Читать книгу Фантазия в tempo rubato. Роман-трилогия о новейшем матриархате. Первая часть «Украденное время» - Михаил Левин - Страница 5

***

– Ну как? Вас простили? – спросила Лариса

– Простили конечно. В сучкорезы записали. «Дружбисты»15 пилили, а мы теми же пилами резали сучки.

– Да… в этом стройотряде, Вы, Борис, приобрели массу полезных навыков, – тут Лариса как-то странно, серьезно, вдумчиво улыбнулась. Прищурилась, словно человек, снявший очки…

Ломоносов, Дидье, Вольтер, Сенека, не скрывали своих улыбок, удивляясь услышанному, развеселившись…

«Ужас… что я рассказал… о чем… в первый вечер…» – вдруг обреченно подумал Борис. Но глядя на Ларису, начинал таять, упиваясь каждой минутой…

– А знаете, что спросил бы сейчас Михайло Васильевич? – Лариса подняла пальчик, обращаясь к висящему за спиной портрету Ломоносова. «Все мне яснО, ОднО не яснО» – Лариса, профессиональный лингвист, вдруг так забавно заговорила, по-холмогорски, прямо как сам Ломоносов…

– Девушки? – выпалил Нестеров, угадывая вопрос. – Девушки были… но секса не было… студентки… из нашего института. Ну, во-первых, они и так-то у нас красавицами не слыли, ну и во-вторых… фуфайки… платки…

– Так! Попросите, пожалуйста, счет! – приподнятое настроение Ларисы чувствовалось во всем…

А Борис… перестал быть Борисом, но просто влюбленным мужчиной, без имени, внешности… прошлого.

Нестеров расплатился, положил щедрые чаевые и закрыл коробочку. Приблизился к Ларисе, насколько это было возможно.

– А знаете, кажется, в Америке изобрели такую интересную штучку, поднимающую настроение. Она крепится на стол, на липучке, ну или на шкаф… или на подоконник…

– И что эта штука делает? – Лариса очень внимательно слушала его.

– Она издает разные звуки. Сопровождает все, что делает человек, разными забавными звуками. Например… вот поставил он коробку… и вот звук, – тут Нестеров хлопнул губами… – Убрал человек бумагу в стол… и тут же звук… – тут Нестеров сделал так… «шшик»…и так далее. Нестеров привел еще несколько примеров и пощелкал языком. – Очень забавная штучка… как в комедийных фильмах или мультиках… Вы представили себе?

– Да. Я слышала об этом. Но штуку эту придумали не американцы… а кажется японцы. И она, по-моему… очень и очень дорогая! – Лариса тепло смотрела на Нестерова.

Теперь он хотел задуть все свечи… остановить, звучащий в зале ресторана, революционный этюд Шопена… и остаться с Ней… как минимум до ночи… до утра. Околдованный, очарованный, влюбленный Борис…

– А когда мы с Канаевым вернулись из стройотряда, через полтора месяца в город, с засохшими остатками сморчков в окладистых бородах, с рюкзаками за спинами и говорящими только на «мате», то не могли понять… куда мы вообще попали.

Лариса Виленкина смеялась и что-то отвечала ему. Они удалялись по бульвару.

Под руку… Сама Мечта и тот, кто Ее ждал… и наконец-то встретил.

Пара приближалась к дому на Большой Никитской и замедляла ход. Становилось понятно, что Лариса живет где-то здесь.

– А вот и мой дом… – произнесла Она наконец.

Нестеров замолчал.

– Вот здесь? Это Ваш дом?

– Да… именно! Это мой дом… – Лариса несколько снисходительно смотрела на Бориса и любовалась его неожиданной и такой искренней реакцией.

– А знаете… однажды… мы с Канаевым ехали в студенческий пансионат. В зимние каникулы четвертого курса. Я тогда уже в очередной раз начал хорошо зарабатывать. Точнее не ехали, а шли. Десять километров по зимней дороге со спортивными сумками и шмотками. Ну и конечно… прихлебывая водку. И шли и шли. А вокруг… – Борис, словно опытный рассказчик раскинул руки… – Вокруг поле. И вот мы идем и поем… «Полеее!! Русское полеее!!»…Идем… вдруг видим, что где-то там… в этом поле… сидят люди и машут нам руками. А те, которые поближе, почему-то с коловоротами в руках, кричат… «Ну что вы орете, суки! Какое поле?! Это же озеро!» Вот… Поле это… Плещеевым озером оказалось….

Лариса смеялась. Так, как сейчас, впервые. Смеялась и пальчиками, затянутыми в красную лаечку, касалась уголков глаз… Вдруг она взяла Нестеров за воротник пальто и довольно резким движением поправила его, подтянув к себе…

– Знаешь, Борис, ты… развеселил меня сегодня. У меня прекрасное настроение… такого настроения у меня не было уже давно… – Она помолчала, пристально смотря ему в глаза… – И знаешь… на будущее… когда мы с тобой в очередной раз пойдем в ресторан… ты откроешь мне дверь… с правой стороны, а сам, встанешь чуть спереди, так, чтобы тебе было видно все, что происходит в холле ресторана. Но и чтобы мне… было удобно войти. Надеюсь… ты меня понял?

– Да… – сердце Бориса Нестерова билось и уже толкало не кровь, но малиновый… сладкий мусс…

– Мы перешли на «ты», точнее… я…а тебе, ведь еще неловко пока. Да? Да… я вижу… и это прекрасно. Ведь существует субординация… негласная… и мы будем ей следовать. Пока… и скоро… мы оба перейдем на «ты окончательно. Оба… Пока… Я замерзла… Иди домой и ты… и подумай в следующий раз о театре. Я давно не была в театре. А с тобой… никогда. А мне бы очень хотелось… – Лариса так на мгновение сложила губки в прощальный, вечерний поцелуй.

«Умен… Не очень ухожен, но это поправимо. Помят… выпивал вчера, видимо от волнения, но скрыл все под белой рубашкой с запонками… которые, кстати, я очень люблю. Необычен… забавен… Породист, но не аристократичен. Прекрасный пластилин. Будем лепить. А сердце… ммм… я сошью ему фартучки с сердечками вместо грудки… он будет прекрасно в них смотреться… помешивая мне по утрам овсяную кашку… И главное… никто до него… в первый вечер… не смог так близко приблизиться ко мне… никто…» – несколько возбужденно рассуждала Лариса Виленкина, прижавшись к стене лифта своего престижного дома в центре Москвы и закрыв глаза.