Читать книгу Остановка первого вагона - Михаил Викторович Батурин - Страница 3

У подъезда на лавочке сидит МОТЯ. Давно сидит. Парень курит и поплёвывает себе под ноги. Плевки сначала образовывали причудливый узор, а теперь уже слились в лужицу. А окурки МОТЯ бычкует аккуратно и впихивает в большую жестяную банку из-под растворимого кофе: банка уже набита доверху.

К подъезду на белом «Ford» подъезжает СЕМЁН. Видно, как он сверяется с навигатором и записями в смартфоне. Удостоверившись в правильности, СЕМЁН выходит и машины, подтягивает галстук, надевает пиджак.

МОТЯ: Заблудился, дядя?

СЕМЁН: Родня, прям, в каждой деревне.

МОТЯ: Такие здесь не ходят.

СЕМЁН: Глафира Шакирова здесь проживает?

МОТЯ: Чё надо?

СЕМЁН: Семён Наумыч, помощник депутата Алексея Старосельцева.

МОТЯ: Не голосую!

СЕМЁН (смотрит на него): Да, и слава богу…

МОТЯ: Чё?

СЕМЁН: А вас как величать?

МОТЯ: Мотя я… То есть… это… Матвей Сергеич.

СЕМЁН: Так что там с Глафирой, Мотя?

МОТЯ: Нету её.

Из подъезда с мусорным ведром выход ГЛАФИРА.

СЕМЁН: Глафира! С полным ведром и мне на встречу!

ГЛАФИРА: Ой! Ой! Здрасьте! Я вас помню! Ой! Вы мне диплом вручали от депутата и статуэтку. Я сохранила. Мы за него теперь проголосуем обязательно.

СЕМЁН: Вместе победим!

ГЛАФИРА: Там на полочке у меня. Мы на первом живём. Хотите, покажу?

СЕМЁН: Всенепременно.

МОТЯ (поднимается со скамейки): Ага, щас!

ГЛАФИРА: Мотя! Человек по делу.

МОТЯ: Приехал тут в костюмчике! На машине!

СЕМЁН: Молодой человек, уймитесь.

МОТЯ: А то чё?

ГЛАФИРА: Ты – вообще?!

МОТЯ: Певица! Мать зови, а я не пущу.

ГЛАФИРА: Мотя! Матвей!

МОТЯ встал в дверях, перегородил путь, набычился.

ГЛАФИРА: Дурак!

ГЛАФИРА отталкивает парня, суёт ему ведро с мусором в руки, сама проходит в подъезд.

МОТЯ: Она – моя!

СЕМЁН: Да и… Рад за вас! А, кстати, как мать-то зовут?

МОТЯ: Чью?!

СЕМЁН: Как зовут мою, я знаю. Твою мать – мне без надобности. Так значит чью?

МОТЯ: Чью?

СЕМЁН: Как всё запущено…

МОТЯ: Анна Вольфрамовна.

СЕМЁН: Вольфрамовна? Вот здесь (обводит взглядом окрестности) и Вольфрамовна?! Ибонатрий.

МОТЯ: Чё?

СЕМЁН: Ибо натрий – тоже хороший материал.

МОТЯ: Здесь тоже люди живут.

СЕМЁН: А я разве против?

Из подъезда выходят ГЛАФИРА и АННА.

СЕМЁН (целует руку): Анна Вольфрамовна!

АННА: Я же грибы чистила! Грибов в этом году много. Маслята, скользкие такие, зараза, пока сопли снимешь, вся уделаешься. Пальцы, вон, аж черные…

СЕМЁН: Семён Наумыч – помощник депутата…

АННА: Знаем-знаем! Статуэтка – на полочке! Теперь проголосуем! Как фамилия-то только?

ГЛАФИРА: Депутат Новосельцев.

СЕМЁН: Старосельцев. «Старо», а не «ново». Понимаете? Старо-сельцев.

АННА: Вот! Хорошая такая фамилия, русская. Проголосуем.

СЕМЁН: Анна Вольфрамовна…

АННА: Можно – Анна.

СЕМЁН: Польщён! А я к вам по делу!

АННА: Как отец скажет, так и будет.

ГЛАФИРА: У нас всё папа решает.

СЕМЁН: Он домостроевец?

АННА: Нет, на железной дороге работает, в ремонтной бригаде.

ГЛАФИРА: Мама, не про то же!

АННА: Отец – главный!

СЕМЁН: Дело в том, собственно, что дочь ваша очень талантлива! Очень!

АННА: Это – да! Это вы правильно! Её на областной конкурс отбирали. Из всего района – её! Так я гордилась! Но у нашего, районного-то, отдела этой… как её…

ГЛАФИРА: Культуры.

АННА: Вот – культуры. Так денег нет. Возить же надо, жить там где-то, кушать чего-то.

СЕМЁН: Культурка у нас по остаточному принципу.

АННА: Нам-то не по силам. Отец говорит: баловство, не дам.

СЕМЁН: Бюджет на культуру выделяют люди совершенно от неё далёкие.

АННА: А ещё говорят, Глафире на шоу «Голос» надо. Ну, это там, где по кнопке так «бах» – и ты в этом… С Нагиевым. Мы смотрим. Но на какие шиши голосить-то? В Москве!

СЕМЁН: Москва-Москва… Столица-матушка. Бочка бездонная…

АННА: Глафирка талантлива с детства. В садике на всех утренниках – запевала! Дед Мороз к нам приезжал, один хоть раз, но приезжал! И как она рада была! Ой, все песни ему спела!

СЕМЁН: И в кого она такая талантливая?!

ГЛАФИРА: Ваш дед Мороз еле ноги унёс после папиной самогонки.

АННА: Но ведь талант! И куда его? В школе, вон, тоже: конкурс песни этой… когда ходят.

СЕМЁН: Строевой?

АННА: Ага, строевой. Глафирка – запевала. Первое место взяли, да. Опять гордость! А сейчас что? Где ей петь? Ой, как бы я хотела её пристроить!

СЕМЁН: А я, собственно! Есть предложение забрать Глафиру в областной центр.

МОТЯ: Чё, на?! Я тебе заберу, на!

ГЛАФИРА: Да?!! Ой, мамочка! Неужели?!

АННА: А что это? Куда это? Зачем это?

СЕМЁН: Будем продвигать!

АННА: Надо отца дождаться!

МОТЯ: Вы охренели?!

ГЛАФИРА: Мотя!

АННА: А чего вы с ней делать-то будете?

МОТЯ: А чё непонятно?!

ГЛАФИРА, АННА: Мотя!!!

СЕМЁН: Молодой человек, не подходите, пожалуйста, ко мне с этим ведром.

АННА: Иди вынеси!

МОТЯ: Щас!

АННА: Так что там?

СЕМЁН: Ну… Не в этой обстановке хотел… Собственно, всё просто. Алексей Петрович Старосельцев, депутат областной думы, принял решение о поддержке особо одарённой творческой молодёжи нашего округа. Всех, у кого есть талант, мы намереваемся собрать вместе. «Академия будущего депутата Старосельцева»!

АННА: Будущего депутата?

СЕМЁН: «Академия будущего», а депутат действующий.

МОТЯ: Депутат-шмудатат.

СЕМЁН: Как такое название? Звучит? Я придумал. Мы выделяем стипендии, мы обеспечиваем жильём и помогаем с поступлением в профильные вузы.

ГЛАФИРА: А ЕГЭ?

СЕМЁН: ЕГЭ – это происки… Мы поможем с поступлением! Мы поможем учиться достойно и достойно жить во время учёбы. Нам все интересны: писатели и поэты, актёры и танцоры, певцы и композиторы, а также художники там всякие, дизайнеры… Ещё и гранты под это дело подтянем: президентский там, областной…

ГЛАФИРА: Мамочка! Мама, о боже!

МОТЯ: Дура! Тьфу!

АННА: А от нас чего?

СЕМЁН: Согласие. Морально-волевая поддержка.

МОТЯ: Халявы не бывает.

АННА: Мотя, люди, вон, статуэтку уже вручили! Диплом!

СЕМЁН: Нет-нет! Матвей прав!

МОТЯ: Я?

СЕМЁН: Мы попросим взамен.

МОТЯ: Попросят они! Возьмут, на!

СЕМЁН: Попросим дать нам возможность наслаждаться их талантом. Из студентов нашей «Академии» мы создадим агитбригаду, которая будет ездить по городам и сёлам, по ДК. Давать концерты. Бесплатно для зрителей!

ГЛАФИРА: А потом?

СЕМЁН: В большой путь! Поможем пробиться и в Москве! У нас тоже далеко идущие планы.

АННА: Дайте, я вас обниму!

АННА обнимает СЕМЁНА. ГЛАФИРА сияет от счастья, даже слёзки блеснули. МОТЯ набычился, подошёл к СЕМЁНУ вплотную, а что сказать, не знает.

МОТЯ: Теть Ань, ты чё?

АННА: Какие молодцы! Вот, от души вам материнской благодарна. Нет, большей радости, лишь у ребёнка светлый путь был.

МОТЯ: И светлая память.

СЕМЁН: У вас, наверно, зелёный лук пропал.

АННА: А что это?

СЕМЁН: Ведро ваше… невыносимо.

АННА: А я пирожки хотела… А он того… Процесс разрушения органики пошёл уже.

СЕМЁН: По всему видно, что вы женщина не простая: Анна Вольфрамовна. И как же здесь-то вы оказались?

АННА: Так ведь любовь.

СЕМЁН: Ну, а как! Любовь! Это – да. И всё же?

АННА: Дедушка мой учёный был. Широко известный в узких кругах. Марк Исаакович. Очень узких. И очень секретных. Вот он папу Вольфрамом и назвал. А папочка – дурень, хоть и Вольфрам Маркович. На последнем уже курсе с запрещёнными книжками попался. «Посадить» не стали, но сослать – сослали. Учителем в деревню. Дедуля вступился. Вот. Мыкался-мыкался папа, царствие ему небесное, да мамочка его и обогрела, не к ночи будь помянута.

СЕМЁН: А вы?

АННА: А я поступила. И целый курс отучилась на мат-мехе.

СЕМЁН: Мат-мехе?!

АННА: А Нафик из армии пришёл. Взял меня. А потом и говорит: или я, или твой институт. Мол, знает, чем там в общагах-то… ну того-этого.

СЕМЁН: И что?

АННА: Любовь!

СЕМЁН: Любовь…

МОТЯ: «Слёзы и сопли», второй канал в двадцать один ноль-ноль. По будням.

СЕМЁН: Но как же пахнет ваше ведро!

АННА: Мотя! Мусорку выкинь!

МОТЯ уходит с ведром за дом.

АННА: А что это мы всё во дворе. Надо стол накрыть. Гость такой. И Нафик скоро придёт. Вы обождите, я быстро.

АННА уходит.

СЕМЁН: А папу вашего как звать-то?

ГЛАФИРА: Нафик… имя такое…

СЕМЁН: Это я понял.

ГЛАФИРА: Нафик Радикович.

СЕМЁН: Нафик Радикович и Анна Вольфрамовна?

ГЛАФИРА: И что?

СЕМЁН: Гремучая смесь.

ГЛАФИРА: Вы что-то против имеете?

СЕМЁН: Характер должно быть у вас боевой. То есть вы – Глафира Нафиковна?

ГЛАФИРА: Не смейтесь! Не смейте смеяться!

СЕМЁН: Да, ну что! Это вас, наверно, в школе дразнили. А в моей практике я привык. Я не первый раз сталкиваюсь с именем Нафик. У нас даже депутат есть с таким именем. А когда я работал в Средней Азии, у меня был кандидат в депутаты Ибай Ибаевич Ибаев. А помощницу его звали вообще – Насрулла Говетдиновна Нафикова.

ГЛАФИРА: И что?

СЕМЁН: Вы не подумайте, я татар уважаю. Татары – они…

ГЛАФИРА: Мы!

СЕМЁН: Вы.

ГЛАФИРА: Да!

СЕМЁН: Многонациональна страна наша. Вот въезжаешь в деревню и сразу понимаешь, русская она или татарская. И не надо флагов, церквей-мечетей. В татарской деревне всё четко-конкретно: ровные заборчики, покрашенные крыши, газоны ухоженные, дорожки там отсыпаны. Гуси такие жирные ходят. Смотреть приятно! А в русскую въедешь: забор завалился, канавы-лужи, грязь, стены облезлые. Коровы грязные бродят, а дороги лепёшками заминированы. Татары —трудяги они.

ГЛАФИРА: Мы. И это правда! Отец опять поздно с работы придёт.

Мимо полустанка проходит скоростной поезд. Конечно, если он здесь и остановится, то лишь по причине нестандартной, или экстренной. Один шанс из тысячи. В окнах – скучающие лица. Не брезгливые, не равнодушные, а вот именно – надоело одно и тоже.