Читать книгу Сны о России - Михаил Дорошенко - Страница 15

* * *

– Позвольте затронуть одну нежнейшую струну?

– Да хоть две!

– Тогда один деликатный вопросик, вопросишко, я бы сказал. Сколько вы стоите?

– Вы имеете в виду мое состояние, милейший?

– Никоим образом! Я имею в виду вашу стоимость как человека, если можно так выразиться поделикатней. Стоимость вашей душевной субстанции, так сказать.

– Пожалуй… что тысяч… шесть-де-сят, а то и все сто. Однако продавать не собираюсь. Чай, не крепостной!

– Стало быть, от шестидесяти до ста?

– Тысяч, милостивый государь!

– Понимаю, понимаю! Я – нечто вроде ученого. Занимаюсь исследованием человеческих душ.

– Душевед, стало быть?

– Да, душевед, можно так сказать.

– И… сколько…

– Моя душа стоит, вы спросите? Оказывается – денег таковых на земле не найдется.

– Од-на-ко! Вы себя, часом, не переоцениваете?

– А вот вы сказали… шестьдесят.

– Я сто назвал!

– Пусть будет сто. Но не продаете за сто, а за сколько уступите?

– А сколько предложите?

– Скажем, сто пятьдесят.

– А почему не все двести?

– Ежели я скажу двести, так вы все триста заломите.

– И то верно!

– Так за двести согласны?

– Пожалуй, что маловато.

– Можно выставить на аукцион. Раз товар имеется, найдется и покупатель.

– Однако ваша шутка переходит границы, дозволенные приличием. Я, милостивый государь, себя «товаром» не позволю обзывать. Так и до пистолетов недолго дойти или до са-абель!

– Совершенно с вами согласен. Шутки подобного рода недопустимы в приличном обществе. Но я не шучу. Вот деньги. Здесь, в саквояже, полмиллиона. Они ваши.

– Э! А…

– Да-да, они ваши. В вашем полном распоряжении.

– В моем, говорите? А… как же душа?

– А что душа?

– Это, что же вы… это… как его – черт?

– Помилуйте, в каком веке вы живете? Я вам сделку предлагаю на идеальном уровне, если можно так выразиться.

– Но деньги, надеюсь, реальные?

– Конечно, реальные, только фальшивые.

– Как так фальшивые?

– А вы что думали, за вашу никчемную душу пятьсот тысяч отвалят? Да где ж вы нынче таких дураков-то отыщите?

– Значит, шу-ти-ли? Никак снова порохом запахло. К барьеру!

– Никак нет-с, не шутил. Когда предлагал, не шутил, а что фальшивые, признаюсь, пошутил. Они настоящие. Да вы не хотите, уже передумали, готовы в кусты.

– Милостивый государь, прежде чем согласиться, я намерен узнать, отчего вы меня за пятьдесят тысяч торгуете, а на себя и вовсе не ставите цену?

– Во-первых, вы за себя даже меньше поставили, а во-вторых, я не за деньги готов продавать свою душу, а… за товар, но особенный.

– За какой же?

– За бессмертие, вот!

– Я вам не лекарь, милостивый государь, и вы не аптекарь. Да и где вы слыхали, чтобы бессмертием торговали, словно овсом на базаре?

– Вы – не лекарь, да, но я ищу в самых неожиданных и… несуразных местах. Всех расспрашиваю, всем предлагаю услуги и… деньги. Авось кто-нибудь и подскажет кащеево средство.

– Однако, вы – чудак! Давайте выпьем с вами на брудершафт.

– Я, милостивый государь, как вы изволите часто повторять, с человеком низшего достоинства не опускаюсь пить на брудершафт.

– Тогда – к барьеру!

– У меня в саквояже, милейший, полмиллиона имеется, а вы с вашими шестидесятью тысячами мне дуэль предлагаете. Не-по-чину-с! Хотите пять тысяч?

– Это как же?

– А вот так: я даю, а вы берете.

– Просто так?

– Ну почему же просто так? Не за так, а за то, что я даю, а вы… берете. Унизительно для бывшего гусара, не так ли?

– Да как вы смеете?! К барьеру!

– Это я вас могу куда угодно, а вы меня – нет.

– Это почему же, позволю спросить?

– Потому что именьице ваше заложено и перезаложено, а ваши расписочки на пятьдесят тысяч рублей у меня. Так что по моему звоночку сейчас явится пристав, и вас за белы ручки, да в долговую тюрьму. Пожалуй, я вам пяти тысяч не дам. Пятьсот рублей с вас достаточно? Возьмёте?

– Возьму-с! Что же корчить из себя благородного. Без денег-то.

– Вот мы и выяснили, сколько вы стоите. По благородству душевного устройства даю вам пятьсот, а так и полсотни, пожалуй, что много.