Читать книгу Месть негодяя - Михаил Мамаев - Страница 8

Во время сцены совещания в офисе сижу во главе стола, молчу, зло рисую волка из «Ну, погоди!». Не знаю, когда, где и как научился его рисовать в моем далеком детстве.

Володя доволен.

– Этот рисунок точно передает твой характер. Родион ведь волк! Настоящий волк – вот что надо тебе играть! Если бы не сценарий, я бы даже сделал его в прошлом детдомовцем…

По ремаркам Наталья должна меня обнять, чтобы успокоить.

– Я обнимать не буду, – заявляет Яна. – По сценарию за день до этого Родион Наталье изменил.

– Мне кажется, на данном этапе у них не такие отношения, чтобы обижаться из-за интрижки на стороне, – отвечаю с улыбкой.

– А какие?

– Ну, более простые, что ли… Дружеский секс, если тебе это о чем-то говорит.

– Я в этом не разбираюсь. Расскажи поподробнее.

– Бесполезно. Есть вещи, которые не объяснить – ты должна сама через это пройти.

Неожиданно Яна откровенничает.

– Устала я с Валей… Мы вместе год. И кажется, отношения никуда не ведут.

Вспоминаю недавний разговор с Катариной в яхт-клубе. Видимо, в любых отношениях рано или поздно наступает момент, когда кажется, что впереди стена. Я уверен, не стоит гоняться за кем-то, кто не хочет, чтобы его поймали, но многие считают иначе…

– А куда отношения должны вести? – спрашиваю, изо всех сил отгоняя вопрос, который на самом деле беспокоит: «Валя – это он или она?»

– Ну, не знаю… У нас все время один сплошной быт – совместные походы по магазинам, уборка, обеды у родителей, выезды с друзьями на шашлыки… Блин, болото!

– Для того, чтобы летать, не обязательно быть с кем-то, – говорю как можно проще, чтобы она не подумала, что я ее подстрекаю на расставание. – Кстати, по-моему, одному летать намного легче.

– Почему? – хмурит лобик.

– Не надо никого на себе тащить.

– Это, если из вас двоих крылья только у тебя.

– А разве бывает по-другому?

– Конечно.

– У тебя было?

Замолчала, задумалась, уставилась в пустоту перед собой. Как будто вглядывается в монитор невидимого компьютера, на котором один за другим раскрываются интимные файлы, всплывают окна со списками уменьшительно-ласкательных имен без фотографий – не сразу разберешься, кто есть кто…

– Просто хочу сказать, что от жизни надо испытывать кайф, – формулирует, наконец, более обтекаемо.

– Вот именно, – радуюсь совпадению наших точек зрения. – Кайф не должен зависеть от кого-то. Никто не имеет права мешать тебе получать удовольствие от жизни!

Когда Вадим развозит нас по домам, сидим с Яной рядом, на заднем сиденье. Она наклоняется ко мне, шепчет на ухо:

– Знаешь, как-то трудно мне общаться с Бончем. А тебе?

– Почему трудно?

– Давит.

– Как давит?

– В смысле?

– Давит, как повышенное атмосферное давление? Или, как не разношенные новые туфли? Или, как неудачная пломба во рту? Или, как упавшее на грудь подгнившее дерево жизни? Или, как взгляд президента с экрана телевизора? Или, как гигантский Годзилла на юную Джессику Ланж. Или, как…

– Ты все шутишь, а я серьезно, – перебивает и отворачивается к окну.

– Я тоже серьезно.

Мне нравится Бонч, как режиссер. Он ставит внятные задачи, предлагает интересные ходы. И я понимаю его с полуслова. Но я знаю, о чем Яна. Взгляд у Бонча иногда бывает ошпаренным. В свое время я встречал такие взгляды на войне. Или, может, в детстве человека, например, умышленно облили кипятком из чайника, а потом тыкали пальцами и смеялись, видя, как дымится и трескается у него кожа? Прошли десятилетия, кожа зажила, он вырос в большого и сильного зверя, сам кого хочешь, накажет любым изощренным способом. А память осталась. Теперь он умеет вести за собой, быть душой любой компании, балагурить, травить анекдоты, заводить… Но один глаз у него все время напряжен. Ты быстро замечаешь этот глаз и начинаешь нервничать – в чем дело, что не так? А это он исподтишка следит за твоими руками. Не прячешь ли за спиной чайник с кипятком. Возможно, для него все незнакомцы потенциально прячут за спинами чайники с кипятком.

Пожалуй, я такой же, как Бонч – редко могу полностью расслабиться в присутствии чужих, не люблю, когда посторонние стоят за спиной, пряча руки в карманы… Мы делимся на тех, у кого случились в прошлом свои чайники с кипятком, и на тех, у кого их никогда не было и скорее всего не будет. Может, это потому, что одни, как магнит, притягивают к себе кипяток, а другие – нет.

После ужина отправляюсь в парк. Там тусуется толпа позитивной местной молодежи. Компании по 10–20 человек оккупировали лавочки поближе к кустам, разогнали стариков и птиц, звенят пивными бутылками и гитарами, с вызовом художественно рыгают и дискутируют, на что еще употребить разрывающую легкие молодость. Не без труда нахожу пустынное место – набережную у пруда, где не пытаются ущипнуть кого-то за попу, укусить за сосок или просунуть язык между чьих-то молочных зубов под улюлюканье и зловещий хохот товарищей.

В тишине и покое брожу вдоль перил, читаю сцены на завтра. Их не много, но они из тех, что требуют искрометной фантазии, волевой концентрации безвольного воображения и расшатанного временем внимания. Хорошие режиссеры ставят смелые задачи, предлагают ненавязчивый и точный рисунок. Но если ничего не сделаешь с текстом, эффекта не будет. Слова – как живые зернышки. Их надо прорастить в одиночестве, в темноте, во влажной ватке или марле в заветной коробочке из-под леденцов, чтобы посадить в почву только живые, только сильные, с мощными зелеными ростками.