Читать книгу Операция «Театр» (сборник) - Михаил Смирнов - Страница 6

Ермолай спал почти пять часов.

Встал в бодром настроении, организм вовсе не хандрил. События в театре как-то сами по себе отошли на второй план. Мысли снова вернулись к выполняемому заданию…

После хорошей физической разминки стало еще лучше, прорезался и зверский аппетит.

Ермолай достал свои продовольственные запасы и хорошо так перекусил. Затем еще подремал…

* * *

Ленинград, музей Эрмитаж,

кабинет директора…

В помещении находились академик Понаровский и начальник отделения милиции, капитан Ильиных. Расположившись за овальным столом заседаний, они ждали важного гостя.

Вот в дверь постучали. Вошел высокий пожилой мужчина в пальто, в очках и с небольшой бородкой. В руке он держал фанерный плоский чемодан-портфель серого цвета. И держал его определенно с большими физическими усилиями.

– Здравствуйте, товарищи, – вымолвил мужчина простуженным голосом. – Я профессор Диких, ректор горного института, – поставил на пол чемодан и тяжело выдохнул.

Понаровский и Ильиных поднялись, прошли к гостю, представились и пожали руку профессору.

– Пожалуйста, проходите, – предложил хозяин кабинета.

– Спасибо, – ответил профессор, взял чемодан и прошел к столу.

– Как поживает ваш легендарный институт? – спросил академик.

– Неважно. За последнюю неделю нас дважды бомбили, – ответил гость и с усилием положил чемодан на стол.

Выдохнул и вымолвил:

– Представляю вам, товарищи, гордость института, да и гордость всей страны – коллекцию золотых и платиновых самородков России. Со времен Петра Великого собирали, ни в одной стране мира такой нет. Десять самых уникальных самородков весом в 20 килограммов чистого природного золота и платины. Самый крупный самородок почти 4 килограмма, самый мелкий – весом в 790 граммов. Разную мелочевку мы оставили у себя, а вот большие самородки, природные уникумы, мы полагаем, надо вывезти из города. У нас в институте уже была попытка их украсть, опять же – фашистские бомбежки.

– Передать нам самородки – это правильное решение, – вымолвил академик.

– Кто в курсе, что вы лучшие самородки доставили в Эрмитаж? – строго спросил капитан.

– Только я и мой заместитель Екатериничев, – ответил профессор. – Он сам и чемодан для транспортировки мастерил. Вы не смотрите, что он из фанеры, он очень прочный…

* * *

На дозаправку топливом в Свердловском аэропорту самолет приземлился утром.

Сергеев спустился на землю и… увидел серьезного майора Истомина.

Ермолай обрадовался, широко улыбнулся. Сразу шагнул навстречу и весело изрек:

– Здравствуйте, Николай Максимович. Какая неожиданная и приятная встреча!

Майор вяло улыбнулся, бросил:

– Здравствуй, Ермолай, – протянул для рукопожатия руку.

Всматриваясь в уставшее и похудевшее лицо майора, Ермолай спросил:

– Что-то случилось? Вы плохо выглядите.

Истомин хотел сказать что-то резкое. Но… очевидно, взяв себя в руки, спокойно вымолвил:

– Нет, ничего такого особенного не случилось, просто идет смертельная война. Пойдем, друг ты мой, в здание вокзала, перекусим в кафе, поговорим, обсудим…

* * *

Новосибирск,

военная комендатура…

В помещении находились двое мужчин: майор в военной форме и мужчина с окровавленным лицом и в окровавленной и порванной одежде. Это сердитый, если не сказать взбешенный, майор Апальков допрашивает диверсанта, бросившего «Коктейль Молотова» в здание театра.

– …говори, гнида, кто тебя направил взрывать театр? – кричит майор и без замаха бьет в живот стоящего у стены мужчину.

Бедняга сгибается, тяжело дышит и выдавливает:

– Я сказал, что это Ваньша…

– Ведь забью до смерти, если не скажешь правду! – кричит майор. – Говори, сволочь! Страна воюет, а ты!?. – грязно ругается.

На лице допрашиваемого – слезы и сопли.

– Я правду говорю…

Полчаса спустя…

Майор Апальков докладывает по телефону в Москву.

– …товарищ комиссар, мы примем все меры, чтобы найти этого Ивана Удачина. По нашей картотеке он не проходит, у нас нет на него никаких данных. Я сделаю срочные запросы…

Майор с серьезным выражением лица внимательно слушает абонента. Отвечает:

– Есть.

Снова слушает.

Затем бодро отвечает:

– Есть принять меры к усилению охраны театра…

* * *

– Какое положение на фронтах? – спросил Ермолай. – А то я мотаюсь на самолете туда-сюда, толком ничего не знаю.

Они с майором Истоминым располагались за столом у окна в кафе и ели макароны с рыбой.

– Положение плохое для нас. Фашисты давят по всем фронтам, Красная армия несет большие потери в живой силе и технике. В тылу действуют диверсанты и всякие подрывные элементы. Наша оборонная промышленность полностью еще не перестроилась на военный лад и не может в полной мере обеспечить потребности армии. Несмотря на это, мы верим в победу и должны сделать для этого все, что в наших силах.

Ермолай согласно кивнул.

– Я в курсе всего, что произошло с тобой во время проводимой операции в Ленинграде и Новосибирске, – продолжал майор. – Из Свердловска мы полетим вместе.

Сергеев делает удивленное выражение лица.

– В Ленинград, вместе?

– Да, брат. Так что успеем наговориться. А сейчас давай, Ермолай, кушай, кушай, дорогой. Силы нам еще как пригодятся…

* * *

В это время находящийся за угловым столом мужчина в черной форме железнодорожника внимательно всматривался в парочку военных, сидящих за столиком у окна. Военные, судя по петлицам, – майор и лейтенант, ели и разговаривали. Железнодорожник особенно внимательно рассматривал молодого лейтенанта. Этот молодой человек явно кого-то ему напоминал.

Железнодорожник определенно не хотел, чтобы его заметили эти двое военных. Он периодически закрывался газетой, делая вид, что читает. Пил компот, отворачивался в сторону…

Вот военные, закончив трапезу, поднялись из-за стола и покинули помещение. Через две-три секунды следом на некотором расстоянии от них направился и сосредоточенный железнодорожник…

* * *

После завтрака Истомин и Сергеев прошли к военному коменданту.

С разрешения майора, Ермолай позвонил в свое хранилище на Урал и кратко пообщался с заместителем Молевой. Затем написал совсем коротенькое письмо маме…

Ермолай взглянул на часы. Обычно в это время самолет уже вылетал из Свердловска, дабы в разгар ночи преодолеть прифронтовую полосу перед посадкой в Ленинграде. Но Истомин определенно никуда не спешил.

– Николай Максимович, нам уже пора вылетать, – посматривая на свои часы, изрек Сергеев.

– Успеем, друг.

– Но…

– Мы решили поменять время прилета в Ленинград. Мы прилетаем в город в дневное время.

Ермолай неопределенно пожал плечами.

– Делается это, дабы слегка запутать фашистов, – улыбнувшись, добавил майор.

«Запутать», – задумчиво повторил Ермолай…

В салоне самолета Сергеев сделал два импровизированных сидяче-лежачих места для себя и майора. Самолет легко взмыл в небо и быстро набрал высоту.

Ермолай давно хотел задать один вопрос майору, но все не решался.

– Знаю, хочешь спросить меня о своей подруге, Миле Малининой, – всматриваясь в лицо Сергеева, улыбнувшись, вымолвил Истомин.

– Да, спасибо, – смущаясь, выдавил Ермолай. – Подруга она мне или не подруга – я точно не знаю. Честно говоря, что-то мне в ней нравится, что-то нет. Тем не менее, было бы интересно узнать, как там она поживает?

– Специально для тебя, друг, навел справки. Так вот, слушай. Она работает медсестрой во втором эвакогоспитале, дислоцированном в данный момент в Ярославле. По слухам есть у нее поклонник, капитан-медик, хирург из госпиталя.

– Спасибо.

– Вот закончим операцию, ты получишь отпуск и, разумеется, можешь навестить ее. Попытаться…

– Спасибо, – решительно, снова автоматически вымолвил Ермолай.

– Что ты все спасибо, да спасибо?

– А что? У нее своя жизнь, у меня своя.

Истомин потрепал волосы Ермолая.

– Смотри сам, друг, давай лучше подремлем.

Спрашивать о бывшей подруге Ирине, в настоящее время жене Истомина, Сергеев не решился…

* * *

Маньчжоу-го, город Синьцзин,

штаб Квантунской армии…

В своем кабинете генерал Янагиту, начальник Информационно – разведывательного управления (ИРУ) Квантунской армии работал со служебными документами. Он рассматривал поступившие в ИРУ донесения о разведывательно-подрывной деятельности против России на Дальнем Востоке и в Сибири.

Начальник Диверсионно-разведывательного управления (ДРУ) Квантунской армии прислал обширное сообщение-разглагольствование с минимальным количеством реальных фактов. Зато Дальневосточный союз казаков атамана Семенова прислал послание с двумя десятками диверсионных актов. Генерал не доверял такого рода хвалебным докладам. Он достал данные своих агентов и стал их сравнивать с данными атамана.

В итоге, как он и предполагал, большая часть терактов подчиненных Семенова оказались чистой «липой». Янагиту обратил внимание на теракт в Новосибирском театре оперы и балета. Генерал читал в одной газете, что русские построили огромный уникальный театр. И вот боевики атамана, судя по донесению, уничтожили несколько помещений в театре с некими ценностями. Информацию о диверсии и взрыве в театре также подтвердил и его агент.