Читать книгу Чем живём? - Михаил Сергеевич Лучина - Страница 9

Январь 2015 г.

…Когда Артем дембельнулся, он дома старался подробно осознать все произошедшее с ним за год службы, найти логику и правоту процессов, участником которых он был. Будучи в стенах армейского быта, в его мозгу быстро установилась предельно простая и логичная черно—белая картинка мира, в который его совсем недавно занесло. Но уже вне упомянутых стен выстроенное видение пошатнулось. Многоцветие мнений и самой жизни на гражданке подтолкнуло Артема к более разностороннему восприятию действительности, избавив его от утвердившегося в голове казарменного образа мысли, который, помимо некоторых достоинств своих, все же страдает однобокостью и намеренным упрощением реальности.

…

Спустя пару—тройку месяцев после своего возвращения, когда Артемова жизнь вернулась в то прежнее русло и внимание к Артемию, как к отслужившему, со стороны родных и знакомых поулеглось, он немало вечеров провел, общаясь, пожалуй, с лучшим своим другом Женькой Микуловым, когда—то подтянувшим его к истории с Народником. На первый взгляд Женя по натуре был парнем деревенским, хоть никогда и не жил в деревне, только что активничал в небольшом саду его семьи, что был на окраине города. Хотя, конечно же, весь тот образ, возникающий в уме всякого при слове «рубаха—парень», Женька приобрел ни посредством сада. Видимо, так сложились звезды, что вылепился он в крепкого, работоспособного, любящего именно грубую и грузоподъемную работу, молодого человека, в меру скромного, но при этом буйного и доставляющего шороху округе при налегании на крепкий напиток. Недолюбливая, хоть, редкой, но, как правило, ярко проявляющейся алкогольной тяги друга, Артем, больше подверженный лености, чем его товарищ, всякий раз поражался тому, насколько беспощаден к себе Женя, имевший обыкновение после смены на своей лесопилке идти в отцовский гараж и собирать там с нуля собственный то ли мотоцикл, то ли квадроцикл. Создавать что—то собственными руками и мотоциклы – вот две страсти, жившие в нем с самого детства. Последняя явно передалась по наследству фанатом мотокросса отцом, подарившим сыну в десятилетнем возрасте свой легендарный оранжевый «Чезет» 350—й модели. Женя, с большим радением относясь к папиному подарку, всерьез было задумывался разбавить одиночество чеха японским «Кавасаки» или «Ямаха». Но после своей срочки, которую он прошел на два года раньше Артема, у него все никак не удавалось накопить.

Не был он таким уж и простым, как может показаться. Не кто иной, как Женька стал одним из первых участников кружка Народника и оказался там не за компанию, а из—за убеждения в необходимости заниматься политикой. От его взглядов в первое время веяло «левизной», но впоследствии его клонило все правее и правее.

…

Болтаясь как—то январским вечером по практически неосвещенным улицам своей провинции между пятиэтажками и проезжей частью, не поднимая уже армейской тематики, обсудив ее всю во время первых по дембелю Смирнова бесед, два друга вернулись к разговорам, которые они вели, еще являясь школьниками:

– …Знаешь, Артем, я тут приметил за собой, когда, гуляя по улице, слышу откуда гул или мат какой, разборка там или еще что, то стараюсь пройти рядом с тем местом. Чтоб проверить себя: струшу или нет? – договорив, улыбнулся Женя. – Да и вдруг помощь понадобится, – словно оправдываясь, добавил он.

– Какой сердобольный, – позволил себе немного иронии Артем. – Я тоже чем—то похожим страдаю. Иногда, когда по тротуару навстречу мне шагает какой—нибудь слишком напыщенный, а то и несколько таких, я нарочно на середку смещаюсь, чтоб на край дороги потеснились.

– Мы так с собственной трусостью боремся? Так получается? – смеясь, вопросил Женька.

– С детскими комплексами, прям по Фрейду! – ухмыльнулся в ответ Артемий.

Мимо них прошагала высокая девушка со спортивной сумкой на плече.

– Эх, красивая… – протянул Женька.

– Часто я вечером тут с ней встречаюсь. Видно, с фитнеса возвращается. Неподалеку тут зал. Познакомиться желаешь? – в шутку предложил Артем другу.

– Как собаки на улице, что ли? Давай—ка без твоих советов.

– Ладно. И смотри ведь, не боятся по темноте ходить!

– Да у нас вроде тихо. Криминала особо нет.

– Ну да. Погляди—ка сколько школяров у остановки тусуются. Такая компания сама наподдавать любому урке сможет. Чего им боятся? Снаряды тут не летают…

– Опять начинаешь?! Вот кто чересчур сердобольный! – чуть повысил голос Женя.

– Ты о чем? – спросил Артем, понимая к чему клонит друг.

– Опять политиканство на тему юго—востока! Видел я новости, что минометный снаряд в автобусную остановку попал. Около десяти человек похоронил, не военных.

– Чего ты так заводишься? – тихо сказал Смирнов, пытаясь понизить тон диалога.

– Я просто не понимаю, зачем поднимать эту тему лишний раз.

– Мы и не говорим об этом часто. А изредка сказать пару слов своему другу о том, что тревожит, я считаю абсолютно нормальным.

– Раз тебя по—настоящему это тревожит, то чемодан—вокзал—Донецк. Иди воюй, а не делай вид, что переживаешь. Все просто, – более спокойно, но все также настойчиво продолжал Микулов.

– С этим спорить сложно. Но, прежде чем ехать, надо понять, кто там прав, а кто виноват, – настойчивым был и Артем, стремясь все—таки выстроить общение без лишних эмоций.

– Ты ведь уже решил для себя, кто прав, а кто виноват!

– Может начнешь говорить спокойнее?

– Понимаешь, мне кажется, что люди, в той или иной степени правящие страной, относятся к остальным, к управлению не допущенным, мягко говоря, странно. Они то ли считают нас глупыми, то ли пытаются сделать таковыми. Я знаю, это дело обычное, но последнее время это происходит очень неприкрыто. Совсем за дураков нас держат? Эти люди занимаются серьезными делами, а нам через телевизор, газеты, еще через что—нибудь показывают происходящее предельно грязно, в смысле, с руганью и драками, банально и необъективно. Лучше бы они этого не делали. Но они продолжают показывать, пытаясь вселить в нас веру, что мы тоже причастные большой политики. Но какая большая политика в нашем городке? Вы лучше расскажите о том, как в соседнем селе дела обстоят. Для меня и для села это будет куда полезнее. Ладно, не хотите про село, хотите про большую политику – давайте…

– При чем тут это?

– Подожди. Если нам хотят про высокие материи раскинуть – пожалуйста! Но, будьте так любезны, вещатели, делайте это предельно академично, выверяя каждое слово и пытаясь раскрыть всю сложность вопроса, не обращаясь при этом к квасному патриотизму. Но академичности, грамотного и спокойного изложения от них мы не дождемся. Раз так, то и здесь для не искушенного обывателя мало пользы – внимая упрощенным формулировкам, он с легкостью убеждается, что нет ничего сложного в политических процессах, и что ему, послушавшему несколько раз лишь нескольких политологов, будет под силу развязать любой глобальный политический узел. Но и здесь готов простить!..

– Какое отношение…

– Терпение, мой друг! Я готов им простить. Но пускай уберут, хотя бы, с экранов и радио те говорящие головы, которые не способны не перебивать собеседников, превращая, как правило, обсуждение в дикий лай, а то и в потасовку. Но и это не перейдет. Раз так, то вольно или невольно вещающие через разные средства вредят нам, простым людям, отвлекая от насущных проблем, потакая нашему невежеству и пробуждая в нас низменные чувства!

Оживленно, но не громко споря, два друга немного отдалились от жилых домов, двигаясь по тротуару, соединяющему один городской район с другим. Время не спеша подходило к полуночи. Никаких прохожих, кроме Артема и Жени, уже не было видно, разве что справа от них по шоссе редко проезжали машины. Каждые двадцать метров вдоль дороги стояли фонари, но ни один из них не подавал признаков жизни. С разгулявшейся теменью боролась лишь тощая убывающая луна, толком не поддержанная грязно—серыми сугробами. По левую сторону за небольшим полем виднелись не дымящиеся трубы доживающего свой век местного заводика, когда—то считавшегося крепким основанием города.

– Что ты этим хочешь сказать? – задал уточняющий вопрос Артемий, чтоб еще подробнее понять друга, хотя, то главное, что пытался донести Женя, он практически полностью осознал.

– Я хочу лишь сказать, как бы велеречиво это не прозвучало, Донбасс для тебя и для меня находится на этой улице. Здесь и сейчас! Вот о ней и надо заботиться. И уезжать никуда для этого не надо!

– Может, ты и прав. Дому, действительно, всегда я маловато внимания уделял. Я должен это хорошенько обдумать…

…

Правильно ли винить Артема в излишней увлеченности делами, столь далекими от него? Ведь из—за них, может быть, он стал недостаточно внимательным к происходящему у него под носом. По крайней мере, сперва стоит, как Артем Смирнов, оказаться в самом эпицентре значимых для родины событий, о своем участии в которых наш герой предпочитал не распространяться…