Читать книгу Фантазия в tempo rubato. Роман-трилогия о новейшем матриархате. Первая часть «Украденное время» - Михаил Левин - Страница 10

***

Нестеров метался по кабинету от стены к стене. Садился, вскакивал и ходил. Туда-сюда. Он клял себя за порывистое желание помчаться на работу к Ларисе, за то, что отвлек Ее от урока, заставил куда-то ехать. Он пытался восстановить каждое мгновение вчерашнего вечера в китайской чайной, все, что Она ему говорила, выражение Ее лица, интонации. Он терзался, мучался! «А вдруг что-то было не так? Ведь он приехал без предупреждения. Как Лариса это восприняла? Что Она подумала?» – думал несчастный Борис.

А этот разговор о кино… «Не упускай из виду»…и тот эпизод. В гостинице. Воспоминания, которые, мелькнули тогда и ушли, а сегодня… вернулись обратно.

Борис сел в кресло и обхватил голову руками. Смятая простынь из купе, подстаканник и крики диспетчеров на ночных станциях стояли где-то рядом, за дверью. Тогда он не спал, думая о том, с кем поделиться впечатлением от той сцены. Прошло больше двадцати лет, а ничего не стало другим. Только тремор в руках. И сигарета, нервно прикуренная со стороны фильтра. Пиджак висел на спинке кресла. Нестеров нервно снял запонки с манжет рубашки и не высоко закатал рукава. Зачем? Никто этого не знал. Сигарету, прикуренную с фильтра и неприятно запахшую, он отбросил в сторону. Закурил следующую. Нервозность продолжалась. Она нарастала, словно «цунами». И позвонить Ларисе он не мог. Боялся. Боялся усложнить, выглядеть нелепо, огорчить, прогневать… Часы показывали одиннадцать утра. Она точно сейчас в институте. И наверняка… читала лекции очередным молодым лингвистам. Или проводила занятия. С группой. Может быть с учеником. С кем… совершенно не важно. Звонить было нельзя. Можно было написать, но и этого он сделать не мог. Слова почему-то не выстраивались. Даже самые короткие. Ни к чему не обязывающие.

О сегодняшней поездке в Тулу, Ларисе он ничего не сказал. Не забыл, а просто не решился. Вчера в чайном, китайском салоне они говорили совсем о другом. Между словами и строками… о Тедеум Витте. Словами… о друг о друге. О кино. О Пьере Ришаре, привязанном к стулу в гостиничном номере. Вчера они просто поговорили. Просто. Не о чем. Но именно вчера Нестеров переступил черту. Черту раздумий, страхов, нерешимости, усталости и однообразия. Шагнул через черту на другую сторону жизни. Здесь, на другой стороне стало светлее, лучики солнца пробивались сквозь тучи, но усилился ветер, волны захлестывали. Нестеров теперь думал только об одном… Теперь он боялся Ее потерять. Оплошать, ошибиться, смалодушничать или наоборот, оттолкнуть Ее своими, порой резкими действиями, странными словами, испугать огромным, серым мешком, висящим за спиной, с торчащими, острыми углами, набитым под «завязку» «хламом прошлой жизни».

В каждом своем самостоятельном поступке, опытный и умудренный жизнью Борис Владимирович, не смотря на свои тридцать два, начинал сомневаться. «А что на это скажет Она»? – витало в его голове. Сомневался, словно человек, который никогда в своей жизни никаких решений не принимал, и даже не пытался. Он ловил себя на этом странном ощущении. Он, который только и делал, что рисковал. Рисковал в одиночку. Рисковал, постоянно балансируя на грани.

Модная формулировка «командный игрок» никак не подходила к Борису. И уж тем более не слыл он исполнителем. «Одиночка» – так говорили о нем «за глаза». Безусловный лидер, лидер харизматичный, но «одиночка». Одиночка… от слова «одинокий», но не от слова «один».

Нестеров вдруг остро, явно и неприятно ощутил, что если сейчас он уедет в Тулу, пусть до вечера, но уедет… и ничего не сообщит об этом Ларисе, то что-то нарушит. Ту грань, которая уже образовалась. Нить, которая уже была протянута. Черту, которую он внутренне переступил, приняв самое важное решение для себя, преследуемый неукротимым желанием стать ближе к Ларисе, оставалась рядом, за спиной. Опасность сорваться, быть отброшенным назад, не давала покоя.

Паника шефа нарастала. Офис затих.

– Дядь, ну что с тобой? Может коньячку? Что случилось? – кружил вокруг партнера Алексей. Запланированные на земле самоваров и пряников две важные для дела встречи, сорваться никак не должны. Но состояние Нестерова…

Алексей выскочил из кабинета, словно срикошетившая пуля, так тяготила его атмосфера внутри. Никакого влияния на Бориса оказать сию секунду он не мог и потому растерялся.

– Валь… ну сделай с ним что-нибудь. Выезжать ведь через полчаса… Настроить его как-то нужно. Что с ним случилось… понять не могу… Валь… – Алексей говорил так грустно, взывая то к ней, то к настроению компаньона.

До желаемого выезда действительно оставалось тридцать минут. Водитель Анатолий и охранник Игорь, сотрудники охранного предприятия, работающего с фирмой Нестерова, уже прибыли в офис. Сегодняшняя поездка предполагала наличие сопровождения. Когда-то, еще и не так давно, на пике конкурентных войн, Борис Владимирович и по Москве перемещался не один. Тогда, когда дул «ветерок из могилы». Когда он «залезал» своими длинными, музыкальными пальцами в сферы, уже поделенные. В таможню, железную дорогу, крупные банки. Слава богу, тот пик прошел. Нестеров, природно умеющий знакомиться, общаться, договариваться, завладел своим «куском» в этом сложном, непредсказуемом и небезопасном бизнесе.

Прибегать к разовым услугам ЧОПа приходилось и потом, но только к разовым. К таким, как, например, сегодня.

Цель подобных сопровождений состояла в следующем: максимально обезопасить планируемую встречу с точки зрения утечки информации. Да, да… как у шпионов. Особенно, если подобная встреча проводилась, например, в общественном месте. Ну во-первых – обезопасить самого Нестерова в случае возникновения каких-то нелепых, непредвиденных ситуаций, потенциально несущих в себе серьезную опасность. Придать солидность – во-вторых. Ну и главное… всегда иметь возможность незамедлительно отреагировать на появление правоохранительных органов, особенно, например, в момент передачи наличных денег. Именно отреагировать, то есть… сделать звонок адвокату, который находился на связи в постоянном, круглосуточном режиме.

По «негласной», ненаписанной инструкции, такой звонок и в такой ситуации сделать обязан именно охранник. Он не должен мешать правоохранителям выполнять свою работу, он должен просто позвонить. Отойти на безопасное расстояние и, не привлекая к себе никакого внимания, позвонить.

В столице самоваров и пряников Нестерова ждали «бурундучки», давшие свое согласие на все условия, озвученные им в чайхоне на Новом Арбате несколько дней назад и бывшие бандиты, контролирующие все междугородние и областные автобусные пассажирские перевозки из Тулы. В ленте билета, выдаваемого каждому пассажиру, указывалась никому непонятная страховка в размере от десяти рублей и выше, в зависимости от стоимости самого билета. Схема, придуманная когда-то Борисом Владимировичем, состояла в том, что эта, так называемая страховка от несчастного случая на время поездки, на самом-то деле и являлась не более чем «так называемой». Деньги пассажир платил за билет, не вникая в ненужные, мелкие буквы. И та часть, приходящаяся как раз на эту мнимую страховку, отправлялась на счета страховой компании, а затем… за минусом определенных, оговоренных процентов, возвращалась, очищенной от налогов, в более симпатичном для заказчика услуги, наличном виде. И составляла эта часть, надежно скрытая от бдительного и недреманного ока налоговых органов страны, около тридцати процентов от всей стоимости. Суммы, накапливаемые таким вот образом, огромными конечно не были, но составляли самые вкусные, разнообразные крупицы, на которых и строилась вся империя Бориса. Сам он любил повторять: «Наш бизнес, как огромная, снежная куча, которую можно перекидать большой лопатой, а можно и маленьким совочком… Лопатой значительно быстрее, но опаснее. Можно устать, шумом привлечь к себе внимание других, сорвать себе спину или получить инфаркт. Совочком медленнее, но безопаснее, а главное, надежнее. По маленькой горсточке, сбоку, незаметно… кидать и кидать.»

И в известном смысле он был прав…

Секретарша Валя судорожно соображала, уловив растерянное состояние Алексея. Вместе они подошли к деревянной двери кабинета Бориса. Валя, собравшись с духом и очевидно разработав в своей секретарской, симпатичной головке какой-то коротенький, незамысловатый план, уже потянула руку к ручке двери, как вдруг оттуда послышался голос хозяина. Он говорил с кем-то по телефону. С кем и о чем, не было слышно. Валя… опустила руку и прислушалась. Алексей словно копировал ее действия. Теперь они оба стояли у двери кабинета шефа, создавая звуконепроницаемый щит, не подпуская никого даже близко, заговорщицки держа указательный палец прижатым к губам.

Скоро голос Нестерова стих. Валя сверхделикатно постучала… вложив в этот стук все свое безграничное уважение к шефу и трепет.

– Да, да! – послышался бодрый голос из-за двери.

– Борис Владимирович, может кофейку? – Валя говорила громко, словно ничего и не происходило.

Алексей и Валентина не верили своим глазам. Борис сидел, откинувшись в своем кресле и в буквальном смысле слова – сиял. Алексей не поверил в увиденное так, что даже зажмурился, а открыв глаза, стал вдруг выискивать на столе, на полу… или где-то рядом с Борисом, белые крошки кокаина. Он стрелял глазами, косился на партнера, но ничего похожего на остатки порошка, не находил. Только кокаин, Алексей был уверен в этом, мог привести хозяина кабинета в такое неожиданное состояние. Черная полоса прошла, будто ее и не было. Теперь сияла белая. Алексей, привыкший к частым сменам настроения у Бориса, такое преображение видел впервые.

Борис действительно светился, словно старый фонарь, найденный на чердаке, начищенный влажной тряпкой, заполненный свежими батарейками и зажженный.

– Так! Лех! Валь! Елки-палки… а чего же вы молчите?? Ведь время! Выезжать пора! Мужики уже здесь? – Нестеров имел ввиду сотрудников ЧОПа. Он вскочил, расправляя закатанные рукава рубашки, торопливо всовывая в петлицы запонки и скидывая пиджак.

«Если не кокс, значит телефонный разговор. Ведь он только что с кем-то говорил…» – подумал Алексей.

И он оказался прав. Единственной причиной такого резкого сдвига настроения Бориса в лучшую сторону, был разговор. По телефону. С Ларисой Виленкиной.

Она… вдруг позвонила ему сама. Словно чувствуя… видя… осязая… предугадывая.

Борис схватил один из своих телефонов и отвечал.

– Привет, неожиданный гость, – смеялась Лариса. – Никто еще не приезжал ко мне в институт просто так… как это сделал ты вчера. И никто до тебя еще не смел так менять мои планы на день, – Лариса говорила не строго, ласково, улыбаясь. – Как ты? Чем занимаешься? Что планируешь сегодня делать? – теперь Она спрашивала, не скрывая серьезность, заинтересованность.

– Лариса… Ларис… да все в порядке! Ты прости меня… за вчерашнее… прости пожалуйста…

– Ну конечно прощаю… – Лариса отвечала быстро, с удовольствием. Ей нравился разговор. Она хотела услышать его голос. Именно сейчас. Именно в этот момент.

– Лариса… Дорогая… – «Дорогая»…вырвалось у Бориса впервые.

Оба замолчали. Замолчали… пытаясь друг друга понять, ощутить.

– Так чем мы сегодня заняты? – по-матерински задала вопрос Лариса.

– Ларис… я в Тулу сейчас уезжаю. Встречи там… по бизнесу… я должен ехать.

Лариса молчала. А Борис… холодел. И только слушал. Ждал Ее реакции… ответа.

– А почему вчера не сказал? – игриво… именно неожиданно игриво спросила Лара.

– Ларис… не решился. Правда… вчера был такой замечательный вечер. Кстати… китайская чайная… потрясающее место, – Борис констатировал это нарочито серьезно, даже важно, пытаясь скрыть свое сверхъестественное волнение.

– Борь… послушай меня… я тебя прошу… пожалуйста… всегда говори то, что есть на самом деле… всегда говори то, что чувствуешь. Не бойся… я прошу тебя… очень.

Борис уже стоял у окна кабинета и слушал… слушал… слушал… краснел, бледнел и теперь точно знал, что всегда… он будет говорить Ей то, что есть на самом деле. То, что чувствует. Отныне всегда. Пока жив.

– Поезжай, конечно. Дела есть дела. Будь аккуратнее. И пиши. Захочешь позвонить, ты знаешь, что делать. И еще… Борис… – она сказала чуть строже, – У меня к тебе настоятельная просьба… сообщать мне обо всех своих крупных передвижениях. Всегда. Чтобы у нас с тобой больше не возникало таких ситуаций, как сейчас. Ты уезжаешь в Тулу, а я не в курсе. Прислать сообщение… занимает не так много времени. В итоге я спокойна и ты… спокоен. Спокоен и продуктивен. И еще… утром… пожелание «доброго утра». А вечером… «спокойной ночи». Это не обременительно. Ведь так? И не трудно. По возможности я буду отвечать. Это… в твоем положении… признак, если хочешь, хорошего тона. А сейчас… поезжай. Удачи тебе. И напиши, пожалуйста, когда приедешь. Все же дорога… Ну все… мне пора… пока. До связи.

Борису оставалось только сесть в кресло, расплыться в улыбке и засиять.

Игорь передернул затвор пистолета «ТТ» и щелкнул предохранителем. Водитель Толя уже сидел внизу, за рулем представительской «Volvo S 90» кофейного цвета. Алексей достал из сейфа две огромные пачки долларов, перетянутые резинками. Под резинки он всунул желтые, липкие бумажки с нарисованной красным маркером буквой «Т». Пачки бросил в портфель Бориса. Алексей делал все быстро, с удовольствием, даже спокойствием. Он так и не обнаружил не единой крошки белого кокаина, да и уровни жидкости чайного цвета в бутылках «Camues XO» и «Martell XO», стоящих в баре кабинета, не сдвинулись.

Партнера можно было спокойно отпускать в эту не простую поездку. Алексей набросил свое кремовое, кашемировое пальто и сбежал вниз. Борис… тоже в пальто, держа портфель с бумагами, телефонами, зарядными устройствами и деньгами, балагурил с Валентиной. Выдерживал паузу, пока Алексей… инструктирует сотрудников ЧОПа и греется машина.

Вольво, попыхивая белым дымком, стояла уже напротив двери офиса. Анатолий устраивался в салоне, за рулем, настраивая под себя зеркала. Алексей разговаривал с Игорем.

– Ничего не забыл? Разрешение на оружие… телефон… гарнитура… наушник… все работает?

– Да все нормально… не переживайте. Доедем и вернемся.

– И вот еще… постарайтесь не затягивать возвращение назад. Он все закончит… и сразу домой… по возможности конечно. Ну и смотрите… аккуратнее там…

Телефон Игоря зажужжал.

– Он спускается, – Валентина четко выполняла инструкцию, предписанную в подобных случаях.

Работа Игоря, как охранника, началась. Он отвлекся от наставлений Алексея, открыл дверь офиса и шагнул вперед. Услышав шаги Нестерова, спускающегося вниз, оценил взглядом лестничный пролет и занял положение между открытой задней дверью машины и дверью офиса. Поправил наушник. Кобура с «Тульским Токаревым» под мышкой едва заметно топорщилась под короткой курткой.

Нестеров, в пальто на распашку, с портфелем в правой руке и шарфом в левой, выскочил на улицу. Его улыбка походила на карикатуру.

Карикатуру одушевленного арбуза. Он бросил вперед, в открытую дверь машины портфель. Затем пальто, шарф…

– Ну, дядь… ты как… готов? – Алексей все еще не верил в великое преображение Бориса в течение нескольких минут после телефонного звонка.

– Конечно! Все в порядке! Еду… отзвонюсь по результатам.

– Да уж, пожалуйста… – Алексей мало что понимал в происходящем, но не верить в то, что видел собственными глазами, он не мог.

Борис нырнул в машину. Телохранитель закрыл за ним дверь. Тут же поднялись задние шторки. Игорь занял свое место рядом с водителем. Машина тронулась, вплотную приблизившись к воротам. Алексей махнул рукой и скрылся за дверями особняка. Он медленно поднимался по лестнице. Хмыкая, удивленно пожимая плечами.

– Ну? Как?? – выбежала к нему Валентина.

– Уехал… как… а дальше не знаю. Я вообще ничего не понимаю… что с ним было такое… я уж встречи хотел отменять… вернее пытаться… – Алексей понимал, что отменить встречи он сам… не мог. Такими возможностями обладал только его старший партнер. Да и сделать такое… отменить встречи без видимой на то причины, мог снова… только он.

– Так! Мужики! Ведь через Люсиновскую поедем?

– Да, Борис Владимирович, – четко отвечал водитель, уверенно управляя автомобилем, перестраиваясь из одного ряда в другой и посматривая в зеркала.

– Вот, шикарно. Значит, тормознем на секундочку у Макдональдса, я кофе возьму. Кофе хочу! А там, кстати, классный кофе. А то в офисе не успел ни хрена… Закрутился совсем… – Борис говорил радостным, довольным голосом.

Машина сделала разворот, по Ордынке пересекла Садовое кольцо и сразу в начале Люсиновской улицы, прямо рядом с МакАвто, остановилась. Игорь выскочил первым и открыл дверь со стороны Бориса.

– Вам взять?? – собираясь выбираться из машины и бежать за своим кофе, бодро спросил сопровождающих Борис.

Игорь окинул его коротким взглядом. Взглядом профессионала. Многозначительным, подчеркивающим всю нелепость фразы, произнесенной только что.

– Ох… да… что это я, – Борис, не одевая пальто, не взирая на начавшийся дождь вперемешку со снегом, ринулся к окошку, в котором маячил паренек в очках и красной кепке с козырьком и хорошо узнаваемой надписью. Машина стояла вдоль других, припаркованных авто. Нестеров купил большой бумажный стакан «Американо». Его очередные, модельные, коричневые ботинки на деревянных каблуках скользили по мокро-снежному асфальту. Он протискивался между грязных машин, гордо неся перед собой стакан с кофе, а Игорь, тем временем, перекрыл движение крупному мужчине, который, очевидно, пытался пройти к своему транспортному средству. Игорь так неожиданно для мужчины перекрыл ему дорогу рукой и дождался, пока Нестеров, вместе с кофе прыгнет в авто.

Вольво помчалась по Люсиновской улице вперед, к Варшавскому шоссе, прорываясь в сторону Тулы.

Нестеров сделал вожделенный глоток горячего напитка. Откинул голову на кожаный подголовник. Закрыл глаза и расплылся в улыбке. Теперь… можно было не торопясь подумать, поанализировать, помечтать…

Сейчас он был похож на капризного, болезненного малыша, которого вытащили из песочницы, вымазанного песком, глиной и кошачьими фекалиями и приволокли домой, а дома, сунули под душ и мыли… мыли… мыли. Мыли, а он рыдал! И теперь, его, чистого, прозрачного и душистого, высушенного огромным, полотенцем, нагретым на батарее в ванной, отпустили к себе в детскую комнату и дали любимых солдатиков. Теперь он в них играл, забыв обо всем.

В его голове снова проплывал вчерашний день, китайская чайная и Лариса. Он вспоминал, как хорошо Она чувствовала его, когда он, забываясь и закатывая глаза, рассказывал о фильме «Мой друг Иван Лапшин», а чувствовала и понимала потому, что сама прекрасно, практически наизусть, знала этот киношедевр. Для Нестерова все это было важно. Он истосковался по общению не только с красивой, но и с умной женщиной. А Лариса, Она была хороша во всем.

«„Не упускай из виду“…да… этот фильм… эта сцена… почему-то Она вспомнила именно о ней… мистика какая-то… ведь я отлично помню… тот летний просмотр в Стереокино и ту ночь в поезде… а потом… ведь я не раз в мыслях, мечтах, возвращался к этому фильму. Легкому, довольно пустому, старому, с молодым и великолепным Ришаром… и той сценой в гостинице… со стулом, рыбой… шнуром и пластырем…»