Читать книгу Семья напрокат - Майя Бессмертная - Страница 2

Максим Дмитриевич залазит на пассажирское сидение, и морщится – моя миниатюрная Део Матиз не предназначена для перевозки таких высоких, сексуальных и широкоплечих хоккеистов.

– У вас тут не слишком-то просторно.

– Это всё потому, что кто-то слишком много ест!

Огрызаюсь я, и понимаю, что говорю голосом Кролика из мультфильма про Винни-Пуха. Ох, сейчас мужчина отметит, что у молодой матери, как у меня, ограниченный словарный запас.

– Мы можем выехать со стоянки и посидеть в каком-нибудь кафе, или, она у вас, как выставочный экземпляр никудышной машины – не едет и стоит исключительно на парковке?

– А как, по-вашему, я сюда доехала?

Сверкаю своими глазами и поджимаю губы. Мне хочется вытолкать этого наглеца взашей, но он, видимо, весьма плотно уселся в моей крошечной машинке, как пробка в бутылке.

– Мне кажется, что вы сюда прилетели. На метле. Откройте капот!

Мужчина достаточно легко выбирается из малолитражки, и я не успеваю бросить ему вслед что-нибудь обидное. Нажимаю на кнопку и открываю капот. Пусть проявит себя, мастер! А то он, почему-то, решил, что я, как баба Яга, на метле летаю!

– Попробуйте снова!

Поворачиваю ключ в замке и с досадой отмечаю, что моя букашка заработала. Надо же! Этот красавчик что-то понимает в моторах?

– Завелась!

– Ну, погодите, не заводитесь, я же ещё к вам и не притронулся! Для начала нужно познакомиться поближе!

Зелёные глаза хоккеиста насмешливо смотрят на меня, а губы расплываются в самодовольной улыбке. Этого мне ещё не хватало! Мало того, что Судьба постоянно надо мной смеётся, так теперь ещё и появился Полонский, у которого, похоже, хобби – подтрунивать над людьми.

Ну, погоди!

– Предлагаю пообедать в каком-нибудь кафе, и всё обсудить.

– У меня не так много времени, я обещала няне вернуться к часу дня.

– Я не отниму у вас много времени. Если вы умная девушка, то всё схватите на лету.

Чуть не поперхнувшись от последней фразы спортсмена, я выезжаю со стоянки. Внутри бешено бьётся сердце – этот чёртов наглец ещё и решил пройтись по моему умственному развитию. Ну, ничего, я тебя проучу!

Покатив по проспекту, я аккуратно посматриваю на мужчину – он откинулся на сидении и откатился назад, пытаясь поудобнее уместиться в моей букашке.

Язвительно улыбаюсь – так тебе и надо, наглец! Я ещё сейчас все светофоры на пути соберу, чтобы дольше ехать. Надеюсь, у тебя скрутит спину от этой поездки!

Остановившись на очередном светофоре, я весело улыбаюсь – Полонский явно нервничает и потирает коленную чашечку на правой ноге – заныла, видимо, от неудобной позы. А ведь у хоккеистов, ноги – всегда травмированы. И этот, видимо, не исключение.

– Вы специально?

Он, наконец, не выдерживает, и зло смотрит на меня. Я невинно пожимаю плечами и хлопаю ресницами, придав своему лицу идиотское выражение.

– Не понимаю, о чём вы!

Мужчина со злостью шлёпает по ручке двери, и та, неожиданно, распахивается. Мимо нас, с громким сигналом, проносится чёрный автомобиль, виляя и уворачиваясь от открытой двери. Его водитель – молодой парень, недовольно поднимает руку вверх, а потом крутит у виска, выкрикивая что-то ругательное.

– Закройте дверь! Вы с ума сошли? Хотите, чтобы мы попали в аварию?

– Ну, я не виноват, что чудо автопрома, которое, по недоразумению носит название автомобиля, столь нервно реагирует на меня.

– И хватит оскорблять машину! Вот увидите, она сейчас обидится!

– Автомобиль?

Хоккеист быстро хлопает дверью, пытаясь закрыть её на полном ходу. От сильного удара, моя Део Матиз начинает вести себя непредсказуемо – струя омывайки беспрестанно начинает брызгать на стекло, а дворники начинает работать на режиме «сильный дождь».

– Ё-моё! Я же вас предупреждала!

Я пытаюсь выключить дворники, но они меня не слушаются, впрочем, как и брызговики. В салоне повисает ужасающий, тяжёлый, вонючий запах какого-то спирта, и опускаю стекло вниз. Дышать просто невозможно!

– Паркуйтесь! Вы нас сейчас угробите своей машиной!

– А не из-за вас ли всё началось?

– Откуда ж я знал, что у вас такой нежный автомобиль?

Мне хотелось ещё что-то ответить спортсмену, чтобы поставить его на место, но, наконец, зелёная стрелка на светофоре даёт мне возможность свернуть на тихую улочку и припарковать свою взбесившуюся машинку.

Чихая и кашляя, я выбираюсь на улицу, вдыхая всей грудью свежий холодный воздух. Конец декабря выдался снежный и очень морозный – термометр сегодня показывает минус пятнадцать градусов. Главное – не простудиться.

Накинув капюшон шубки, я смотрю, как из автомобиля вываливается спортсмен, и, брызгая слюной, изрекает:

– Вы с вашей машиной решили меня убить?

– Да больно надо! Не забывайте, что вы сами напросились на поездку со мной! Я вас не приглашала!

– Ну, я же не знал, что вы травите своих пассажиров вонючей омывайкой!

Мужчина подходит к лобовому стеклу автомобиля, и констатирует факт – дворники продолжают лихорадочно двигаться. Я не успела выключить мотор, так как спешила, наконец, подышать свежим воздухом.

Я раздуваю щёки – опять последнее слово осталось за Максимом Дмитриевичем. Перепалка с ним начинает меня утомлять.

Мужчина заползает в букашку, и выдёргивает ключ из замка зажигания. Дворники перестают двигаться, и машинка послушно затихает.

– Интересно, если включить мотор, проблема исчезнет?

– Вряд ли.

Я морщусь. Мне не может повезти – это не про меня. Но, спортсмен ещё просто не знает, с кем связывается. Предупредить его? Успеет отказаться от своей затеи, пока не поздно.

Но, жажда денег оказывается сильнее. Если я сейчас откажусь от работы у Полонского, то чем я буду расплачиваться за кредит уже через пару дней? Ладно, придётся успокоиться, и хотя бы выслушать, что этот высокий красавчик хочет мне предложить.

– Почему это?

– Потому что моё прозвище – мисс Несчастье. Объяснить, почему? Потому что я регулярно влипаю в разные истории, и, обычно, не слишком приятные. Поэтому босс меня сегодня уволил!

Полонский с интересом окидывает меня внимательным взглядом холодных зелёных глаз, вздыхает, и лезет в салон. Вставляет ключ, Део Матиз заводится, и тут же дворники начинают свою сумасшедшую свистопляску.

– Чёрт!

Мужчина выключает мотор, и закрывает мой автомобиль, вручая ключ:

– Вы правы, надо везти её в сервис. Предлагаю поискать кафе поблизости, обговорить детали вашей работы, а потом отвезём вашу букашку мастеру.

Соглашаюсь, и мы отправляемся в ближайшее помещение общепита – это оказывается японский ресторан. Но, чтобы сократить до него путь – надо пройти по узкой, заметённой снегом дорожке.

Максим Дмитриевич пошёл первым, пробивать путь по снежной каше. Я семеню за ним в своих коротких ботиночках – главное, не упасть и не сбиться с пути. К счастью, идти совсем немного – каких-то пятнадцать метров.

Но, у меня ж не может всё пройти гладко!

Хоккеист быстро проходит по тропке и спускается прямиком к заснеженному крыльцу японского ресторана. Я иду следом, стараясь чётко ступать в большие следы от ботинок, оставленные мужчиной. Но, неожиданно, когда остаётся преодолеть всего метр до крыльца, моя нога проваливается в рыхлый снег и утопает в холодной каше.

– Аааа!

Я взвизгиваю, пытаясь выбраться из ледяного плена, но ещё больше зарываюсь в снег. Спортсмен нагло ухмыляется, смотря, как я барахтаюсь, по колено провалившись в снег, и даже не пытается мне помочь.

– Ну, помогите же!

– А волшебное слово?

Нет, какой наглец! Он меня сегодня ужасно достал! Если бы я не была так зависима от материальных проблем, то закидала бы этого бесчувственного чурбана снежками, и гордо удалилась!

– Пожалуйста!

– Ну, так-то лучше.

Хоккеист хватает меня за руку своей широкой горячей ладонью и в одну секунду вытаскивает меня из снежной массы. Я стою у входа в ресторан, и трясусь мелкой дрожью – короткий сапожок на моей ноге не защитил меня от снега, и моя правая конечность, по колено мокрая и заледеневшая.

– Блин!

Я чуть не взвыла от досады, и принимаюсь отряхиваться.

А Максим Дмитриевич уже непринуждённо толкает дверь внутрь ресторана. Стиснув зубы, я бегу за ним – по крайней мере, в тёплом ресторане я согреюсь и постараюсь просушить джинсы.

– Вам столик на двоих?

Официантка – молоденькая брюнетка с длинными волосами, заплетёнными в тугой хвост, оглядывает нас с Полонским, слегка склонив голову на бок. Хоккеист непринуждённо кивает на меня и подмигивает девушке.

– Ну да, у нас рабочая встреча.

Бьюсь об заклад, он это сказал специально! Чтобы дать официантке понять, что я – всего лишь часть его работы, а он – совершенно свободен и готов к переговорам с другими представительницами женского пола.

Чёртов Казанова!

– Тогда проходите за столик у окна. Я – ваша официантка, меня зовут Елена. Меню на столике. Как будете готовы сделать заказ, позовите.

Девушка хлопает пышными накладными ресницами, и, указав на небольшой круглый столик, удаляется в сторону другой пары молодых людей.

Я бодрым шагом направляюсь к указанному столику, и стягиваю с себя шубку, исподлобья смотря на спортсмена. Он провожает Елену жарким взглядом. А меня, как будто, здесь нет!

Интересно, чем она так понравилась мужчине? Ни кожи, ни рожи! Хрупкая, небольшого роста, с длинными волосами. Похожа на школьницу. Неужели, Полонский – любитель нимфеток? А ещё, он упоминал, что не любит низкорослых девушек! Да в Елене росту – не больше моего!

Хм, скорее всего, он просто сразу решил расставить все точки над «и», дав понять, что между нами – только деловые отношения.

Я то, конечно, никак не похожа на этот типаж – во мне всегда был сочный сорок шестой размер, с грудью второго размера и большой попой, объёмом в девяносто сантиметров. Рядом с Еленой я буду смотреться бабой-переростком, просто гигантом!

А Елена, скорее всего, носит только сорок второй. И ножка у неё, как у Золушки – не больше тридцать пятого размера. Одевается, наверное, в детских магазинах.

Я вспыхиваю, понимая, что злюсь на Максима Дмитриевича. Эй, чего это я? Разве я могу ревновать мужчину, к которому устраиваюсь на работу? Вроде мне и повода не давали на это. Затолкав вдруг откуда-то взявшуюся ревность подальше, я навешиваю на лицо милую улыбочку.

Хоккеист, наконец, устраивается напротив меня, и берёт папку с меню в руки. Но, я вижу, что его мысли далеки от японской кухни – наверняка, он уже представил официантку с краб-кремом и соусом Унаги.

– Что вы будете?

– Зелёный чай.

Выпалив последнюю фразу, я отворачиваюсь к окну. Нет, нужно встряхнуться и придти в себя. Он мне вовсе не нравится! Наоборот, самовлюблённый, эгоистичный хам! Просто фу!

– А из еды? Тут восхитительные роллы!

– Да? Мне показалось, что вы уже пообедали.

– Как это?

– Вы только что пожирали глазами эту хрупкую официантку!

Сказав последнюю фразу, я прикусываю губу – ну какого чёрта я не сдержалась? Сейчас Максим Дмитриевич поставит меня на место, и будет прав.

– Не ревнуйте, Маргарита. Когда-нибудь и вас кто-нибудь сожрёт глазами, не переживайте.

Я краснею и покрываюсь пятнами – хоккеист смотрит на меня насмешливо, прищурив левый глаз. Каков наглец! Да я – весьма симпатичная девушка! Мне всего двадцать шесть лет! Просто мне, как обычно, не повезло – отец моего сына смылся, когда я была на седьмом месяце беременности. Потом, правда, Игорь появился, и даже встретил меня из роддома. Но, когда Никитке было два месяца – снова исчез, и до сегодняшнего дня не появлялся. Ну, ничего, это не приговор. Я обязательно ещё встречу нормального, достойного мужчину.

– Нет, роллы я не буду. У меня нет денег, вы же знаете.

– Я угощаю!

Какая щедрость!

Максим Дмитриевич поднимает руку вверх, и к нашему столику тут же на крейсерской скорости подлетает Елена. Я окидываю девушку внимательным взглядом. Не похоже, что она строит моему спутнику глазки – лишь дежурная, вежливая улыбка, и ничего больше.

Неужели, он не в её вкусе? Да быть того не может!

– Готовы сделать заказ?

– Да, вот этот сет, пожалуйста. Долго ждать?

– Минут двадцать. Народу пока что мало, так что постараемся побыстрее.

– Отлично. Можно ваш номер телефона?

Официантка краснеет, округляет глаза, и качает головой. Видно, что просьба хоккеиста сбила её с толку, и она не знает, что ему ответить.

– Нет-нет, у меня есть молодой человек, извините!

Она отходит от нашего столика, а я украдкой смотрю на разочарованное лицо спортсмена. Ага, съел?

Мужчина пожимает плечами:

– Ну, ладно. Не получилось. Хотя странно, мне девушки редко отказывают. Может, сегодня просто не мой день?

Я закатываю глаза. Полонский слишком много о себе вообразил! Что он думает, что он – мечта всех девушек на Планете? Пора и ему спуститься с небес на Землю. Елена – просто молодец, отшила этого самовлюблённого эгоиста.

Я бы так не смогла.

– Хорошо, давайте обсудим то, что я вам предлагаю. Ко мне, двадцать восьмого декабря, приедут родственники. И вы должны сыграть роль моей невесты, а ваш сын – роль моего сына. Всё понятно?

Я откидываюсь на стуле, и удивлённо смотрю на хоккеиста. Что это за афёра? Или он сошёл с ума?

– Нет, не понятно. Ваши родители не знают вашу невесту в лицо? А насчёт сына – вообще жестоко. Они ж будут думать, что это их внук.

Максим Дмитриевич принимается барабанить пальцами по столу:

– Разве я что-то говорил про родителей? Мои родители, Маргарита, Давно в могиле. Им нет дела до моей невесты, а, тем более, сына. Нет, всё намного проще.

– Насколько проще?

– В гости едут моя сестра с мужем и бабушка. Моя бабушка – это единственный человек, пожалуй, которому не наплевать на мою личную жизнь. Вот она и хочет познакомиться с моей невестой, и подержать правнука на ручках. Ну, что Вам стоит?

Я ошарашено смотрю на хоккеиста. Наверное, мужчине не так давно прилетело шайбой по голове. Причём, он явно был без шлема. Иначе откуда такие странные разговоры?

– Я ничего не понимаю. Родственники думают, что у вас есть невеста и сын? Но почему? И, если они об этом знают, то почему вы им не представите настоящих?

– Как с вами сложно!

Максим Дмитриевич закатывает глаза, и цокает языком.

Тут к нашему столику подходит Елена и приносит поднос с роллами. Вкусный аромат горячей пищи тут же проникает в мой нос, и у меня начинает отделяться слюна, как у собаки Павлова.

Официантка кладёт перед нами горячие полотенца, скрученные валиком, и расставляет предметы.

– Спасибо.

Хоккеист невозмутимо кивает девушке, даже не посмотрев в её сторону. Что это он? Неужели, обиделся?

Я протираю руки влажным полотенцем, которое называется «осибори», и из-под полуопущенных ресниц продолжаю наблюдать за спортсменом. Но тот абсолютно невозмутим и холоден – как будто не он просил у Елены несколько минут назад номер телефона.

Ну, ладно.

– Рассказываю всё с самого начала. Итак, мои родители умерли уже давно – когда мне едва исполнилось восемнадцать лет. Я к тому моменту уже был подающим надежды хоккеистом, получал выгодные предложения от клубов и получал неплохие деньги. Моя сестра Ангелина – на пять лет младше меня, то есть ей сейчас двадцать восемь.

Мужчина отправляет в рот один из роллов, а я подсчитываю в уме – сколько же ему лет. Получается, что тридцать три. А мне – двадцать шесть, то есть мужчина на семь лет старше меня! Ого, а так – и не скажешь.

– Перебрался в Америку, в Лос-Анджелес. Потом перетащил туда сестру. Мне в Америке было некомфортно, а вот Ангелине жизнь там понравилась. Бабушка жила всё это время в России, в городе Тула и считалась нашим опекуном. Но, фактически, она нас и не видела. В общем, разбросала нас жизнь. Ангелина осталась в США, в том году вышла замуж за американца. Теперь она – миссис Дэвис. Её супруг – Итен, художник. Сейчас пытается активно раскрутиться на этом поприще. По правде сказать, у него пока не очень-то получается, но Ангелина, как настоящая жена декабриста, свято верит в талант своего муженька. По мне – лучше бы он шёл работать грузчиком, а не холсты марал. Ну, да ладно. Я вернулся в Москву, купил квартиру. А бабушка так и осталась в Туле. Переезжать ко мне или к Ангелине она категорически отказывается.

– А причём тут я? Наличие невесты и сына?

Максим Дмитриевич морщится, отправляя очередной ролл в рот, и внимательно смотрит на меня.

– Ну, потому что, ещё неделю назад у меня действительно были невеста и семимесячный сын.

Я застываю с бамбуковыми палочками в руках, боясь задать дурацкий вопрос. Полонский – невозмутимо пережёвывает пищу, а я прикусываю язык. Неужели, они умерли, а хоккеист просто боится сказать бабушке правду?

– Вы чего застыли, как статуя?

Я сглатываю слюну, опуская глаза в стол:

– Но ведь придётся когда-нибудь сказать правду.

– Нет, не придётся! У бабушки слабое зрение – ей восемьдесят шесть лет, и она практически ослепла. Наконец-то, она поддалась уговорам Ангелины, и переедет к ней. Ну, подержит она правнука на ручках, и успокоится.

– Но как вы потом объясните отсутствие мальчика? Люди же не воскресают…

Я запинаюсь, понимая, что зря заговорила об этом. Скорее всего, мужчине больно вспоминать о смерти любимой женщины и маленького ребёнка. А тут я… Чёрт!

Полонский округляет глаза, и из его красивого рта начинают вырываться совсем нелицеприятные эпитеты в мой адрес.

– Маргарита, вы ненормальная? Я что, говорил о смерти? Я отсужу сына у Лизаветы и буду растить мальчишку сам!

Я в изнеможении откидываю волосы со лба:

– Что, чёрт побери, происходит? Какая Лизавета?

– А, я ж вам забыл рассказать!

Мужчина хлопает себя по бедру, и отпивает глоток из чашки. Я вздыхаю – ну, наконец-то, теперь узнаю всю историю.

– Я год жил с Лизаветой. Она мне сына родила, семь месяцев назад – Илюху. Вот бабушка и решила с ними познакомиться перед поездкой в Америку, но, не вышло. Неделю назад Лизка от меня хвостом махнула, ребёнка забрала, и съехала.

– Куда?

– К какому-то футболисту! Но что я теперь бабушке скажу? Она-то уж жаждет с правнуком пообщаться. Зрение плохое, она и не рассмотрит толком ничего. А сердце слабое – ей нервничать нельзя. Пообщаетесь с ней, сделаем вид счастливой семьи – пусть старушка едет спокойно на другой конец Света. А там, если мальчика потом у Лизки отсужу, то привезу к ней, уже родного. И не поймёт обмана – вырос же.

– А нельзя сейчас с Лизаветой договориться?

– Не могу её найти! Усвистела со своим нападающим куда-то. Но, мои адвокаты её разыщут, это точно. Мне главное сейчас бабушку не расстраивать. Ей в Америки операцию попробуют сделать, чтобы она совсем не ослепла – ей сердце тревожить нельзя.

– А сестра? Она-то догадается, что я – не невеста. Она ж, наверняка, хорошо видит и знает, как выглядит Лизавета.

– Нет, Ангелина тоже с Лизкой никогда не виделась. Даже по скайпу не общались. Итен всякие новомодные технологии не признаёт. Говорит, они фантазию убивают и изгоняют музу из дома. Так что никто и никогда ни Лизку, ни Илью не видел. Всё отлично срастётся.

Выдыхаю – всё должно получиться. Если никто из родственников Полонского не видел его девушку и сынишку, то я вполне смогу сойти за его вторую половинку.

– Я всё поняла.

Подцепляю палочками ролл, но, неожиданным образом, сильно сжимаю палочки между собой. Рис рассыпается, а начинка в виде мидии, окутанная нежным соусом Фудзияма, неожиданно выстреливает прямо в грудь моего собеседника.

– Ай!

Хоккеист морщится и смотрит на кусок противного морского обитателя, который оставил на его белоснежном пуловере жирное пятно, и затем беспомощно свалился на пол.

– Простите!

Я округляю глаза, вскакиваю со стула и хватаю салфетку – попытаюсь оттереть это жуткое пятно. Но, мои ноги задевают ножку стола, и я неуклюже обваливаюсь на колени прямо перед мужчиной.

– Прекратите! На нас все смотрят!

Максим Дмитриевич зло шипит на меня, пытаясь меня поднять. Я отчаянно понимаю – пол сырой от растаявшего грязного снега, который я сама принесла с улицы, и мои джинсы теперь ещё мокрее, чем раньше.

Ноги скользят и разъезжаются по мокрой кафельной плитке, и мне никак не удаётся встать. Посетители, сидящие за соседними столиками, уже откровенно хохочут.

Наверное, вид и впрямь комичный – я, стою на коленях, под столом, перед интимным местом Максима Дмитриевича. О, это можно расценить как очень пошлую сценку!

– Немедленно встаньте!

Мужчина почти рычит на меня. Ну, что я могу поделать, если пол в кафе – жутко мокрый, а у моих ботиночек – очень скользкая подошва.

– Не могу!

Я встаю на четвереньки, и начинаю пятиться, вылезая задом из-под стола. Некоторые посетители уже откровенно корчатся от смеха, а из моих глаз брызгают слёзы – ну, какого чёрта, я всегда попадаю в идиотские ситуации?

Наконец, оказавшись вдали от стола, я выпрямляюсь, и оглядываюсь по сторонам, ловя на себе весёлые взгляды окружающих.

– Я согласна на ваше предложение.

– Чудесно, вот моя визитка.

Спортсмен кладёт прямоугольник на стол, и собирается ещё что-то добавить, но я уже его не слышу. Я не могу здесь больше находиться после того казуса, что со мной приключился. Хватаю визитку, срываю шубку с вешалки, и бегу к выходу.

Нужно срочно исчезнуть, раствориться в толпе, слиться с прохожими – ну как я могла так жёстко снова облажаться? Надеюсь, хоть никто не успел снять это на мобильный телефон. А то завтра весь мир увидит мой пикантный зад, пятящийся из-под стола.

Быстро преодолев заснеженную дорожку, даже не упав, я подбегаю к своей малолитражке. Машину уже занесло снегом, но мне всё равно – так хоть никто не увидит меня, не разглядит, что внутри этого маленького автомобильчика – новая звезда интернета.

Захлопнув дверцу, я откидываюсь на кресле. Интересно, зачем мадам Судьба подсунула мне Полонского? Может, это очередная ловушка, чтобы потом побольнее пнуть меня под зад?

Охнув, я вставляю ключ в замок зажигания, и морщусь – дворники начинают всё так же бешено работать. Ничего не изменилось за время моего отсутствия – автомобиль, к сожалению, автоматически не починился.

– Чёрт, я же не позвонила в сервис!

Стискиваю зубы, и вынимаю свой мобильный телефон. Надеюсь, что мастер не возьмёт много денег за свою услугу, и примчится побыстрее, иначе, я тут просто замёрзну.