Читать книгу Иерусалим, Хайфа – и далее везде. Записки профессора психиатрии - Михаил Самуилович Рицнер - Страница 5

Лента новостей: 1989 год

1 июня СССР объявил о реабилитации жертв сталинских чисток

11 июня Убийство Меира Кахане в США

10 ноября Польша открыла границу с Восточной Германией

12 декабря В СССР осудили пакт Молотова – Риббентропа

Будем знакомы

В своей нобелевской речи израильский писатель Шай Агнон заметил: «Из-за того, что Тит, император римский, разрушил Иерусалим и народ Израиля был изгнан из его Страны, – родился я в одном из городов изгнания». Видите, дорогой читатель, Шай Агнон родился в Галиции, а я – в России, только потому, что римский император разрушил Иерусалим! Вот так понимается история в еврейской традиции. Такая у нее размерность!

Я родился в 1947 году на Дальнем Востоке России. В 1961 году поступил в медицинский колледж (тогда он назывался – техникум) в г. Биробиджане. Старшая сестра его уже окончила и была для меня хорошим примером. Получив диплом фельдшера с отличием, я поступил в 1965 году на лечебный факультет Хабаровского медицинского института (ныне – Дальневосточный государственный медицинский университет). На третьем курсе мединститута я женился на Галине Бекерман, с которой мы подружились еще в колледже, и через год у нас родился мальчик (Эдуард, Эдик), а через шесть лет – еще мальчик (Игорь, Исраэль, Изя). Получил красный диплом врача-лечебника в 1971 году, и меня распределили невропатологом в г. Биробиджан Еврейской автономной области.

В 1975 году я защитил кандидатскую диссертацию, а годом позже меня назначили главным врачом строящейся областной психиатрической больницы. Пять лет я руководил коллективом больницы и с трудом терпел вмешательство партийных органов в работу клиники. В 1981 году я принял приглашение на работу в Академию медицинских наук, создал лабораторию клинической генетики в Томском НИИ психиатрии и руководил ею до декабря 1989 года.

Стремление к личной свободе, независимое поведение и еврейская родословная сильно раздражали мое начальство. Лучшее, что я мог сделать для них и себя, – это эмигрировать в Израиль. Таким образом я решил одни проблемы и обрел другие, о чем и пойдет речь в этой книге. За 30 лет жизни в Израиле, сколько помню, я не просыпался утром с мыслью о том, что мне нечего будет делать.

Едем в Израиль

В конце ХХ века начался почти библейский Исход евреев из республик бывшего СССР – в Израиль прибыло более 1,4 млн репатриантов. Так с 1948 года древнейший народ возвращается домой после 2000-летнего изгнания.

По израильской визе некоторые уезжали в США, Австралию и даже в Германию. Эмиграция в США означала замену российского галута2 на американский, более обустроенный. «В США ведь нет Земли Обетованной», – решил я. Меня манил мистический Израиль – земля далеких предков, куда возвращался из галута тот самый «малый народ»3. «Миша, ты едешь в страну, окруженную врагами, без признанных границ и с восточной ментальностью», – говорил мой приятель по институту Арик Рабинков, который тоже собирался в Израиль. Возможно, он на мне проверял свои сомнения. Как бы то ни было, Арик четко обозначил главные проблемы Израиля (нет конституции, признанных границ; браки только через раввинат; палестинские арабы и террор), но я не хотел принимать их в расчет. Тогда Израиль представлялся мне еврейской и демократической страной, где каждый гражданин чувствует себя свободным и равноправным, что только частично оказалось правдой.

Я представлял себя израильским врачом и ученым (но был готов делать любую работу), а жену и детей – счастливыми. При этом мои знания о стране и населении, о религии, культуре и жизни людей в Израиле были незначительными, то есть уровень моего авантюризма зашкаливал. Действительно, советские власти позволяли публиковать только злобные антисемитские и антисионистские брошюры и книги, которые разжигали ненависть к евреям, а у последних – желание покинуть несчастную советскую империю. Вместе с тем, здесь я получил атеистическое воспитание, образование и почти лагерный режим вместо личной свободы, а как инородец4 – еще и поражение в правах в силу государственного антисемитизма. Что я имею ввиду?

1. Атеистическое воспитание внушало веру в коммунистическую религию, а не в Бога, и формировало «совковую» ментальность. К этому следует добавить лживую историю собственной страны, агрессивную и наглую пропаганду несуществующих достижений, преступность режима, чертову цензуру и тайную полицию (КГБ).

2. Второсортное гуманитарное образование не предполагало знания иностранных языков, изучения мировой культуры и истории, религии и философии. Контроль за всеми компонентами культуры и духовной жизни, за тем, что можно народу читать, смотреть или слушать.

3. Второсортность науки. А какой она могла быть в отрыве от мировой науки, когда власти чинили препятствия для публикации статей и книг за рубежом? Писателей и поэтов за подобные деяния судили и наказывали, усматривая в этом антисоветские намерения. Мои научные статьи, опубликованные в советских журналах, никто за рубежом не знал, не знает и не цитирует, то есть они не вовлечены в мировой поток научной информации. С другой стороны, многие достижения мировой науки и культуры считались буржуазными и антисоветскими, выдумывались советские аналоги, авторам которых приписывался приоритет. Слышали, наверное, что Россия – родина слонов.

4. Еще хуже обстояло дело с личной свободой, качеством жизни и работы, государственным антисемитизмом и чувством собственного достоинства.

В Израиле я полагал найти адекватные ответы на все перечисленное. Так ли это оказалось в действительности? Подведу итоги в очерке «Земля Обетованная».

Аэропорт Бен-Гурион

Восьмого ноября 1989 года пала Берлинская стена – символическое событие конца века (спустя много лет я увидел, что от нее осталось). В этот же день мне исполнилось 42 года и у нас были билеты на рейс Москва – Будапешт – Тель-Авив. Мы – это Эдуард, Исраэль (пока еще Игорь), Галина и автор этих строк. Я до сих пор помню волнение, тревоги и надежды тех дней.

Итак, 21 декабря 1989 года, аэропорт Бен-Гурион, Тель-Авив. При выходе из самолета нас встретила теплая израильская зима. В Москве было минус 22 градуса, а в Бен-Гурионе – плюс 18. Скинув пальто и шубы, мы пошли со всеми пассажирами в здание аэропорта. В большом и светлом зале по приему репатриантов звучала веселая и жизнерадостная музыка, танцевали молодые израильтяне, встречая «олим хадашим», то есть новых граждан Израиля5. Здесь нам выдали карту репатрианта, или «теудат оле», за номером 299625 и немного денег. Этот день и стал в некотором смысле днем второго рождения, но на этот раз – в правильном месте – среди своих на Святой Земле. Впереди была полная неизвестность, сплошной туман.

Прибывшие олим хадашим направлялись кто в гостиницу, кто к родственникам или знакомым. Д-р Александр Шейнин, с которым я был знаком по переписке, пригласил нас приехать к нему в Иерусалим6. Мое семейство было «за», и нас отвезли в квартал Рамот, где мы наконец увиделись с Сашей, его милой женой Мариной и их малышами. Они приняли нас очень тепло, как родные, хотя мы встретились впервые.

Ханука

Мы приехали в Израиль в праздник Хануку – светлый праздник, который отмечает одно впечатляющее событие в еврейской истории и связан с победой маккавеев над греками.

Маккавеи восстали против эдиктов Антиоха Эпифана, направленных на эллинизацию еврейской религиозной жизни и нарушающих религиозную свободу евреев. В 167 году до нашей эры Антиох превратил Иерусалимский храм в святилище Зевса Олимпийского. Апогеем гонений на иудаизм стали языческие жертвоприношения в главной еврейской святыне – Иерусалимском храме. Оскорбленное религиозное чувство иудеев вызвало взрыв негодования в их среде, который вылился в вооруженное восстание в 166 году до нашей эры. При освобождении храма в нем удалось найти лишь один закопанный в землю кувшинчик ритуально чистого, не оскверненного греками масла, которого могло бы хватить только на одну ночь горения меноры (храмового светильника), но произошло чудо: этим маслом зажигали менору восемь дней – пока не было приготовлено новое ритуально чистое масло. В память об этом каждый год эти восемь дней стали днями праздника, и каждую ночь в эти дни евреи зажигают светильники у входа в дома7.

В первый праздничный вечер зажигают одну свечу, во второй – две и так далее, так что в восьмой вечер праздника зажигают все восемь свечей в специальном светильнике – «ханукия». Мы впервые зажигали свечи. Сначала зажигают шамаш, то есть главную свечу, а от нее – первую правую. В первую ночь Хануки (с 24-го на 25-е число месяца Кислев) перед тем, как зажечь первый огонек, произносят три благословения: «Благословен… освятивший нас Своими заповедями и повелевший нам зажигать ханукальный огонь», «Благословен… совершивший чудеса для наших отцов в те дни, в это самое время» и «Шеэхеяну». Женщины исполняют свой долг, присутствуя при зажигании огней мужем или отцом и отвечая «амен» на благословения, которые при этом произносятся. Вся процедура зажигания свечей казалась мне сказочной и волшебной. Таковой она и была!

Стена Плача

Первое утро в Иерусалиме забыть невозможно. Я проснулся рано и выглянул в окно. Очень близко к дому подступили легендарные Иудейские горы, забросанные камнями разной величины. Как я узнал позже, среди камней был и мелеке – царский камень, который под солнечными лучами переливался желтоватым, красноватым или слегка золотистым оттенками.

Удивительно красивый вид Иудейских гор завораживал меня непостижимой вечностью и отрешенностью от реального мира. Оторвать взгляд от почти сюрреалистической картины Святой Земли было невозможно.

Сыновья выглядели радостно возбужденными, а Галя ходила с мокрыми вопрошающими глазами: «И куда же ты меня завез на этот раз?» После завтрака Саша привел нас в ближайшую синагогу, где жители района устроили нам трогательную встречу. При входе мы с сыновьям покрыли головы кипами8. В синагоге нас взяли в круг, получился хоровод. Все пели и приплясывали, давая нам понять, что наш приезд – это очень важное событие. Они имели в виду важность «русской алии» для страны и еврейской истории, а мы с трудом понимали, что с нами происходит. Затем Саша отвез нас в Старый город, к святому для всех евреев месту – к Стене Плача (Котель на иврите).

Стена Плача (Western Wall) является остатками укрепляющих конструкций, которые были возведены Иродом Великим рядом с Храмовой горой в Иерусалиме. Длина Стены Плача составляет 57 метров, высота – 32 метра. Из них над землей находится 19 метров, остальное – подземная часть. Образуют Стену 45 слоев камня, первые 7 выложены еще при царе Ироде. Самый большой камень весит 570 тонн. Женщины и мужчины молятся у Стены Плача с разных сторон: женщины – с правой стороны, а мужчины – с левой. На Храмовой горе располагался Второй Иерусалимский храм, в 70 году нашей эры его разрушили римляне. Наиболее ранний источник, который связывает иудеев со Стеной, относится к IV веку9.

Для иудеев Стена Плача по-настоящему священное место. Тут проходят главные религиозные и иные праздники. Оказавшись впервые у Стены Плача, я осторожно коснулся ее. В расщелинах между огромными камнями было много записок. Ощущение было сюрреалистическим, похожим на какой-то чудный сон. В Старом городе нам встречались улыбающиеся люди вместо привычных хмурых и озабоченных лиц в России. Первый день закончился зажиганием очередной ханукальной свечи и вкусным ужином в доме Саши и Марины. Они помогли нам сделать первые шаги в Израиле. Мы этого им не забудем!

Святой город

Возраст Иерусалима исчисляется со дня его основания царем Давидом. Я никогда ранее не видел города, которому более 3000 лет. Такое даже трудно себе представить. Перенеся Ковчег Завета – символ присутствия Бога – в Иерусалим, царь Давид тем самым превратил свою столицу в Святой город, вокруг которого концентрировалась религиозная жизнь всех двенадцати колен Израиля.

Библия говорит: «И построил он себе дома в городе Давидовом, и приготовил место для Ковчега Божия, и устроил для него скинию». Городом трех религий Иерусалим стал на тысячу лет позже, поскольку христианству и иудаизму около двух тысяч лет, исламу около полутора тысяч лет. Поэтому христианам и мусульманам следует умерить свои притязания на Иерусалим!

Авторитетный саудовский журналист, юрист и богослов Усама Ямани пришел к выводу о том, что мечеть Аль-Акса, которую узрел в навеянном Аллахом видении Магомет, находится не в Иерусалиме, а в Джиаране – деревушке под Меккой, где Магомет иногда ночевал и молился на пути в Таиф, называя ту мечеть «дальней», в отличие от «ближней», которая находилась в самой Мекке. Следовательно, на территории Израиля нет значимых для мусульман святых мест, что лишает палестинских арабов статуса «хранителей» главной исламской святыни, а арабо-израильский конфликт – религиозной составляющей.

История Иерусалима действительно богата

событиями

• X век до нашей эры – царь Соломон, сын царя Давида, построил Первый Иерусалимский храм.

• В 586 году до нашей эры вавилоняне ограбили храм, сожгли его и увели значительную часть населения в Вавилонию.

• В начале 538 года до нашей эры царь Кир издал декрет, разрешавший изгнанникам возвратиться в Иудею и восстановить Иерусалимский храм – Второй храм.

• В 70 году нашей эры был разрушен Второй храм римлянами во главе с Титом. От Второго храма до наших дней осталась только Стена Плача (Котель ха-Маарави) – фрагмент западной стены Храмовой горы.

• В 135 году нашей эры евреи принудительно оказались за пределами своей родины.

Пророчество гласит: когда придет Машиах (Мессия), будет построен Третий храм, который уже не разрушить10.

Как-то Наполеон посетил синагогу в России в канун поста Тиша бе-Ав – дня разрушения Храма. Увидев при свечах скорбящих евреев, сидящих на полу и согнувшихся в горестной молитве, Наполеон спросил своих советников: «Почему эти евреи так горюют?», на что они ответили: «Евреи скорбят об уничтоженном храме». Тогда Наполеон спросил: «Когда их храм был разрушен?», а советники ответили ему: «Это произошло 1700 лет тому назад». Тогда Наполеон сказал: «Если эти люди до сих пор скорбят по храму, который был разрушен еще 1700 лет назад, то это очень сильный народ, их земли и храм еще будут восстановлены».

То, что Наполеон понял тогда, еще не дошло до арабских соседей Израиля, решивших террором победить иудеев, с Библии которых они списывали ислам11. Интересно, что культовые памятники Иерусалима, относящиеся к персонажам еврейской Торы, почитаемы исламом под измененными именами: библейский Авраам стал в исламе Ибрахимом, Давид – Даудом, Соломон – Сулейманом, Моисей – Мусой и т. д. Если это не плагиат, то что это?

Иерусалим годами управлялся арабами, турками и контролировался Британским мандатом в Палестине. В 1950 году Трансиордания в одностороннем порядке аннексировала территорию Восточного Иерусалима. По результатам Шестидневной войны 1967 года Израиль вернул Иерусалим под свой контроль.

В 1980 году Кнессет провозгласил Иерусалим столицей Израиля. В Иерусалиме расположены Кнессет, резиденция премьер-министра и президента, а 14 мая 2018 года Соединенные Штаты провели церемонию открытия собственного дипломатического представительства в Иерусалиме.

Сегодня Иерусалим делится на Старый и Новый города. Старый город окружен стеной и разделен на четыре квартала: еврейский, армянский, христианский и мусульманский. В 2018 году Иерусалим насчитывал более 900 тысяч жителей, среди них иудеи – 65%, мусульмане – 32%, христиане – 2%, другие – 1%.

Наоми Шемер написала самую популярную израильскую песню – «Золотой Иерусалим».

Спустя несколько недель после исполнения этoй песни разразилась Шестидневная война (1967). За одну неделю Египт, Сирия, Иордания, Ирак и Алжир были побеждены, а Восточный Иерусалим освобожден от иорданской оккупации. Эту песню поют и сегодня, особенно в торжественные дни.

Возвращение народа12

Существует некая земля без народа, существует некий народ без земли. Отдайте землю без народа народу без земли.

Теодор Герцль

В 1896 году Теодор Герцль (1860—1904) опубликовал свою книгу «Еврейское государство», и в ней содержались обоснования создания еврейского государства в Палестине. Он также инициировал создание и созыв Сионистского конгресса, состоявшего из представителей еврейского народа в различных странах.

Герцль предполагал, что еврейское государство возникнет через полвека, и это произошло в 1948 году. В ноябре 1948 года в Израиле проживали около 873 тысяч человек, 82,1% евреев и 17,9% арабов. За первые четыре года существования государства его население удвоилось, достигнув 1,3 миллиона. В 2020 году население Израиля превысило 9,2 миллиона человек. Что же произошло в стране за 72 года? Замечательно на этот вопрос ответил профессор Пинхас Лапиде в цюрихской лекции «Четыре чуда в Израиле».

Первое чудо – это воскрешение иврита. Прибывающие в Израиль репатрианты из 121 страны разговаривали на более чем 70 языках. Сегодня все говорят на иврите, а школьники, осматривая в музее библейские рукописи, найденные у Мертвого моря, читают их, как газеты. Так возродился иврит, что признается одним из чудес современности. Подробнее – в очерке «Дабэр иврит».

Второе чудо – создание класса земледельцев. Две тысячи лет практически не существовало евреев-крестьян. Сейчас в Израиле миллион земледельцев, они отличаются от крестьян других стран тем, что обычно имеют высшее образование. Израильское сельское хозяйство не только полностью обеспечивает страну продуктами питания, но и экспортирует их.

Третье чудо – воскрешение нации. Еврейское общество объединяют религия, историческая память и национальная сплоченность, которые помогают ему преодолевать все внешние и внутренние угрозы. Правда, до полной интеграции еще очень далеко.

Четвертое чудо – Армия обороны Израиля (ЦАХАЛ на иврите), основанная в 1948 году; считается одной из наиболее закаленных в боях армий мира. Юноши и девушки призываются в возрасте 18 лет. После окончания обязательной службы все солдаты и офицеры переводятся в резервистские подразделения и могут призываться на резервистскую службу, пока им не исполнится 40 лет.

Однако пора вернуться к нашим первым шагам в Израиле.

Курьезные ситуации

Прилетев в Израиль, мы не только попали из зимы в лето, но и оказались в другой культурной среде, среди людей с иной ментальностью и новыми для нас правилами поведения и религиозной жизни. Нам предстояло пройти серьезную ресоциализацию потому, что, продолжая по инерции вести себя привычным образом, мы неизбежно попадали в курьезные ситуации. Например, я привычно пытался здороваться за руку с женщинами, но моя рука зависала в воздухе. Оказывается, мужчина здесь может протянуть руку женщине, но должен быть готовым, что ее не станут пожимать, а только вежливо кивнут в ответ. Религиозная дама не протягивает руку для пожатия, и ничего страшного, если встреча произойдет без этой традиции.

И еще мы с женой, благодарные за гостеприимство, купили на рынке красивые фрукты и овощи, принесли в дом и передали Саше и Марине. Они переглянулись и молча взяли наши покупки. На следующий день я случайно увидел наши фрукты и овощи в мусорном баке в той же упаковке. Саша и Марина строго соблюдали кашрут13 и, следовательно, не могли употреблять в пищу фрукты и овощи, купленные не в кошерных магазинах. Так мы приобретали опыт.

Первая квартира

Нам не хотелось обременять гостеприимных друзей, поэтому мы хотели поскорее найти квартиру на съем. Саша порекомендовал нам посредника, который быстро нашел нам квартиру в Неве-Яакове – северном квартале Иерусалима. Посредник прочитал договор на иврите, перевел на русский, и я его подписал. Тепло поблагодарив Сашу и Марину, мы переехали в свой «первый дом» в Иерусалиме.

Трехкомнатная квартира на третьем этаже была почти пустой, и ее надо было обживать. Денег, полученных от Министерства абсорбции, хватило на покупку холодильника, газовой плиты и телевизора, постельного белья и посуды. Галя пыталась возражать против покупки стиральной машины, но через месяц сдалась. Банк «Игуд» представлял льготные ссуды на покупку простой мебели. Так у нас появились кровати – топчаны с тонкими матрацами. Первую неделю мы спали на них без подушек, так как не знали, как спросить на иврите и где их купить. Взяв ссуду в банке «Игуд», мы становились «невыездными» из страны (банк блокировал паспорта), пока не вернем долг или полученную мебель. Свобода здесь имела финансовый эквивалент. При первой же возможности я вернул все долги банку, и мы вновь обрели независимость и возможность выехать за границу.

Рынок Махане Иегуда

Итак, первой задачей было научиться жить в новой среде обитания, где, как нам казалось, никому до нас не было дела. Сняв жилье, мы записались в школу для изучения иврита («ульпан»); оформились в Министерстве абсорбции («мисрад клита»), где первый год нам полагалась денежная помощь; открыли счет в банке; оформили медицинскую страховку (в «купат холим») и сделали многое другое.

Одновременно мы шаг за шагом знакомились с Иерусалимом. Запахи города были непривычно ароматными. Воздух манил запахами фруктов, вина, хумуса, фалафеля и свежими питами. Пита – это круглая лепешка с кармашком, куда можно положить хумус, тхину, фалафель, шуарму, салаты и многое другое. Приходилось привыкать к изобилию солнца, тепла и света. У меня долго оставалось ощущение жизни в сказке или в другом измерении.

Продукты мы покупали на рынке Махане Иегуда, который считается одной из визитных карточек города. Иерусалимцы называют его просто «шук» (иврит). Здесь рыбные, овощные и мясные лавки перемежаются с гурманскими ресторанами и кафе и бутиками с модной одеждой, а металлические ставни магазинов покрыты произведениями спрей-арта уличных художников. Запахи пряностей, звуки и крики еврейских и арабских торговцев, изобилие всего на свете – все это невозможно описать, это нужно видеть. Отношения на «шуке» отличаются от привычных нам в России. Например, однажды накануне субботы я выбрал мясо в лавке и не нашел в кармане наличных денег, кошелек остался дома.

– Ты можешь заплатить пятьдесят шекелей, когда будешь здeсь в следующий раз, – сказал вполне обыденно молодой продавец, видя мои затруднения.

Я последовал его совету и взял покупку. Такого приключения в моей жизни еще не было. Приехав домой, я рассказал, что случилось, и долго не мог успокоиться.

– Ты загипнотизировал его, папа, – догадался младший сын Изя.

– Нет, у нас папа просто вызывает доверие, – откликнулась жена.

– А я уверен, что этот продавец не совсем нормальный, – предположил Эдик.

Я был взволнован до тех пор, пока через пару дней, вновь идя из ульпана через рынок, я не нашел хозяина мясной лавки.

– Ты меня помнишь? Вот твои пятьдесят шекелей за мясо, – протянул я купюру, почувствовав облегчение за спасенную репутацию.

– А я ни на минуту не сомневался получить их, – сказал продавец, взяв деньги и хитровато улыбнувшись.

Психологию этот парень не изучал, но простым доверием заполучил постоянного покупателя. Я, право, не знаю, как часто такое случается на рынке.

Если мы не делали покупки на рынке, то не отказывались пройтись по центральной улице Яффо – от рынка до Старого города. По дороге есть примечательный перекресток улиц Яффо — Кинг Джордж — Штраус. В народе его прозвали «еврейским», так как переходить его можно во всех направлениях. Во время прогулки у меня было ощущение, что идешь по залам музея: по обеим сторонам улицы прилепились магазинчики, кафе и старые постройки со своими историями.

Снег в Иерусалиме

Зимы в Израиле дождливые. Иногда сильные ливни переполняют реки водой, они выходят из берегов и заливают дороги страны. Иногда температура падает ниже нуля, и тогда мокрые дороги подмерзают, покрываясь льдом, а дождь становится снегом. Так случилось в феврале 1992 года – температура в Иерусалиме упала до семи градусов ниже нуля по Цельсию. Снег падал хлопьями, и его было много, от 50 до 70 сантиметров. На зеленых ветках деревьев образовались снежные шапки – эта картина радовала глаз. Снег стал главной новостью, в городе был создан чрезвычайный штаб. Жизнь практически остановилась, отменили занятия в школах, закрыли детские сады. Коренные израильтяне в такую погоду на работу на машинах не ездят – опасно. Для них снег – это экзотика, они ведут себя как дети, играют в снежки и лепят снеговиков.

Я еще ощущал себя сибиряком, имел большой опыт вождения машины по снегу и льду, и из-за снега я не мог оставить моих пациентов без помощи. Так я думал в то утро, стряхивая снег с окон машины. От дома до клиники «Тальбие» было около 12 километров, 20—25 минут езды с утренними пробками. Машина завелась легко, я прогрел двигатель и поехал… Это была роковая ошибка! То, что я увидел, было поразительным. Дороги превратились в ледяной каток – сплошной гололед. Наивные водители машин сильно давили на педаль газа, их авто скользили и двигались боком, ударялись о другие машины, создавая аварии и заторы. Повернуть назад я не мог; уклоняясь от других скользящих машин, я добрался до клиники за два с половиной часа! Когда я пришел в свое отделение, медсестры на меня смотрели как на пришельца и дружно апплодировали. На работу приехали два дежурных врача, остальные доктора остались дома и радовались снегу. Дорога домой была столь же долгой и сложной. Движение было практически парализовано два-три дня – расчищали только основные магистрали и дороги, которые ведут к больницам. Мое появление на работе в тот день стало в больнице притчей во языцех и поводом для разных шуток в последующие снежные годы. Больше в снег я не садился в машину, а брал, как и все, отпуск и наблюдал за разгулом стихии по телевидению и в интернете.

Иерусалимец

Если забуду тебя, Иерусалим, пусть забудет меня правая рука моя, язык мой прилипнет к нёбу, если не вспомню я, если не поставлю Иерусалим во главу веселья моего.

Теилим, 137

В Иерусалиме у нас появились первый компьютер, первая работа, первая машина «Дайхатсу Апплауз», первая собственная квартира; здесь мы пережили Войну в Заливе и стали чувствовать себя израильтянами. Мы жили обычной жизнью города, учились и работали, страдали от пробок на дорогах, ходили в магазины и на рынок, проводили праздники с друзьями, встречали приезжающих родственников и гостей, с радостью возвращались из зарубежных поездок. Иерусалимцем я остался навсегда, хотя жил там всего восемь лет.

Однажды, вернувшись после трехнедельного тура в Испанию, я взглянул глазами туриста на Иерусалим и понял, что плохо знаю этот уникальный по своей истории город. Здесь важнейшую роль играет особая святость Иерусалима, его связь с Богом и пророками. В течение последующего года мы с Галиной стали систематически совершать пешие экскурсии по шаббатам по городу, с гидом или с Сузи и Даном Девисами. В последнем случае мы выбирали какой-либо район города, строили маршрут длиной 8—12 километров, ехали к его началу на двух машинах (одну из них оставляли в конечной точке) и проходили машрут, погружаясь в удивительные истории и легенды. У каждого человека есть свой любимый город, а в нем свои любимые места. Вот некоторые из тех, где мы любили бывать.

Это прежде всего Старый город, его ворота и узкие улочки, Стена Плача, Виа Долороза, Башня Давида с музем истории, арки и бойницы стены. Внутрь Старого города ведут сегодня семь ворот. Масличная гора – возвышенность, расположенная к востоку от Иерусалима, тянущаяся с севера на юг против восточной стены Старого города, по другую сторону Кедронской долины. На склонах Масличной горы много священных мест и захоронений.

Недалеко от «еврейского» перекрестка, на улице Кинг Джордж, расположен торговый центр «Машбир ле-Цархан» с небольшим сквером, на котором хранятся остатки здания приюта «Талита куми». Это типичное место встреч в центре города. Под «Машбиром» расположился небольшой ресторан с вкусной едой, где мы не раз отмечали дни рождения.

Пешеходная улица Бен-Йехуда, или «мидрехов» (иврит), соединяет улицы Кинг Джордж и Яффо. Она закрыта для движения транспорта. Здесь всегда людно, много туристов и магазинчиков, играют уличные музыканты, пишут свои картины художники. Случается услышать паломника с иерусалимским синдромом – психическим расстройством, навеянным «божественными силами» Иерусалима.

От Старого города хорошо пройти в район Ямин Моше – это первый еврейский квартал, построенный за пределами стен Иерусалима. Из него открывается прекрасный вид на Старый город. Ямин Моше известен ветряной мельницей сэра Мозеса (Моше) Монтефиоре и коммунальным жилым комплексом Мишкенот Шаананим, где масса зелени и цветов. Если спускаться вниз по лестнице от мельницы, то справа сначала будет винная биржа, а еще ниже – такой длинный дом с множеством дверей. Это вообще первый дом, построенный за пределами стен Старого города14. Кроме того, этот район славится зелеными парками, музыкальным центром, зданием Христианской ассоциации молодых людей (YMCA) и гостиницей «Царь Давид». Мы любили бывать и отдыхать здесь!

Целью другой нашей прогулки нередко был променад Армон ха-Нацив с одной из красивейших обзорных площадок в Иерусалиме, что южнее Старого города. Согласно Торе, отсюда Авраам увидел холм Мория (Храмовую Гору), на котором должен был принести в жертву своего сына Исаака. Здесь есть беседки и каменные скамейки, множество оливковых и рожковых деревьев, цветов, кустов и кипарисов.

На седьмом году жизни в Иерусалиме я решился пойти в Яд ва-Шем – мемориальный комплекс, посвященный Холокосту, или шести миллионам евреев, убитых нацистами и их союзниками. Яд ва-Шем состоит из зала Памяти, Детского мемориала, Исторического и Художественного музеев и архива материалов. Детский мемориал – это пещера, памятник полутора миллионам еврейских детей, уничтоженных во время Катастрофы.

В пещере нет света. Ты идешь, идешь, не зная куда идешь, похоже, что идешь в НИКУДА. В самом центре кромешной темноты пещеры горят и мерцают миллионы свечей. На самом деле горит одна-единственная свеча, она мерцает и подрагивает, но не гаснет, отражаясь в зеркалах. Жуткое зрелище дополняется голосом под сводами мемориала. Слышатся имена детей, возраст и место рождения каждого… имя, возраст и место рождения, … имя, возраст и место рождения.

Эти звуки и миллионы огоньков долго преследовали меня, не давая покоя. У меня не было более сильного потрясения в жизни.

Район Тальбие. Происхождение названия «Тальбие» мне неизвестно. Датой основания района Тальбие принято считать 1922 год, когда Греческая православная церковь была вынуждена сдать в концессию огромные земельные наделы в тогдашних окрестностях Иерусалима. Среди отданных в аренду были участки в районе музея Израиля и Кнессета, железнодорожного вокзала, треугольник между улицами Яффо, Бен-Йехуда и Кинг Джордж, значительная часть нынешних Рехавии и Тальбие15. Во времена британского мандата англичане на месте монастыря устроили тюрьму, а после создания государства Израиль здесь открыли психиатрическую больницу «Тальбие». Расположить психиатрическую больницу в монастыре в центре Иерусалима по улице Бенджамина Дизраэли, 18 было вынужденной мерой – не нашли ничего лучшего. От моего дома до больницы я ехал на машине 20—25 минут (12 километров), а от торгового центра «Машбир ле-Цархан» можно было дойти пешком за 19 минут (1,9 километра). В больнице «Тальбие» я проработал восемь лет, о чем расскажу в другом очерке.

Нашим любимым музеем Иерусалима был Музей Израиля, где хранится коллекция произведений искусства, археологических находок и иудаики. Изюминка комплекса – Храм Книги с множеством древних рукописей, в том числе свитки Мертвого моря. Мы любили Сад искусств, где демонстрируется развитие западной скульптуры на протяжении многих веков, Музей изобразительных искусств, Археологический музей им. Рокфеллера и макет Иерусалима времен Второго храма. Макет представляет Иерусалим, каким он был до 66 года нашей эры, когда разразилось Великое восстание против римлян, после которого и город, и Храм были разрушены.

В Иерусалиме есть места, куда мы заходили очень редко, например Меа Шеарим – анклав ультраортодоксальных евреев по образу еврейских кварталов Западной Европы XVIII века. Ортодоксальные евреи носят длинные черные пальто, черные меховые шапки и чулки. Здесь все пропитано религиозной жизнью. Магазины торгуют только кошерными продуктами, традиционной одеждой, а в местных парикмахерских бреют голову, оставляя на висках длинные пейсы. Женщины заняты домом, кухней и детьми, а мужчины проводят время в молитвах и духовных беседах. Обычно религиозные евреи имеют большие многодетные семьи и очень любят своих детей. Жители района не приветствуют чужаков, на субботы и праздники проезд через район перекрыт.

Теракты

В 1993 году премьер-министр Ицхак Рабин подписал с арабами несчастное Соглашение в Осло16. Левые активисты – антисионисты поддержали это соглашение, в то время как правые подвергли его резкой критике. Рабина осуждали за то, что он отказался от части исторической родины еврейского народа и нанес удар по безопасности Израиля и его граждан. Это соглашение основывалось на иллюзии о мирных намерениях арабов, и как результат страна получила тяжелые теракты, приведшие к большому количеству убитых и раненых. Теракты в автобусах, на остановках и станциях, направленные против гражданского населения, – это особый почерк палестинских террористов. Примеры не нуждаются в комментариях.

Автобусные теракты в Иерусалиме, 1995—2004 годы17

19.05.1995 – Теракт-самоубийство в автобусе; 50 раненых.

21.08.1995 – Теракт-самоубийство в автобусе; 4 убитых, 50 раненых.

25.02.1996 – Теракт-самоубийство в автобусе; 26 убитых, 60 раненых.

03.03.1996 – Теракт-самоубийство в автобусе;19 убитых, 50 раненых.

25.11.1996 – Теракт-самоубийство в автобусе; 23 убитых, 50 раненых.

27.03.2001 – Теракт-самоубийство в автобусе; 30 раненых.

17.03.2002 – Теракт-самоубийство на остановке; 30 раненых.

12.04.2002 – Теракт-самоубийство на остановке; 6 убитых, 100 раненых.

18.06.2002 – Теракт-самоубийство в автобусе; 19 убитых, свыше 70 раненых.

19.06.2002 – Теракт-самоубийство на остановке; 7 убитых, 50 раненых.

21.11.2002 – Теракт-самоубийство в автобусе; 11 убитых, свыше 70 раненых.

18.05.2003 – Теракт-самоубийство в автобусе; 7 убитых, около 80 раненых.

11.06.2003 – Теракт-самоубийство в автобусе; 17 убитых, свыше 60 раненых.

19.08.2003 – Теракт-самоубийство в автобусе; 23 убитых, свыше 100 раненых.

29.01.2004 – Теракт-самоубийство в автобусе; 11 убитых, около 50 раненых.

22.02.2004 – Теракт-самоубийство в автобусе; 8 убитых, свыше 60 раненых.

В разгар волны террора Ицхак Рабин, Шимон Перес и Ясир Арафат стали лауреатами Нобелевской премии мира. Абсурд, и позор на их головы!

В обществе нарастало чувство безысходности. Власти и пресса много говорили о мире, а число жертв угрожающе росло. Левые пропагандисты утверждали, что жертвы терактов – это «жертвы во имя мира», а политические оппоненты – что «препятствие на пути к миру». Народу прочищали мозги: «мир заключают с врагами», а «террор возрастает по мере продвижения к миру». Как же это похоже на идею Сталина об «усилении классовой борьбы по мере строительства социализма и коммунизма».

«Преступление Осло» – самое страшное из всех преступлений, совершенных против еврейского народа со времен Холокоста.18 Премьер-министр Ицхак Рабин, который не увидел море крови своего народа, был убит 4 ноября 1995 года. За что его убили, окончательно неизвестно до сих пор: то ли за то, что он хотел продолжать бороться за свой мир с арабами, то ли за намерение остановить его19.

Будучи психиатром в столичной больнице, я встречался с жертвами террора в приемном отделении и в частной клинике. Улица Бен-Йехуда в центре города часто привлекала террористов. Вот один пример.

Особенно мне запомнилась Яэль – женщина 29 лет, которая, проходя по улице Бен-Йехуда на работу, оказалась недалеко от места взрыва террориста-самоубийцы. На следующий день Яэль обратилась в мою клинику и, плача, рассказала о перенесенном ужасе. Она работала бухгалтером в частной фирме, жила с мамой и не была замужем. На ее лице и руках виднелись царапины – следы разбитых в соседних домах окон. Яэль испытывала страхи, настроение было понижено, аффект тревожный, не спала всю ночь. В последующие дни появились и другие симптомы посттравматического синдрома: мысли Яэль все время возвращались к взрыву террориста, возникли так называемые флешбэки – яркие мгновенные воспоминания травматического события; она испытывала мучительное онемение чувств, была легковозбудимой и даже истеричной. Она рассказала, что платье, в котором она была в тот день, лежит в шкафу и она боится его открывать, на работу ходить не может, много плачет вопреки ее желанию. Диагноз был ясен, и я предложил ей курс (12 сеансов) когнитивно-поведенческой терапии. Встречались мы раз в неделю. После трех встреч я начал давать небольшие домашние задания: работу над расслаблением, ведение дневника мыслей и эмоций, прочтение книги по психической травме. После восьмой встречи Яэль смогла вынуть из шкафа платье, бывшее на ней в день взрыва, и показать его мне; надевать его она отказалась. Далось ей это нелегко. На работу Яэль ходила окружным путем, избегая приближаться к улице Бен-Йехуда. На последнюю встречу Яэль пришла в том самом платье, и мы вместе пошли прогуляться по улице Бен-Йехуда, посидели в кафе и поговорили о том, как она выздоровела от перенесенной травмы. Больше мы не встречались.

Расставание с городом

В 1998 году мне сделали предложение, от которого я не смог отказаться: должность заведующего отделением в самом большом центре психического здоровья «Шаар Менаше» и профессура на кафедре психиатрии Израильского технологического института – Техниона. Проблема была в том, что центр «Шаар Менаше» находился в 12 километрах от города Хадера, а Технион – в Хайфе. Другими словами, я должен был с женой уехать жить на север Израиля, то есть расстаться с Иерусалимом.

К тому времени я чувствовал себя иерусалимцем, и сама мысль жить в другом месте казалась мне невыносимой. Расставание с городом длилось почти год. Первого марта 1998 года я начал работать в центре «Шаар Менаше». Моим временным жильем стала небольшая квартира в домике на територии больницы. В конце недели я возвращался домой, в Иерусалим (125 километров). К концу года больница предоставила мне квартиру в городе Хадера, куда и перехала Галина. Ей пришлось уволиться и начать работу в моем центре. Даже после этого раз в пару месяцев мы приезжали в Иерусалим подышать привычным воздухом, походить по любимым местам. Я до сих пор тоскую по этому городу, хотя он очень изменился, и периодически бываю там по делам и просто так.