Читать книгу Летающая в облаках пожизненно - Мери Шафран - Страница 5

По возвращении в Питер я стала думать о соседке, чтобы меньше платить за комнату. Вот только где её искать, непонятно. На работе Оксана застала меня врасплох:

– Маш, слушай, ты случайно соседку не ищешь? Моей подруге жить негде.

Я не верила своей удаче:

– Вот это новости!

Уже на следующий день Оксана с подругой стояли на моём пороге. Девушка походила на цыганку: худощавая и смуглая, с большими карими глазами и длинными чёрными волосами.

– Маша, познакомься, это Лена. Лена, это Маша. Теперь вы будете жить вместе, – торжественным голосом произнесла Оксана, и мы хором расхохотались.

Девочки ещё со времён учёбы в училище стали лучшими подругами. Лена тоже не смогла поступить в этом году и теперь просто существовала в ожидании новой попытки. Полной неожиданностью для меня стало то, что она моя землячка, хотя не так давно её родители перебрались в Подмосковье.

Оксана была бы рада поселить подругу у себя, но сама ютилась вместе с мамой в малюсенькой студии на отшибе города. Так в моей жизни появилась Лена. Поначалу мы общались мало, я с осторожностью приглядывалась к новой знакомой. Но вскоре привыкла к ней, и с каждым днём она нравилась мне всё больше.

Тем временем на работе пришла пора подсчитывать, сколько же я заработала.

Нам, новеньким, причиталось по 10% от сделанной работы, потому как мы ещё только обучались. Со шпаклёвкой была сложная история, ведь она наносилась в несколько слоёв, и не всегда их делал один и тот же человек. И, конечно, была важна скорость, а я работала медленно.

Мы сидели с Мариной над калькулятором и старательно подсчитывали всё, что я успела заработать. Волнительная пауза после нажатия «=«… И что я увидела? За целый месяц работы шесть дней в неделю с утра и до позднего вечера мне причиталось пять тысяч рублей! Всего лишь жалкие пять тысяч. Я на проезд и то больше потратила.

Остальные девочки заработали немногим больше моего. Понятное дело, что мы там не задержались. Как выяснилось, в этой фирме никогда больше половины от сделанной работы было не получить, всё остальное шло директору. Но и до этих 50% надо было работать и работать. Теперь стало ясно, почему так вкалывают Марина и её парень Вася – иначе просто останешься ни с чем.

Но я всё равно была благодарна за время, проведённое в этой фирме, ведь я познакомилась с такими интересными людьми, с которыми ещё долгое время поддерживала связь.

С появлением Лены жить стало намного веселее. Хотя мы и пребывали в бедственном положении, она всегда находила повод для шуток. Каждая её история о походе на собеседование превращалась в умопомрачительный моноспектакль, во время которого я хохотала до слёз.

Благодаря Лене я стала больше читать, хотя не так давно с трудом могла осилить школьную программу. У неё было несколько книг, с которыми девушка познакомила и меня. Чтение оказалось удивительным лекарством в то непростое для нас время, оно открывало двери в настоящую насыщенную жизнь, которой мы были лишены.

Вскоре я стала по чуть-чуть покупать книги сама. Мне приглянулся Дворец культуры им. Крупской, который оказался настоящим раем для книголюбов.

С Леной я полюбила «Наше радио», хотя поначалу противилась её предпочтениям. Радио на телефоне было только у меня, и она часто просила переключить на русский рок. Я соглашалась с большой неохотой, но постепенно открыла для себя много прекрасных песен.

Надувные матрасы были основным местом нашей локации, а единственная табуретка служила столом, поэтому мы всегда ели по очереди.

С этими матрасами была целая история. Мой вскоре начал пропускать воздух. Мне приходилось подкачивать его каждый раз, перед тем как лечь спать. По утрам я неизменно просыпалась в ямке с остатками воздуха по периметру, а вскоре матрас стал совсем плох, и я надувала его даже посреди ночи. Лена потом смеялась, вспоминая свистящие и ухающие звуки в ночной тиши.

Когда матрас окончательно сдулся, я купила себе новый, на этот раз более качественный. Лена, зашивая как-то платье, не заметила, как воткнула иголку прямо в матрас. Дважды. Позже она поняла, что натворила. С тех пор смеялась уже я, глядя на её каждодневные манипуляции с насосом.

Я снова обратилась в промоутерство, но акций было мало, и меня приглашали редко. Когда стало совсем туго, девочки с подготовительных курсов позвали к себе. Аля и Катя подрабатывали тем, что раздавали листовки в дорожных пробках. Платили здесь сразу, работа утром и вечером по четыре часа. По правде говоря, мне совсем не хотелось этим заниматься, но от безысходности я согласилась.

Начались суровые будни. Раздача листовок в пробках зимой – это нечто. Зима в тот год была тёплой, но нас обычно ставили возле набережных, откуда всегда дул сильный ветер. Я надевала на себя несколько слоёв одежды, и в путь. Пуховика у меня не было и денег на него тоже, поэтому всю зиму я проходила в тонком тёмно-коричневом пальто. Подруга, которая теперь жила в Москве, отдала мне свой огромный ярко-розовый шарф с пышными кисточками на концах. Он был такой длинный, что, обмотанный вокруг шеи несколько раз, свисал до колен. Такой красоткой я вышагивала между машинами каждый раз, когда загорался красный сигнал светофора.

Мы работали по двое на больших перекрёстках в самый час пик. Листовки брали у нас только из жалости, это было унизительно, но надо же как-то выживать. Вскоре ко мне присоединилась и моя соседка Лена. Она однажды точно подметила:

– Такое чувство, что предлагаешь не листовки, а себя: «Вам нужно? Нет? А может, вы возьмёте?»

Иногда на небольшие перекрёстки нас отправляли по одной. Вот тогда было совсем тоскливо – долгие холодные четыре часа, казалось, длились целую вечность.

Как-то раз мы заметили парня, который тоже что-то раздавал. Он держался в стороне и даже не смотрел в нашу сторону. Его брошюры брали охотно, не то что наши суши и пиццы.

Любопытство взяло верх, и мы пошли знакомиться. Парень протянул нам свои листовки. Моя напарница выдала нервный смешок, я же жутко покраснела. Теперь стало понятно, почему некоторые водители, завидев меня с листовками, странно улыбались, интересуясь, есть ли там я.

Наш начальник Дима был невысоким мужчиной лет тридцати. Аля с Катей постоянно с ним кокетничали, чему тот был явно рад. Ещё бы: мы несомненно выделялись на фоне основных работников – грязных, хмурых, понурых лиц. Он был добр к нам, но проверял работу со всей тщательностью. Если кого-то не было на месте или ходили не каждый светофор, штрафовал.

Иногда мы шефа даже не видели, но проверял он частенько. Дима сразу же выгонял тех, кто пытался раздавать по две разные листовки, то есть работать одновременно ещё на кого-то и потом получать двойной заработок.

В один из непримечательных дней, как обычно проходя между рядами машин, я заметила пристальный взгляд. Когда я подошла ближе, водитель опустил стекло и с улыбкой проговорил:

– Девушка, поработаете на меня? Нужно здесь же раздавать листовки моего мини-отеля, расположенного за углом. Плачу 500 рублей за два часа работы, – и протянул мне визитку.

Я растерянно двинулась дальше.

– Подумайте, – крикнул он вслед.

Вечером мы с Леной по очереди вертели в руках ярко-красную визитку, размышляя, согласиться или нет. На свой страх и риск мы всё-таки решили попробовать – уж больно притягательной была плата. Но теперь я часто испуганно озиралась по сторонам, страшась встретить прежнего начальника Диму, ведь мы его словно обманули и предали.

На новом месте мы проработали недолго. Парень, который, как и мы, должен был раздавать листовки этого мини-отеля, забирал деньги и преспокойно уходил домой, не проработав ни минуты.

Когда работодатель прознал об этом, то страшно разозлился и решил, что мы с Леной такие же недобросовестные, раз до сих пор люди не ринулись в его заведение. Он начал понижать плату, каждый раз бранясь, что от нас нет толку, так что вскоре мы с Леной просто сбежали на прежнее место. Дима будто и не заметил нашего отсутствия и был нам рад.

Иногда я работала весь день, то есть ходила и в утренние, и вечерние пробки. Домой в перерыв съездить не успевала, поэтому приходилось сидеть в метро, пытаясь хоть немного отогреться. Гуляющие ветра от проходящих поездов этому не способствовали, скорее, наоборот. Трясясь от холода, голодная, я снова шла в пробки, всё больше ненавидя запахи выхлопных газов.

С деньгами у Лены дела обстояли куда хуже, чем у меня. Она сидела на одних лишь макаронах, притворно улыбаясь, будто ужинает деликатесами. Хорошую работу ей найти не удавалось, поэтому за неделю до оплаты квартиры она целыми днями раздавала листовки. Возвращаясь поздним вечером домой, Лена доставала свои кровно заработанные 800 рублей, складывала в коробку из-под чая и без сил падала на матрас. После таких марафонов она выглядела совсем несчастной.

Моей отрадой были танцы. Пока никого не было дома, я вставляла наушники, находила на радио мелодию и самозабвенно танцевала в своей комнате либо в просторной кухне. В эти моменты я не чувствовала одиночества, тревог и печали, все трудности становились незначительными, я была по-настоящему счастлива. Казалось, я не просто передвигала ногами и взмахивала руками – я летала! Парила над городом, над его суетой, оставив все заботы. После танцев я чувствовала удивительную лёгкость, ко мне возвращалась радость жизни и уверенность в завтрашнем дне.

Не помню, как долго я проработала в пробках, но хорошо запомнила последний рабочий день. Меня отправили одну на небольшой перекрёсток Петроградки. Прошло два часа, я уже подустала. Загорелся очередной красный свет для машин – мой выход. Я шагнула на проезжую часть, как вдруг автомобиль возле меня тронулся с места, больно ударив в бедро.

Удар был несильный, но меня охватила страшная паника. Я тут же развернулась и побежала в метро, села на ближайшую к эскалатору скамейку и разрыдалась. Дрожа от страха, решила, что на сегодня с меня хватит. Чтобы не встретиться ненароком с Димой, проехала на метро две станции, где и просидела оставшееся рабочее время.

На обратном пути я очень боялась, что мне заплатят только половину или вовсе отправят ни с чем. Однако Дима как ни в чём не бывало выдал всю сумму. Улыбаясь, он как всегда поблагодарил за работу и попрощался до завтра. Я выдохнула с облегчением, но на следующий день не пришла. И потом тоже…

Наши соседи, семейная пара из Молдавии, работали не поднимая головы. Женщина смогла совместить работу фасовщицы и уборщицы с одинаковым графиком два дня через два. Но тем самым она осталась без выходных и так загнала себя, что без слёз не взглянешь.

Соседка выглядела очень несчастной и без конца жаловалась на жизнь. На Родине у неё остался маленький сын, которому она отправляла большую часть зарплаты. Мужчина работал в ремонтной сфере, он нравился мне своим жизнелюбием, но в последнее время начал выпивать. Мы с Леной всё чаще становились свидетелями семейной драмы: в те редкие часы, когда они оба бывали дома, шла непрекращавшаяся ругань. В итоге женщина его выгнала.

Весной у Лены окончательно закончились деньги и силы на то, чтобы с таким трудом их добывать, поэтому она решила съездить домой отдохнуть. Я осталась одна. За то время, что мы жили вместе, я так привыкла к её обществу, что с отъездом подруги стало грустно. Теперь мои дни проходили в полной тишине.