Читать книгу Преемник, или Операция «Латунь» - Михаил Щипанов - Страница 5

В кабинете Сорина собралось нечто вроде прообраза штабной команды, готовой выдать на-гора достойного во всех отношениях кандидата в самые-самые в стране.

Кроме хозяина «Фокус-банка» и его советника Стаса Смирнова, за изящным круглым столом какого-то экзотического дерева собралась довольно разношерстная команда. Первым прибыл модельер Зверюгин, уже как бы поднаторевший в раскручивании близких Анике материй. Судя по запыленным ковбойским сапогам, приехал он прямо из Питера, где произвел очередной фурор. В свои модели он сумел нарядить статуи Летнего сада. Причем рекламную акцию он провел под благовидным слоганом «Долой нудизм!». Тут же нашлись активисты, предложившие и на зиму не заколачивать скульптуры в уродливые деревянные ящики, а наряжать их в каракулевые полушубки или дубленки: мол, таким образом можно еще больше увеличить туристический поток европейцев, падких на такие инсталляции. Но от досок все-таки не отказались. С одной стороны, дешево, сердито и одобрено начальством, с другой – стоит ли множить гардероб бомжей.

Вскоре компанию модельеру-инсталлятору составил руководитель ударной группы по выработке разнообразных кричащих слоганов, речевок и просто баннеров Степан Пугачев. Его последнее творение недавно украсило обочины шоссе почти всех крупных городов. Билборд предназначался для рекламы крупного шинного завода, а потому под лихо катящимся с пригорка колесом красовался текст: «Изменяй с надежной резиной». По аналогии с исторически значимой фамилией конкуренты именовали интеллектуальные плоды его кипящего разума «прелестными письмами». Теми самыми, которые любил рассылать другой Пугачев – бунтарь.

Естественно, уважающая себя бригада не могла обойтись без главы одной из социологических служб. Особенно такого, как Невада, автора собственной концепции улучшения демографической картины в стране. В частности, профессор настоятельно рекомендовал ввести и популяризировать новую лексику, описывающую крайне важный для страны процесс. И главное – лексика должна была отражать новые распространенные в обществе понятия. Так, сам факт сексуальных отношений автор предлагал именовать не иначе как инвестицией, а пепси и прочие шипучие лимонады воспринимать исключительно в качестве средства контрацепции. Правда, о том, как практически применять подобную защиту от нежелательной беременности, ничего определенного сказано не было.

Конечно, штаб был бы не полон без представителей крепких хозяйственников-практиков. Их оппозиционным олицетворением стал Генрих Константинович Обермайер, для друзей и близких коллег просто ГКО. Видимо, ностальгическая тоска по дефолту наполняла его воспоминаниями о персональном звездном часе. Лидер альтернативной предпринимательской ассоциации «Запор России» (предполагалось бурной производственной деятельностью поставить преграду на пути в страну иностранных товаров) уже разорил несколько заводов своими прогрессивными реформами и при этом всегда следовал золотому принципу: то, что плохо лежит, долго не залежится. А потому, если не мы, так зачем? На Обермайере был деловой костюм, причем такой строгий, что он мог сравниться только с трусами англиканского епископа. На фоне цветных теннисок собравшихся ГКО чувствовал себя белой или, вернее, черно-белой вороной.

Последним к избранному обществу присоединился известный политолог Аввакумов, не так давно издавший геополитический труд «Чья армия сильней – тот и миротворец». В длительном творческом отпуске он так оброс, что собравшиеся никак не могли понять, где у него заканчивается прическа и начинается борода. Поэтому вначале они приняли мыслителя за историка Мутищева, который задержался на своих степных раскопках и не смог прибыть на эту первую «тайную вечерю».

Между тем историка ждали с особым нетерпением как специалиста, способного выстроить прямую вертикаль от Трояна и Бояна до подшефного соискателя Чертогов. Правда, и у Мутищева случались обидные проколы. Находясь под влиянием многочисленных свидетельств о явлении НЛО народам, он решил поднять на щит найденный им в курганах наконечник стрелы, который, по словам экспериментаторов, не поддавался даже алмазной резке. Однако вскоре выяснилось, что инопланетяне, щедро делившиеся с землянами передовыми технологиями, здесь совершенно ни при чем. Просто в песке кургана было много кремния, и под воздействием воды он впитался в наконечник, который в прямом смысле слова стал кремнем. Впрочем, читающая интеллигенция впитала в себя скоропалительные выводы Мутищева и уже не хотела верить в новое, столь банальное объяснение феномена.

* * *

– Итак, господа-товарищи, – Сорин предпочел лишить вечерю даже налета торжественности, – если вы читали вчерашний номер «Курантов дейли», то, думаю, заметили, как наш подопечный, мягко говоря, поторопил события, – тут банкир погрозил пальцем стенке. И только присутствующий здесь же Смирнов знал, что малопонятный жест адресован Семипядову, который решил сразу не светить администрацию и следил в соседнем кабинете за посиделками по экрану компьютера. Кабинет был оборудован несколькими видеокамерами. Очевидно было, что без ясно выраженного одобрения Чертогов гуселюб вряд ли решился бы на столь смелые заявления о своих судьбоносных планах.

– Да, – почесал бороду Аввакумов, – не стоило так сразу объявлять, что он готов предложить новую перспективу стране. Хорошо, что ТВ не получило еще отмашки на его раскрутку. Журналистов этих с их субъективными оценками и сомнительными трактовками пора вообще-то поставить в Google. И политолог зашелся хрипловатым смешком от собственной остроты. Его остроту расценили все, кроме модельера, который как огня боялся компьютеров, а потому не понял и прозвучавшего изыска.

– Да, – подхватил Обермайер, – надо бы этой народной исказительнице, как бишь ее, переливание мозга сделать. А это все грамотные считают себя миссиями.

– А как вы хотели, – оживился социолог Невада, – в печатной прессе остался один человеческий материал б/у. Да и где донора взять для вашего переливания. В институте мозга, что ли? Вот мы недавно провели исследование…

– Коллеги, – Сорин стал терять терпение, – мы собрались сегодня с одной целью – разделить наши сектора обстрела. Нужны новые креативные идеи.

– Вот-вот, – мучительно молчавший Пугачев сумел вклиниться в интеллектуальный треп новоявленных рыцарей круглого стола, – мы уже подготовили ряд слоганов, которые могли бы стать э-э народными, если хотите, речевками.

– Любопытно, любопытно, – все присутствующие, включая замаскированного Семипядова, как по команде подались вперед. После таких заявлений вечеря уже не казалась пустой тратой времени, аперитивом в ожидании обещанного скромного банковского фуршета.

– Ну давайте, давайте – удивите нас!

Но Пугачев продолжал наслаждаться произведенным эффектом и не спешил удивлять собравшихся. Весь его гордый вид словно говорил: можно умереть, не увидев Парижа, но никак не услышав его откровения.

– Пожалуйста, – и Пугачев с видимым усилием набрал побольше воздуха в прокуренные легкие, – вот слоган, который, по нашему мнению, идеально подходит для скандирования во время массовых мероприятий: «Он ни мясо, ни рыба, а демократическая глыба».

В кабинете повисла томительная пауза. Кто-то чертил что-то на заранее разложенных планшетах, кто-то нарочито медленно опрокидывал в стакан пузатую бутылочку перье.

– Мне кажется, – прервал молчание Аввакумов, – где-то нечто подобное я уже слышал, вы вообще, как я погляжу, мастер освежения ходовых идей. Это же вы, если не ошибаюсь, предложили газовому концерну лозунг «Имидж ничто, жажда не все – не дай себе замерзнуть!».

– Ну и что, – невозмутимо парировал Пугачев, – известно, идеи носятся в воздухе, но не всякую голову кусают.

Избранное по принципу разумной оппозиционности общество посмотрело на бойкого сочинителя подозрительно, как бы сквозь зубы. Можно было подумать, что «слоганмейстера» застигли в китайском ресторане за позорной попыткой есть суп палочками.

– Друзья, – опять вернулся к своему конферансу Сорин, – вспомните коктейльный завет Джеймса Бонда, агента 007, – взбалтывать, но не смешивать. Будем считать, что ситуацию мы взболтали, но не будем смешивать наши функции. Есть, есть кому по достоинству оценить наши усилия.

И Сорин опять обменялся взглядами с невозмутимой кабинетной стенкой. Присутствующим показалось, что он отчего-то подмигнул висевшему там портрету Милтона Фридмана.

А Сорин, отдышавшись после своей речевой импровизации, снова со значением бросил взгляд на одну из своих вмонтированных в стену видеокамер.

– Думаю, что первое заседание нашего штаба, пусть не все смогли пополнить нашу компанию, мы оформим соответствующим протоколом, составленным, как любит повторять один мой знакомый генерал ГАИ, по полной униформе.

Вежливо посмеявшись, все согласно закивали головами. Было ясно, что Сорину нужны материальные доказательства полезной деятельности новоявленного интеллектуального консорциума. Проблема была только в открытии вдохновляющего финансирования. Вопрос для всех слетевшихся на запах немалых денег был колючим, как небритый кактус. Инициативу взял на себя многоопытный Невада, слывший тонким психологом. Во всяком случае, никто не умел столь виртуозно угадывать желания заказчиков бессмысленных на первый взгляд соцопросов.

– Знаете, коллеги, что значит мечта? – Невада со значением откашлялся. – Это надежда, не подкрепленная материально. Но мы же – реалисты, мы и заказанную сказку готовы сделать былью.

Новая шутка не встретила отклика аудитории, слишком все были напряжены. Сорин подмигнул Смирнову, который от нечего делать постоянно играл своими подтяжками, как струнами только ему знакомого музыкального инструмента. У сидевшего напротив Зверюгина складывалось впечатление, что обезьяны перманентно носятся вверх-вниз по массивному торсу финконсультанта. Стас и не старался скрыть своего презрения ко всей этой комедии.

Впрочем, и модельер решил, что настало время сказать собственное в прямом смысле золотое слово.

– Все помнят, какой успех имели мои антигриппозные гламурные маски, – ропот вперемежку со смешками был ему ответом, но Зверюгина трудно было смутить, – и вот теперь я совместно с японскими коллегами разработал специальные пиджаки, которые способны защитить нас, наших сторонников, сочувствующих от смертоносного вируса. Дело в том, что скроенная мною специальная японская ткань при взаимодействии со светом создает защитное поле. И…

Договорить ему не дали.

– Отлично, – подхватил Невада, – теперь мы сможем раздавать такую защиту от гриппа только нашим сторонникам в обмен на партийные взносы. Так и запишем – партия, свободная от эпидемии. Или – проверено: бацилл нет! А главное, будет на что потратить весь предвыборный бюджет. А мыто головы ломали, куда потратить.

– Могу вас заверить, коллеги, что рассчитанная оплата, как у нас повелось, уже опережает рост производительности труда, – с этими словами Смирнов первым поднялся и двинулся в комнату отдыха шефа, где молчаливые секретарши завершали сервировку. Приглашенные заговорщики красноречиво переглянулись.

Стас, конечно, выполнял установку банкира, который поспешил обменяться первыми впечатлениями с Семипядовым. Помощник давно уже переключил компьютер на интернет-новости. Посиделки с кухонным трепом его волновали мало.

– Ну как тебе, Виталий, такой паноптикум?

– Нормально, пусть играют роль фасада или – лучше – атлантов. Надо бы добавить к ним какую-нибудь бойкую кариатиду – депутатку там или для разнообразия раскрученную детективщицу. Подумаем.

– Поедешь сейчас на доклад к Вадику?

– А то! Такие, скажу, у нас пиаронормальные явления.

– Ты хотел сказать паранормальные?

– Паранормальными они станут с нашей и вашей помощью!

За стеной хлопнула пробка от шампанского.

– Надеюсь, не «Дон Периньон»? – помощник уже набирал номер на мобильнике для вызова шофера.

– Шутишь, обойдутся «Новым Светом».