Читать книгу Илимская Атлантида. Собрание сочинений - Михаил Константинович Зарубин - Страница 22

Кто бы ни рассказывал красивые сказки о загранице, они все равно остаются только сказками. Никто там никого не ждет, и с неба ничего не падает. Смысл один – надо работать. Только своим трудом ты можешь получить тот минимум, который необходим для жизни.

Николай и Лиза за свою жизнь «накопили» денег, которых хватило только на дорогу и на пару месяцев скромного существования. Сначала жили на пособие, учили язык, искали работу. Лиза неплохо говорила по-немецки, в ее семье все знали язык, а Николай оказался очень способным учеником. Языковая среда – великое дело, и через полтора-два года он уже вполне сносно говорил по-немецки. Ему это показалось мало, и он с присущим ему трудолюбием и дотошностью занялся английским, «для себя». А вот с работой долго не везло.

Однажды прочитал в газете объявление о том, что требуется рабочий в деревообрабатывающий цех фабрики, располагавшейся в соседнем городе. В приемной директора он увидел человек двадцать молодых, крепких мужчин, так же, как и он, жаждущих работы. Николай в этой очереди показался себе слабым больным стариком, не конкурентом этим молодцам. И пошел на выход. Но в дверях он столкнулся с пожилым седовласым мужчиной, как выяснилось позже, хозяином фабрики.

– Почему вы уходите? – неожиданно спросил он Николая.

– Да вряд ли я выдержу такую конкуренцию, – смущенно ответил бывший летчик.

Хозяин улыбнулся.

– Зайдите ко мне.

Почему Николай понравился хозяину? Может быть, потому, что старый опытный немец увидел в этом сильном, еще относительно молодом русском нужного ему работника. А может, потому, что знал опытный немец, что выходцы из России – хорошие специалисты и честные труженики, что на них можно положиться. Разговор был недолгий, и на следующий день Николай уже вышел на работу.

Семнадцать лет прошло с того дня. Многому научился он за эти годы. Пригодились навыки, заложенные отцом еще в детские годы. Конечно, он не стал столяром-краснодеревщиком, но как изготовить паркетную доску, как отшлифовать поверхность, чтобы видны были все волокна, жилочки древесины – научился. Не брезговал никакой работой, трудился с молодыми работниками на пилораме, где могучие стволы деревьев превращались в ровные, как струночки, ароматные доски, находилась ему работа и в фанерном цехе. У него был свой метод: на работу он приходил на два-три часа раньше и заканчивал позже. Это увеличивало его производительность процентов на тридцать: все знают, что утром работается значительно лучше. Хозяин высоко ценил «этого странного русского», как именовали его между собой немцы.

* * *

…А пчелы продолжали свою работу.

Зазвонил сотовый телефон, отвлекая Николая от нахлынувших мыслей и чувств. Это был младший сын.

– Здорово, Саша.

– Здравствуй, папа. У меня радость, я получил степень доктора наук.

– Сынок, я рад не меньше твоего. Поздравляю! Приезжай, надо отпраздновать это событие.

– Приеду на выходные. Ты не забыл, что у нас годовщина? Семнадцать лет, как мы переехали в Германию.

– Это ты мне напоминаешь? Мы тебя ждем. У Володи все нормально, он работает. Правда, неполный день, но лиха беда начало.

– Имей ввиду, я приеду не один.

– С кем же? – притворно удивился Николай.

– С девушкой, я говорил вам о ней.

– Ну что же, заодно и с невестой познакомимся…

Николай закрыл телефон. И вздохнул полной грудью. Его воспоминания, охватившие всю прошлую жизнь, на этом предстоящем событии подошли к концу. Впереди ждала новая жизнь со своими радостями и надеждами. Все будет хорошо, лишь бы в сердце не иссякла любовь.

Солнце направилось на ночлег за далекий холм, взгромоздившийся на линию горизонта. День поклонился вечеру. Высоко в небе планировал ястреб, похожий на ровный католический крестик. Медленно, внимательно оглядывал он свои владения. Глядя на него, Николай повторил слова Франца: «свободная птица». Интересно, поймет ли этот немец разницу между понятиями «свобода» и «воля»? Ну да, по-немецки свобода – «Freiheit». Воля в значении сила, мужество – «Wille», немцы чаще всего употребляют это слово с определением «железная». Говоря о свободе, немец наверняка вспомнит «осознанную необходимость», и будет, разумеется, прав. А русский скажет: «век воли не видать», и тоже будет понят своими соотечественниками, потому что воля – это что-то огромное, без конца и края, ощущение ее дается человеку от рождением, и сворачивается, как свиток, со смертью… Кому, как не русскому человеку, рождающемуся с восхитительным сознанием огромности просторов своей Родины, не знать, что воля – это не только хотение, сила, потакание своим слабостям, возможность приобрести весь мир, но кровная связь с родной землей, ощущение опасности повредить своей душе. Столько у тебя этой воли, сколько в сердце любви.

Такими философскими размышлениями Николай закончил этот долгий весенний день на немецкой земле, удивительно красивой, гостеприимной и чужой… Он понимал, что никто его не неволил, никто не заставлял поселиться в неродном краю. Он сам: и свободен, и волен. Да, понимал… Но почему вдруг брызнули из глаз его слезы, а из груди вырвалась эта забытая, старинная русская песня.

Почему?