Читать книгу Я знаю, где она… - Михаил Григорьевич Теверовский - Страница 5
За три дня до…
Дейв
ОглавлениеБудильник истошно разрывался на части. Я с трудом разомкнул глаза. Было такое ощущение, что мои веки весят килограмм по сто. Каждое. Да и казалось, что меня самого придавило к кровати парой тонн. Ещё и голова раскалывалась так, что я был уверен, что ещё немного и я просто-напросто грохнусь в обморок, продолжив тем самым свой тяжёлый сон, полный охватывающих меня боли и мрака. Наконец, невероятным усилием воли я заставил себя нажать на заветную кнопку выключения до сих пор орущего будильника, чуть не своротив его. Четверг, семь часов утра. А значит, скоро Шерон должна заехать за мной.
– Чёрт! – вскрикнул я и моментально вскочил с кровати, но сразу же упал на неё обратно, как подрубленный, схватившись обеими руками за голову. Я вспомнил весь тот бред, что наколобродил прошлым вечером. Всё то, что я сделал, все те прячемые мною столько лет в глубине подсознания мысли и слова, что я в одно мгновение высказал Шерон прошлым вечером.
Тут же ещё одна мысль ударила меня в голову, а затем ещё и ещё. Первая: «Что я делаю в кровати?», вторая: «Как я добрался до неё?» и, чёрт возьми, какого хрена я в одном белье, да ещё и в столь промокшем? Весь в каком-то песке, земле и грязи. Мои руки горели, пальцы и ладони были исцарапаны. Особенно глубокие порезы стали кровоточить, как только я поочерёдно сжал руки в кулаки, превозмогая боль. Несколько ногтей были сломаны. Я ничего не мог понять, не мог сложить воедино разбившийся на осколки в моей памяти пазл произошедших событий. А тем временем новые и новые странности проскальзывали в сознании. Я постарался доподлинно восстановить, что же именно происходило вечера, но понял, что помню хоть что-то только до момента совершения мной невероятной глупости и последующего за этой глупостью закономерного ухода Шерон. А дальше всё как будто просто вырезали, заместив тем самым куски воспоминаний пустыми провалами…
Так я и сидел на краю кровати, схватившись руками за волосы, едва сдерживаясь от того, чтобы не приняться вырывать клочья из своей шевелюры, как вдруг услышал знакомый с самого детства голос:
– Ничего себе, ты всё же сумел проснуться.
– Шерон?..
Я резко открыл глаза и поднял голову. И увидел её… Она стояла в дверном проёме, облокотившись плечом о косяк, и слегка улыбалась, смотря на меня своими изумрудными, будто светящимися жизнью и радостью глазами. Мне сделалось невыносимо больно и стыдно. Я не знал, что делать и что говорить. Как же не хотелось напоминать ей о вчерашнем! Но я не мог не спросить, что же произошло после её ухода и как, почему она вернулась.
– Я… как я оказался в кровати? – задал я совершенно идиотский первый вопрос, теряя попусту время.
– Ночью я обнаружила тебя на лужайке, прямо около крыльца. Кажется, ты немного переборщил с алкоголем. Не могла же я оставить тебя там, была гроза, и шёл дождь, – невозмутимо ответила она. На её лице заиграла лёгкая улыбка, способная вмиг вскружить мне голову.
Я отвернулся от Шерон и принялся тереть лицо ладонями, стараясь скрыть подступившую к лицу краску. Боже, как же мне было стыдно. Безумно стыдно перед ней! Тихими лёгкими шажками она подошла вплотную ко мне и взяла мои руки в свои тёплые мягкие ладони, словно бархатные. Длинные изящные пальцы нежно касались моей кожи – и каждое прикосновение кололо теплом и уютом, отдаваясь жаркими растекающимися импульсами в груди, в самом сердце.
– Дейв, ничего страшного не произошло, расслабься. Всё в порядке, правда.
Она неотрывно смотрела прямо мне в глаза, лицо её было сосредоточенно, но не выражало ни гнева, ни обиды. Я уже было открыл рот, чтобы возможно опять всё испортить, но она, легонько качнув головой и приложив указательный палец к губам, вскочила и, подмигнув мне, выпорхнула из комнаты. Моя голова раскалывалась, а всё происходившее не укладывалось в сознании. Неужели она так рано заехала за мной, решив вычеркнуть вчерашний вечер, сделать вид, что вообще ничего не было? И обнаружила меня в хлам пьяным, валяющимся в грязи у двери. «Прекрасная» картина – новая волна стыда окатила меня с головой. Как же я жалок… Но, тем не менее, я чувствовал, как маленький росточек счастья разрастается у меня в груди. Удивительное столь двоякое чувство.
– Дейв, ты там долго ещё? – совершенно как ни в чём не бывало, позвала меня Шерон. Если слух не подводил меня, она была на кухне.
Я начал медленно сползать с кровати, как вдруг что-то тяжелое ударилось об пол. Я бросился к этому предмету. Это был мой револьвер. Неужели я подумывал о самоубийстве и был готов претворить его в жизнь, или вернее, в смерть? Чёрт возьми, нужно немедленно спрятать эту хреновину обратно в сейф. Шерон точно не должна его увидеть. Я вскочил на ноги и, буквально пулей вылетев из комнаты, начал как можно тише красться на цыпочках к лестнице на второй этаж. Я никогда не любил физическое насилие. Это, разумеется, предоставляло мне некоторые неудобства в этом безумном и жестоком мире, но я никак не мог себя пересилить. А вдруг я убью человека, ударив его? Что мне тогда делать, как жить? Как перестать видеть его лицо, искажённое в предсмертном дыхании ужасом или ещё хуже сумасшедшим смехом? Как посмотреть в глаза его матери и отца и признаться им, в том, что это сделал именно я? Что это я лишил их ребёнка, их дитя величайшей ценности на свете, дарованной ему ими – жизни? Верно я мыслю или нет – но таков вот я. Тонкокожий сопляк. Каждый человек, особенно в детстве или в подростковом возрасте хочет быть похожим на какого-либо кумира из книги или фильма. Во всём старается подражать ему. И мне хотелось быть мушкетёром и сражаться бок о бок с Д’Артаньяном или же бороздить моря под командованием капитана Блада. Но скорее всего, если бы я попал в какое-либо приключение, я был бы тем самым сто пятидесятым персонажем, чьего имени никто никогда и не вспомнит, который если не отсиживается дома за четырьмя стенами, так значит же его нужно вечно спасать. Если, конечно, он не умер ещё от разрыва сердца только в предвкушении какого угодно приключения. С самого детства я прекрасно осознавал свою беспомощность и жалкость. Но что ж, есть такая прекрасная фраза: «Бог создал людей сильными и слабыми, а Кольт уравнял их права». Потому я и приобрёл револьвер, как только мне исполнилось восемнадцать. Мне казалось, что с ним я буду чувствовать себя много увереннее. Но через буквально два дня, наполненных нервотрёпкой и переживаний из-за волнения о судьбе оружия и возможных негативных последствий, если у меня его украдут, положил его в сейф и больше никогда оттуда не доставал. Как же, чёрт возьми, я, будучи пьяным, вспомнил код, если и сейчас едва его припоминаю? Я молился всем известным и неизвестным мне Богам о том, что я не наделал глупостей во вчерашнем припадке безрассудного безумия.
Вроде мне удалось проскользнуть к лестнице незамеченным, что не могло не радовать, и я начал столь же беззвучное восхождение. Наконец, после четырнадцати ступенек, достигнув своей цели и подобрав код со второго раза, я вздохнул с облегчением. И уже готов был идти искать Шерон, как лёгкий скрип половиц в полумраке заставил меня вздрогнуть. Лёгкий ветерок обдал мои щиколотки, и холод вмиг растёкся по всему моему телу. Мне показалось, что краешком глаза я вижу расплывчатый силуэт. Моё сердце было готово выскочить из груди, так сильно и быстро оно билось. Я хотел повернуть голову, чтобы рассмотреть, что же там, но не мог этого сделать – страх буквально сковал меня с ног до головы. Ни единая мышца тела не слушалась, я чувствовал себя парализованным…
– Эй, куда ты пропал?
Голос Шерон вырвался откуда-то из глубины дома, снимая с меня паническое оцепенение. Я почувствовал, что всё вокруг меня поплыло, но зато теперь я вновь ощущал свои руки и ноги. Я резко обернулся. Комната была абсолютно пуста. Похоже, что моё воображение разыгралось от совокупности переизбытка алкоголя, недосыпа, усталости и напряжения. Оглядевшись внимательно вокруг себя, я поспешил вниз. К Шерон.
Она ждала меня за столом на кухне, вяло потыкивая вилкой овсяную кашу – я не был обладателем широкого гастрономического рациона и запасов провизии на любой вкус и цвет. Её золотистые волосы были слегка растрепаны, но, тем не менее, она выглядела потрясающе. Как и всегда. Я осторожно сел на стул напротив неё. Меня также ждала наспех приготовленная овсянка. Не зная, куда деть свой взгляд, я окинул и так знакомую мне кухню. Стол, три стула, старенький холодильник, пара шкафов, давно не мытая раковина, заляпанная плита в совокупности с отвратительными желто-голубыми обоями. И самые обыкновенные настенные часы с белым циферблатом и двенадцатью арабскими цифрами, расположенными по кругу. Остановившись на них, я был крайне удивлён, увидев время, которые они показывали – без семи минут восемь часов утра. Прошло пятьдесят минут? Но… как?
– О чём ты думаешь? – я даже слегка дёрнулся от неожиданности. Я едва не забыл про Шерон, погрузившись в свои размышления и чувствуя поднимающееся во мне волнение. Всё же время шло, а я еще даже не принялся собираться на работу.
– А где Джейк? В том плане, что он не в обиде, что ты столько времени потратила на меня вчера и сегодня? Ты вроде говорила, что вы договорились провести вчера ночью что-то вроде романтического ужина, – я не хотел напоминать Шерон о случившемся. Поговорить о Джейке – я решил, что это лучшая тема, которую можно придумать в целях отвлечения внимания.
– Он опять не пришёл, – она слегка нахмурилась, и было видно, как ей грустно говорить об этом. – Позвонил с работы и сказал, что дел невпроворот. Что придёт не раньше трёх ночи.
Я ещё сильнее сжался. Вот чего я в этот момент точно совсем не хотел – это ещё больше расстраивать её. Пытался сообразить, как успокоить её, какие сказатб ободряющие слова. Но голова была словно пустая, в ней не возникала ни единая идея.
– Знаешь, у нас всё как-то в последнее время не ладилось, – продолжила она. – Мне кажется, что теперь он хочет как можно реже меня видеть. Всё как будто испортилось, скисло… Мы давно не смеялись вместе, давно не разговаривали по душам. Или хотя бы просто беззаботно. В общем, мне кажется, что я ему надоела, как-то так.
– Но он же хотел романтический вечер утроить, разве нет?
– Это была моя идея, – Шерон повернула голову к окну и длинные волосы закрыли её лицо от моих глаз. Но я знал, что она плачет. Чувствовал это.
– Шерон, – я протянул руку и нежно обхватил её запястье, – я уверен, что ничего страшного не происходит. Возможно, ты себя накручиваешь, но в любом случае всё будет хорошо, поверь мне. Всё наладится.
– Я… я не хочу пока что его видеть. Можно я поживу немного у тебя?
– Да, конечно, без проблем, – это был мой шанс загладить свою оплошность, и я за него ухватился обеими руками и зубами. – Конечно, какие могут быть вопросы. Мой дом – твой дом.
– Дейв, я так рада, что ты у меня есть, – она, наконец, посмотрела на меня из-под длинных красивых ресниц и улыбнулась. Её глаза были полно благодарности… и чего-то ещё, чего-то столь потаённого, столь тёплого и так давно мною желаемого. Нет, наверняка я сам выдумываю себе это. Но я ничего не мог с собой поделать, утопая в её прекрасных глазах.
Сколько раз я мечтал о таком моменте. Представлял себе, как она разрывает с Джейком раз и навсегда. И вот тогда-то наступает мой шанс. Я костерю его на чём свет стоит, а потом говорю ей, что она – самое дорогое на свете, что я бы никогда не позволил себе расстроить её или бросить. Что всегда буду с ней, что бы между нами ни было. И… что люблю её. Люблю страстно, всем сердцем и душой, готов хоть броситься головой вниз в пропасть, если только она прикажет мне сделать это!
И вот теперь, когда этот момент наступил, я ничего не мог сделать. С моей стороны было бы просто ужасно поступать так, как я представлял себе, я понимал это. Особенно после вчерашнего вечера. Что ж, суждено ли мне узнать, поступаю ли я верно? Или же я опять просто-напросто упускаю свой шанс, как и призрачную надежду, которой никогда и не было суждено претвориться в жизнь.
– И да, Дейв. Я не хочу, чтобы он знал, что я у тебя. Я не хочу с ним разговаривать сейчас, не хочу слушать его оправдания и обещания. Мне надо будет всё обдумать. Вообще лучше никому не говори, что я у тебя. Джейк всех знает, в нашей проклятой деревне. И его все знают, он словно местная суперзвезда – кто-нибудь ему обязательно доложит. Прошу тебя, Дейви. Пусть это будет нашей маленькой тайной, общим секретом, ладно?
И тогда я ответил единственно так, как мог. Как обязан был ответить.
– Хорошо, Шерон. Если ты так хочешь, я буду молчать как рыба.
Хотя я не пришёл ещё в себя окончательно, но тут же поспешно принялся собираться на работу. Это не заняло у меня много времени. Дольше я просидел на диванчике в гостиной, не зная, спрашивать ли Шерон, о том, что она будет делать дальше, поедет ли со мной на работу, как и всегда. Наконец, я всё же принял решение, что лучше задать этот вопрос ей – да и оттягивать уже времени не было. Я отыскал Шерон на том самом балкончике, на котором вчера мы выпивали, и на котором произошёл наш пренеприятнейший диалог. Она стояла, скрестив ноги и уперев руки о перила и мечтательно вглядываясь в простиравшийся к горизонту лес. Утренний воздух был особенно свеж после ночной грозы, лёгкий ветерок приятно холодил мою кожу. Природа просыпалась, вновь оживая – неторопливо и невероятно очаровательно. Мы простояли так пару минут. Молча. Устремив свои взгляды в разросшиеся огненные кроны деревьев, словно горящие в лучах восходящего солнца.
– Шерон, ты сегодня останешься здесь? – кашлянув, наконец, осмелился произнести я.
– Да, думаю, так будет лучше, – она как-то странно посмотрела на меня и повторила. – Мне нужно всё обдумать.
У меня оставалось не более получаса, чтобы успеть добраться до работы. Впервые в этом месяце, выходя на работу утром, я направился в свой небольшой гараж. Старый фордик 1979 года устало ждал меня. Мне всегда казалось, что он как будто смотрит на меня несколько осуждающе, за то, что я запер его в этой клетке и очень редко выгуливаю его. Я удивился тому, насколько грязный был салон моего автомобиля – везде песок и комки земли. Но времени заниматься уборкой не было, потому я сразу же провернул ключ зажигания. Двигатель, немного недовольно побурчав на меня, завёлся и я, наконец, выехал на просёлочную дорогу, уносившую меня прочь от дома. Я не знал, чего хочу больше – быть сегодня на работе или оставаться дома. То ли из-за расшалившихся нервов, то ли не покидавшего меня плохого предчувствия, но почему-то меня пугало и то, и то возможное времяпрепровождение.