Читать книгу Другое Солнце. Фантастичекий триллер - Михаил Гарудин - Страница 4

– Ты на Земле смотришь в космос, а в космосе мечтаешь вернуться на Землю? – спросила Лисс, наклонившись к нему.

Ее волосы коснулись его лица, и он видел только изгибы ее тела, подсвеченного лунным светом, и она была прекрасна, восхитительна и таинственна.

– Я? – удивился Глеб. – Не знаю. Наверное.

Ветер зашелестел кустами, и цикады смолкли на миг, а потом запели с новой силой. Глеб приподнялся на локте и опрокинул Лисс на спину:

– Пожалуй, лучше буду разглядывать тебя. У тебя такие красивые глубокие глаза, синие как небо… Буду смотреть в них вечно и здесь, и там…

Тишина пробралась внутрь. Давление исчезло, словно вытекла вода из ушей. Где-то глубоко Глеб различил ровный очень низкий гул. Гул этот нарастал, и стали слышны отдельные звуки, слагающие его. Неужели так звучит Феба? А за гулом Фебы вновь сочилась космическая тишина, еще более глубокого порядка. В глазах потемнело, а потом на периферии зрения заплясали языки далекого пламени.

Это было, когда они только познакомились. В первый раз, познакомились по-настоящему. Глеб вернулся из очередного рейса, взял отпуск и получил путевку. Точно такую же получила одна хрупкая девушка из другого отделения Комитета. Их поселили в соседние номера одной клубной гостиницы. Там, в коридоре гостиницы, они и столкнулись, лицом к лицу, одновременно выходя из своих номеров. Между ними сразу вспыхнуло нечто: какая-то связь, чувство, будто они знакомы много лет, что-то родное и общее, далекое и ослепительное. Глеб растерялся, чуть не утонув в ее глазах, и не зная как зафиксировать момент, перевести в знакомство ляпнул:

– Э… такое чувство, что я вас знаю…

Она удивленно улыбнулась, уже почти открыла рот, но ничего не нашлась сказать. И тогда, Глеб сымпровизировал:

– У вас что-то с замком? Давайте помогу.

С замком и дверью все было в полном порядке. Она засмеялась, словно уже знала все, что будет дальше. Но Глеб обрел некоторую наглость и представился. Она засмеялась еще больше, абсолютно сбив его с толку, но вскоре, успокоившись, протянула руку. Дело оставалось за малым.

В тот же вечер они сидели в каком-то баре, под навесом из сухих, шуршащих от ветра, пальмовых листьев. Лисс забралась с ногами в кресло рядом и, хитро улыбаясь, смотрела на Глеба. На ее лице и в глазах плясали игривые отблески от огня, горевшего на треноге рядом со столом.

– Интересно, как у тебя все началось? Зачем тебе дался этот космос? Зачем ты пошел летать? Что это было: мальчишеский героизм или прагматичный расчет заработать побольше денег, или может быть дань моде?

Глеб недоуменно улыбнулся, продолжая с наслаждением рассматривать Лисс. Она накинула на себе на плечи изумрудно-зеленый палантин – подуло с моря – и выпрямилась.

– Я полагаю, что мальчишеский героизм. Стремление стать загадочным недоступным героем, покорять сердца девушек и ловить завистливые взгляды других мальчишек, – решила она. – Так?

Она придвинулась ближе, глядя исподлобья и, изображая допрос, повторила:

– Ну-ка признайся, ведь так?

– Конечно… – вздохнул Глеб.

– Конечно что? – не унималась Лисс. – Давай, признавайся, старый волк!

– Конечно нет, – подумав секунду ответил Глеб.

– Не верю, – фыркнула Лисс. – Не верю, не верю, не верю. Пока не объяснишь, даже не надейся!

– Ну… – замялся Глеб, пытаясь понять и вспомнить свои детские чувства. – Просто я всегда знал, что это мое. Даже не знаю как сказать… Нет, однозначно не героизм. Лучше ты скажи, что тебя привело к этому? Девичий максимализм?

– Ты нарываешься на грубость… – обиделась Лисс.

– Нет, я правда хочу понять. Может мне проще будет выразить свои чувства…

Лисс отвернулась. Глеб испугался, что она и вправду обиделась, что она замолчит, но Лисс повернулась к нему и изменившимся голосом сказала:

– Я родилась и жила в большом городе. Ты либо лезешь вверх, распихивая тела врагов и топча трупы, либо просыпаешься в помойке от презрительно давящих тебя каблуков других неудачников уровнем чуть выше. Там не бывает победивших, только те, кто еще имеет силы карабкаться, и те, кто уже упал. Мои мать с отцом работали всю жизнь в какой-то унылой конторе, до смерти боясь увольнения. Вся жизнь моих родителей и моя жизнь была расписана по часам, по дням, по годам, подчинена вечному страху опоздать, опозориться, потерять место, неосторожно повернуться спиной к соседу, не угодить боссу… Самое страшное для них, да и для меня, было оказаться без работы и средств. Они, как и большинство, не имели возможности выйти на пенсию. Увольнение равнозначно потери дома, а за этим совсем близко до какого-нибудь человечника вроде D-546 напротив наших окон. Ты видел хоть раз D-546?

– Не припомню что-то… Их в Европе строили?

– Их начали строить лет пятнадцать назад. Такие пирамидальные дома-города, где можно весьма недорого ютиться в каморке и считать, что живешь в раю, благодаря кибернации. Ты знаешь, что кибернация это будущее человечества?

– Это написано на каждом столбе. Везде дурацкая реклама…

– Я не хочу жить в страхе, как мои родители, и тем более, в таком будущем. Я думала, что наверху… – она указала в небо. – Живут другие люди. И их поступки настоящие, когда делается выбор между жизнью и смертью, а не как угодить начальнику и выслужиться, как точно и расчетливо убрать конкурента, выверив каждый шаг, и исполнить свое расписание длинною в жизнь. Неужели ты не видишь, как глупо и бездарно устроена жизнь на Земле?

– Разумеется, вижу. Видел, – поправился он. – И как?

– Что как?

– Ты нашла то, что хотела?

– Ты не ответил на мой вопрос и уже смеешь мне задавать следующий? Ах ты, паразит, – и Лисс шутливо подергала его за ухо. – Так что же тебя влекло? Нигилизм? Героизм? Деньги?

– Нет-нет… Я думаю это что-то близкое к слову… – Глеб задумался, опустив лицо вниз, а потом посмотрел ей в глаза. – Тоска.

– Тоска? – переспросила Лисс.

– Печаль, тоска. Э-э… Что-то в этом роде.

– Значит, когда ты здесь, ты тоскуешь о космосе? А там – счастлив?

– Нет, я не тоскую. Я могу быть вполне счастлив. Только она везде одна и та же. И здесь и там.

– О чем? О чем тоска?

– Думаю о тебе все время…

– Послушай, ты издеваешься надо мной! – обиделась Лисс. – Я тебе, засранцу, всю подноготную, а ты?

– Подноготную? – переспросил Глеб.

Она не ответила, но в ее взгляде возникло нечто, говорящее, что совсем рядом уже серьезная черта, и если ее переступить, она молча встанет и уйдет. Глеб покрутил в руках стакан с коктейлем, чувствуя неловкость и даже некоторую вину, поставил его на стол.

– У меня как-то по-другому складывалось, – поспешил ответить он. – Я родился в семье поисковиков в рейсе. До трех лет пребывал на корабле. Потом случилась авария, мои родители погибли, а я выжил. Меня нашли спасатели и переправили на Землю, к дедушке и бабушке. Вот их самих, дом в лесу я помню хорошо. Они растили меня, рассказывали о поиске, о людях поиска, о людях-богатырях, людях-святых, о тех кем восхищались они сами. Они тоже поисковики в прошлом. Видишь? – у меня бродяжничество в крови. Я с детства мечтал о поиске, о том, что когда-нибудь найду своих погибших родителей, они будут живы, и мы вместе откроем новую красивую землю. Я никогда их не осуждал.

В шестнадцать я сдал экстерном школу и отправился в город поступать на пилота космических кораблей. Закончив магистратуру, остался для продолжения научной карьеры и стажировки на поисковика. На тот момент мне стало окончательно все ясно относительно моей жизни. Я открыл для себя социум и понял, что люди бывают разные. А хорошие люди, как те, которыми я был окружен в детстве – редкость. Дальше стажировался, стал вторым пилотом, и был принят Агентством в поисковый отдел в восточно-европейском филиале. После трех экспедиций стал капитаном.

– Значит, твоя тоска детская о родителях стала чувством вселенской неприкаянности, – заключила Лисс.

– Я сам не знаю, так откуда тебе знать?

– Ну извини, – смутилась Лисс. – Просто, по твоим рассказам, можно сложить самое радужное впечатление…

– Думаю, каждый человек имеет достаточно оснований как любить, так и ненавидеть этот мир. Но тоска, о которой я говорил тебе, она не об этом. Это не жаление себя, такого бедненького лишенного в детстве родителей, и не романтическая муть о светлом мире где-то далеко на краю вселенной.

– А что плохого в далеком светлом мире? – стало ясно, что последняя сентенция основательно задела Лисс.

– Как таковом – ничего плохого, если он существует. Плохо, если мы придем туда и, как обычно, приспособим его под себя. Тогда нам придется искать следующий край Вселенной и следующий светлый мир. И еще, то плохо, что пока мы его ищем и мечтаем о прекрасном будущем, то под своим носом ничего не видим.

Лисс минуту молчала, поджав губы, а потом сказала:

– Проповеди читать у тебя получается. Что ж ты не остался на Земле и не сделал ее лучше, «под своим носом», как ты выразился, а все норовишь удрать куда-то? Уж не за далеким ли светлым миром?

– Честное слово, Лисс, я чувствую себя на своем месте и никуда не удираю! – Глеб погладил подлокотник своего кресла и простодушно улыбнулся. – И по мере сил стараюсь… А тоска… о светлом ли далеком? Нет, даже не тоска это. Скорее, это внутреннее недовольство собой, ощущение несовершенства, неизвестности, незавершенности. Нет, не то. То есть не только. Ну вот, ты меня окончательно запутала! – засмеялся он.

– А я вот убегала, убегаю и буду убегать и искать светлый мир на краю Вселенной! Может быть я сумасшедшая?

Лисс встала с кресла, уронив с плечика палантин, и взяла его за руку.

Они танцевали без музыки, кружа древний танец под дуновения ветра, под шорох листьев, и в паузах между ними под шум прибоя и пение цикад, начав быстро, а потом замедлившись и остановившись. Глеб обнимал ее гибкую талию, теряясь в глубине ее глаз, она придвинулась ближе, прижалась и провела пальцами по его щеке. Отчаянно стучавшие сердца замерли соприкоснувшись. И стало так сладко тягостно, и одновременно легко, и вечно, и ясно. Ясно, Лисс и он были созданы друг для друга, как говорят. Но разве словами скажешь? – Не скажешь.

И они молчали. Смотрели друг на друга, смотрели друг другу в глаза и улыбались, словно получая невидимое подтверждение. Это я, это ты, это мы. Наконец-то мы.

Вечеринка продолжилась купанием в ночном море. А после, они, смеясь, вышли на берег и упали на песок, глядя на огонек бара в пахнущей душистыми травами и дымком темноте берега. По ногам прокатывалась волна, Глеб смотрел на Лисс и все думал о ее светлом мире. Может быть она права, если не верить в этот мир, то и стремиться некуда?

Глеб подвинулся к ней ближе, обнял и прошептал:

– Наверно ты права… – он хотел еще добавить, что все-таки необязательно светлый мир расположен далеко в космосе, но тут пришла большая волна и накрыла обоих с головой шуршащей пеной…