Читать книгу Маскарад тоскующих острот - Михаил Берман - Страница 7

Эмби и Тэн решили зайти в больничный храм. Храм Двух Утешительных Выводов. Одно из самых приятных мест на территории больницы Шизо. Кто основал этот храм? Один из больных – Франциск Васильнанда. Он прожил в этой больнице последние годы жизни и день изо дня ходил в небольшую беседку в больничном лесу читать святые книги. Франциск Васильнанда обожал Ветхий и Новый Завет, Тору, Коран, Бхагавадгиту [4], Дхаммападу [5], Книгу Перемен [6]. И 22 февраля он пришел к утешительному выводу, что каждая религия по-своему уникальна и неповторима. А после ко второму утешительному выводу, что если обладаешь возможностью выбора и необходимыми знаниями, то нельзя игнорировать ни одно из основных и не+основных религиозных учений планеты Земля. И к этим двум утешительным выводам он пришел здесь, в этой беседке.

После его смерти по просьбе его немногочисленных, но горячих почитателей на месте беседки было построено небольшое круглое здание, которое получило название Храм Двух Утешительных Выводов. Над входом была выгравирована его фраза «И»: «Если ты идешь туда же, куда И кто-то еще, но другим путем – познакомься с ним, И если не оттолкнет – подружись с ним, И если не оттолкнет – будь И с ним».

Храм Двух Утешительных Выводов почти всегда пустовал. В нем было несколько святых книг, относящихся к самым разным религиям нашего мира, и портрет Франциска Васильнанды – того самого больного, который 22 года назад пришел к двум утешительным выводам. Под портретом на стуле лежали его вещи – больничная одежда старого образца, а под стулом стояли больничные тапочки – одна со следами земли, другая со следами золы.

– Такое ощущение, что Франциск Васильнанда старше самого древнего бога планеты Земля, – сказал Эмби, смотря на портрет.

– Да, – улыбнулся буддистской улыбкой Тэн. – Говорят, что он умер в 202 года. Он был очень стар и еще с молодости практиковал незнание возраста.

– Незнание возраста? – переспросил Эмби, едва сдерживая улыбку.

– Не смейся. Незнание возраста – поразительная практика. Многие, в совершенстве освоившие ее, живут как бессмертные. И еще, что интересно, Франциск Васильнанда умер 2 февраля.

– Как он так подгадал? Это же прямая связь с числом утешительных выводов.

– Загадка. Потому что его абсолютно не интересовали даты, календари. Он запрещал сообщать ему, какой сегодня день недели, какое сегодня число. Кажется, так советуется в инструкциях к практике «Незнание возраста». Он говорил, что знание даты абсолютно ничего не дает. Он также считал, что если что-то ничего не дает, значит, оно что-то отнимает. Он говорил, что в нашем мире действует только такой закон. «Если что-то ничего не дает, но оно присутствует, то значит, оно что-то отнимает. Отсюда следует, что сие надо по возможности избегать».

– Немного пересекается с буддизмом. Или я ошибаюсь?

– Трудно сказать. Франциск Васильнанда был кладезем знаний. Если бы не одна его странность, он был бы намного больше ценим и изучаем. Он был далеко не первым, кто ценил и изучал великих пророков всех крупных религий мира людей.

– Точно, была у него одна странность. Он, кажется, не считал себя человеком, или что-то в этом роде.

– Не совсем. Он считал, что человек – конечный этап Творения, можно сказать, венец, а то, что сейчас принято называть человеком, по правде, непонятно что – некий гибрид растения, насекомого и зверя. В общем, что-то неопределенное. Точно я не помню. Истина знает его теории лучше меня. Но то, что он не считал себя человеком, а таким вот жутковатым гибридом, сильно сказывалось на его поведении. Иногда он поливал себя водой и ел листья, причем делал это на виду у всех. А люди… ведь они не любят, когда другие им не подобны.

– А кого они вообще любят? – сказал Эмби.

– Ты преувеличиваешь. Помнишь, как сказала Истина: люди, как и шоколадки, – разные.

– Да, Истине иногда удается одной фразой сказать сразу обо всем. Ну если не обо всем, то о многом. Казалось бы, чушь чушью: люди, как и шоколадки, – разные, но если вдуматься, шоколадки бывают сладкие, горькие, безвкусные, вкусные, но неаппетитные, аппетитные, но безвкусные… так можно продолжать до бесконечности. И ведь она просто бросила ту фразу, на первый взгляд нелепую, забавную, детскую.

– Согласен, – сказал Тэн. – Вообще, за простой формой нередко скрывается такая глубина. «Да будет неуслышим никем обращающий внимание лишь на форму!», как сказал один из восточных учителей. Хотя я не согласен, что люди разные. Конечно, они разные, но с точки зрения индивидуума. Кто-то тебе скучен, а для кого-то – самый незаменимый собеседник. Кто-то тебе отвратителен, а для кого-то он наимилейший человек. Кто-то для кого-то.

– Наверное. «Кто-то для кого-то», – действительно неплохо звучит. Главное, просто и довольно всеобъемлюще.

– Простота и глубина – вот то великое сочетание, к которому стоит стремиться. Хотя Простота часто не содержит в себе глубины и может так упростить довольно сложные вещи, что они будут казаться убогими, не содержащими в себе ничего ценного. Простота иногда может натворить таких бед! Интересная фраза по поводу простоты есть у одного философа: «Простота – палка о двух концах. Лишь понимая сию двуликость простоты, обращайся к ней».

– Интересная цитата. Двуликость простоты? Не чересчур ли сложно?

– Так он подходил к Простоте. По поводу простоты есть забавное стихотворение, то ли Гейне, то ли Баха.

– Бах писал стихи? Разве это не просто величайший немецкий композитор?

– Нет, Ричарда Баха, американского летчика-романтика и замечательного поэта-прозаика.

– Да, интересное стихотворение. Вроде бы забавненькая фразочка, а если вдуматься? – сказал Эмби.

– Может быть. Вообще, мы многое, многое упускаем. Нам надо признать этот наш грешок. И исходя из признания наших многочисленных упущений сделать вывод о том, что мы невнимательны к заслуживающему наше внимание, и второй – быть внимательными ко всему, что заслуживает наше внимание, – медленно и осторожно, думая над каждым словом, а иногда и над каждой буквой, сказал Тэн.

– Верно, – подтвердил Эмби. – И как людей, страдающих от осознания своего несовершенства, твои два вывода призваны нам не только помочь, но и утешить.

– Недаром говорят, что в Храме Двух Утешительных Выводов происходят удивительные вещи. Его почитатели считают, что дух Франциска Васильнанды обитает здесь и щедр ко всем нуждающимся в нем, даже если они и не осознают потребность в его удивительной мудрости, – сказал Тэн и поклонился портрету мертвого, но живого учителя. То же самое сделал и Эмби.

– Он мне улыбнулся, – почти в слезах сказал Эмби.

– Нет, – сказал Тэн. – У него просто очень добрые глаза.