Читать книгу Боевая принцесса против оцифровщиков в Солярике - МеРи Назари - Страница 4

Лучи заходящего светила лизнули горизонт, воспламенив пики скалистых гор.

Одинокий путник брел по краю ущелья. Слева, куда хватало глаз, простиралась головокружительная бездна. Там, где тропа чуть расширилась, смельчак остановился и вынул черный камешек из плотной осыпи справа. Покатал его в ладонях, отряхивая от песчинок… и не удержался от возгласа:

–Черный Камень вблизи. Вон оно как!

Не снимая поклажу и прикрывая одной рукой глаза от еще достаточно яркого солнца, другой – путник извлек из рюкзачного кармана сбоку складной полупрозрачный шлем. Прислонился для равновесия к осыпающемуся склону и обеими руками водрузил шлем на голову. Синий светофильтр сгустил краски, и словно мрак обрушился на горный ландшафт. И только орел, выделяясь движением, черной точкой скользил по небосклону.

Внезапная вспышка скрыла птицу от взгляда. Вот пернатое снова появилось в обзоре, но новая вспышка поглотила его. Рукавом толстого свитера путник протер шлем снаружи и повторил наблюдение. Орла уже не было, но не его пытался высмотреть мужчина. Он хотел убедиться в том, что гора, на фоне которой он засек птицу, местами блестела на солнце, как гладко отполированный камень. Мужчина внимательно оглядел панораму местности по всему видимому горизонту. Проблески повторялись только по обширной треугольной поверхности и, если их больше не виделось нигде, значит, гладкая плоскость, скрытая за нанесенным ветрами грунтом и растительностью— это не мираж.

– Финиш, – коротко определил ситуацию путник.

Как ни хотелось упасть там, где стоял, и, закинув руки за голову, повалиться в весеннюю траву и безмятежно полюбоваться облаками, усилием воли путник сдержал порыв, пока не просканировал взглядом возможные препятствия на пути к финишу. Впереди и ниже по курсу неясные отсветы в скалистом нагромождении намекали на сквозной проход.

–Пройду каменный хаос, сделаю привал, а там— уж совсем ерунда,– сказал себе путник.

В вещмешке нашел нужную обувь. Сняв шлем, он переобулся в прорезиненные сапоги, так как скрытое от глаз солнца всегда чревато сыростью.

–Маршрут следующего рывка понятен. Можно послушать последние известия.

Путник достал фемтон и услышал в подкасте Новостного Серпантина следующее:

«…Погруженные в бальзам тела высочайших молодоженов в назначенный день транспортировали в МОП— Место для Окончательного Прощания. Почетный Астролог в определенный час оповестили весь мир об эпохальном трагическом событии. Конечно, большая часть отдающих последний долг памяти была представлена голографически, и лишь немногие удосужились присутствовать на погребении реально…

—Постой-постой! О чем это они?!

Человек прижал микро-динамик фемтона к ушной раковине так плотно, что уху стало больно. Через минуту, путник вскочил и буквально понесся к скальному проходу. Словно вместо рюкзака у него были крылья. Только не голубиные. А мощные крылья кондора.

Каждый шаг всё более съедал и без того жиденький свет. Иногда приходилось переходить вброд гигантские лужи, напоминающие небольшие озерца. Рубчатая подошва сапог защищала от скольжения на влажных булыжниках.

Гора словно противилась, сужала проход и запечатывала просвет над головой. Склоняющиеся стены все более превращали ущелье в туннель с узкими боковыми ответвлениями, заваленными камнями.

Вскоре тлеющий впереди свет пропал, темнота сгладила последние ориентиры. Вероятно, снаружи на землю упали сумерки.

Наощупь прислонившись к стене, путник остановился, чтобы достать фонарь, обычно размещенный во внешних карманах заплечной клади.

И тут же повалился как куль. Не в том беда, что расшиб при падении руку. Услышав треск из вещмешка, едва ли не схватился за сердце.

–Астролябия! Цела ли она?..

Путник поднял голову, его глаза уперлись в темноту— «хоть глаз выколи».

Отказаться от попыток двигаться до самого утра?..

Но с темнотой быстро похолодало. Еще раньше путник успел заметить, что потолок туннеля покрыт изморозью— возможно, в глубине породы находится вечная мерзлота. Трансмиссивный обогреватель, который путник извлек из рюкзака наощупь, отказался работать, следовательно, предстояла ночь без сна, в движении— чтоб не замерзнуть. Выдержит ли?

Сил после длительного путешествия не осталось— необходим полноценный отдых.

Разжечь костер? Черная каменная порода, возможно, горюча, но это палка о двух концах: не вызвать бы всё пожирающий пожар.

Что ж, остается один вариант: по возможности обследовать пространство.

Освободившись от рюкзака, привязанный к нему бечевой, он отполз в сторону. Рука коснулась вертикального столба. Похоже о него он оперся накануне, в темноте по ошибке приняв за стену. Путник ощупал его и понял, что на метровой высоте в него вделана поперечная палка.

«Похоже, это метка для обозначения разбойного клада… и прекрасно сойдет за дрова».

Обустроил костёр в выемке стены туннеля. Обложил стенки фольгой, чтоб исключить прямой контакт пламени с черной породой, чиркнул огнивом— амулетом, висящим на груди…

Пространство раздвинулись. Тени от выступов затанцевали в такт пламени.

Сквозь прорехи в фольге в костер стали падать капли. Оказалось, что потолок ниши пузырился, будто плавился. Падающие в огонь капли шипели, сгорая и испаряясь.

«Прекрасно, и дровишки про запас не нужны…»– подумал обессиленный путник, уже выпадая из реальности.

Проснулся от разогретой, дымящейся обуви. Скидывая с ног сапоги, в бликах костра ему померещился человек восточной осанки, сидящий в позе лотоса у костра. Навалившийся сон не дал разглядеть видение как следует.

***

Сон не сон, а снова он в кабине за штурвалом своего двухместного «Альбатроса», а рядом с ним по правую руку— Мария в косынке и замшевой куртке.

Вроде она и отказалась говорить о приключениях на недавно открытом и заселенном депрессивной цивилизацией спутнике Юпитера Эшбе, «обнулилась», так сказать, с девичьей хитростью, а тут вдруг с чего-то разговорилась. И не просто так, а как-то по-хитрому.

Вроде шум мотора куда-то ушел. Словно парят они вдвоем посреди неба. Глянул вниз— луга заснеженные внизу, лесостепь холмистая, овитая ручьями и речушками незамерзшими, как на юге страны в феврале водится. Все как надо, только шума нет. Но не тревожно оттого, напротив— кайф.

–Твое любимое словечко «суперпозиция»,– нарушает она тишину.– А, Крен, не так ли?

– Ну.

– А знаешь ли ты что-нибудь о ней в квантовом смысле?

–Не бери меня на понт. О ней все знают. Это когда два братца-кванта так запутываются, что никто ничего не понимает…

– … зато они все друг о друге знают. Так ли?

– Да. Я это хотел сказать.

–Ты не учел, что это бывает и с людьми.

– Нет. Люди— это макрообъекты, которые живут по правилам Ньютона.

– Еще Пифагор в античные времена доказал, что спутанность существует между людьми и это не простое суммирование.

– Не знал, что ты Пифагором интересуешься.

– Ты сам меня им заинтересовал, когда рассказал о Тетраксисе. Что его цифрами определяется весь мир. Помнишь?

– Помню. Это было в дворцовом кафе перед твоим отлетом.

– Ага, с самоваром, который тебя выдал.

– Это как?

– Расскажу когда-нибудь, но позже, а сейчас главное.

– Что – главное?

– То, что это называется дружбой.

– А-а, я понял. Когда люди запутываются, как кванты.

–Еще никто не давал квантового определения дружбе. Ты первый.

– Допустим.

–И возникает чудо. А теперь скажи, в чем оно.

– В суперпозиции!

Мария смеется. Затем учительским голосом:

– Садитесь, Крен, ставлю вам «пять».

– Да нет же, я не все сказал.

– Говори.

– Люди, как запутанные кванты, начинают знать все друг о друге без обнуления. То есть как я тебе, так и ты мне. Я тебе рассказал.

–Тогда ладно. Слушай же.

И она, наконец, рассказала то, что его интересовало.

–Мы расстались с Зоряной в августе, это по земному календарю. Я тогда под руководством Синих Богов готовилась к акции по устранению Сатаны Семилазерного…

– Наслышан.

–Я ничего ни от кого не скрывала,– немного обиженно сказала Мария.—Ну да ладно. В общем, Зоряне я сообщила код космолета, чтобы она там взяла фемтон Джорджа. Кроме ножа, я дала ей своего биоробота Эрго-аспидистру для защиты, она уже была лишней в моем деле.

–Догадываюсь.

–Что ты там догадываешься. Как ты можешь догадываться. Ничего ты не догадываешься.

Мария обижалась отчего-то все больше. И он вдруг понял, что воспитанница комплексует по поводу своего последнего космического вояжа, хоть и успешного по оценке специалистов. Но многие ее действия на Эшби диктовались больше подростковой незрелостью, чем нестандартностью подхода, и вызвали заслуженную критику профессионалов по изучению инопланетных социумов. А какие могут быть профессионалы в нестандартной обстановке неизученных планет? Просто ей недоставало уверенности.

–Ладно, прости. Продолжай, я тебя внимательно слушаю.

–И ты прости. Я постараюсь без лишних деталей. Просто это тяжело. Всё так живо в сердце. И отдает болью…В общем, в ночь разлуки Юпитерианский Ганимед светил вовсю— такой весь из себя оранжевый… И голубая Европа показалась из-за горизонта. А промеж горных пиков выглядывала розовая Каллисто…Шоу непередаваемое. Мы расстались где-то под утро: так получилось, что у нас были разные счеты и разные задачи. Это все из-за Джорджа. Она была в него влюблена, а я – тихо ненавидела за…

– Ах, вот почему он увязался с вами!– Он таки не удержался. – Шкет был влюблен в тебя, да еще и без моего ведома, как я не догадался. Пройдоха.

– Тут он не виноват. Это я, авантюристка, все устроила. Захотелось поприкалываться над ним, ну, мы с Зоряной и стартовали, когда он пришел на корабль типа просто посмотреть.

– Даю голову на отсечение, что это далеко не было «типа просто посмотреть». Англосаксов на дурачка не проведешь. Интрига у метрополий в крови. Он сам того хотел как пить дать.

– А, чтоб ему пусто было… И это была моя последняя встреча со 113-ым. То есть с Зоряной. Это ее боевой номер.

– И тут я в курсах.

– Помню у нее был план разобраться с сектой…Зори махнула мне тогда рукой в сторону храма…он был как черный зуб гигантской рептилии на краю кладбища как огромной челюсти… Сектанты проводили там моления…Отправляли в рай коренное население планеты…Тебе, я вижу, непонятно или… смешно.

–Нет, молчу.

–Эшбианский рай— это пояс Койпера на краю Солнечной Системы…Солярики, как ты называешь. Ее край, как сам знаешь, был недостижим для землян. «Вояджеры», «Пионеры» и прочая аппаратная разведка загибали свои траектории внутрь системы или терялись…

– Астрофизики уверяли, что там плотность материи увеличивается.

– Да, будто Солярика окружена ею, как цыпленок скорлупой.

– Но каким образом Зори разбила это яйцо?

– Она проникла в ряды убогой паствы, отправка которой на край солнечной системы была досконально отлажена сектантами. Они собирали тех, кто хочет в рай. При этом пользовались технологиями, отрытыми в архивах тех же туземцев.

– Край— рай. В русском языке эти два слова созвучны.

– Я заметила. Там— тоже. Будто мы родственники с эшбианцами.

– Вернемся к Зори. Я понял так, что она улетела на край Солярики системы, чтобы все разведать.

– Нет, она просто была моей подругой и…

– … ординарцем боевой принцессы…ну, и влюбленной в ее жениха…

– Раньше не замечала в тебе сексизма.

– Продолжу, боевая принцесса, так как дальше знаю лучше тебя. С расстояния 20 а.е., где-то из зоны Кентавров, она отослала сообщение, которое запеленговали земные астрофизики. Они проследили весь ее путь обратно. Когда пролетала мимо Земли, службы бросились на перехват…но она почти мгновенно увязла в солнечной короне… Ее капсулу, сплавленную с капсулой Джорджа доставили в январе…

– Ах! С капсулой Джорджа! Это все он…Как я и подозревала. Она бы смогла вернуться живой, если б не он, я в том уверена…

– Так и я о том же…думаю.

– Что же случилось? Я не успокоюсь, пока не узнаю, что произошло. Я не смогу стать без того счастливой. Никогда.

Лицо Марии исказилось, она закрыла его руками.

Они помолчали.

–Вот оно как. Такая суперпозиция, значится…

***

Костер едва тлел, когда первые, хоть и дальние, лучи солнца разбежались по углам пещеры-ущелья и разбудили то ли спящего, то ли бодрствующего путника. Ему пришлось метнуть в огнище обгорелый сапог, чтобы разогнать остатки сна и подземного мрака. Пламя вспыхнуло с силой и вновь осветило таинственную фигуру.

Незнакомец, привидевшийся ночью, продолжал сидеть у костра как ни в чем не бывало. Иссушенное лицо поражало своей неподвижностью, словно то был не живой человек, а мумия.

Не он ли выпытал из него все что было и не было какой-то потусторонней силой своей— такой же неведомой как он сам?

В памяти путника чередой промелькнули вчерашние находки. Останки обгоревшего столба с перекладиной и земляной купол в стороне подтвердили, что это реальность. Тайнопись, обнаруженная в Египте, застлала взор…

***

В конце февраля, мучась от незнания, как предотвратить брак Принцессы с Арнольдом Романовым, ее крестный и учитель боевых искусств Кремень Мухтарбеков, решил испросить совета у египетских богов. Решение пришло после общения с Нетленным из Иволгинского дацана. В руке мумии был зажат кожаный шнурок с амулетом, описывающим дугу над земным шаром в виде глобуса. В тот момент, когда амулет завис над Египтом, сеанс духовного уединения закончился…

…И вот Кремень в Египте. Прислушиваясь к сигналам окружающего мира, находящим ответ в сердце, с потоком праздных туристов он вошел в Великую пирамиду. Незаметно для себя он оказался в ее нутре перед отверстием, ведущим в Северный вентиляционный ход. Внезапно тонкий слой облицовки обломился и упал к его ногам. Подняв голову, Кремень застыл в изумлении: перед его глазами на отполированной поверхности базальтового блока были выгравированы четыре знака, идущие друг за другом в горизонтальную строчку. Все говорило о том, что эта неизвестная доныне тайнопись ждала своего часа, чтобы проявиться перед нужным «соискателем» в нужный момент времени. Острое чувство сопричастности к тайне охватило мужчину, так что его губы невольно разжались и прошептали: «– Благодарю!»

При попытке запечатлеть тайнопись камера фемтона не сработала.

Кремень оглянулся и прислушался: никого. Никто не помешает ему изучить эти знаки досконально.

Первый знак— окружность, составленная 12-ю иероглифами, что делает ее похожей на циферблат, точнее, на астролябию— незаменимый прибор древних мореплавателей. Второй— крест. Третий – напоминает таракана: продольное членистое тело, пара «усиков» с одного конца, три пары зигзагов-ножек по сторонам. Четвертый— три эллипсоидные линии вокруг звездочки: на внешней— друг против друга две точечки, одна из которых выдолблена в камне так, будто с подчеркивалась ее пустотелость.

Кремень с помощью скальпеля с алмазным напылением, который оказался при нем, перенес по очереди все знаки, «циферблата» третьего иероглифа на лезвие боевого ножа…

* * *

…На груди недвижной «фигуры» сверкнуло нечто, напоминающее подвеску…путник сунул руку за пазуху— амулет на месте.

Будто пропавшее вначале, сердцебиение теперь, казалось, сотрясало стены пещеры.

–Кто вы, почтенный?– воскликнул путник, тут же закашлявшись от дыма.

Горная порода шумно осыпалась рядом, однако, совсем иной гул перебил грохот обрушения. Он быстро нарастал и стал непереносимым. И надо б приникнуть к земле и загородить уши руками, если б в низких частотах не почудилось до боли знакомое с детства наречие.

–…двадцатое колено рода Мухтарбековых! Приветствую тебя у родового камня Кременей! Дым от фамильного огнива, потревожил меня, Керима— зачинателя рода Черного Камня!

–Приветствую и я тебя, основатель рода!—путник-Кремень вскочил на ноги, почтительно-молитвенно соединив ладони. Он пытался уловить хоть бы ничтожное движение губ собеседника, но тщетно. И он не нашел что сказать более учтивое, чем:– Я рад, что плита, которой потомки придавили твою могилу оказалась не так тяжела, чтобы…

–Могильный камень над умершим, – прервал пустые словоизлияния глухой голос, – открывает небесный свод, и через него доступен внешним звукам…

–Достоуважаемый пращур,– Кремень склонился ниже,– прими искренние извинения за то, что нарушил твой покой. Видит всевышний, я не хотел, но Боги Египта направили меня сюда.

– Что нужно от меня этим лицедеям, подарившие Земле огромную силу и сокрывшие ключи от нее для человека? Чем обязан вниманию этих торговцев временем и пространством?

–О допущенный к истине!– отвечал Кремень, ушные перепонки которого с трудом выдержали круто обличающую египетских богов тираду.– Недоступно моему разумению, зрению и слуху, почему избран ты невидимыми эманациями пантеона египетских богов. Возможно, на их взгляд, ты замурован в «магическом» подполье Черного Камня, и выбит из жизненного цикла, как вышедшая из обращения монета? Ты в чреве пирамиды, которая невидима человеческому глазу. Как заповедано найденной тайнописью, я шел тридцать три дня и три ночи к сооружению, изображенному на стене внутреннего помещения египетской пирамиды. Знаки, начертанные в окружности под изображением горы-пирамиды, я расшифровал как её координаты. Однако имени твоего я не видел.

Гора будто откликалась на каждую фразу камнепадом. Где-то в ее глубине журчала вода, угрожая ворваться в туннель сметающим все потоком. Дно пещеры содрогалось, как от ударов молотом подземного кузнеца. Но мумия достославного предка не реагировала на события внешнего мира. Пращур не проявлял никаких «признаков жизни», отчего возникала иллюзия, словно устрашающие явления природы— это и есть ответ.

Кремень, сжав всю волю в кулак, продолжил:

– Полагаю, что древние боги Египта через ничтожного меня протягивают тебе руку помощи, чтобы ты вырвался из каменного плена для действий, срок которым уже наступил.

Кремень все говорил и говорил, сам удивляясь фантастичности своих предположений. Он не понимал замысла богов. Но ему казалось, что, если он остановится, намерение из-за которого он преодолел множество препятствий, пойдет прахом.

– Я прошу снизойти ко мне, – наконец прямо открылся он, – ибо в том деле, что привело меня сюда, точнее, в самом раннем его основании есть моя вина.

– Твоя вина мне известна, – прогудел Керим.

«Тогда будет проще», – подумал Керим, а вслух сказал:

– Но до сих пор я считал, что она достояние моей совести.

– Твоя вина— достояние памяти госпожи Когнинейбо, у меня же нет памяти, мне она не нужна, ибо я нахожусь во многих местах земли в разных моментах ее истории одновременно.

– Во всех точках?

– Нет, глупый потомок.

– Но ты можешь помочь мне?

– Только при условии, что ты выдержишь мои экзамены, ибо не откроются знания каждому проходящему мимо…

–Справедливо, что я могу оказаться недостойным тайным знаниям. Так бывает. Но может быть и наоборот. Но…Учитывая гравитацию, минута в теле горы может быть равна часу снаружи. И тогда будет обидно, если проверка займет такую бездну времени, что твоя мудрость окажется по другую ее сторону.

Мумия молчала. Казалось, теперь предок прислушивался к камнепадам, как если б они были языком невидимого мира. Кремень же слушал стук своего сердца.

Он спросил:

– Разве моё присутствие здесь, рядом с местом твоего уединения от мирской суеты не проверка делом?

Керим прогудел:

–Тому, кто расшифровал послание Видимой пирамиды, вручен знак доверия и возможность достигнуть пирамиды Невидимой, а также знаний которые храню я…

–Значит, ты не отказываешься помочь мне в деле, которое не терпит отлагательства?

– …но вещие знания не валяются на дороге, подобно монете, вышедшей из обращения, – прогудел предок, игнорируя вопрос.– Но сначала скажи, что нужно тебе?

– Я обратился к египетским богам с просьбой выпрямить судьбу моей крестной, так как пустой завиток ожидает ее. Еще немного— и он зайдет в

тупик.

– Но почему ты отправился в Египет? Неужели крестному отцу человеческой опыта и ментальной власти недостаточно, чтобы выправить линию жизни крестницы?

– Ты не можешь не видеть, о всеведущий, что линия ее жизни связана в слишком плотный узел. В нем замешаны особенности появления ее на свет, высокий социальный статус и смерть подруги. Ни развязать, ни разрубить его невозможно. Ты знаешь, я виноват перед нею.

– Твоя лепта в сумрак рождения крестницы не подчинена моей воле, ибо он неземного происхождения.

– Увы. Но ее слова о разбойнике, который вымолил прощение и рай у Христа, не идут из моей головы…

– Ты не должен считать себя разбойником. Разбойничий грех нашего клана искуплен моей жизнью и смертью.

– Я предугадывал это. Благодарю тебя, что ты утвердил верность моей догадки… Мария произнесла слова: «высшая сила». Наверное, потому я должен применить высшие инструменты, чтобы победить последствия давнего греха. Я не рассчитывал на счастье встретиться с тобой – пресвятым для меня пращуром – даже не знал, что ищу тебя. Но, наверное, наша встреча что-то значит.

– Я властен лишь над событиями на земле, о правнук двадцатого колена, и Черного камня здесь предостаточно, чтобы скомкать пространство и время в гармошку на огромной территории, но на остальной части вселенной я бессилен.

– Расстрой хотя бы свадьбу моей крестницы!

–Да будет так,– ответствовал Керим.– Слушай же мою часть заговора, говоря по-вашему – формулы.

Обратившись весь в слух, Кремень, чтоб не пропустить ни звука, ни слова, нажал кнопку «записи» диктофона с сохранением в ноосфере. Слов, увы, ему не удалось различить, и, вообще, это походило, скорей, на какофонию, нежели на математическую формулу. Назвать ее мелодией тоже было бы весьма смело. Не прозвучало ни одного гармонического звукосочетания, ни единого консонанса. Тягучие завывания, рождающие многоступенчатое эхо и тоску, наполнили подземелье.

–Сын мой!– Высокочтимый Керим так неожиданно завершил камлание, что фемтон едва не выпал из рук потомка.– Ты проник в нутро Невидимой пирамиды, расшифровав тайнопись Видимой пирамиды! Тебе, единственному из нашего племени, удалось это благодаря силе истины правого пути магии Черного Кремня, заключенного в родовом амулете! Но это также итог твоих верных устремлений и смекалки. Я же предупреждал тебя, что тебе предстоит пройти испытание…

– Которое по счету…– спросил Кремень и нетерпеливо добавил, – …с конца?

Досада из-за проволочек на пути к спасению подопечной достигла апогея. По сообщениям прессы, которые удалось уловить фемтону еще при входе в туннель, события в столице развивались быстро, и ситуация требовала экстренных мер. Быть может, сейчас, в этот самый час, пока он прохлаждается во мраке подземелья, его наивная и глупенькая крестная отвечает Патриарху «да» на вопрос, по собственной ли она воле идет за Арнольда Романова-Гогенцоллерна…Или еще того хуже. Ему вдруг припомнилось странное по своему ужасу сообщение, пойманное фемтоном перед входом в ущелье.

«…Погруженные в бальзам тела высочайших молодоженов в назначенный день транспортировали в МОП— Место для Окончательного Прощания. Почетный Астролог в определенный час оповестили весь мир об эпохальном трагическом событии. Конечно, большая часть отдающих последний долг памяти была представлена голографически, и лишь немногие удосужились присутствовать на погребении реально…

Что означал этот хоррор? Кремень терялся в догадках.

Однако уважаемый предок, от которого зависело прервать ненужную эту процедуру, никуда не торопился.

–…ты должен испытать код на мне. Так я проверю его надежность. Это в твоих интересах.

–Как это сделать?!

–Настрой астролябию на определенное время и место.

Потомок уже не удивлялся тому, что предок, отстоящий от него на двадцать поколений, знает про астролябию, которая смастерена на D-принтере— этакая голландская астролябии по египетской схеме. Похоже он знает все про первый знак, самый сложный из всех. Об «иероглифах», окружающих его, над которым бессильно бился мозг Кременя, пока не снизошло наитие. Похоже Керим знает все. Он же во «многих точках одновременно», хотя и не во всех. Почему нет, если для него древние боги Египта— торговцы?.. В придачу – пространством и временем…Возможно он что-то «купил» у них, но не полностью…

Астролябию Кремень сделал совсем недавно, щепетильно копируя на диске старинного антиквариата первый знак египетской тайнописи. Лелея странную надежду, он тем не менее удивился, когда она «ожила». Географические координаты менялись с изменением местоположения и, что еще интересней – временной стрелки. Компьютерная программа показала соответствие этих изменений прецессии Земли. Астролябия «знала» явно больше, чем он сам. Неслучайно, что с ее помощью он первым из современников добрался до Невидимой пирамиды.

Итак, первый знак отыгрался, как, впрочем, и второй знак египетской тайнописи. Следующее— таракан.

…– Держись моего плеча, – инструктировал Керим, по-прежнему не размыкая губ.– Читай код из Египта. Заверши моей формулой – магический отпечаток тебе в помощь.

«И диктофонную запись предок усек!» – отметил Кремень.

– А можно одновременно?– сказал он просительно, не рассчитывая на согласие. – И…какую точку мне выставить, пресвятой Керим?

–Место и время выбирай сам.

–Что ж. Поехали.

На бледном диске с кружками-шкалами в свете костра блеснули арабские цифры. При перемещении стрелки координат, временную стрелка сама прокрутилась назад, будто телепатически считывая мысли. Затем он включил воспроизведение аудио и принялся считывать числа египетского кода.

– Стоп!– скомандовал Кремень, внезапно пугаясь, что скручивание стрелок загрузит его в неведомое прошлое

–Оуммм-мы-жи-ги-тав-в-в-р-р,– загудел голос Керима, реверберируя в лабиринте туннеля.

От мумии распространялась вибрация. Она все усиливалась. Поднялся ветер. Он пронизал туннель насквозь, холодея с каждой секундой. Костёр, вспыхнувший было под ветром ярче, задуло совершенно. Кожа лица явственно ощутила бьющие в лицо твердые комки снега. Однако от плеча мумии, на котором лежала рука Кременя шло согревающее тепло.

…Как наяву, перед ним побрёл караван верблюдов. В белой равнине, просвечивающей сквозь снежную дымку, угадывалось легендарное озеро. Вот провалился первый верблюд.

«Сейчас они начнут валиться под лед друг за другом…».

Так оно и вышло, только полынья оказалась прямоугольной прорубью и странным образом походила на окно— высокое, от пола до потолка…