Читать книгу Тайна Зеленой аллеи. Искра души - Михаил Волков - Страница 13

Клиника имени Оцвела укрывалась на задворках пригорода Цитадели, добраться до нее не составило труда. На входе на территорию заведения замерли две гигантские белые статуи, метающие диск, как символ свободы души. Посередине двора шумел фонтан из серого мрамора, как образ долголетия и здоровья. Вокруг прогуливались люди в кипенно-белых выглаженных халатах. Ким поднялся по широкой лестнице и попал в просторный холл с высокими колоннами под потолок. Впереди стояла стойка с информации, а рядом за столом сидела пожилая женщина, которая, заприметив парня, издали спросила:

– К кому пожаловали?

– Скажите, я хотел повидаться с другом, его зовут Томас Марколо, только не знаю, в каком он отделении.

– Вы записывались на прием?

– Нет, я тут проездом.

– У нас встречи с пациентами строго по записи и по согласованию с директором клиники, а также с письменного соглашения родственников.

– Но если бы вы могли сделать исключение, я был бы очень вам признателен, – прошептал Ким и протянул свернутую в квадрат купюру незначительной суммы, опуская ее в затертый халат вахтерши. Женщина нахмурила брови и открыла журнал посещений. Она долго листала тонкие страницы, потом переспросила фамилию еще раз и неохотно ответила:

– Согласно отметке в журнале, Томас Марколо давно выписан, но карандашом стоит отметка «Луч».

– Тот самый аппарат.

– Что, простите?

– Может, его перевели?

– Обратитесь к доктору Митчеллу, он тут всем заведует, но его сейчас нет. Да, и истории болезней с момента реставрации и ремонта здания перенесены в архивы.

– А когда будет доктор?

– Этого он мне не докладывал.

– Наверное, нелегко раскопать в архиве историю болезни очередного больного, из их тысячи диагнозов выбирая нужного человека.

– Да, но у нас все еще по старинке, в алфавитном порядке, не заблудишься, но мы переходим на электронную базу, и все будет гораздо сподручнее, – протянула старуха. – Сейчас освобождают еще два кабинета, объединяя их в один. Подвал расширяется, так как бумага копится быстрее, чем ее успевают уничтожать. Помнится мне, тут стражи ночевали дни напролет, читая записки сумасшедших. Не завидовала я им. Кому нужны мысли этих психов?

– А что они искали?

– Были ли случаи переводов из нашей клиники, как мне известно, опекуны добровольно отправляли в «Белый шум» своих родственников.

– Это после поимки Дига Брауна?

Старуха замолчала, а Ким отвел кошелек в сторону и достал купюру номиналом побольше. Женщина огляделась, потом с осторожностью заглянула в карман и продолжила:

– Его самого. Ходят слухи, что они с доктором Митчеллом были друзьями и сторонниками одной идеи.

– Какой идеи?

– Управления разумом, – она это произнесла так, будто вспомнила что-то пугающее. – Но причастность его не доказали, наверное, откупился, но говорят, что он отбирал больных для Брауна лично.

– Извините, а вы не посмотрите имя Джек Мединсон?

Вахтерша долго рылась в журнале, ожидая еще одного вознаграждения, но в кошельке остались только деньги на обратный проезд домой. Потом она вымолвила:

– Такого, милок, пациента у нас не было.

Собеседник еще долго пытался узнать что-нибудь интересное, но вся информация напоминала слухи, поросшие толстым слоем мха. Время близилось к обеду. Попрощавшись с вахтершей, Ким вышел на улицу и прошелся по территории больницы, стараясь не привлекать внимания. Клиника была небольшой. Вход в двухэтажное здание украшал огромный белый купол, укрепленный натиском фундаментальных колонн. За фасадом здания трое мужчин в оранжевой спецодежде закурили и направились к фургону, хлопоча об обеденном перерыве. Переступая через творческий беспорядок лопат, песка и щебня, Ким зашел в запыленное помещение, где лежали мешки цемента, инструменты и открытые пустые банки из-под шпатлевки. Колесо крутилось на тележке как знак интенсивной деятельности работяг. Дырку в стене закрывал целлофан, скрывая ряды стеллажей с пожелтевшими обложками личных дел пациентов в алфавитном порядке. Дисплеем телефона Ким освещал порядок букв и не заметил, как оказался в глубине подвала. Перед глазами рябили фамилии неразборчивой рукописи черного фломастера: Мавридов, Макалов, Малиив, Мамцес, Марколо…

– Марколо! То что нужно.

Картонный переплет захрустел окоченевшими листами протоколов исследований, всевозможных анализов, кардиограмм сердца и заключений о психическом расстройстве личности. Вопрос врача: «Томас, вы испытываете недомогание, усталость, тошноту?» Ответ наблюдаемого: «Нет».

– Испытываете агрессию, желание причинять боль себе или окружающим?

– Нет.

– Испытываете затруднения общения в компании?

– Нет.

– Имеются ли проблемы со стулом или мочеиспусканием?

– Нет.

– У вас есть страхи?

– Я боюсь длинных рукавов.

– Любите обеденные прогулки?

– Да.

– Расскажите подробнее.

– Я играю в прямоугольные плитки.

– Как вы это делаете?

– Замыкаю их в большой и маленький круг.

– Не ищите совпадений подходящих костей домино?

– Нет.

– А почему?

– У меня свои правила.

– Расскажите подробнее.

– Концентрация и необратимая реакция.

– Что же вы делаете потом?

– Новый круг, но надзиратель разбивает его ботинком.

– Ему не нравится?

– Не нравится! Он одевает меня в рукава!

Опрос прерван в 14:20.

Опрос возобновлен в 18:00.

Вопрос врача: «Томас, имеете ли вы влечение к женскому полу?»

Ответ: «Нет».

– Хотели бы вы заняться половым актом с девушкой?

– Нет.

– Вы общаетесь с пациентами на прогулке?

– Нет.

– Вы знакомы с миссис Долс?

– Мне нравится Эрика.

– Что в ней вам нравится?

– Она добрая.

– Вы с ней общаетесь?

– Нет, но она собирает для меня разбросанные надзирателем фишки.

Приложение: аудиозапись на физическом носителе на двух пленочных кассетах. И так вопрос за вопросом, от которых мог свихнуться и здравомыслящий человек, засыпали акты осмотров пациентов. «Эрика, ты же тоже где-то здесь. Бинго!» Лицо скривило от провала. В корку дела Эрики Долс была вставлена книга художественной литературы.

– Мне это нравится, – сказал Ким, вытащив единственный лист краткой анкеты. Имя – Эрика Долс, двадцать пять лет, верит в гипотезы, основанные на галлюцинации, не асоциальна, преобладает латентный характер деградации личности. «Осталось мне поговорить с девушкой». За стеной раздались голоса. Ким заблокировал телефон, и экран погас. Тишина. Волнительное дыхание. Звон каблуков стремительно приближался. Яркий луч охотничьего фонаря осветил пол со стеллажами спрессованной макулатуры. Доктор Митчелл огляделся и достал дело, не до конца вставленное в бумажный ряд. На анкете Эрики Долс отсутствовала фотография.

Стемнело, но свет в доме Долс не включился. Ким планировал взять у родителей письменное разрешение на встречу с дочерью и попробовать узнать, что она поведала Томасу. Двухэтажный деревянный ветхий дом с небольшим двориком располагался на отшибе пригорода. Длинные толстые лозы дикого винограда расползались по стенам и забору неуправляемой паутиною. После нескольких нажатий на дверной звонок в глубине комнат послышалась мелодия восьмибитной приставки, но дверь никто не открыл. Любознательность распирала гостя. Он ловко перелез через забор, но, услышав шум приближающейся машины, спрятался за сараем. Свет фар уныло светил в щели деревянного забора. Мужчина крупного телосложения, двухметрового роста отворил ворота и заехал во двор на желтом такси с шашкой на крыше и трафаретом на крыле в виде шахматной доски. Водитель без труда вынес на плече из дома большой мешок и с грохотом погрузил его в багажник. Следом за ним закинул мачете, лопату, и тяжелый автомобиль выехал со двора. Ким выждал немного времени, вглядываясь в темноту. После чего зашел в открытые двери дома. Тишина. Деревянные полы периодически поскрипывали, выдавая его негласное присутствие. На кухонном столе томился недоеденный ужин, присохший к тарелкам затвердевшим соусом и сухими макаронами, а кондитерские хлебобулочные изделия активно зацвели темно-зеленой плесенью. В спальне на втором этаже были разбросаны нижнее белье и простыни, перевернуты все шкафы и книжные полки. Ким посмотрел в окно с видом на другую сторону двора и испуганно пригнулся, увидев возле забора припаркованное желтое такси предполагаемого хозяина дома. Парень спустился на первый этаж, но на кухне уже кто-то загремел посудой и громко зачавкал. Неожиданный холодный пот пробил защитный барьер антиперспиранта. «Я лучше выйду и позвоню в дверь, не буду пугать хозяина». Ким быстро спустился в подвал, чтобы выбраться на улицу через вентиляционные окна. В подсобке пахло сыростью, экскрементами и биологическим разложением. Осторожно перешагивая в темной кладовке через коробки, банки и бесполезный хлам, освещенный аварийными огнями фосфорных ламп, он залез на токарный станок, чтобы открыть форточку, и вздрогнул. Черные длинные волосы свисали к полу, а тонкие руки, привязанные к батарее, кровоточили на запястьях.

– Что, блядь, за херня! Ты жива? – прошептал Ким и аккуратно спустился обратно на ледяной пол. Он потянул к опущенной голове руку и отдернул ее, представив под черными волосами оскалившуюся девочку из популярного фильма ужасов, но одумался, ведь ужас был явью, и дотронулся до плеча женщины. Она подняла лицо и открыла бешеные глаза, утопленные голодом в череп. Она уперлась в стену, отталкиваясь от пола ногами, что заскользили о кровяную лужу с блеском черноты. Она завыла, затряслась и забилась в истерике.

– Тише, тише, я тебя освобожу, успокойся. Я не причиню тебе зла.

Парень сморщился от запаха дерьма, развязывая капроновый узел на синих руках.

– Ублюдок, что он сделал с тобой…

Хозяин дома быстро спустился на шум по металлической лестнице и, размахивая длинным мачете, прокричал:

– Любовь моя, ты меня зовешь?

Женщина простонала сквозь разбитые, опухшие, синие губы, прижимаясь в ужасе к стене. С талии атласных брюк мужчина вытянул ремень и ударил несколько раз жертву металлической блестящей бляшкой по лицу, оставив глубокую сечку над глазом. Женщина закричала через кляп, вставленный в рот, и снова повисла на батарее без сознания.

– Я еще вернусь, – произнес мужчина грубым басом и разрезал на жертве кончиком острого мачете окровавленную блузку и лямки белого бюстгальтера. Дыхание похитителя участилось сопением заложенных гайморовых пазух. Широкой ладонью насильник сжал грудь женщины и жадно проглотил слюну, так что выпячивающийся, острый кадык на широкой шее опустился и поднялся вверх, как на лифте. – Мне есть что тебе показать, – произнес похититель, поправляя гениталии через штаны. Его ладонь обхватила повисшую голову женщины, как скорлупу от ореха, и широкие ноздри вдохнули запах ее ключиц. В гостиной из телика телеведущий глупого ток-шоу громко рассказывал о самобытности участников программы проекта «Наедине», где одинокие сердца строят любовь на необитаемом острове. «Блядь, это что, „Итальянский Джалло“ тут снимается? Я не пойму. Может, сейчас режиссер прокричит „Стоп, снято“ и включится свет?» – спросил Ким сам себя. Над головой в кухне бродили тяжелые шаги здоровяка, гремела посуда и шумела в сместителе вода. Впитывая чакрами атмосферу «американского слэшера», Ким приоткрыл дверцу старого холодильника и подполз к женщине, уже не замечая неприятного запаха.

– Очнись. Поговори со мной, не молчи. Очнись. Я помогу тебе, – шептал парень, развязывая зубами веревку. Женщина глубоко вздохнула, освобожденная от тряпки во рту.

– Он убьет тебя. Он убил моего супруга, – изнеможенный голос боли и ненависти заговорил в ледяной груди.

– Не нагоняй ужаса, и так страшно пиздец как. Эрика ваша дочь?

Помятая фотография девушки развернулась дрожащей рукой перед отекшими от слез глазами матери.

– Да, – простонала она через боль и бессилие.

– Она в больнице доктора Брауна?

– Нет, в клинике Имени Оцвела.

Руки женщины, как конечности манекена, обессиленно упали на пол.

– Я не чувствую пальцев, – произнесла она еле слышно.

– Когда вы видели дочь?

– Два месяца назад. Нам ограничили встречи. Так как методику лечения нельзя прерывать, а нашу девочку должны были вот-вот выписать.

– Ночью я наведаюсь еще раз к доктору Митчеллу и проверю эту информацию.

– Служба спасения, чем я могу вам помочь? – произнес оператор в динамике телефона.

– Дом имени Долс, район старого пригорода, в конце сквера Надежды, мужчина убит, женщина ранена, помогите, убийца в доме, мы в подвале, – проговорил быстро парень полушепотом.

– Наряд выехал. Ваше имя?

– Ким Рицин, Зеленая аллея… – и раскладной телефон вместе с его пальцами затрещал, сжатый широкой ладонью убийцы, стоявшего за спиной.

– Представьтесь, пожалуйста, не вешайте трубку, – исходило из динамика, – я буду вас консультиро… – связь прекратилась, батарея и экран выдавились из пластикового корпуса телефона, а осколки без промедления впились под бронзовую кожу. Мускулистая длинная рука подняла гостя в воздух и с легкостью отбросила как плюшевую игрушку в стену к трубам водоснабжения. Дыхание сбилось в глухом ударе со звоном перебитого голоса.

– Неожиданный подарок судьбы. Я же не ослышался? Ты Ким Рицин?

Убийца завел нож под пояс брюк и затянул удавку на шее парня, протащив его волоком до лестницы. Ким захрипел, разжимая пальцами петлю веревки.

– Тебе понравится, будет интересно, не бойся, мой друг, – произнес мужчина грубым басом и перекинул конец веревки через балку под потолком со звуком трения о борт корабельного каната. – Я покажу тебе, что сделаю с ней, – сказал исподлобья маньяк. Каменный узел стянул ножку токарного стола. Капроновая петля пережала горло Кима под тяжестью собственного веса. Парень вытянулся на носочки ступней, как балерина на сцене Большого театра.

– Я тебя убью, сволочь! – захрипел он.

– Конечно, только нежно, как я убил Бетти. Помнишь эту малютку? Ты же с Зеленой аллеи, – улыбнулся верзила. Лицо покрывали глубокие морщины, в тени похожие на ровные порезы на рябой, грубой, скомканной коже. Глаза безжалостные, хладнокровные, черные, пустые, дикие, голодные, жестокие. Волосы жирные, грязные, растрепанные, с неотесанной стрижкой. Будто он сам себя забривает мачете на ощупь.

– Ты? – выкрикнул Ким, выдавив последний воздух, как в клапане резиновой камеры, и не смог вдохнуть, перетянутый петлей на шее.

– Она протянула мне маленький букет из трав и одуванчиков. Мне никто не дарил подарков. Я помню до сих пор запах и вкус ее карамельного тела, упругого, девственного, чистого, юного. Сопротивлялась она, как невинная шлюха. «Я заставлю тебя слушаться! Заткнись!» Слышу сейчас ее тонкий голосок, вибрирующий под водой в истерике от боли. Хорошо, вот так, хорошо. Привлекателен пригород простодушными жителями, доверчивыми, общительными, добрыми. Мне здесь нравится, Ким, и я тебе понравлюсь, и ты мне понравишься. Мы подружимся, мой дорогой друг. Я всех помню.

– Сука! – выкрикнула женщина из последних сил, в аффекте, и воткнула в спину убийцы мачете, вырванное из его брюк. Острый клинок разрезал мякоть тела, как масло, и вылез окровавленным острием из плеча. – Это за мужа, мразь! – обессиленно добавила вдова. Здоровяк вытащил лезвие, как будто не почувствовал боли, и со свистом разрезал, рассек воздух, а вместе с ним и голову женщине, в один длинный, легкий, непринужденный взмах. Обезглавленное тело немного постояло, как будто могло существовать без мозгового аппарата управления, выдавливая из разреза артерий, вен, мышц в пульсе струйки горячей крови и багряные ленты, а потом рухнуло на бетонный пол, соединяя свежую кровь с застывшей лужей от другого трупа. На улице раздались звуки приближающихся сирен патрулей.