Читать книгу Шёлк лоскутный, или Книга падших - Майкл Улин - Страница 7

Энн налила очередную (уже четвёртую!) чашку кофе дрожащей, слегка затёкшей рукой. Оставив уснувшую дочь, она отлучилась минут на десять, чтобы вернуться после проветривания её комнатки, и продолжила просматривать сшивку, оставленную Фредом из своего утиля ещё 4 дня назад. Текст был на литовском языке, к нему прилагался технический (компьютерный) Google-перевод. Для такого рода документов название типа манускрипт было вполне обычным. Фамилия Войнец – тоже ничего необычного, такое себе видоизменённое русским переводчиком сербское определение для потомственного воина, воителя. Только вот занесло этого самого воина «ой, куда!» – и рисунки необычных растений и существ, и номинированные фенотипы, и неизвестная спец-иероглифика языка генома. Вначале шла непереведённая часть на литовском, в нескольких местах встречалось латинское написание «Bibl.». «Наверное, ссылки на канонические писания христианства», – подумала она, просматривая текст дальше. Описание методик с шифрованными инструментами, среди которых узнавался, в частности, рестрикционный препаративный модуль с названием, включающий латынь – Bombyx mori, т. е. Тутовый шелкопряд. Речь шла о специфическом комплексе, реагирующем исключительно на личиночном (пренатальном) уровне развития или проявимости генома индивида! Активность его на взрослой особи с конечным уровнем инкарнации была нулевой.

– Что-то новое, – отметила она про себя, – по крайней мере, не припоминаю, чтобы в универе об этом интересном феномене упоминалось в генетических инструментах. А ведь дата документа – прошло, пожалуй, полтора столетия! Наверное, эта версия текстового документа не была просто гугл-переводом, но имела смелую научную интерпретацию первоисточника.

Уже два знакомых вида членистых растений описывались в двух главах как носители органелл, способных к фиксации (восстановлению) атмосферного азота, описывалось их накопление в организме, в биомассе, в форме нуклеиновых и белковых соединений. Первое – с каким-то непривычным названием, в транскрипции, звучащей как Н-купуажу, его связывание с участием нитрогеназы, глютаминовой и аспарагиновой кислотами, с образованием соответствующих аминокислот.

(Возможным, но спорным вариантом этого растения является «кордилина Ти – маталея» – удивительное растение острова Ниуэ в Полинезии /примечание Автора).

Второе – растение Эрть, относящееся к семейству Азолловых – папоротников, седьмой вид рола Azolla (гигант по сравнению со своими мелкими гидрофильными родственниками, ныне вымерший). Оно описывалось только как ссылка в тексте, размещённом далее. О нём, об этом растении, остались воспоминания в исторической памяти народа как «Папарать кветка» из-за особенной формы листа, похожей на цветок и несущего споры.

Этот вид являлся допотопным и вымершим. Эрть, в отличие от ближайших родственников, некогда успешно освоилась в более сухих регионах планеты, вступив в «непозволительно близкие отношения» со взаимно редуцированной формой цианобактерий или сине-зеленой водорослью типа Анабены, предположительно семейства Ностоковых. Последние получили прописку как внутриклеточные обитатели, органеллы.

Вторым аспектом в соответствующей главе было описание съедобных сверх-окультуреных плодов Н-купуажу как биомассы, содержащей низкое количество клеточной ДНК, и потому безопасной для потребления их астро-субъектами.

Что-то во многих деталях совпадало с материалами, переданными Гене и только вскользь просмотренными Энн.

Далее тексты перемежались дневниками и исследовательскими протоколами с решениями некоторых проблем.

Во введении этой части перевода был приведен генно-метаболический анализ нескольких земных видов: Человека – (Неандертальца, рода Homo sp. var.n…), рис. 4; орангутанга – (Pongo pygmaeus), рис. 5.3.; шимпанзе – (Pan troglodytes schweinfurtsii), подвид Ш. швейнфуртовский, рис. 5.4.; гиббона хулок – (Hylobates hoolock), рис. 5.5.; горной гориллы – (Gorilla gorilla), рис. 5.2.; некоего «Существа Х», не имеющего названия в современной науке, жалких остатков практически исчезнувших видоизменённых мутантов, которых иногда описывают как «Снежный человек», рис. 6; а также Кахау – (Nasalis larvatus), рис. 5.6.; гелады – (Theropithecus gelada), рис. 5.7.; и Дологопята-привидение – (Tarsius spectrum), рис. 7.

Как ни странно, был приведен и анализ обычных коров из заказанных наземных видов, и дельфинов – афалин (Tursiops truncatus), пресноводных дельфинов или сусук (Platanista gangetica), и касаток (Orcinus sp.) – из водных.

Сравнение было приведено в таблице с учётом некоторых понятных и непереводимых качественных показателей, из которых следовал вывод о статистической пригодности по сумме преимуществ первого вида из приведенного списка. В перечислении обоснований искусственно проводимого отбора, в начале, среди первых требований и преференций, были среда обитания и способность к манипуляции соразмерными объектами. Водные объекты выбора, дельфины, набирали свои баллы только как потенциально супер-рефлексирующие, способные к кодированной индивидуальной коммуникации. Однако среда обитания оставила слишком сильный след на «конструкции» этих существ, их способности к тонкому манипулированию физическими объектами. Было так же ещё одно существенное «но» – завершала свой второй этап на планетах солнечной системы Сирианская миссия, избрав зоной своих разрешённых Договором интересов водный мир планеты Земля, спутника Юпитера – Европы и спутника Сатурна – Энцелады. Именно дельфины (вместе с некоторыми представителями головоногих, и люминесцетно-светящихся морских обитателей) стали земными избранниками миссионеров дружественной цивилизации Сириуса. Кроме того, у нескольких видов дельфинов был найден особый маркер, вероятность естественного происхождения которого была чрезвычайно мала.

Первоначальная номинация среди приматов привела к тому, что номинантом оказался объект (Существо Х), а примат человек (рис. 4), набирал всего 56 % от показателя лидера номинации. Однако, Существо Х, при дальнейшем внимательном изучении, оказалось непригодным для генной трансформации на планете, в этом измерении. Оно было представлено только любопытными экземплярами из другого мира, параллельного (и, в некотором роде, соседнего), а его воплощение оказалось всего лишь магическим камуфляжем для такого рода «прогулок». Были также иные особенности.

Человек всё ещё существенно выделялся как особенный вид на планете. Как если бы он не являлся творением этого региона Вселенной, в отличие от многих животных на планете. Этот объект был «продуктом» множества влияний и переделок (согласно ссылкам на отсутствующие Протоколы) из предшествующей генерационной волны (4-й расы). Степень деградации практически отрывала это звероподобное существо от некогда великолепного, совершенного создания, украшенного особыми выростами на голове как у ♂, так и у ♀. Создание быстро деградировало и уже не угадывалось в этих, измельчавших во всех отношениях, потомках. Он компенсировал свои физические недостатки: прятался от ночных хищников и иных неприятностей в пещерах, грелся, сохранив в большинстве популяций навык поддержания огня, используя его для приготовления пищи доступной, но не пригодной для непосредственного употребления в сыром виде. Вполне удовлетворительно использовал палку и камни для множества своих задач. В меньшей степени ему удавалось ладить с соплеменниками. Скупой язык и неконтролируемая эмоциональность были тому причиной. И он уже долго оставался на грани вымирания – любое увеличение численности приводило к усилению внутривидовой конкуренции, борьбе, как говорится – «не на жизнь, а на смерть».

Для повышения уровня существа типа человека (неандертальца) до требуемого как субъекта цивилизации, требовалось полное его переформатирование. Были проведены соответствующие генные эксперименты донорами генов и других структурных систем, в которые включались 6 вышеперечисленных приматов, животное Го и один из видов дельфинов. Человек был пересоздан включением систем дополнительных генов и таким образом улучшен с точки зрения «созидателей», по сравнению с его земным прототипом – видом, деградировавшим за сотню тысячелетий. А также по сравнению с агрессивными видами других приматов (шимпанзе), прежде всего восстановлением и расширением функциональных возможностей его вербальной коммуникативности, возможностью восприятия некоторых кластеров образа и содержания. В человеческом геноме сохранилась важная основа наземного передвижения – стопа, позволяющая передвигаться на задних конечностях более успешно, чем иные приматы (в том числе гиббоны и носачи). А также хорошо настроенная система взаимоотношений с представителями Эб Ла (иммунитет).

Некоторая часть текста касалась спонтанной миграции морфогенеза приматов, использованных в генных процессах, проявляющейся в положении 1-го пальца передней конечности (руки) и встречающихся феноменов шестипалости. А также атавистического рудимента – копчика (хвостик) и почти потерявших свою изначальную симбиотическую функцию пазухи в области верхних дыхательных путей, формах носа, в гирсутизме (остаточной волосатости), в строении гортани, голосовых связок, как вербального механизма коммуникации. Кроме констатации таких морфологических феноменов как следствие случайных генетических следов от вышеуказанных доноров, была информация об исправленных настройках. Согласно тексту, это создавало некоторую избыточность ДНК. Удалось исключить такую часть недостатка прототипа, как немоту в непозволительно большом проценте, нарушение цветового восприятия (проявлявшееся вплоть до протонопии), спонтанную агрессивность, витаминную зависимость, влекущую за собой драматические срывы некоторых тонких настроек к планам бытия, и другие.

Менее заметными поначалу были «технические следы» – оставленные без защиты многочисленные сайты ядерного генома, способные к слиянию не только с векторами, но и с вирусными частицами. Эти отклонения, аберрации от номинантного образа существа, как элемента цивилизации, считались недостатками качества или просто небрежностью исполнителей. (Очевидно все мы, нынешнее человечество – гибриды, а также своеобразные химеры собственно прототипа человека и частиц генетической информации других видов (приматов), сцепленные векторами и со встроенной сложнейшей регуляцией). Как носители аналога основного генома «божьей искры» (Адамаса), имеющие сайты связывания собранных наборов генов с этой основой.

Отдельным разделом упоминалась проблема введения в генофонд прототипа человека так называемой внехромосомной наследственности в виде органеллы – особой формы митохондрий-аминохондрий. Это потребовало отдельной серьёзной доработки и ядерного генома. В том числе для полного удаления зависимости от таких компонентов пищи, как витамины. Ввиду особенности последнего (для человека передача всех этих внехромосомных свойств происходила от материнского организма, обеспечивая, таким образом, тотальность), была возможна такая «доработка» проекта особи № 2[8] (человека цивилизации) и создание некоторых новых свойств через женскую особь. Всё было близко к завершению. Для защиты такой крови от внешнего солнечного облучения, в жарких ареалах планеты была введена заметная кожная пигментация, маскировавшая любой цвет – от пурпурного, голубого, или зеленовавто-серого до чёрного.

В завершении части текстового перевода было обоснование того, что пара (Адам и Ева) была создана по приблизительному эталону-образцу и подлежала дальнейшей ассимиляции на планете, под наблюдением. Отличие от божественного первообразца было в самовосстановлении – способности к порождению себе подобных.

Далее следовал отчёт о необычном растении Эрть, уникальном растении планеты. Фред чуть больше года назад уже представлял подобный документ для Геннадия. И всего через год супруг Энн получил грант на разработку такой органеллы в ведущем исследовательском центре Великобритании в должности содиректора проекта (учитывая его славянское происхождение, это, определённо, был прорыв) с окладом в 20 раз превышающим средний по стране. Поэтому вопроса о том, ехать или нет, не возникало.

Растение Эрть не только производило связывание атмосферного азота и, затем, как и N-купуажу (оно же иногда называется «деревом Жизни» и относилось к вымершему виду высших наземных растений), восстановление закислов и нейтральных молекул N₂ в белковые и другие азотистые вещества метаболизма. Оно вырабатывало споры, несущие такие органеллы в больших количествах. Растения – симбионты были уязвимо капризными, требовали наличия в микро-количествах особенного (редкоземельного) металла и, вероятно, погибали под действием слишком длительного дождя и погружения в воду. Окислы азота, как полупродукты дыхательного метаболизма, превращались, при излишнем смачивании, в кислоту – это было губительно для тонкой структуры растения, привезенного на планету ещё при четвёртом в этой эре посещении (6 десятков тысячелетий назад). Второй вариант гибели был связан с фиксацией высокорадиоактивных изотопов азота и следующего за тем (после связывания и накопления летального воздействия, как радиации, так и продуктов распада, которые являлись токсичными). Это произошло при том же посещении, с целью замены структуры атмосферы планеты и изменения популяционного пула на ней. Азот переставал быть дефицитным элементом (это при наличии его более чем в 3\4 атмосферы) и организмы не нуждались бы в белковой пище! Снятие такого дефицита обеспечивало некогда гигантских существ планеты (известных как динозавры и др.) необходимыми пластическими веществами, включающими, прежде всего, азот. Сам воздух становился питательным – источник азота и, опосредованно, аминов, белков и нуклеинового материала. Эффект был крайне необычным для нашего жизненного опыта – общий вес биомассы планеты был выше на порядок! А если бы современные зоологи попали в то время, они определённо были бы поражены всемерным гигантизмом и численностью практически всех видов животных.

Далее в тексте обсуждался вопрос жизнеспособности этого спорового симбионта в зависимости от температуры тела носителя. Для холоднокровных (земноводных и пресмыкающихся) и некоторых насекомых времени симбиоза было в два раза больше, чем для теплокровных.

Были также обнаружены некоторые виды, обладающие свойством азотфиксации, относящиеся к грибам (например, Мицене серой /Mycena strobilicola и многим другим). Конечная точка биоценоза у них так и не была прослежена до конца.

Текст продолжался, но был не отформатирован и перевод перестал читаться в том месте, где повествовалось о проблемах экипажа (популяции астронавтов во главе с Аватаром особи Б) – внезапном инфицировании и гибели культуры растения N-купуажу, приведшем к потере плодоношения. Употребление незрелых завязей других растений и продуктов биомассы стало опасным для экипажа ввиду эволюционной потери защит от чужеродной наследственной информации геномов планеты в пищевых продуктах. Возможно, за сотни поколений филогенеза популяции Астронавтов, последние потеряли исходную защиту своих давних предков к приему природной пищи на клеточной основе.

Далее следовали постановка задания и методические описания евгенных экспериментов на объектах Существа Х и человеке. Одна из первых глав была посвящена интродукции и последующей экстрадукции новой органеллы с азот-ассимилирующим свойством как продукту биосинтеза и энергонакопления. Этот фактор был востребован для созидания принципиально новой популяции на планете* (далее шла непереводимая игра символов, очевидно имеющих отношение и к метаболизму газообразных углеводородов, типа СН₄, С₂Н₆) с азотной атмосферой. Удачным в этом аспекте оказался тот самый объект Существо Х, который был способен ассимилировать эту экспериментальную органеллу. Приведение у него комплекта других реакций ввода нового продукта в метаболизм также произошло довольно успешно. Единственным печальным последствием такого экспериментального вмешательства стало постепенное вырождение митохондрий – через пару поколений Существо Х превращалось в облигатного уязвимого жителя этой далёкой планеты-спутника (или пока только инкубатора с азотной атмосферой в безразмерном боксе-отсеке корабля пришельцев). Суть трансформации была в замене липофильной части мембраны, атакуемой в иных условиях обитания растворяющими жиры летучими углеводородами иных атмосфер. Энергия, кроме световой, вырабатывалась благодаря внушительному запасу ввозимого кислорода и сжиганием местного углеводорода. Таким образом восполнялся обменный углерод (СО₂) и вода.

У человека (завершающие работы велись с учётом именно женских особей, в подклассе внеядерной наследственности, осуществляемой на клеточных органеллах аминохондриях, относящихся к митохондриальным) происходило лёгкое психологическое нарушение от одного из продуктов этого синтеза-окисления, которое уже и известно поэтому, как веселящий газ – N₂O. Эффект был супер устойчив, и по большому счету именно поэтому человек подпал под другую, более узкую схему преображения, без его экспорта в другие миры. Миры, в которых процесс связывания азота происходил через его восстановление с помощью аммонийных производных, связываемых с метаболизмом при участии органических кислот. Существенную проблему также составляла активная регуляционная роль другого окисла азота – NO, однако удовлетворительное её решение было найдено и внесено в ядерный геном в составе одной из хромосом.

* * *

…Энн, как и её брат, любила сказки и с удовольствием рассказывала их дочери, чувствуя мудрость контекста в таком детском литературном фольклоре, однако для взрослой жизни сказка всё же была заменена инструкциями к различным приспособлениям к механизмам и т. п. А тут! Конечно, текст был не таким гладким и однозначным, как в настоящем повествовании – в восприятии, собственно, Энн. Он был испещрён пропусками и, следовательно, предположениями и догадками, так как около 70 % текста оставалось непереводимым, неизвестным дословно, а половина переведённой части вообще не интерпретировалась никак. В переводе практически отсутствовали объёмные и малопонятные тексты, описывающие особенности работ с Существом Х как с объектом со встроенным доминантным потенциалом иного пространственного, но не временного измерения, отчёты по оценке и «отбраковке» других видов, геномных доноров. Были и не совсем понятные сообщения о редком и спонтанном эффекте проявления в геноме синтетического человека цивилизации тел, жизнеспособных в ином измерении – своеобразных двойников-антиподов. Эта тема, похоже, была под своеобразным табу. Изложение темы отсутствовало. Эти «кусочки» приводились в виде многочисленных приложений во второй части в виде уменьшенных рисунков оригинала манускрипта.

Давление от выпитого кофе и такого объёма информации подскочило до той границы, когда ужестало слышно сердцебиение в ушах.

Вскользь упоминалась «ошибка», а, вернее, намеренная аберрация от планируемой цели – введение частично генома пришельцев – астронавтов своих эпигенов. Эти гены кодировали некоторые, не свойственные данной форме жизни, качества. За такую провинность или «оплошность» часть исполнителей была отстранена от дальнейших работ и примерно наказана.

Процесс наказания был запротоколирован для будущих поколений создаваемых элементов новой цивилизации через особую форму записи. После специальной тотальной формовки (карты сборки) протоколы должны быть изъяты и уничтожены во всех хранилищах планеты. Однако, «процесс» был уже запущен. Выявить и изъять все случаи такого внепланового внедрения было практически невозможно.

Там же следовало упоминание о неком протоколе разборок по небрежности – последствиях неполного удаления препаратов, попавших таким образом в биосферу планеты. Вплоть до подозрений о тайной намеренности таких «провалов».

Отстранение провинившихся исполнителей и их замена привели к недостаточной шлифовке конечного варианта, его незавершённости, его нестабильности и генной нестыкованности с некоторыми другими объектами, вводимыми для этой планеты (с тем же «деревом жизни», например). А также к феномену спонтанного возврата витаминной зависимости как связи с обменом азотсодержащих веществ метаболизма. Пришлось остановиться на неполном в своей регуляции, хрупком и неустойчивом, но минимально «достаточном» обменном уровне генома. Эта упрощённая схема была принята из-за дефицита времени прежде всего.

* * *

Энн отложила текст. «Надо будет перечитать на свежую голову, завтра», – подумала она. «А сейчас пора спать, 3 часа ночи! Скоро светает». Застелив кровать и почистив зубы, она выключила свет и прилегла, но через несколько минут свет снова был включен. Манускрипт снова оказался в её руках. Спустя еще несколько минут, Энн всё-таки заснула с текстом в руке и со включенной лампой. Она помнила, что как раз подошла к самому, как ей казалось, главному – результатам евгенетики человека и следствию этого, проявлявшемуся в его онтогенезе, пренатальном периоде развития.

Как бы мы ни старались, время пробуждения ребёнка – всегда некоторая неожиданность. Либо для самого ребёнка (если он просыпается от резкого звука, например), либо для окружающих – как правило, родителей, успевающих «позабыть» или расслабиться во время детского сна. Элл проснулась, сохранив остатки сновидений – странных, необычных – ей снился полуночный полёт со всякими периодически происходящими «не столкновениями» с летучими мышами, нетопырями, которые, приблизившись к ней, вдруг испуганно метались прочь – и так до самого рассвета… потом что-то ещё… А перед самым пробуждением она видела свою куколку, и как маленькой крылатой феей выпорхнула из кокона, её кокона и, полетав по спальне, вылетела в форточку. Ощутив свою виртуальную потерю, Элл воспротивилась. Слабое по энергетике чувство собственности заставило, тем не менее, вернуть виртуальный образ назад в кокон, где её чудная фея, сложив крылышки, устроилась на отдых в кроватке. Первой мыслью Элл после пробуждения была её куколка. Она встала и, не одеваясь, подошла к своей игрушечной кроватке, в которой оставляла кокон. В кроватке ничего не было! Элл вспомнила, что ещё вчера кокон был пуст, они с дядей Фре даже пытались найти куколку при пустом коконе. Элл не забыла об этом. Однако сейчас и пустого кокона тоже не было. Тщательно, слегка взволнованно, девочка осмотрела детскую – под кроватью в первую очередь (почему-то ей казалось, что именно туда «прячутся» все пропажи). Затем на подоконнике, на полу, на столе, ещё раз в своей сумочке – нигде не было её куколки и даже пустого кокона, не говоря уже о той самой фее с крылышками. Второпях натянув колготки, полосатую пижамку и тапочки, она выскочила за дверь. На секунду задержавшись на развилке поворотов, Элл направилась наверх, к дяде Фреду – вдруг он знает! Дверь была приоткрыта, но дяди Фре не было. Она вошла и осмотрелась. На столе лежала «дес», экран слабо отсвечивал в режиме энергосбережения. Кровать была небрежно застелена. На подоконнике стоял искусственный кактус (хаб), членистые зелёные части которого были (она недавно узнала об этом в группе) флэшками. Информация передавалась по проводу от горшка хаба к антенне, от каждой флэшки, интегрируемой в энерго-автономную память, вмонтированную в горшке, согласно некогда популярному дизайну. Под столом и под кроватью здесь тоже было пусто – точнее, ни куколки, ни кокона не было. Оставалось посмотреть только шуфляды стола, всего 4 штуки. Элл начала открывать их, начиная с нижней.

Там лежали несколько толстых потрёпанных папок. На верхней, самой массивной папке была надпись. Элл уже успела бегло пройти с папой, ещё до его командировки, букварь. С помощью такого перспективного багажа знаний, она пыталась прочесть все надписи – чаще вслух, интуитивная подсказка для дополнительного понимания звуковой картинки читаемого слова. «С б о р к а», – начала по буквам читать Элл. «Сборка», – повторила слитно всё слово, «а р х и в н ы х – архивных до ку ме н то в – документов», – повторяла она слитно читаемые слова. «Архивных» – это слово она неоднократно слышала от мамы и дяди Фре – понятно, это же его работа. Дальше следовали ещё какие-то три слова, которые при прочтении и повторении ничего для неё не значили: «И но ха – Иноха, д э н – дэн, ф о ни ке н а – Фоникена», – девочка правильно повторяла вслух каждое слово. Далее следовали цифры – четыре и два с точкой между ними. Открыв обложку папки, Элл увидела внутри несколько многостраничных документов. На каждом из них, вверху, на первой страничке, была одинаковая надпись: «М а н ус к ри п т – манускрипт, – во й не ца – Войнеца», – негромко повторила Элл совсем непонятные для неё слова. Полистав несколько страниц в поисках картинок, она так ничего интересного и не нашла, только ещё одно слово, выделенное шрифтом и несколько раз уже встречавшееся на разных страничках текста, привлекло её внимание: «Б» – далее шла какая-то стройная неизвестная ей буква (i), «б, л» – всего четыре буковки. Закрыв общую папку, Элл приподняла её нижнюю часть, посмотрела под неё – там лежали похожие папки, такие же старые на вид, как и эта верхняя. На поверхности папок лежала старая игральная (?!) карта с изображением конника с копьём. Засохший таракан с одним сохранившимся усом переключил её внимание. Такие «жучки» уже давно стали редкостью в домах. (Одной из вероятных причин этого было излучение средств связи и коммуникации). Осторожно вытащив сухого таракана, она положила его на стол и бегло просмотрела оставшиеся три шуфляды. В одной из них, средней, тоже лежали какие-то бумаги с чертежами, но интересных картинок при пересмотре не обнаружилось, кроме какой-то сложной технической картинки из множества колёсиков, вмонтированных друг в друга и странных цветных картинок, вызывающих какие-то кислые ощущения. «Надо идти завтракать», – подумала девочка. На этот раз Элл решила попросить дядю Фре показать ей картинки, чтобы ещё раз посмотреть на них и чтобы дядя рассказал ей, что на них изображено. В третьей шуфлядке были разные мелкие штучки – канцелярские принадлежности, карандашики, ручки, ластик и другие, но главного – её куколки – там тоже не было! Четвёртая шуфляда – верхняя – вначале не открывалась, как будто была закрыта. «Ладно, надо будет попросить у дяди Фре, когда придёт с работы, посмотреть, поискать пропажу там». Ещё раз окинув комнату взглядом перед тем, как уйти, Элл увидела на панельке шуфляды маленькую кнопочку с правой стороны. Нажатие на кнопочку ни к чему не привело, но интуитивно она попробовала снова открыть шуфляду. На этот раз успешно. В тайной шуфляде находились какой-то документ и квитанции с ним. А под ним несколько больших почтовых конвертов с бумагами, вложенными в виде пакетов внутрь. Конверты были подписаны. Три из них оказались не заклеенными и Элл, старательно достав содержимое каждого из них, проверила их на наличие чего-то интересного – картинок или, может, конфеты. Но поиск не дал результатов. Извлечённые пакеты были заклеены и вложены в конверты. Разочарованная результатом поисков, Элл в случайном порядке вложила пакеты в конверты, всё как было, и положила всё это на прежнее место, в шуфляду. Документ был чужим, с каким-то фото незнакомого ей человека, и она положила его так же – ведь дядя Фре может поругать её.

– Лучше я потом спрошу у дяди, пусть покажет и расскажет что у него тут есть интересного, – подумала она. А пока она была довольна уже найденным.

Элл медленно спускалась по лестнице в свою комнатку со своей добычей, сухим тараканом, в левой ладошке. Мама Энн уже проснулась – слышно было, что она в кухне, разговаривает по телефону. Рассмотреть находку девочке не удалось – мама стремительно вошла в комнатку почти сразу за ней, воскликнув:

– Поговори с папой, только недолго! – Элл быстро, но аккуратно положила свою находку на подоконник и, взяв трубку, сказала: – Алло!.. Папа, а моя куколка потерялась!.. И куда-то подевался кокан! – сразу пожаловалась она, выразив своё огорчение.

– А когда ты приедешь?

– Не расстраивайся, может она уже превратилась в бабочку и улетела? Они все так делают – попытался успокоить её отец, немного удивленный таким началом разговора.

– Как твои брекеты? Привыкаешь? не жмут?

Корректировка зубов нужна была незначительная, это почти не сказалось на дикции ребёнка, правда пару дней сон её был нарушен – вернее, засыпание стало занимать почти час. Мама Энн даже начала сидеть рядом с дочкой для контроля и спокойствия девочки – делала пассы, рассказывая ей сказки и поучительные истории, по большей части пересказы любимого ею с детства Пермяка.

– Привыкла, вот только Вовка дразнится – говорит, что у меня «зелезные зубы», я за это его машинкой в лузу въехала… И вообще, с ним больше не друзу.

– Что тебе привезти, когда буду возвращаться? Может, игрушку «Бубл» или экран-невидимчик?

– Нетъ! Привези мне настоящую куколку, зивую!.. Ну, если хочешь, то еще и бубл, и котенка, – расставляла приоритеты Элл, глядя на маму, – и маме что-нибудь вкусненькое и красивое…

– Хорошо, хорошо, пожалуй, хватит разговоров, давай сюда трубку, – сказала Энн, напуганная перспективой котёнка, – скажи только папе до свидания!

– До свиданья, папа! А ты скоро приедешь?

– Возможно месяца через три, раньше не получится. Приезжайте лучше вы ко мне с мамой. Скатаемся на фьорды!

– А что такое фёрды?

– Я тебе сама расскажу! – Энн наконец забрала трубку.

– Ну, всё! Эта новость меня радует – значит, два проекта? Параллельных?! Поздравляю, Ген! Только подумай, потянешь ли второй, ведь грибы – не твой профиль. Тем более, что дрожжевые формы и актиномицеты не слишком то котировались в этом амплуа. Другое дело, на всякий случай, этот забавный грибок – мицена, на шишке, с запахом аммиака. Хоть у него и меньше шансов, но с таким объектом возиться всё-таки приятнее. Дополнительные ссылки вышлю по электронке сегодня вечером… Или завтра, если не успею… Хорошо, и просмотрю публикации по поводу этих твоих жуков – усачей в научной периодике РФ. Как ты его назвал? Усач? Усач уссурийский реликтовый? Вряд ли микробиологи занимались этими личинками – это направление, по-моему, пока не популярно для исследований, как, впрочем, и отдельные виды теплокровных[9]. Ну, и кроме того, есть ещё один симпатяга – ведмедик, большая панда.

После скандальных публикаций (М.И.) Волского эту тему обходили стороной.

– Хорошо. Наверное, это правильно, хоть и хлопотно – поиск из публикаций по балансу пластического обмена теплокровных. Ладно. Удачи тебе! Звони! Не забывай нас! Не увлекайся там… Целую! Люблю!

Едва заметная улыбка ещё некоторое время держалась на её лице, как след эмоциональных воспоминаний о её супруге, о Гене.

– Ну-ка, давай в ванную, умываться. Будем завтракать, – выходя за дочкой Энн оглянулась, и почему-то заметила таракана на подоконнике.

– Что-то много тут стало появляться всякой всячины, – задумалась она. Энн вернулась в комнату и выбросила сухого таракана в форточку. – Форточку придётся держать закрытой – неизвестно, что занесёт к ребёнку в следующий раз.

* * *

Сухой таракан падал два часа, два часа – с точки зрения «ну очень постороннего наблюдателя».

/Здесь автор предлагает подумать о… времени: принятое у нас, созданий и потомков пришельцев, система восприятия времени редуцирована до линейной цепочки причинно-следственных связей. За единицу времени были приняты вечно повторяющиеся положения звёзд (солнца, а затем и других) и эта градация имела функциональное назначение. Например, от календаря для с/х работ, времени проведения обрядов, молитвы,… и до согласованного режима движений транспорта и других технологических процессов. Эзотерика, либо древность введения обрядов, до сих пор рассогласована в своих датах, когда акценты ставились на лунный календарь или иные способы расчёта. В этом вечном мире время как таковое отсутствует, его «убивает» вечность. Для нас, недолговечных созданий этого мира, вполне логичным представляется восприятие бытия линейно, а не как циклического – циклов во всём, включая жизнь индивида.

Прямая система времени утилитарна, она обеспечивает функции отношений в обществе, согласованность действий. Однако, возможно, наши ближайшие потомки придут к иным системам восприятия и оценки времени – меняется скорость вращения планеты, а значит, и абсолютное значение единицы времени. Скорость света падает и в конце цикла «выдоха» в дыхании Брахмы и начале «вдоха» она станет столь критически малой, что даже средние космические тела смогут превратиться, например, в «чёрные дыры», как особый символ смены эпох./

Движение таракана остановилось в полёте, как и всё вокруг. Есть ещё одно парадоксальное утверждение: местный ход течения времени, его проявление в т. н. «аномальных зонах» планеты. Но этого парадокса никто из рядом находившихся «обитателей рутины» не смог бы заметить.

* * *

– Ты вымыла ручки, умылась? – строго спросила Энн у дочери, которая уже сидела за столом, болтая ногами.

– Да, я тебя уже давно зду, что сегодня будем кусать? Опять кашу?

Энн подошла к плите, каша была почти холодная. «Долго разговаривали с Геной», – подумала она.

– Возьми пока скушай салатик, сейчас подогрею, – Энн поставила порцию каши в печь СВЧ.

– Кашка даёт силу маленьким деткам! – повторила она эту, ставшую уже не такой убедительной из-за частого употребления, фразу.

– Я узе не маленькая, – слабо сопротивлялась Элл, – я в этом году в школу пойду.

Но мама была слегка рассеянна после разговора с папой. Завтрак прошёл за выяснением, какой подарок они могли бы заказать у папы. Элл дала согласие только при условии, что другим, обязательным(!) подарком будет только живая куколка, без котёнка. За обсуждением этих вопросов, молоко оказалось выпито полностью и почти незаметно. Через полчаса, когда Элл уже была в группе, а мама ушла по рабочим делам, она вспомнила о своей находке в столе дяди Фре.

– Надо будет переложить его в коробочку, чтобы не убежал, – подумала она.

Фред появился на час раньше, чем обычно приходил с работы. Но и на работе он сегодня не был. Утром ему закрыли больничный лист, однако появление на работе в тот же день могло бы выглядеть как фанатизм. Позвонив Боцику на сообщённый им этим утром номер, он поехал в гостиницу, где тот остановился вчера поздно вечером. Номер был «люкс». Мужчины радостно пожали друг другу руки при встрече.

Боцик изменился существенно. Он стал ещё более солидным и как будто более взрослым. Его вечно красные, мясистые руки, как всегда слегка влажные, стали ещё больше. Заказав в номер «рэд фиш», оливки, минералку, литровую бутылку виски, лёд, кофе с мороженым и шоколадом, они уютно расположились в комнате с массивным столиком при угловом уютном диванчике, у электрокамина. Выпив за встречу пару глотков виски, Боцик сразу перешёл к делу:

– Знаешь, к сожалению, я, возможно, скоро уеду. Жду звонка, потому заранее извини. Давай закроем этот вопрос – я хочу с тобой рассчитаться не потому, что наша дружба или наше общение прекращается, просто это прими как текущий вопрос, – сказал он, таинственно подмигнув Фреду и подкладывая ему «рэд фиш» для закуски. Да, действительно, Боцик был единственным приятелем, которому Фред показывал почти всё своё «нечаянное наследие» после устройства на новую работу.

– Сколько мы договаривались? – спросил он у Фреда, хотя прекрасно помнил их договор. Фред слегка замялся – договор предполагал два-три варианта, с разбивкой цены на два раза.

– Знаешь, я хочу поставить точку на этом договоре, – сказал Боцик, не дожидаясь ответа и наливая ему и себе новую порцию вискаря в ещё не растаявшие кубики льда на дне стакана.

– Я сегодня собираюсь перечислить тебе энную сумму, а ты никому, слышишь, НИ КО МУ больше не расскажешь об этом. И сестричке скажи, чтобы держала язык за зубами. Иначе – дружба-дружбой, но ты – труп! Как, может быть, и я.

Это был неожиданный, резкий поворот. И только давняя дружба говорила о том, насколько серьёзно нужно отнестись к просьбе (так резко преобразовавшейся в требование и даже угрозу) Боцика. Сумма, которую назвал Боцик, была в десять раз больше договорной. Такой козырь не мог не сработать. Такие деньги Фред мог бы заработать только за четыре или пять лет на своём нынешнем месте работы, а собрать – вообще неизвестно когда.

– Да, конечно! – Фред поднял свой стакан слегка дрожащий от волнения рукой и выпил одним глотком всю порцию – даже кубик льда оказался во рту.

– Ну, ты даёшь! Я согласен, конечно, сейчас отправлю номер своего аккаунта с коммуникатора. Не ожидал, честно скажу! Может, задержишься в городе, поедем ко мне – сестра будет рада?

– Нет, скорее всего, сегодня – назад. Завтра нужно быть на месте. Дела, Фред, дела! Сейчас, не отрываясь от стола, перечислю! – Боцик стал что-то набирать в своём планшетном устройстве. После первой попытки ему пришло сообщение о невозможности произвести эту финансовую операцию. Перезвонив, он сообщил встревоженно наблюдавшему Фреду, ритмично заедавшему одиночными оливками своё волнение:

– Придётся переслать тремя траншами – без дополнительной документации о происхождении средств, у вас такие суммы не пропускают.

В комнате тихо и ненавязчиво играла музыка – классика, наполненная внутренней подвижной энергией. Играла музыка песни Fleur, «Шелкопряд»[10].

– Что-то типа апокалиптики, – определил Фред. Струнные легко парили над тональностями, едва слышный звук ударных как бы подчёркивал динамику жизни, движение финансовых потоков, в том числе. Примерно через полчаса Фред получил подтверждение о получении названной суммы. К этому времени, бутылка была освобождена на 2/3 своего объёма.

– Никак не могу запомнить, в каком штате твой центр находится. Мне кажется, что ты звонишь с переадресацией – долго идёт сигнал, – озвучил свою догадку Фред.

– Да, ты прав, это секретная база ВМФ, – сказал слегка раскрасневшийся от спиртного Боцик. – Потому и разговоры без конкретики – всё на прослушке. Так что смотри, не осложняй им жизнь, да и о себе тоже думай! Когда я заявил эту нашу тему, меня попросили приехать в штаты, выслали билеты на самолёт, деньги, и потребовали медицинскую справку от психиатра. Только от психиатра! Ну и ещё: моё портфолио – мои публикации в прежнем Физтехе в Северной столице.… Сейчас, кстати, мы завершаем этап фиксации облака наночастиц в стратосфере. Уже сейчас мы можем в своём центре получать энергию, составляющую до 0,1 процента от поглощаемой всей планетой солнечной энергии. Однако время такого эффекта пока непродолжительно – до 20 минут, затем падает до нуля, с потерей материала. Это очень дорого, слишком, пока. При нынешнем технологическом КПД, интегрированном с материальными затратами, всего 6,7 %, примерно. Там используются драгметаллы и некоторые легирующие добавки редкоземельных для создания магнитных свойств. Но! – Боцик многозначительно поднял палец. – Стоит только зафиксировать облако – и всё! Это будет работать и на войну, и на энергетику, куда хочешь! Странно, что эта информация осталась незамеченной у нас! Впрочем,… у вас.

– Послушай, Боцик, а что, в тех протоколах не было указано способов фиксации? Что-то мне вспоминается о магнитной левитации частиц – правда, с какими-то подробностями, типа подбора времени и расположения звёзд на небесах планеты.

– Ну ладно, не будем об этом, – будто опомнившись, через минуту размышления сказал Боцик, – я раз десять перечитал всё из того, что ты мне передал. Там есть несколько туманных описаний. Технология иная. Этим нужно было фокусировать лучи для мощного разогрева воды на планете, иначе потоп не случился бы. И подземное строительство не осуществилось бы. Капсулы «ангела» были распределены на поверхности в день «ХQ». Нам необходимо в единичном масштабе воспроизвести это и стабилизировать процесс. Не так уж и мало.

– И… не забудь отправить тот обещанный документ со светящимися страницами – помнишь, ты мне говорил о нём?

– Да, извини, я забыл захватить его, – кивнул в ответ Фред.

– Это ты хорошо придумал, конспиратор! От имени Глюка. У тебя что, есть его паспорт?!

Фред не успел подтвердить догадку, да и не торопился с этим.

Раздался вызов на коммуникатор Боцика – он, слегка изменившись, заметно напрягся, стал заверять кого-то, что он успеет на экстренное совещание, проводимое перед приездом в Центр комиссии Министерства обороны. Было что-то ещё, но разговор был на беглом английском, Фред не мог уловить всё со своим слабым знанием разговорного языка. Дружески-деловая встреча завершилась этим звонком. Не откладывая, ещё до ухода Фреда, Боцик заказал билеты на ближайший авиарейс турецкой компании, в Штаты.

По дороге домой Фред, слегка поддатый и наполненный эйфорией от баснословного барыша, чуть было не погиб, хотя так и не узнал об этом. На остановке общественного транспорта стоял щуплый лопоухий юнец в яркой модной рубашке и шортах. Тонкие кривоватые ноги его были густо покрыты слоем шерсти – будто обведены черным контуром. Его вид был забавным и немножко необычным. Такие фенотипы необычны для страны и появлялись откуда-то с южных, да ещё, наверное, горных краёв.

Сам Фред был достаточно стеснительным в юности и практически никогда не носил шорты в городе, только при выезде на море, в жару. И это притом, что его ноги, если сравнить, были много «приличнее» по форме и «покрытию». Любопытно разглядывая парня, Фреда внезапно разобрал зуд юмора. Подойдя к индивиду, он вежливо поздоровался и начал говорить что-то вроде того, что сейчас следует опасаться браконьеров и что в последнее время зимние шапки делают из чего угодно. Спустя некоторое время, когда незнакомец начал понимать шутку, явно попадающую в разряд «кровного оскорбления», делающую самого объекта заложником «справедливого ответа по достоинству», даже ценой своей запрограммированной на этом жизни, кровь прилила к лицу Каэна.

Он предусмотрительно отвернулся, сняв и расстегивая рюкзак и нащупывая ручку ножа в нем. Процесс прошёл некую стадию эмоциональной необратимости, доминирующую над ситуативной оценкой.

Разрядившийся за это время и довольный своей шуткой Фред уже вошёл в прибывший транспорт. Ему повезло – рюкзачок туго развязывался, и это сэкономило несколько таких дорогих для Фреда секунд. Только оглянувшись, он увидел лицо примата и понял, что избежал, возможно, чего-то непоправимого. Так, беспечно насмехаясь и веселясь, он мимоходом нажил себе потенциального убийцу. Пока! Впрочем, это чувство быстро улетучилось – ведь ему предстояло сделать приятный выбор. Цифры на его аккаунте увеличились более, чем на порядок, – можно, наконец, выбрать и приобрести себе шикарный, такой желанный электрокар! Сегодня вечером он должен сделать этот выбор и, возможно, осуществить заказ! По пути он купил продуктов, как на праздник – без оглядки на цену, и целых 20 натуральных шоколадок для любимой племянницы. Очередная светлая полоса жизни оказалась изумительно яркой.

Придя, домой, он включил свой компьютер на время готовки – просто музыка, похоже, тоже Апокалиптика. Фред решил сначала приготовить праздничный стол для себя и сестрички с племянницей. Оставив основной продукт – сёмгу – запекаться в автоматическом режиме, он прилёг на кресло, запрокинув голову и глядя в потолок. Да, этому Боцику повезло.… И всё благодаря мне, такому щедрому другу, – подумал Фред. Повезло, потому что он оказался его другом и физиком по образованию, соответственно – мог легче понять и представить для финансирования этот суперпроект. Ему, Фреду, наверняка не удалось бы получить его, ведь нужно было выслать список публикаций по специальности. А их-то как раз и не было. Фред не мог знать, что именно публикации Боцика стали когда-то основным его препятствием, а точнее – задержкой к допуску, по счастливой случайности преодолённому. Трудночитаемый текст Манускрипта, оставленного его предшественником на этом месте работы, нечаянное наследие Иноха дэн Фоникена, бесследно исчезнувшего за пару лет до его трудоустройства, вспомнился ему, тогда ещё только начинавшему свою работу, и напрягавшемуся где надо и где не надо. Фреду приходилось делать даже некоторые записи, чтобы, перечитывая адаптированное изложение, лучше понять и связать написанное в этом документе. У него уже давно появилась идея собрать воедино всю информацию по этой теме. Когда Энн с дочкой вернулась домой после своих дел, она застала Фреда уснувшим на кресле в прихожей.

– Тсс!.. Не буди его, – полушёпотом сказала Энн дочери. – Сейчас отнесёшь и оставишь свою причуду в коробочке, а потом – мыть руки, хорошо помыть, с мылом!

Возвращаясь домой, Элл попросила маму задержаться у двери дома, юркнула куда-то между газоном и зданием, через минутку-вторую вернувшись уже заметно более радостной – в руке она что-то держала.

– Что ты там нашла? – с тенью недовольства спросила её мама. – Ну-ка, показывай!

Элл раскрыла кулачок и показала… всё тот же, слегка смятый пустующий кокон. Глазки её светились радостью. Видя реакцию дочери, Энн не стала бранить ребёнка, но не могла не отреагировать:

– Что за ребёнок! Другие девочки, как девочки – играют с куклами, хорошими игрушками. А ты! Какие-то жуки и тараканы, и котёнок тебя на прошлой неделе поцарапал!

– Это моя куколка! Под нашим окном, это ты её выбросила? Она моя, она мне нузна! – ответила Элл, когда они уже вошли в лифт.

Быстро юркнув в свою комнатку, Элл положила подмятый кокон в коробочку. Одноусого таракана тоже не было. Форточка была открыта.

– Может, убежал? А может…

Вернувшись в прихожую, она громко спросила:

– А куда девался мой таракан?

Дядя Фред зашевелился, подняв голову.

– Привет, а я вот вас дожидаюсь.

Элл вспомнила, что таракан-то был дядиным и не стала больше вспоминать о нём – вдруг догадается! И… отправилась в ванную, мыть руки.

Ужин был прекрасным, дорогим и изысканным как никогда. Энн рассказала брату о звонке Гены, о его успехе. Проект по азофиксации было решено проводить на двух ключевых объектах – папоротнике и грибах. (До поры до времени никто не должен был знать о третьем, секретном проекте под кодовым названием «Дерево жизни»).

Оба объекта обладали очень эффективными системами спорообразования; наличие одной структуры сформированной органеллы в споре решало глобальный вопрос.

– Ты у меня молодец, братишка, очень помог Гене. В его прежнем институте сплошные сокращения и люди рады уже только тому, что остались на работе.… Даже с такой мизерной зарплатой.

– Ха! Что там Гена!.. Ты помнишь Боцика? Ты с ним знакомилась возле кинотеатра – такой высокий, крупный мужик. Так он, благодаря мне, уехал в Штаты и… – тут он вспомнил убедительную просьбу не болтать об этом никому. – В общем, – через некоторую паузу продолжил Фред, – у него тоже получилось всё «тип-топ».

– А, это тот, у которого влажные руки и всегда красно-свекольного цвета? Помню, помню!.. Он, кажется, физик?

– Да, это я с ним встречался сегодня. Он уже, наверное, летит в Штаты.… Или даже долетел, – посмотрев на часы, сказал Фред. – С моими бумагами, он попал в какой-то секретный проект. Просил никому не говорить об этом. Так что ты тоже смотри, не проговорись! Он мне денег дал, больше, чем обещал. Но это секрет! С меня причитается – выберешь себе хаб, «кактус» например! Может и тот, который показывала, с наращиваемыми флэшками – будет покруче моего! Бубл, по-моему, называется. Или велик?

– Знаешь, мы с Элл собираемся махнуть к Гене, там что-нибудь и подберём, а пока ничего не нужно. Я вот полночи читала твои бумаги – есть даже новое что-то по Гениной теме. Сегодня выслала ему копии электронкой. Ты много работаешь, и мне пригодились твои бумаги, однако, боюсь, это много шире темы кандидатской. Надо уже ограничивать себя, а то сразу докторскую получу, – улыбнулась она.

– Ладно, оплачу тогда твою дорогу к Гендосу и подарок, который сама выберешь. Только смотри, не очень, – чуть погодя, уточнил Фред.

* * *

Элл, доев мороженое, взяла тарелочку с орешками и ушла к себе. Сегодня она слушала разговоры мамы с дядей Фре и думала о том, какую куколку ей купит или привезёт отец. Сегодня её новая знакомая из сводной группы рассказывала, как она с мамой наблюдала балл двух мотыльков со своего балкона. Элл сразу поняла, что это, наверное, была её бабочка. А Вовка, когда её куколка опустела, пропала и показать её было уже нельзя, назвал её «вруха» – и было обидно до слёз!

* * *

– А ты всё это отдаёшь, а себе ничего не оставляешь? – спросила Энн у брата. – Славик как-то спрашивал у меня, ты и ему что-то передал, по-моему, что-то связанное с генетикой вирусов или шелкопрядами.

– Да, надо будет самому над чем-то проработать, у меня много всякого и кроме той подборки, что ты передавала своему научному руководителю – эмбриологические штучки с отвлечённым названием «Семь Хатхор».

Последним его «торгом» был один известный юрист и политик из Евросоюза. Все переговоры шли через посредников, но изначально был один личный. Общение осуществлялось через шифрованную связь и переводчика с французского. После «брексита» секретный политик задумал создание проекта универсального объединительного правового документа. Документа для всех демократических стран, блоков, объединений, и даже любых сообществ. Каким образом он вышел на Фреда – было такой же загадкой, как и то, как он так необычно быстро сориентировался в архивах. Запросив малоизвестный, а вернее – совсем неизвестный доныне документ, входящий в Манускрипт. Документ, относящийся к уровневой системе צּ (ижица).

Фред уже подготовил для отправки выжимку из уровневой системы и сущности её функционирования для соответствующего торга. Но об этом он не говорил даже сестре.

– Знаешь, почти всё это мне досталось одной сборкой, – сказал Фред после небольшой паузы. – Когда я основательно порылся в кабинете своего предшественника, Иноха дэн Фоникена, который когда-то просто куда-то исчез. Но не умер – тогда нашли бы тело. Просто не стал появляться на работе. Долго. Все цветы на подоконниках высохли, даже кактусы. Кот куда-то исчез. Может, выбрался через форточку, с голодухи? Тоже не нашли. Из загадочных вещей был ещё небольшой рулончик шелка непонятного происхождения, к тому же часть его была нарезана в виде прямоугольников.

Родители, а вернее его одинокая мать, говорят, встревожена и ничего не знает, не понимает – подали в розыск. В его папке подборка этих странных документов, начиная со второй части (или второй половины?..). В общем – загадка, вот уже скоро 3 года будет, а никакой информации, насколько я знаю, так и не получено.

– А документы – я очень предусмотрительно отдаю копии, всегда. Только тебе отдал первый экземпляр из этой подборки. А так, в основном, 99 % уничтожено – это моя работа, мой долг. Пойду посмотрю каталог электрокаров – давно собирался подобрать себе нечто такое, этакое! – подмигнув сестрёнке, Фред тяжело поднялся из-за стола.

– Энн, давай ты сегодня сама помоешь посуду?

– Да иди уж, лентяй. Всё маме расскажу! – шутливо пригрозила Энн.

* * *

Брачные полёты насекомых всегда сопряжены с опасностью. ТУТ 20081953-й вылетел сразу после получения ответного сигнала, вылетел навстречу грозе. Расчет был эволюционно отточен – дождь заканчивался к прилёту шелкопряда, совершив свою вторичную миссию – распугивания и очистки пространства полёта от ночных хищников, а так же увеличивая относительную влажность. Его белый с жемчугом цвет почти не выделялся в ночи при беззвёздном небе. Только к середине ночи начали попадаться угрожающие элементы. Например, малая вечерница – редко встречаемый хищник «нарисовался» внезапно, откуда-то сверху, приближаясь на большой скорости. Рефлекторный ответ с испугу был явно чрезмерным. Шерстистая пластина с размахом крыльев около 30 см вдруг стала резко табанить, рискуя порвать сухожилия, хаотично продолжила полёт. Этой, редкой мышке не повезло – зацепив верхушечную ветку полусухой старой ольхи, она повредила, порвала ухо и вывихнула сустав крыла. Механизм её скоропостижной гибели был запущен. А Тут продолжал путь, стараясь быть начеку. В самом начале полёта какое-то шумовое раздражение дошло до него – похоже на конкурента. Вот уже почти треть пути преодолена. Приближался «час Х». За три минуты до этого мгновенья он оценил своими фасетчатыми глазами место и выбрал подходящую площадку на стволе высокого серебристого тополя. Мягко приземлившись, он сразу же принял вертикальное положение, переместившись в сторону своего полёта, на восток. Время контакта наступало. Усы-антенны, поддавленные лимфой, были расправлены. Сигнал пришлось ждать почти 40 секунд – почти треть пути преодолена! Сигнал стал вдвое более чётким, в нём появились новые тона. Всё складывалось нормально, Она нашла дерево – дом! Яркие тона сигнала внушали оптимизм. Она уже находилась в прекрасном состоянии. Однако! Это сильно встревожило Тута – внезапно пришёл второй сигнал из другого местоположения – это точно был конкурент. Так неожиданно – всё шло по привычной схеме, но конкурент портил обстоятельства. Она-то была одна, единственная! ТУТ 20081953-й интуитивно «понял», что нужно торопиться – Она наверняка тоже чувствовала как его сигнал, со сдвигом в 5 секунд после её, так и второй. Единственное, чего Он знать не мог – кто из них ближе к цели. Эти сдвиги – говорящие меридианные координаты. Для широтных координат использовался своеобразный анизотропный эффект посылаемого волнового сигнала, анализируемый с участием капсулы Х. Через 8 минут полёт продолжился. Жиры интенсивно таяли, отдавая свою энергию традиционно через АТФ (восстанавливаемую посредством дыхания) для сокращения мышц и работы нервных ганглиев.

Второй перелёт так же прошёл почти без приключений. Ночные совы правили бал – а потому мышки летучие попадались редко. Под «охраной» пернатых хищников и с помощью попутного ветра ТУТ20081953-й преодолел за следующие три часа почти половину пути. Вторая остановка, подстройка и получение информации в предстоящий «Час Х» вселяла надежду, направляло все системы в зону максимальной активности. Нюансом тревоги был неясный посторонний сигнал – сигнал конкурента. Некогда это было обычным явлением, но сейчас…. Нарастала тревога, но было и что-то успокаивающее – ощущение почти абсолютного одиночества – пустыни в этом регионе планеты. Сигнал от Неё, Инн, пришёл уже значительно более отчётливым. Всего два часа лёту оставалось Ему. Чётким и слегка отдалённым пришёл сигнал от конкурента – судя по значимым сдвигам, откуда-то с юга. Конкурент так же, как и Он, приближался к Инн. Вес ТУТа 20081953-го уже уменьшился – половина запасов или почти 10 % массы тела было потрачено на этот миграционно-романтичный полёт. Наступал рассвет. Волна событий проносилась вокруг и около. Так неслышно «исчез» конкурент. Его (конкурента) путь пролегал через высокий дом пришельцев. На седьмом этаже горел яркий свет, молодой аспирант Ви Лоц в родном родительском доме готовил к сдаче свой проект. Свет оказал роковое действие на конкурента – через фасеточные глаза тот был пленён, и фатальность его судьбы определилась тут. Лоц попытался выпустить этого бьющегося о стекло лампы мотылька, так внезапно залетевшего в форточку. Однако снова и снова этот обезумевший мотылёк возвращался назад. Его жизнь, бессильного перед этой петлёй судьбы, закончилась у огня. Немного позже, после сдачи своего проекта, Ви Лоц, посещённый капризной и редкой для него Музой, напишет такие строки:

Три десятка атак, самых опасных – стрижи и ласточки, торопящиеся накормить своих проголодавшихся за ночь ненасытных птенцов. Полёт был ступенчатым – это замедлило общую скорость, но давало защиту, достоверную защиту от этих пернатых болидов. Испускаемые шелкопрядом сигналы почти не работали. Иногда режущий, смертельный болид-снаряд пролетал в нескольких миллиметрах, закручивая воздушной волной лёгкое, но упорное тельце ТУТа 20081953-го. Ещё в полёте, таком непростом, Он почувствовал обреченный звук конкурента – дезориентация и гибель – и осознал отнюдь не радость, но потребность в ещё большей осторожности и внимании. Звуки вне «часа Х» издавали только такие, умирающие шелкопряды, это был особый сигнал. Та далёкая трагедия была вообще-то обычным сбоем программы жизни отдельного индивида тут. В данном случае, пленённая желтоватым светом бабочка не могла больше вырваться из таких вот «объятий света». (Это чуть напоминает свет Веры, пленяющий душу отдельных пришельцев, который приводит их в том числе к добровольному целибату. Наверное, для обоих, хоть и таких разных видов, свет являлся той самой зоной напряжённой шлифовки, совершенствования их эволюционных процессов.)

Однако, впереди Его ожидало ещё много серьёзных испытаний. Третий «час Х» наступил рано утром.

Рисунок 3. Полёт мотылька, сумерки, ненастье. Модифицированный автором рисунок Ли Волна.

Этот час наступил и для Него, баловня фатума. У каждого есть шанс, однако величины, его определяющие, так различны! Почти одновременность сигнала с минимумом сдвига, указывала на 100-метровку! Безо всякого интервала ТУТ 20081953-й продолжил свой путь. Он видел это дерево. Кто-то там, наверху, уж очень любит Его. Он достиг цели. Тут сел на ствол на полметра ниже Её. Он почувствовал Её. Он увидел Её чуть выше. И Она, Инн, знала – Он прибыл! Сближение происходило «пешком», снизу вверх. Когда Он приблизился к Инн, Она повернулась к нему головой, прикоснувшись, слегка вибрирующими усиками. Этот контакт – узнавание как бы подтвердил всю ожидаемую схему встречи. Движением вбок каждая сторона продолжала, касаясь усиками, танцевать своё первое «па» на коре, жёлто-коричневой коре дерева, делая полный круг. Затем усики одновременно отпрянули и два уже почти счастливых шелкопряда начали свой знаменитый «брачный полёт», поднявшись над кроной, забавно и удивительно синхронно перемещаясь и кружась вокруг друг друга.

– Мама, смотри! Что они там делают, эти мотыльки? Смотри, как они кружатся! – девочка лет шести-семи на балконе верхнего этажа соседнего дома показывала пухлым пальчиком на серебристый фейерверк над высоким деревом.

– Смотри только, не выпади с балкона! – нравоучительно сказала серьёзного вида женщина в кухонном фартуке, так же заворожено наблюдая за этим чудом.

Что-то наполняло её воспоминанием о той давно забытой радости, когда ещё дочурки не было и когда любимый, обожаемый супруг, ещё не впал в «виртуальную зависимость геймера» – такой «популярный» недуг в тот период жизни. С таким диагнозом, без интенсивного психологического вмешательства специалистов, лет на 10 пациент теряет способность наслаждаться, и полноценно воспринимать объективную реальность.

Это существенно задерживает его онтогенез – он может вообще так никогда и не стать взрослым. Старым – да, взрослым – нет. Взрослым в общепринятом смысле для сообщества того времени.

* * *

А танец был! Он продолжался до следующего «часа Х». Когда трансформированная форма брачного полёта завершилась, возбуждённая вибрирующая пара опустилась на ветку. Кружась волчком, они, наконец, соприкоснулись своими брюшками и замерли. В какую-то минуту замерли все звуки вокруг, доносились лишь те, что издалека. Облачко едва заметного желто-белого света осветило сферическое пространство их присутствия. Люцифераза получила свой субстрат и энергию. Свет, едва заметный в это, уже почти дневное, время, заслонил счастливую парочку от досужего видения всего мира. Время остановилось для них.

* * *

В зоне контакта тутов секундная стрелка часов также замедлилась бы. И так следующие 3 часа – 0 часов для данной точки пространства! Есть такой парадокс – физики-астрономы, которые никак не могут рассчитать точное время космических циклов этой планеты. Странные и смешные потуги, не правда ли? А всё очень просто: пространство времени получило свои зарубки от древнейших обитателей планеты. Тут всё очень просто!

* * *

Кладка грены началась через сутки. После завершения этого важного и ответственного действия, когда жёлтые яйца грены стали темнеть до черноты, два серебряно-белых мотылька, взлетев, стали подниматься по спирали ввысь, всё выше и выше.

Внимательный и терпеливый наблюдатель заметил бы, что спустя полчаса какие-то серебристо-белые крылышки, кружась и переливаясь перламутровыми бликами, медленно упали на поверхность планеты, как упавшие листья проходящего сезона… Но что-то уже не видимое глазу продолжало свой полёт вверх, – два микроскопически малых огонька медленно исчезли в небе.

Так ими была полностью выполнена унаследованная программа земной жизни на планете. Простая и сложная, в которой первый этап завершался, а второй – начинался прикосновением шёлка.

К Человеку же, наследственная задача которого – не просто прожить в условиях реальности, но и создать её, мы переходим так же, виртуально соприкоснувшись с Шёлком.