Читать книгу Герои умирают - Мэтью Стовер - Страница 8

Герои умирают
Роман
Пролог
5

Оглавление

Хари стоял у высокой проволочной изгороди, которая окружала травяную лужайку за Эбби, и смотрел, как Вайло твердой рукой опытного пилота направил «роллс» с газона в небо: автомобиль еще не поднялся над деревьями, а его турбокамеры уже развернулись, заняв полетную позицию. Струя выхлопных газов заставила Хари прикрыть глаза, но он не ушел – стоял, демонстрируя уважение, до тех пор, пока машина не затерялась в плотных кучевых облаках с кроваво-красным исподом – отражением уличных огней Сан-Франциско.

Хари подошел к широкой двери из армированного стекла, ведущей в солярий, приложил руку к окошку сканера и сказал:

– Детка, я дома.

Сканер считал рисунок его ладони, выбрал соответствующий голосовой отпечаток, отключил систему безопасности и отомкнул магнитный замок – все это в доли секунды, то есть со всей быстротой, какую только можно купить за деньги. Конечно, бо́льшую часть работы по отведению в стороны массивных стеклянных пластин, весом не менее семидесяти килограммов каждая, взяли на себя скрытые в стенах силовые приводы; но, судя по легкости, с какой скользили дверные панели, можно было подумать, что они ничуть не тяжелее старомодных плексигласовых.

Свет зажегся, как только Хари вошел в солярий, а дом сказал ему:

– Здравствуй, Хари. У тебя четырнадцать сообщений.

В солярии стоял чудный антикварный набор гнутых венских стульев. Хари неловко прошел между ними, стараясь не сшибить их ненароком. Свет в гостиной включился, едва он подошел к порогу.

Он сказал:

– Эбби. Запрос: сообщения от Шанны?

– Нет, Хари. Проиграть сообщения?

Дом говорил с Хари, куда бы тот ни пошел: в каждой стене были спрятаны малюсенькие динамики и датчики движения, соединенные с домашним компьютером. В какую бы сторону ни повернулся Хари, голос Эбби все время звучал из-за его левого плеча. Шанну это раздражало и даже пугало, она никогда не разговаривала с домом и все время просила Хари сменить систему, а однажды пристала так, что они едва не подрались.

Хари вздохнул. Стоя в передней на мраморном с розовыми прожилками полу, он бросил тоскливый взгляд на пустую величественную лестницу, которая вела в лоджию второго этажа.

– Да, конечно, – ответил он. – Эбби, проиграй сообщения.

Вспыхнул ближайший стенной экран – тот, что у лифта для прислуги, за лестницей. Поднимаясь, Хари не мог видеть лиц на нем, но узнал голос – это почтительно гундосил его адвокат. Несмотря на то что они оба принадлежали к одной касте Профессионалов, адвокат упорно настаивал на низкопоклонстве. Артисты имели пусть небольшое, но все же превосходство над Юристами.

Хари шагал по пустынным коридорам Эбби, экраны один за другим гасли у него за спиной и вспыхивали впереди, вновь и вновь показывая ему потное лицо адвоката, который рассказывал, что поданное им от имени Хари прошение о повышении его кастовой принадлежности опять отклонили. Он выразил мнение, что препятствия создает Студия, поскольку Хари настолько популярен, что его уход из профессии пробьет ощутимую брешь в студийных финансах, и т. д. и т. п.

Хари вошел в спортзал, где скинул пиджак и брюки, приличествующие его статусу Профессионала. Рассуждения адвоката ничуть его не трогали: он и сам не верил, что его прошение будет удовлетворено. Второе сообщение было тоже от адвоката и гласило, что другое прошение Хари – о пересмотре смирительного приговора, вынесенного его отцу, – также отклонено.

Все остальное оказалось еще скучнее. Местная Профессиональная трибуна просила его принять участие в ближайших выборах, восемь различных благотворительных организаций клянчили денег, и все это вперемешку с приглашениями на программы и просьбами дать интервью сетевым шоу разных журналов. Слушая их, он принял решение модернизировать секретарские функции Эбби, включив в них способность резюмировать сообщения. Жутко дорогое удовольствие – как и все, что связано с ИИ, всеми функциями искусственного интеллекта, – но полезное: так он хотя бы не будет слушать это нытье и видеть умоляющие щенячьи глаза.

Дома он почти все время проводил в спортзале. Комната для упражнений и беговая дорожка вокруг второго этажа были единственными пространствами в доме, которых не коснулась глобальная переделка Шанны. В остальных помещениях своего опустевшего теперь дома Хари чувствовал себя гостем.

В одних только коротких шортах, не надев даже перчаток и обуви, Хари принялся обрабатывать гелевую боксерскую грушу. Гель затвердевал от ударов – чем сильнее бьешь, тем жестче становится, пока не приблизится по уровню сопротивления к человеческой кости, после чего, если поток ударов не прекращался, груша сдувалась с громким треском. Задолго до того, как Хари выплеснул на грушу всю боль и ярость, кипевшие в его грудной клетке, каждый его удар уже впечатывался в гель с убедительным «крак», очень похожим на звук ломающихся позвонков человеческой шеи.

Наконец он почувствовал, как разогревается тело и приходит ощущение расслабления – слишком медленно, так что он вспомнил о своем приближающемся сороковом дне рождения и начал лупить еще сильнее. Скоро он вообще перестал видеть цель: отрывки из ролика об убийстве Тоа-Фелатона мелькали перед глазами, заслоняя грушу.

Это было одно из тех убийств Кейна, которые остались с ним навсегда, вечно торчали где-то в подсознании, и избавиться от них было так же невозможно, как выпроводить незваного гостя из высшей касты: хоть и осточертел он тебе, терпи и развлекай его до тех пор, пока он сам не пожелает уйти.

И Студию ведь не обвинишь: Кейн сам выбрал задание Монастырей, хотя Студия скорее склонялась к войне между Анхананом и Липканом. Войны Надземного мира всегда шли шоу-бизнесу на пользу, давая молодым Актерам шанс отличиться и завоевать внимание публики. Хари ушел прежде, чем Комиссия по назначениям успела собраться на совещание, и тем самым вынудил их проголосовать за заказное убийство. Он хотел доказать им, что убийство принца-регента обязательно дестабилизирует феодальный федерализм Анханана и в Империи начнется гражданская война, а такие войны всегда более кровавы и ведутся с бо́льшим ожесточением, чем войны империй, расположенных на разных концах одного континента и разделенных Большим хребтом.

Он даже не ожидал, что дальнейшие события до такой степени подтвердят его правоту.

Бойня, которую устроили Герцоги Кабинета, когда очертя голову ринулись в борьбу за власть, направо и налево кроша приверженцев своих политических противников, оказалась чудовищно кровопролитной даже по стандартам Надземного мира. Бедняжка Тель-Тамаранта, королева-дитя, от чьего имени правил принц-регент Тоа-Фелатон, так и не успела повзрослеть – она пережила дядю меньше чем на сутки. Герцоги прекрасно понимали, что случись одному из них захватить ее и подчинить своему влиянию, как остальным крышка, и не хотели рисковать. Так что первой жертвой Войны за Престол стала красивая глупышка девяти лет от роду.

Вот почему иногда, молотя кулаками, локтями и даже голенями по груше, Хари представлял вместо нее свою физиономию, и именно себе ему особенно хотелось сломать шею.

«Слуга Империи» стал сюжетом, необычным для эпопеи Кейна, прямо-таки уникальным. Несмотря на свою репутацию, Кейн редко убивал врагов сразу, да еще во сне; зрителям такое не нравится. Публика любит экшен, риск, да и честная драка многим по душе. И все же три года прошло, а ролик с убийством принца-регента Тоа-Фелатона до сих пор часто берут в прокате, в основном из-за необычайной жестокости, которую Кейн проявил, убегая из дворца. Кроме тех двух стражников, он убил четверых мужчин и одну женщину, главного стюарда и самого принца – итого девять человек. Правда, он и сам был смертельно ранен, и нарастающее с каждой минутой сомнение, удастся ли ему вырваться из дворца Колхари живым, добавляло интриги и остроты происходящему.

Будь Кейн тем, за кого он выдавал себя в Надземном мире, то есть местным уроженцем, тот день стал бы последним в его жизни. Даже чудодейственных медицинских технологий Студии едва хватило, чтобы спасти его после срочного Трансфера на Землю. Когда Кейн, истекая кровью, слепой от боли, ввалился в проулок Старого города Анханы, он был почти уверен, что Студия бросит его умирать, ведь он недотянул до назначенной точки перехода.

Но, как оказалось, для него сделали исключение, одобренное на самом верху, иначе этого просто не было бы. Никто, кроме Совета управляющих в Женеве, не вправе принимать подобные решения. Артуро Кольберг, Председатель Студии Сан-Франциско, лично обратился к ним с этой просьбой, а когда к его голосу прибавил свой голос Генеральный директор Студии Тернер, Совет дал санкцию на экстренный Трансфер, который и спас Кейну жизнь.

А ведь срочный Трансфер встречается в студийной практике реже, чем алмазы чистой воды в природе. И это справедливо: какой же тогда интерес, если зритель будет знать: стоит Актеру столкнуться в Надземном мире с проблемой и его тут же вернут назад, на Землю? Звезды одного с Кейном калибра и те иногда погибают; такое событие добавляет остроты ощущениям, а именно в надежде на это первоочередники возвращаются снова и снова. А вдруг Приключение, которое ты переживаешь вместе с Актером, станет для него последним? В семьях Свободных и Инвесторов, основных первоочередников, накоплено немало впечатлений, полученных от пребывания в теле Актера, убитого по-настоящему, и первоочередник в реальном времени ощущает то же, что и Актер, чувствует, как жизнь вытекает из его тела.

Вот и он должен был умереть там, в загаженном проулке Старого города, на булыжной мостовой, среди дерьма, огрызков и отбросов: кровь уже пульсировала в его пальцах, когда на его лицо вдруг упала тень, и он открыл глаза.

Хари прижался лбом к горячему от ударов полимерному боку груши и обхватил ее руками – так измученный боксер в клинче повисает на противнике, лишь бы удержаться на ногах. Только его сжимала в своих беспощадных челюстях не усталость, а память. Она трясла его, как терьер трясет пойманную крысу, чтобы одним движением перебить ей позвоночник.

Грязный тупик, тень ложится ему на лицо, он открывает глаза и видит над собой силуэт в ореоле солнечного света…

Это была Шанна, и, разглядев ее, он едва не задохнулся от ужаса.

Шанна оказалась в Анхане по своим делам, точнее, по делам своей героини Паллас Рил; до начала Войны за Престол столица была популярным местом для Приключений. Необычный шум во дворце, вопли паникующей стражи, трубный рев и странная беготня по улицам и закоулкам Старого города привлекли в центр множество Актеров, которые слетелись, как мухи на трехдневную падаль, – каждый надеялся добавить перца своему второсортному Приключению. И надо же было случиться, чтобы из сотен мужчин и женщин, которые охотились за ним в то утро, именно Шанна свернула в темный вонючий тупик и наткнулась на него: он лежал на мостовой, рядом – отрезанная голова Тоа-Фелатона, а клок его пропитанных кровью волос был намотан на кулак Кейна.

Именно Шанна опустилась на мостовую рядом с Кейном и, положив его голову к себе на колени, гладила его по волосам, пока свет мерк в его глазах.

Они были женаты меньше года.

Лучше бы он умер в то утро. Но административные рычаги провернулись, Совет дал добро, и их с Шанной выдернули из одной реальности в другую, такую холодную и неприветливую, по сравнению с которой смерть в грязном тупике Надземного мира – просто счастье.

Они оказались на Земле, наедине друг с другом.

Все время, пока они встречались и он ухаживал за ней, и даже еще некоторое время после свадьбы Шанна верила, что Кейн – это просто образ. Она считала, что в глубине души ее муж – человек порядочный и добрый. Просто другие не видят в нем того, что видит она. Ее иллюзии развеялись в то утро, когда она сидела на мостовой грязного переулка в Анхане, а ее муж лежал головой на ее коленях.

Взглянув вниз, она увидела другую голову – она принадлежала старику и валялась на мостовой, словно пробитый, никому не нужный мяч; из перерезанной шеи торчали какие-то ошметки, на месте вырезанного глаза зияла кровавая дыра – и тогда Шанна впервые заподозрила, что это, наверное, она ошибается насчет Хари, а все остальные правы.

Но их брак на этом не кончился, о нет: это было бы слишком просто. Беда в том, что и он и она привыкли бороться до конца. И вот они вцепились друг в друга мертвой хваткой, как два бульдога, и сначала разругались вдрызг, потом помирились, потом снова разругались, и так до бесконечности. И как всегда в подобных неразрешимых ситуациях, первой выход из тупика нашла умница Шанна – она просто отпустила мужа, разжала хватку и отпустила.

А потом ушла от него сама и, уходя, забрала с собой все, что было в его жизни правильного и хорошего.

Хари оттолкнулся от гелевого мешка и с разворота так саданул по нему ногой, в самую середину, что тот сложился пополам, словно машина, на всем ходу налетевшая на столб. Тогда он вцепился в мешок и попытался сорвать его со шнуров: лупил по нему кулаками и ребрами ладоней, локтями и коленями, предплечьями и голенями, пальцами ног и пятками, даже лбом. Но как он ни старался, сколько ни потел, одно осталось при нем – его гнев. Слишком глубоко он въелся в него, так просто не добраться. А ведь гнев был всего лишь прикрытием боли.

Наконец Хари остановился, тяжело дыша. Нет, все не то. Бесполезно. Сейчас ему может помочь только одно. Надо вернуться в Надземный мир.

Снова стать Кейном.

И непременно, обязательно кого-нибудь убить.

Но убивать было некого, и, как всегда в таких случаях, Хари обратил свой гнев на единственную доступную жертву: самого себя.

Он сказал:

– Эбби, вызови Шанну. Без изображения, только звук.

На экране появилось ее лицо, и от взгляда ее зеленовато-карих глаз ему стало больно, как от удара ножом.

Но это, конечно, был ее экранный двойник; как и сам Хари, она никогда не отвечала на сообщения лично.

– Привет, – сказал двойник так жизнерадостно, искренне и радушно, как будто и впрямь был рад всех видеть. – Я – Паллас Рил, странствующая волшебница. Мое другое имя – Шанна Лейтон, и я Актриса.

«Шанна Лейтон Майклсон», – добавил про себя Хари.

– Если у вас есть сообщение для одной или для другой меня, пожалуйста, говорите.

Во рту у Хари стало горько. Он не сводил глаз с изящного изгиба ее шеи, чистых очертаний лица, густых, коротко стриженных кудрей. Пальцы дрогнули, когда он вспомнил их шелковистую мягкость. Он мог бы с закрытыми глазами, по памяти восстановить всю ее, каждую черточку, до последней веснушки.

«Я стану другим», – безмолвно пообещал он ее цифровому образу на экране и понял, что все безнадежно. Может, она даже согласится подыграть ему – недолго, всего пару дней, лишь бы Вайло остался доволен, – не исключено, что он еще не совсем безразличен ей и она ему поможет, но дело в том, что у него не поворачивался язык попросить ее об этом.

Если она откажет, ему будет очень больно, а если согласится, еще больнее.

Она не раз говорила, что их разрыв мучителен для нее. Хари не знал, правда ли это, и не мог проверить, по-прежнему ли ей так же больно, как и ему. Он надеялся, что нет.

И вот он стоял перед экраном, пальцы покалывало от волнения, сердце колотилось так, будто только и ждало этого момента. Как будто он искал предлог, чтобы снова появиться в ее жизни.

Давление Вайло стало поводом: теперь Хари было чем замаскировать невысказанную правду – как бы он ни притворялся, после расставания не было и часа, когда бы он не думал о ней. И все же он не знал, где найти слова, чтобы выразить одну незатейливую мысль: «Твой Патрон и мой Патрон решили, что нам с тобой снова надо быть вместе».

Но говорить было надо, и он, кашлянув, начал:

– Привет, Шанна, это я, Хари. Я тут…

– Одну минуту, – сказал экранный двойник и принял новый облик: темно-синий со стальным отливом костюм, форма Надземного мира, которая превращала ее в Паллас Рил. – Поздравляю! Теперь вы внесены в список моих друзей!

«Друзей? – удивился он. – Так вот мы теперь кто?»

– Поскольку вы в списке друзей, я сообщаю вам, что нахожусь в Приключении и рассчитываю быть дома к вечеру восемнадцатого ноября. Раньше я позвонить не смогу, так что не ждите и не будете разочарованы.

Хари сник. Он совсем забыл: она ведь еще неделю назад отбыла на завершающую стадию своего текущего Приключения. Он прервал звонок, вяло щелкнув по кнопке на стене. Шанна не на Земле. И даже не в одной с ним вселенной.

«Вся моя жизнь, – посетовал он мысленно, – это короткий прыжок в глубокое дерьмо».

Герои умирают

Подняться наверх