показывая всем первого в мире млекопитающего, перемещенного с помощью машины.

Хомяк чувствовал себя преотлично, судя по его поведению.

Шарлен сделала несколько шагов назад, испуганная видом животного, несмотря ни на что.

Брайс поместила хомяка в коробку с образцами, которая уже была полна цветов для дыхания перемещенных экземпляров.

– А теперь, не хотите ли вы объяснить мне, что случилось при последнем эксперименте? – спросила она, обращаясь к коллегам.

– Все просто, профессор, – ответил Кобаяши. – В ходе проведенных с успехом экспериментов, мы не заметили, что клетка была больше объема того пространства, который машина должна перемещать. Клетка является кубом со сторонами в 8 сантиметров, а мы настраивали машину на 4 сантиметра. В результате только хомяк внутри этого объема был перемещен вместе с кусочком пола клетки. Остальное осталось на пластине А.

– Вы хотите сказать… – напряженно прошептала Брайс, – что если бы хомяк не входил в эти 4 сантиметра, была перемещена только часть животного? А другая часть осталась бы в клетке?

– Да, именно так, – подтвердил Кобаяши, даже не смутившись.

Брайс вздохнула.

– Значит, все прошло хорошо, – задумчиво произнесла она. – Однако это каждый раз риск. Понимаете, что на этическом уровне эксперименты над животными проводятся только, если нет других альтернатив. С такими вдохновляющими результатами выполненных ранее экспериментов я даже не предполагала, что что-то может пойти не так. Потому я положила клетку на пластину совершенно легкомысленно. Этот хомяк счастливчик! С той скоростью, с какой он передвигается, он мог быть в любом месте во время обмена. Я счастлива, что все прошло хорошо! – закончила она, постукивая по коробке, где зверек активно бегал туда-сюда.

Меж тем Маррон подошел к Шарлен. Он отвел ее в сторону и спросил:

– Но скажи мне кое-что. Как ты вошла в лабораторию, что тебя никто не видел?

– Я не встретила тебя на обеде, – ответила она. – И была обеспокоена. Вечером, пока я шла в библиотеку, я увидела, как ты шел в столовую в компании этих людей. Я наблюдала за тобой издалека и видела, как вы вошли сюда. Я прошлась по зданию и нашла открытое окно из туалета. Я пролезла туда и спряталась за шкафом. И видела эксперименты. Остальное ты знаешь.

– Из туалета ты пришла, – влюбленно улыбнулся ей Маррон. Он ласкал ее взглядом. – Как в полицейском фильме серии B, – весело усмехнулся он.

– Именно так, хитрюга! – насмешливо ответила Шарлен, слегка ударив по ногам.

– Господа, на сегодня хватит! – громко заявил Дрю. – Я бы сказал, что лучше и быть не может. Спасибо всем. Увидимся завтра!

Группа стала расходиться, и каждый направился в свой номер.

Закончился еще один исторический день.