Читать книгу Клуб призрачных отцов - Мэтт Хейг - Страница 16

Миссис Фелл рассказывала нам о Первой мировой войне и человеке, которого звали Эрцгерцог Франц Фердинанд. Его застрелили, и так началась Война, в которой погибли миллионы и миллионы человек, а это значит, что миллионы и миллионы призраков солдат бродят по всей Европе, и только один призрак Эрцгерцога Фердинанда, и я готов поклясться, что духи солдат ему не рады.

Миссис Фелл раздала нам распечатки с Фактами о Войне. На самом верху листа были написаны слова человека по имени Редьярд Киплинг, который знаменит своей «Книгой Джунглей», я смотрел её, когда был маленьким, но сейчас я уже не смотрю, потому что уже слишком взрослый, и она на видеокассете, а не на диске, и ещё там медведь Балу поёт: «Да, это правда, я хочу быть, как ты, да, ху-ху». А слова на листке гласили:

«Коль спросят, зачем мы погибли, скажи:

Причина – отцов упражнения во лжи»[4].

Общее

Эпитафии Войны (1914–1918)

Редьярд Киплинг (1865–1936)

Я не знал, что значит Эпитафии или Общее, но мне нравились эти слова, потому что отец солгал про людей, идущих в Паб. Я, конечно, не умер, но попал в БОЛЬШУЮ ПЕРЕДРЯГУ. Эти слова навели меня на мысль, что я должен рассказать правду – про то, что Призрак Отца врал мне и заставил угнать микроавтобус. В тот же день я снова встретился с Миссис Фелл, но теперь она была не Учительницей, а моим психологом-консультантом. Выглядела она так же, только когда она становилась психологом, сильнее склоняла голову набок.

– Почему ты это сделал, Филип? – спросила она.

– Потому, что мой отец солгал, – ответил я.

– Что? – спросила она.

И я процитировал: «Коль спросят, зачем мы погибли, скажи: причина – отцов упражнения во лжи».

Она долго смотрела на меня, склонив голову набок, но оставалась красивой даже со склонённой головой, особенно если одновременно морщила носик.

Миссис Фелл самая красивая Учительница, у неё зелёные глаза, которые смотрят прямо внутрь тебя, и чёрные волнистые волосы, и широкая улыбка, и верхняя губа у неё, как буква «М», только более плоская, а нижняя губа чуть полнее слева, чем справа, и она красится помадой, но не такой яркой, как Мама, и ещё у неё белая нежная кожа. Она носит красивые вещи, джинсы и розовую футболку с надписью: ATHLETIC, а ещё цепочку с маленьким золотым крестом, на котором Иисус распят гвоздями. Она родом из Оллертона, это недалеко от Ньюарка, и она не говорит с Ноттингемширским акцентом, а жаль, там интонация

так что слова её не падают, несмотря на то, что зовут её Миссис Фелл[5].

В общем, она смотрела на меня искоса, примерно так же, как я заглядывал в аквариум, чтобы проверить, не погибли ли рыбы.

После длинной паузы она произнесла очень тихо, как будто уши у меня были из яичных скорлупок:

– Это из стихотворения, Филип.

– Да, я знаю, но Отец на самом деле соврал мне, когда я был на Вале Адриана.

– Тебе очень трудно приходилось последнее время.

– Да, мой Отец умер.

– Да, – сказала она.

– Не сам Отец врёт мне, – сказал я.

Она улыбнулась, и её плечи опустились, но она перестала улыбаться, когда я сказал:

– Призрак Отца делает это.

Она сказала:

– Филип, когда мальчикам твоего возраста приходится иметь дело с чем-то настолько ужасным и трудным, как то, что случилось с тобой, это нормально, что какие-то вещи могут сбивать тебя с толку.

– Он приходит ко мне иногда, – сказал я. – Он говорит со мной, но он не всё время рядом. Он как бы включается и выключается, мерцая, как испорченная лампочка.

Она вздохнула и снова наморщила носик, глаза превратились в щёлки, и она произнесла:

– Филип, у тебя выдающееся воображение, и это хорошо, что оно такое, правда. Однако ты должен уметь отделять то, что реально, от того, что нет.

– Миссис Фелл, вы верите в призраков? – спросил я.

Её нос немного вздёрнулся, как будто вопрос был мячиком, брошенным ей в лицо.

– Нет, я не верю, – ответила она.

– Я тоже не верил, пока не увидел Призрак Отца.

– Филип, – произнесла она.

– Я не выдумываю.

– Я знаю это, Филип. После таких ужасных событий иногда трудно разобраться, что происходит в реальности, а что нет, – сказала она.

– Он сказал мне, что Мама была в опасности, и что я должен угнать микроавтобус.

Она записала что-то на бумаге и Долго смотрела на меня, она взяла золотой крестик большим и указательным пальцами, и провела им вправо и влево по цепочке. Потом она спросила:

– А когда ты вернулся, что случилось с Мамой?

– Ничего.

– То-то и оно, – сказала она.

– Он врал, – ответил я.

– Филип, ты должен постараться игнорировать такие вещи, потому что это игра твоего воображения, – сказала она.

– Я не могу.

– Нет такого слова «не могу», Филип. Ты должен с этим справиться, – сказала она.

– У меня нет выбора.

– У тебя всегда есть выбор. Жизнь полна выбора, Филип, она только из этого и состоит. Ты можешь проигнорировать всё, что ты решил проигнорировать, и оно уйдёт.

– А как же солдаты? – спросил я.

– Какие солдаты?

– В Первую мировую войну. Те, чьи отцы солгали.

– Это другое, – сказала она.

– Почему?

– Это История, Филип, а не воображение. Вернее, это стихотворение, так что это и то, и другое, – ответила она.

– То есть, когда я состарюсь и умру, и буду в Истории, я буду прав?

– Филип, ты очень скучаешь по Папе. Хочешь об этом поговорить немного? – спросила она.

– Нет.

– Хочешь поговорить о твоём Папе? О том, каким он был?

– Он говорил смешными голосами.

Её брови соединились, как тоненькие гусеницы, которые хотели поцеловаться, но не могли, и она спросила:

– Смешными голосами?

– Да. Когда он покупал мне новую рыбку, он изображал голоса рыб. Гуппи у него всегда говорили пафосныoми голосами, а Моллинезии звучали, как

* * *

Я изобразил ей Моллинезий, и она почти засмеялась.

– Но его призрак совсем не смешной, он только грустный и злой, – сказал я.

Я не хотел рассказывать ей о Клубе Призрачных Отцов или о Муках. Она не верила в призраков, так что она бы не смогла поверить в Клуб Призрачных Отцов и в Муки. И я не собирался ей рассказывать о том, что Призрак Отца сказал мне о Дяде Алане, потому что я не знал, была ли это ещё одна ложь или нет, а если он не солгал, она могла рассказать всё Маме, и это сделало бы Дядю Алана ещё более опасным.

Миссис Фелл спросила:

– Знает ли твоя Мама обо всём этом?

– Нет.

– Как ты думаешь, что она об этом подумает?

подумает

подумает

– Что я тупой, – ответил я.

– Почему же ты мне рассказал? – спросила Миссис Фелл.

Я посмотрел на её руку. На ней были морщинки и небольшой мягкий пушок, и мне хотелось прикоснуться к её коже, но я этого не сделал.

– Я не знаю, – ответил я.

– Ты сказал, что Призрак Отца злился? Как ты думаешь, из-за чего он злился?

Мне показалось, что это странный вопрос, ведь Миссис Фелл не верила в мой Призрак Отца, и было непонятно, как её вообще волновало то, почему он злился, но я не рассказал ей правды, просто ответил:

– Я не знаю.

А потом Миссис Фелл задала ещё один странный вопрос:

– Когда в последний раз ты видел призрак твоего отца?

– Я не видел его со времени поездки к Валу Адриана.

Она улыбнулась так, как будто я дал ей Правильный Ответ.