Читать книгу Критерий Лейбница - Maurizio Dagradi - Страница 22

Глава XV

Оглавление

Мидори выглянула в окно и посмотрела в невидимую даль.

Там был вишневый сад, в том парке, где она встретила своего любимого Нобору.

Близился закат, и девушка начала писать своему молодому человеку.

«Сегодня я совершенно уставшая.

Лекция по истории средневекового японского была невыносимой. Какая мне разница до той эпохи? Есть настоящее, в котором я живу. Есть настоящее, в котором я не могу встретить тебя. У меня сердце болит от тоски по тебе.

Через две недели будет экзамен по истории, а я никак не могу сосредоточиться на материале. Будет тяжело, я это чувствую. Мои родители будут задаваться вопросом, почему после хорошей университетской учебы я так заметно слетела вниз.

Нет, это несправедливо. Ни по отношению к ним, которые любят меня и надеются, что я займу хорошее положение в обществе, ни по отношению ко мне, поскольку, если я не завершу успешно учебу, я смогу выполнять только какие-нибудь унизительные обязанности, временные и плохо оплачиваемые. Почему женщину в Японии так ущемляют? Это какое-то военное общество, находящееся под властью мужчин, которые все решают, а женщинам позволяют только смотреть на прозрачный потолок, с которого они управляют нашими жизнями.

А я хочу остаться в тени.

Я выучусь, да. Выучу эту историю, да, получу диплом и стану преподавательницей, буду хорошо зарабатывать, и тогда мы сможем пожениться. Ты сойдешь с этой лодки и не будешь больше бедным. И сможешь пойти учиться, как и я, и станешь поэтом. У тебя есть талант Нобору, и ты должен получить образование».

Мидори оторвала ручку от листа и провела рукой по глазам, чтобы вытереть слезы, которые обильно текли по ее лицу. Она ужасно страдала. Но все же оставалась сильной и разумной. Она умела бороться.

Маоко взяла платочек и промокнула глаза. Страдания Мидори взволновали ее. Эта мучительная любовь лилась потоком со станиц романа и проникала ей прямо в сердце, заставляя каждый раз плакать.

Вздохнув, она перевернула страницу, но именно в тот момент услышала стук в дверь. Едва слышный, робкий стук.

Удивленная, она взглянула на часы под светом абажура: было почти десять вечера. Кто это мог быть в такой час?

Она поднялась с кровати, положила книгу и направилась к двери. На ней не было глазка, поэтому она подкралась к ней очень осторожно.

– Да? – спросила она, не открывая.

– Новак, – последовал простой ответ.

Маоко возвела глаза к небу, вздыхая, но зажгла основной свет, открыла дверь и позволила норвежке войти. Потом она повернула в замке ключ и предложила ей последовать за ней.

Ясмин Новак явилась в светло-коричневом пальто с шотландским узором отличного пошива. Коричневая обувь на низком каблуке и волосы, собранные в хвост. Сумки не было.

Она остановилась, войдя внутрь, и подождала, чтобы Маоко вошла следом, потом начала расстегивать пальто, размеренно, пуговица за пуговицей сверху вниз. Дойдя до низа, она взяла обеими руками борта пальто на уровне груди и симметрично распахнула их.

Она была совершенно голая.

Маоко знала, что норвежцы весьма раскрепощенные, но она никак не ожидала, что настолько.

Новак распахнула борта пальто еще шире, пока оно не начало соскальзывать с плеч. Оно мягко скользнуло на спину, и, когда уже готово было упасть на пол, она взяла его в руки, сложила пополам и повесила на спинку близстоящего дивана.

Глядя в глаза японке, она протянула вперед руки, перекрестив запястья.

Маоко невинно посмотрела на нее, потом на ее запястья: на них еще остались следы веревки, обмотанной предыдущим вечером. Это доставляло ей огромное удовольствие, поскольку являлось доказательством ее обучения шибари – японскому веревочному искусству. Она занималась этим параллельно с учебой в университете, учитывая его эстетическое содержание, которое это древнее искусство представляло. Она хотела стать Наваши, маэстро. Тогда Маоко могла бы реализовать изысканную скульптуру, артистично используя веревку на изучаемом теле Новак, которая не догадывалась, что Маоко знала шибари, тем более – что она пришла сюда в качестве модели для этого вида искусства.

Нет, норвежка явно хотела чего-то другого, и она просила ее об этом с горящими глазами, обнаженным телом, которое она безудержно предлагала взору Маоко.

У нее была светлая кожа, как и подобало ее происхождению, и светлые волосы, которые рассыпались по плечам в простой стрижке «каре». Лицо было слегка подкрашено, зажигая светло-голубые правильно посаженные глаза, обрамленные светлыми ресницами и пастельными тонами теней. У нее был маленький немного вздернутый нос, тонкие светло-розовые губы без помады. Правильный подбородок с небольшой впадиной вместе с линией губ создавали дерзкое выражение. Скулы едва прослеживались, а щеки были подтянутые и гладкие. Уши были маленькими и правильно очерченными, а шея, длинная и стройная, отлично гармонировала с лицом.

Плечи были пропорциональны фигуре женщины ростом примерно метр семьдесят, а подтянутое телосложение показывало, что она регулярно занимается спортом.

Грудина и ребра рисовали совершенную фигуру, с небольшой и очень женственной грудью, которая вела к тонкой и чувственной талии. Живот был подтянут явно тренировками на велосипеде или бегом. Ноги выглядели не менее прекрасными: пропорции голени и бедра были идеальными и демонстрировали потрясающую мускулатуру бедер и икр. Узкие лодыжки довершали эту завидную картину.

Маоко посмотрела на длинные худые руки, в тонусе, как и все остальное, дойдя до тонких и изящных пальцев. Она взяла в руки узкие перекрещенные запястья и повела ее за собой к кровати.

– Сними обувь, – спокойным, но суровым голосом сказала она.

Новак подчинилась, потом Маоко встала сзади и заставила Новак встать на колени на кровати в самый ее центр. Она взяла ее за руки и завела их за спину, скрестив запястья рукой.

– Разведи колени, – снова приказала Маоко.

Новак подчинилась.

– Еще, – добавила Маоко.

Новак развела ноги еще больше, вытянув их.

– Хорошо, – сказал Маоко. Колени были на расстоянии метра друг от друга.

– Подними грудь и голову. И смотри вперед.

Норвежка выпрямилась, в том числе с помощью рук, вытянутых назад, которые Маоко все еще держала скрещенными в запястьях.

Она гордо подняла голову и уставилась перед собой.

– Не двигайся, – приказала японка.

Она медленно отпустила руки и отошла от кровати. Новак не двинулась ни на миллиметр.

Маоко подошла к шкафу, стоящему за Новак, а следовательно, вне поля ее зрения, и взяла желтый шарфик из тонкого шелка, вернулась к кровати и обмотала шарфиком два раза перекрещенные запястья норвежки. Первый узел был простым. Она затянула его и подкрепила связку вторым узлом.

Новак ровно дышала в ожидании, аккуратно сохраняя позу, которую ей приказала принять Маоко.

Пижама Маоко состояла из кофты и длинных штанов белого цвета с персонажами Kawaii23. Она сняла пижаму и осталась в нижнем белье белого цвета.

Затем вернулась к шкафу и из сумки из лаборатории вытащила пару латексных перчаток. Она надела их с громким щелчком. Потом легкими движениями села на кровать на колени, сзади Новак. Положив руки на лодыжки норвежки, чтобы еще лучше зафиксировать ее позу, она положила также и ее руки на лодыжки. Новак поморщилась и издала едва слышный стон, но сразу же взяла себя в руки, оставаясь неподвижной.

Симметричными движениями Маоко провела руками по бокам, поглаживая их. Они были упругими и твердыми. Потом она стала подниматься выше по спине, проведя пальцем по позвоночнику. Продвигаясь вдоль позвоночника, она проводила пальцем по каждому позвонку, а затем по каждому ребру, надавливая на них с одинаковым усилием, что стимулировало чувствительность каждой кости, а Новак покрывалась мурашками. Холодный пот покрыл ее лоб и спину, но она, сжав зубы, не двигалась. Маоко улыбнулась про себя, оценив реакцию норвежки, а также ее самоконтроль.

Руки добрались до основания шеи. Она интенсивно повторяющимися движениями стала массировать шейные позвонки, лопатки и, по-прежнему надавливая на кожу, протянула руки вперед, к грудной клетке. Медленно-медленно она провела ими вверх, собрав в ладони грудь. Когда указательные пальцы Маоко натолкнулись на соски, она небрежно, с тем же давлением, проследовала дальше, с силой вжав их внутрь. Потом она шире отвела указательные пальцы от среднего, позволив соскам вернуться в исходное положение. Они стали жесткими и возбужденными, и Маоко прекратила возбуждать их. Несколько секунд она оставалась без движения, изящно держа их. Новак была покрыта потом и прерывисто дышала, напрягшись до предела. Японка медленно сжала указательный и средний палец, сжимая соски. Норвежка расширила глаза и раскрыла рот, не в силах сдержать стон.

– Ооооох!

– Молчи! – приказала ей Маоко.

Новак замерла с раскрытыми глазами и ртом, продолжая покрываться потом.

Японка медленно раскрыла пальцы, оставляя соски, которые были сдавлены у ореолы, где пальцы сжимали их. Они эластично вернулись к изначальному размеру за несколько секунд.

Маоко подождала несколько мгновений, потом снова сжала их. В этот раз сильнее, почти до конца зажимая пальцы. Новак резко закрыла рот и сжала зубы, задержав дыхание, но не издав не звука. Маоко выпустила соски, и им потребовалось чуть больше времени, чтобы вернуться к исходному состоянию. Подождав еще немного, она снова сжала пальцы с еще большей силой. Она держала их так несколько секунд, пока Новак оставалась напряженной с расширенными глазами и с побелевшими от напряжения губами.

В конце концов, Маоко начала постепенно раскрывать пальцы, миллиметр за миллиметром, и соски оставались сжатыми несколько секунд. Малу-помалу они вернулись обратно, пока норвежка обливалась потом, а к тонким жилам возвращалось болезненное кровообращение.

Маоко оставила в покое ее грудь и скользящим движением спустилась к бедрам и бокам, проведя руками по тонкой талии, остановившись там, откуда она начинала.

Несколько мгновений она дала ей отдохнуть.

Дыхание Новак стало ровным, а пот начал высыхать.

Тепло комнаты в тот мартовский вечер было комфортным для этого обнаженного тела. Свет абажура на прикроватном столике был белого холодного цвета, подходящий для чтения благодаря увеличенному контрасту с печатными страницами, в то время, как люстра в центре комнаты излучала теплый желтый свет. Бледное тело Новак равномерно окрашивалось желтым, приобретая теплый и приятный оттенок, а белый цвет абажура падал на три четверти сзади, создавая тени между лопатками и ягодицами. Неподвижная норвежка являла собой скульптуру в музее, освещенную точечными светильникам. Она была прекрасна.

– Теперь посмотрим, – сказала сама себе Маоко с насмешливой улыбкой.

Она медленно провела руками в сторону живота, держа сжатыми пальцы. Она не нажимала, а лишь слегка касалась поверхности, чтобы чувствовать пальцами мускулы, которые поддерживали живот. Она неумолимо продвигалась к паху, а Новак снова начала покрываться потом и с трудом дышать, оставаясь в неподвижной позе. Она поместила средние пальцы каждой руки в соответствующую паховую складку и соединила пальцы над влагалищем, держа поднятыми указательные пальцы. На полминуты она застыла в таком положении, а норвежка за это время сделала только несколько вздохов: ее сердце быстро пульсировало с такой мощностью, что Маоко могла слышать его удары в грудной клетке. Она опустила указательные пальцы на влагалище и аккуратно начала расширять большие половые губы. Сквозь тонкую кожу чувствовалось тепло тканей, влажных от возбуждения. Она расширила губы, пока вход во влагалище не раскрылся полностью. Новак была объята спазмами, сердце неконтролируемо билось, как сумасшедшее. Она ощущала себя распростертой, беззащитной, и испуганно ощущала, как воздух вливается в открытое влагалище и циркулирует внутри, еще более холодный, усиливая ощущение уязвимости, которое она испытывала. Она не знала, что будет дальше, но по-прежнему оставалась неподвижной.

Маоко держала ее в таком положении целую минуту, связанную и неподвижную, полностью покрытую потом, с застывшей на лице маской, в самой интимной позе, открытой и оставленной на обозрение миру.

Неожиданно Маоко отпустила указательные пальцы, позволив половым губам резко сомкнуться: они издали резкий влажный звук, похожий на шлепок руки о мокрую поверхность. Она убрала руку от половых органов Новак и сняла перчатки, вывернув их наизнанку. Потом она слезла с кровати и пошла выбросить их.

Норвежка не двигалась.

Маоко вернулась на кровать и развязала запястья, кладя шарфик на тумбочку. На руках не осталось никаких следов, поскольку они были лишь ненадолго слегка связаны. Новак по-прежнему оставалась совершенно неподвижной, как и во время того, когда ее руки были связаны.

– Сядь на корточки, – приказала Маоко, кладя ей пальцы на бока и глядя на нее. Норвежка выпрямилась из своей позы, руки свободно висели вдоль боков.

Маоко взяла с кровати подушку и положила ее на диван.

– Укладывайся, – сказала она. Она взяла ее за плечи и помогла лечь животом вверх.

Взяв ее за запястья, она положила руки на голову так, чтобы они находились на расстоянии двадцати сантиметров друг от друга ладонями вверх. Потом она дала ей в руки шарфик.

– Сожми его. И смотри в потолок, – сказала она. – Раздвинь, – попросила она, положив руки на бедра, и развела ей ноги почти на шестьдесят сантиметров, повернув ступни в сторону кровати.

Японка вернулась к шкафу и надела другую пару перчаток, потом пошла на кухню и взяла из ящика пару палочек для еды24.

Новак из-за угла выглянула на Маоко, но как только та вернулась, норвежка устремила взгляд в потолок.

Японка села на диван справа от Новак и оценивающе посмотрела на нее. Начиная с ног, она поднималась все выше по ногам, прошлась по паху, животу, груди, лицу, добравшись, наконец, до рук с шарфиком. Пот полностью высох. Еще раз убедившись, что Новак смотрит в потолок, она склонилась над влагалищем.

Большим и указательным пальцами левой руки она развела половые губы непосредственно вблизи клитора. Орган показался из крайней плоти. Он был маленьким, но хорошо видным, розового цвета и напряженный от возбуждения. Маоко взяла палочки в правую руку и пару раз свела их кончики, в результате чего послышался сухой деревянный щелчок, потом она поднесла их к влагалищу и сдавила ими клитор, словно это была какая-нибудь креветка.

Она сжала их немного, чтобы хорошо закрепить, и остановила руку в таком положении. Клитор был зажат между палочками, словно в щипцах. Она посмотрела на лицо Новак. Она продолжала пристально смотреть на потолок, но глаза ее расширились, а лоб покрылся потом. Губы были полуоткрыты и словно говорили молчаливое «охххх».

Удовлетворенная самоконтролем норвежки, Маоко с большим вниманием подвигала кончиками палочек, описывая круг против часовой стрелки, деформируя клитор. Движение составляло всего несколько миллиметров, но шесть тысяч нервных окончаний, что находятся в органе, породили волны удовольствия в мозгу норвежки.

Новак ахнула, а ее пресс заметно дернулся.

– Контролируй себя! – прошипела Маоко.

Норвежка замерла, потом медленно расслабила пах и с силой сжала шарфик в руках, сделав из нее отдушину для крайнего напряжения, ее охватившего.

Японка продолжила три круговых вращения по часовой стрелке, потом три против часовой стрелки, чтобы сбалансировать стресс клитора. Во время этого Новак полностью покрылась потом. Она сильно сжимала шарфик, чтобы лучше себя контролировать, и ее напряженные бицепсы были явным доказательством ее напряжения.

Маоко без остановки продолжала круговые вращения против и по часовой стрелке. Клитор уже стал темно-красного цвета и совершенно возбужденным.

Через пару минут Маоко увидела, что лицо норвежки стало пунцовым, а дыхание учащенным. Брюшной пресс непроизвольно сжимался, а изо рта Новак вырывалось мычание, громкость которого увеличивалось. Она была на грани оргазма, и тогда Маоко неожиданно развела палочки и отпустила клитор. А также половые губы, которые закрылись.

– Аааааах, – простонала Новак носовым голосом из-за того, что возбуждение неожиданно прервалось. Она была разочарована и встревожена тем, что ей не позволили дойти до кульминации. Она подняла голову и гневно взглянула на Маоко, сидящую на своем месте.

– Хорошо! Вниз! – крикнула она, кладя руку на лоб и заставляя лечь обратно.

Новак вернулась в исходную позу. Сердито хмыкнув в знак протеста, она расслабилась и снова уставилась в потолок, взяв шарфик. Лицо вернулось к нормальному цвету, а пот быстро высыхал.

Маоко немного подождала. Когда Новак стала достаточно спокойной, она положила ей левую руку на пах и начала гладить его легкими круговыми движениями, отмечая гладкую кожу и мышцы в тонусе. Новак успокоено закрыла глаза. Она ровно дышала, спокойная, вдыхая носом и выдыхая через полуоткрытый рот. В состоянии полудрема она даже расслабила руку с шарфиком.

В этот момент Маоко аккуратно ввела средний палец правой руки во влагалище, держа руку ладонью вверх. Норвежка, казалось, не отреагировала. Тогда Маоко добавила туда указательный палец и надавила его немного вверх. Новак открыла глаза, взгляд ее был пустым, почти отсутствующим. Маоко надавила еще немного, и безымянный палец и мизинец ее маленькой руки также вошли во влагалище. Новак все больше открывала глаза по мере того, как Маоко вводила руку внутрь нее. Странно, но она не начала покрываться потом, а только бледнеть, пораженная неописуемыми ощущениями, которые испытывала.

Рука Маоко продолжала продвигаться по вагинальному каналу, который покрывался смазкой от возбуждения, и большой палец тоже вошел внутрь. Вход во влагалище раскрылся и сомкнулся вокруг руки, расширившись по максимуму, примерно на восемь сантиметров. Надавив еще, Маоко полностью ввела туда руку, и влагалище сомкнулось вокруг ее запястья.

Теперь Новак словно онемела. Веки ее закрылись, и она не показывала никаких видимых реакций. Она, казалось, полностью отдалась во власть это самой интимной части своего тела, полностью выражая его признание.

Широкими движениями Маоко начала гладить пах, чтобы успокоить его. Она остановила левую руку в центре живота и слегка нажала на него, а потом подвигала внутри норвежки указательным и средним пальцем навстречу передней стенки влагалища. Она медленно и долго двигалась по кругу, исследуя костяшками пальцев внутренней пространство, пока наконец не нашла то, что искала. Шероховатая зона, размером не больше монетки, расположенная на симметричной оси влагалища. Новак имела точку G 25, и Маоко ее нашла.

Норвежка отреагировала незамедлительно.

– Аах! – воскликнула она громко, хватая шарфик и сдерживая пресс.

Маоко ее даже не отругала. Она начала водить пальцем по точке G туда-сюда, слегка нажимая и поддерживая ритм в одну секунду. Другой рукой она надавливала на паховую область, чтобы зафиксировать ее. Новак начала поднимать голову от кровати, сжимая тело и открыв рот в виде буквы О, а с губ срывался стон «Оооох…». Она оставила шарфик и вытянула руки, положила их на матрас и с силой сжала. С каждым движением пальца внутри нее норвежка поднимала и опускала голову и тело.

Маоко продолжала стимулировать точку и позволяла Новак свободно двигаться. Это было именно то, чего она хотела: она довела ее до этого состояния, чтобы она взорвалась в оргазме, который может испытать женщина.

Теперь лицо норвежки исказилось и стало красным и покрытым потом. Красным была также шея, на которой вздулись пульсирующие артерии. Вместе с сухожилиями, бьющимися в спазмах, они представляли собой хороший материал для уроков анатомии каждый раз, когда она поднимала грудь. Тело блестело от пота, а под пахом на простыне расплывалось пятно вагинальной жидкости.

Маоко согнула немного пальцы и, вместо того чтобы использовать подушечки, как она это делала до сих пор, она начала проводить по точке G ногтями. Это были ногти ученой, привычной проводить ручные работы: средней длины и не острые. Она решительно провела ими по чувствительной плоти Новак, еще и еще, пока та спазматически сжимала матрас и задыхалась. Несколько секунд спустя норвежка неожиданно откинулась назад и со всей силы дико закричала.

Маоко была начеку и сразу же закрыла ей рот левой рукой, чтобы этот пугающий звук не вырвался из ее квартиры.

Пресс Новак напрягался и расслаблялся в бешеном темпе с разрушительной энергией того оргазма, который она никогда в своей жизни еще не испытывала. Крик продолжался, подавляемый рукой японки.

Маоко ждала.

Спустя несколько секунд сокращения мышц тела Новак начали уменьшаться. Крик почти прекратился, и норвежка медленно опустила голову на кровать. Она отпустила матрас и вытянула руки вдоль тела. Маоко убрала руку от ее рта и продолжила гладить пах. Очень аккуратно она начала убирать правую руку из влагалища. Рука легко выскользнула из канала, покрытого вагинальной жидкостью и имеющего растянутую стараниями Маоко мускулатуру. Через несколько секунд Маоко окончательно вытащила руку и проверила, что перчатка не порвалась даже там, где она использовала ногти. Это ее удовлетворило, потому что для всех японцев гигиена является основой любой практики, и они неотступно ей следуют.

Она посмотрела на Новак. Та лежала на кровати с отсутствующим взглядом, обращенным к потолку. Дыхание успокаивалось, лицо постепенно возвращалось к нормальному оттенку, пот быстро высыхал. Через минуту она спокойно заснула с полуоткрытым ртом и головой, слегка склонившейся вправо.

Маоко аккуратно слезла с кровати, чтобы не разбудить ее. Она выбросила пару перчаток, погасила основной свет и одела пижаму. С крайней осторожностью она достала покрывало и укрыла им норвежку, чтобы та не замерзла. Потом она подошла к шкафу и взяла с полки плед. Включив лампу на прикроватном столике, она направилась к дивану. Там она растянулась на боку и укрылась пледом.

Несколько минут она задумчиво смотрела в темноту, а потом заснула.

Критерий Лейбница

Подняться наверх