Читать книгу Сны о России - Михаил Дорошенко - Страница 18

* * *

– Господин импровизатор, как это у вас здорово выходит? Вы что же: учились или от Бога талант имеете?

– Да хоть и учится человек, а все от Бога.

– Не хотите ли выпить с нами?

– Почему бы не выпить? На дармовщину даже медведи на ярмарке пьют. В Казани, к примеру, медведи Прошка и Прокруст… водочки тяпнут, попляшут и – спать до утра. Да что там медведи! Вот я вам, хотите – золотой проглочу, а то и два?

– Золотые и мы горазды глотать. Вы лучше сымпровизируйте нам что-нибудь.

– На любую тему, господа. Вы только назовите.

– Скажем, я беден, но горд, и за копейку не нагнусь.

– А за десять?

– На сцене вы отвечали пространней.

– Задайте еще что-нибудь.

– Честность, скажем… не помеха. Да, честность не помеха.

– Кристальной честности мошенник! Ужаснейший пройдоха! Прохвост первостатейнейший! Взятки берет после того, как встанешь перед ним на колени да заумоляешь его, каналью, до седьмого поту.

– Вы нашему начальнику не в бровь, а в глаз попали.

– Я в любом трактире ужин смогу заработать – за час. Цены мне бы не было, если б копил, а так – пропиваю с друзьями-коллегами. Я ведь – дурак, провизатор гороховый. Шут, господа!

– Пожалуй, ты заработал у нас золотой, да вот только у нас его нет у самих. Вы бы заняли нам или буфетчику… дрянь человечишко… заплатили бы. А, провизатор?

– Что ж, господа, я вижу, коллеги мы с вами.

– Коллеги, коллеги, милейший. Чиновники мы, а мундиры гусарские – это для форсу. Чтобы начальству назавтра доложили: видели в опере нас, а мы скажем: «То братья родные, похожи на нас, близнецы». Почет, уважение, боязнь!

– Я вас угощаю! Буфетчик, шампанское нам! Кутить до утра! Наше актерское счастье в вине, господа!

– Наше чиновничье счастье, пожалуй, в другом.

– Счастье от бесчестья, господа. Пока ты несчастен, ты – честен, а как подфартило – мошенник. Счастье не ловят, его отнимают. Вам для полного счастья чего не хватает?

– Орденок бы в петлицу, да тайного советничка…

– Орденок – это просто! Нищему дайте полтинник, а затем заберите назад, да и мелочь его всю заставьте отдать. На завтра вам – орден в петлицу. Нежданно!

– Всего-то? Ну, нищему от сего не убудет.

– Действительно. Можно его другим днем одарить.

– Ну, это уже лишнее.

– Вы делаете успехи. Вам сейчас уже можно орден давать.

– А тайного… тайного-то советника как получить?

– За тайного нужно сиротку обидеть.

– Сиротку оби… да-как-же-так?

– А вот так – взять, да и обидеть.

– Нет, сиротку нельзя обижать, никак нельзя! Так что же, на всю жизнь оставаться без тайного?

– А вы послужите примерно по чести и совести – лет эдак тридцать.

– Сиротку! А нельзя ли чиновника какого-нибудь нахального обидеть вместо дитяти невинного? Приятеля моего, например!

– Это что же ты, мон ами, на меня указуешь?

– Да ты погоди со своими обидами. Это я в шутку. Лучше послушай, что умный человек посоветует нам.

– Нет, только сиротку. Чиновника всякий обидит. Приятеля – тем более.

– Экая жалость! Какую сиротку? А то бывают такие сиротки! Сто очков вперед дадут любой столичной конфузнице. И все-таки: как можно обижать?

– Да обижать-то не вы будете, другие. Обидеть всегда найдется кому. Вам лишь согласие надобно дать.

– Ах, другие! И кто такие?

– Да родственники ейные.

– Родственники, говорите? Из любопытствия праздного только: как обидят, кто обидит?

– Наследство отымут после смерти родителя.

– А кто таков родитель? Какого звания?

– Вы будете родителем сим несчастным.

– Да у меня не только детей, а и жены не имеется. Я только собираюсь жениться.

– Женитесь, через годик дочку родите, а еще через пару лет помрет ваша жена. Вы еще пару годков протяните да за нею последуете. Родственники сиротку и обидят – наследство отымут.

– Я лучше жениться и вовсе не буду.

– Правильно, дольше проживете.

– Нельзя ли без вредительства тайного заполучить?

– Можно. Еще как можно! Да только побоитесь.

– Да вы уж поведайте.

– На днях к вам сановник прибудет из Санкта с ревизией. Ваш начальник закатит обед в ресторации для всех в его честь. Вы поднимитесь с бокалом для тоста, да и выльете начальнику вашему красное вино за воротник, а затем провозгласите, что будете лить вино за воротник до тех пор, пока он не перестанет с вашей невестой в коляске раскатывать.

– Да меня от ваших слов холодным потом прошибло.

– А вы что думали, – тайного советника легко получить?

– Что: и взаправду разъезжает в коляске с мерзавцем?

– Для дела разочек прокатится. Ничто с нею не станется.

– Это как же: не станется! Еще как станется! У Тимофея Харлампиевича коляска для сих целей приспособлена. Дом свиданий, можно сказать, на колесах. Сколько уже пострадало порядочных женщин на ней.

– Вот вы и отомстите за всех разом.

– За всех страдать не желаю. За тайного, разве что!

– За тайного, разумеется. После сего сказанного вы поведаете ревизору о прочих прегрешениях вашего начальника.

– Да неужто ревизор меня выслушивать станет?

– Еще как станет! У него самого жена в колясках разъезжает, как невеста ваша неверная.

– Далась вам эта коляска проклятая! Неужели нельзя без нее обойтись?

– Никак нельзя! Сами напросились. Кто вас тянул за язык правду о невесте своей сообщать. Зато ревизор вас за правду сию наградит Петербургом, со временем тайным, да и место подыщет получше.

– Да нешто в самом Петербурге сподоблюсь служить?

– Сподобитесь, а как же! Главное не оробеть. Ну, а коли боитесь…

– Боязно, весьма!

– Тогда имущество свое распродайте, экипажик перед ресторацией придержите, да и деру.

– Так что же это – не выйдет?

– Может и не выйдет, так деру, а коли верите мне, то и выйдет. Так вы на этом экипаже в Петербург вместе с ревизором и ука-ти-те. Начальника вашего снимут с должности, вас – в Петербург, а за вами – слушок. Так, мол, и так, ничего не боится – правду режет в глаза, будто с самим царем на брудершафты пивал. Входите вы в присутствие эдаким лихарем. Начальство переводить вас станет с повышением, чтобы избавиться.

– У-у-умно, ой, как умно! Ну, а как в обществе умным прослыть? Еще более.

– Для поумнения необходимо…

– Обидеть кого?

– Да, пожалуй, обидеть.

– Близкого человека?

– Да уж ближе и не придумаешь. Самого себя выпороть следует.

– Да как же я сам себя выпорю?

– Зачем же самому? Цыганка вас за трешку не токмо выпорет, а и в саже вымажет с ног до головы. Враз поумнеете!

– На всякого небитого у нас приходится по десять битых дураков. Что же они не умнеют?

– Дураки, они разве что еще более не глупеют, а умному человеку все впрок. К тому же цыганка – искусница великая, так что и удовольствие получите от нее. Нежданное.

– А дальше? Дальше как жить? Кому вино за воротник лить?

– А дальше не жить.

– Как так, не жить?!

– А вот так: умирать.

– Это зачем же?

– Время пришпеет.

– Что еще за пирог такой время? Пришпеет! А нельзя, чтоб не пришпело? Годочков бы на сорок отсрочку получить.

– Почему нельзя? Можно! Да только нужно сиротку обидеть.

– Опять сиротку?!

– Другую сиротку, чужую.

– И что же: наследства лишить?

– Нет, снасильничать.

– Да что же это такое?! Так и преступать всю жизнь законы божьи?

– Поздно вспомнили. Чем нищий от сиротки богатой отличается?

– Ну, нищий – мерзавец чумазый, ему поделом. А сиротку за что же?

– За удовольствие.

– Какое же тут удовольствие – деток малых растлевать?

– Ну, так уж и малых! Сиротка осьмнадцати лет.

– Осьмнадцати, говорите? Ну, это другое дело. Да чем же она жизнь мою продлит?

– Своею жизнью. Она-то вскорости зачахнет, а вы проживете. Да только влюбитесь в нее и всю оставшуюся жизнь горевать по ней будете.

– А без горя нельзя?

– Без горя нельзя, никак нельзя. Зато кубарем по жизни прокатитесь, не хуже кометы разгульной.

– Ой, больно! Душа вся горит: как подступиться, как вылить вино? Неужели нельзя без страданий прожить?

– Нет, без страданий нельзя!

– Я бы еще раз женился.

– Напрасно! Я бы на вашем месте подумал, прежде чем на молодой жениться. Еще раз.

– Считаете, изменит?

– Изменит! Это еще мягко сказано.

– Да как же сию препакость пресечь?

– А никак! Вот Иван Сергеевич нанял меня однажды прогипнотировать свою жену, так она в таких вольностях напризнавалась во сне гипнотичном, что и меня, видавшего виды человека, изумила, а уж у Ивана Сергеевича волосы и вовсе встали дубом. Он, вместо того чтобы за плеть да жену свою по дому погонять, бросился к обидчику – мстить. «Помилуйте, – говорит ему Кузьма Платонович, – у меня с Верой Ефимовной ангажман, не отрицаю, да вы-то тут причем?» – «Какая такая Вера Ефимовна? – орет Иван Сергеевич. – Мою жену зовут Анфисой!» – «Правильно, вашу жену зовут Анфисой Васильевной, у меня грандплезьир с Верой Ефимовной, а вы-то тут причем?» Едва разобрались что к чему. Оказывается, Вера Ефимовна приезжала за день до того к жене Ивана Сергеевича да ей наболтала подробностей, а та, другая, тоже хороша: слушала, шельма, и запоминала. Вот и гипнотируй после этого дам!

– Все-таки любопытно было бы прогипнотировать будущую супругу. Да вдруг вас не окажется на месте в Петербурге.

– Я вам адресочек оставлю гишпанской гадалки. У нее книга имеется с зеркальными текстами. Вы посмотрите и все про свою супругу неверную разузнаете. Не в рассказе услышите, а уви-ди-те со всеми подробностями, словно сквозь решетку в серале.

– Так и буду мучиться от сего?

– По малейшему поводу будете бегать к гадалке да изводить себя картинами ейной неверности.

– А…

– Наказать ее не посмеете. Уж больно знатна будет ваша супруга да богата.

– Бо-га-та! Какая сладость в слове сем заключена!

– В слове, может быть, а в жизни – все наоборот.