Читать книгу Маскарад тоскующих острот - Михаил Берман - Страница 11

Взяв разрешение у психиатра Наполеона, Ржевский купил 100-граммовую бутылку пива и пошел в уголок старухи Креветки. Когда тебя гложут сомнения, то только по-настоящему старая женщина может утешить и тебя, и меня, и поэта Ржевского.

– Все мечетесь, Ржевский? – спросила старуха с проницательным взглядом из-под седых-густых бровей. А ведь она не являлась Львом Толстым, сбрившим брови лет пять назад.

– Мечусь и места себе не нахожу.

– Чтобы понять, кто ты и где твое место, иногда одной жизни недостаточно, а тем более ты ее и не прожил.

– Верно. Послал стихи в «Доброе Сердце». И теперь мучаюсь от мысли, напечатают или нет.

– Зачем послал? Объяснишь себе самому, как есть – познаешь почти все.

– Жизель, кажется, сказала, что в «Добром Сердце» благоволят к пациентам «Шизо».

– Кто такая Жизель? Верный источник ли она?

– Она все время возле пруда в парке. Балет обожает. Романтична не по годам.

– Романтика, – пробурчала старуха Креветка. – В романтике нет сути. Игра в воображении и пробелы в воспитании. Романтика красива, но глупа, как старая шлюха, ради которой кое-кто когда-то срезал ухо и подарил бессовестной той матке, не стоящей обертки шоколадки.

– Я лично уважаю романтиков и романтику во всех ее проявлениях, – сказал Ржевский. – У меня много грубых вульгарных стихов, но когда удается написать какое-нибудь подобие романтичного стихотворения, я счастлив.

– Счастье пусто. Счастье – лишь часть пустоты, нашей духовной нищеты. Блеф в чистом виде. Скажем, глупый человек находит кошелек, в нем две мелкие монеты, и он считает, что нашел клад. А ведь он нашел мелочь. Счастье и человек – как мелочь и глупец.

– Может быть, – сказал Ржевский. – Но я намного больше привязан к жизни, к обычным человеческим ценностям. Мне важно, кто я и какой я в глазах людей.

– Глаза людей исполнены лжи и эгоизма, мой мальчик. Не смотри в глаза людей, даже если видишь их в зеркале, когда любуешься творением родителей своих.

– Мне кажется, люди не так плохи, как вам представляется.

Тогда старуха Креветка достала из одного кармана «Майн Кампф», а из другого – фотоснимок с фотографией полного собрания сочинений товарища Сталина и сказала:

– Вот твои люди.

– Старуха Креветка, позволь мне не согласиться с твоим неверием в людей. Не все же такие.

– Не уверена. В каждом из нас живет и глупец, и мудрец. Когда ты нервничаешь по поводу своих стихов – глупец говорит в тебе, когда спокоен – мудрец.

– Думаю, что надо состариться, чтобы понять и принять вашу мудрость. Есть такой певец Арнольд Дезодорант. В одной из своих песен он утверждает:

То есть когда-то там было оживленно и весело: музыка, разговоры, опьянения, а потом он закрылся, и жизнь в нем остановилась, исчезла, облезла и, извиняюсь, кое-чем накрылась.

Старуха Креветка задумалась. Она сняла свою кожаную шляпу, положила ее на колени и сказала просто и хорошо:

– Бар как комар: один исчезает, другой себя являет. Подумайте о времени, поэт. Это то, что вам стоит обсуждать с самим собой и своим друзьями, если вы до сих пор еще находите какой-то смысл в разговорах с ними.

– Я бы не знал, как мне жить без моих друзей. Был период в моей жизни, довольно длинный период, когда я был один, абсолютно один, он привел меня к отчаянью, сумасшествию, к депрессии в суровой форме. Друзья лечат меня, а калечу себя я. Так у меня. Или, может, мне просто везет с друзьями и не везет с самим собой?

– Когда-то у меня было много друзей. Мне нравилось им нравиться, а им – мне. Смысл жизни для меня заключается не в том, чтобы приятно себя чувствовать, а чтобы понять жизнь. Жизнь имеет смысл лишь тогда, когда ты ее понял. Точнее, понять не саму жизнь, а идею жизни. Идея жизни не в работе твоих ушей, поглощающих с аппетитом весь тот приятный набор комплиментов, сочувствий и советов, вырывающихся из пасти друзей твоих, а в том, чтобы понять, что весь этот вздор ты можешь говорить сам себе в любое время этих глупых день изо дня повторяющихся суток. Дело в привычке или рефлексе. Как вам угодно. А что именно вам угодно, вы поймете лишь тогда, когда в вашем мозгу зажжется звезда Понимания себя самого.

Вы ведь так меня называете?

– Но вы ведь на нас не обижаетесь?

– Мне льстит то, что вы со мной говорите. Мне приятно, когда со мной беседуют люди. Но когда я одна, я живу в той стране, которая мне дана с самого рождения, и я благодарна судьбе и самой себе, что она мне открылась. Дай бог, чтобы вы меня поняли и, может быть вспомнили бы, когда откроете для самих себя маленькую чудную страну под названием Я.