Читать книгу Тайна Зеленой аллеи. Искра души - Михаил Волков - Страница 6

К семье Мединсонов не приезжали гости, не горел с наступлением темноты в комнатах свет. Мать воспитывала сына одна. Она всегда казалась напуганной, забитой, удрученной и никогда не реагировала на дружелюбные приветствия. Она избегала шумного общества и случайных встреч с соседями. Одни обходили ее стороной, а другие перестали замечать. Она не жила, а выживала на двух работах под мурлыканье хитрого работодателя. Кризис давно уничтожил финансовую стабильность среднего звена общества и посеял на плантациях мертвой земли крепостную зависимость, манипуляции монополистов и балльную систему труда «Карьерного просветления» – КП. Потеря баллов в электронной таблице КП снижала квалификационный авторитет и грозила увольнением с текущего места работы.

Мать Джека выживала в огромном индустриальном мире, но не была его частью. В школе сын периодически подвергался насмешкам со стороны ровесников из числа зевак, сплетников и зазнаек. Тех, кто ожирел от чувства собственной важности, чувства фиктивного превосходства над изъянами неизученного индивида. Я не считался с их мнениями. К сожалению, мы учились на разных потоках, и со злом Джек боролся самостоятельно.

Безнаказанные нарушители порядка и режима образовательной школы, несовершеннолетние «бродячие собаки» без гендерных признаков Том, Боб и Стив ежедневно пробовали себя на роли ораторов, пропагандирующих насилие и геноцид. Стадное угнетение личности сверстников начиналось всегда с унизительной пощечины и морального оскорбления. Вежливость Джека раззадорила преступников, но не его самозащита. Потертый «конверс» рассек бровь одному, сбил дыхание ударом по печени второму, а третьему отдавил блестящие туфли. Однако уйти не получилось…

Джек всегда был внимательным, немногословным слушателем; выражал чувства, эмоции в чернилах на холсте; расценивал сарказм за обиду, шутки за действительность; считал, что слова должны иметь ценность, а не быть ветреными; бегал по лужам босыми ногами от радости летнего дождя; светился от счастья при виде первого долгожданного снега; замирал, боясь вспугнуть бабочку на козырьке кепки, а потом восторженно кричал на весь двор, восхищенный ее фиолетовыми крыльями: «Посмотрите, какая она волшебная!» Многие называли его странным, но мне так не казалось.

Практикуемые логопедом тренинги давали положительные результаты на пути решения проблем с дикцией, но примитивное общество сопротивлялось принимать любые отклонения индивида от шаблонов, стандартов и стереотипов. Зло разрасталось, и темнота подавляла порыв творческого знаменателя расти. Локальному социуму требовался обязательный козел отпущения, личный виновник всех их проблем. Однажды преподавательница не поверила в то, что сочинение является подлинным творением творческой мысли и поставила неудовлетворительный балл за списывание из журналов цикла публицистики. Впервые по пути домой Джек проснулся от многолетнего сна и преподнес себя в искреннем виде.

– Представляешь, она сказала, что я писатель апельсиновый, и высмеяла меня перед всем классом.

– Вывод ее однозначно необоснованный. Просто не каждый готов разделить мнение собеседника, – Ким попытался поддержать друга, но тот как будто его не слышал.

– Нет, ты представляешь, она мое сочинение прочитала вслух перед всей аудиторией, а в конце добавила: «От плагиата развивается только быстрописание и слабоумие».

Он засмеялся и в потоке радости проглатывал слова. Порицание учителя не расстроило Джека, а подтолкнуло на новую ступень саморазвития.

– А почему апельсиновый? – спросил он себя и остановился.

– Может, она считает тебя сочным. Брызгаешь в нее всякими мыслями. – И волны хохота трещоткой полетели по брусчатке на мостовой.

В тот день я почувствовал настоящую радость. Забыл о коме размышлений и представлений о развитии жизни как об антиутопии с негативными тенденциями времени. До поздней ночи мы просидели на дереве во дворе дома, как в детстве, только разговоры были другими и штаб-квартира разобранной.

…Паразиты в уборной захлебывались ядом от удовольствия. Джек не понимал смысловой нагрузки потока нецензурных анонимов в недопустимых грамматических формах склонения с уст одноклеточных сознаний оппонентов. Сообщники дискутировали о принадлежности парня к категории отработанного биологического материала и с удовольствием дискриминировали мать на пошлом уровне – как женщину, как личность, как человека. Обитель психики разорвалась на куски критического дисбаланса, и кровь обидчика разрисовала кафель живописными строчками бурой тревоги, но численное превосходство сыграло фатальную роль в изменении справедливого равновесия. Стадо повалило парня на пол, чередуя удары ногами от усталости. Потеря сознания. Тишина. Кровь как вино.

Последний год учебы предшествовал подготовке к выпускному вечеру. Джек даже успел закрутить роман с такой же иноземной девчонкой. В поступках и в эмоциях он вел себя свободно, без границ застенчивости. В нем была своя харизма: ровные, острые черты лица, запоздалый акцент выговариваемых согласных и иное видение мира, что вызывали у многих девушек к нему особенный интерес, но в обетованной пустоши с космическими фантазиями для них не находилось места. От школы до дома было около двадцати минут ходьбы.

– Я прождал тебя полчаса, прячась от жары в фойе, где меня заставили перегружать привезенные булочки в ларек, а ты даже не ответил на мой звонок. Держи, она с джемом.

– Ким, ты ее украл?

– Не замечал за собой.

– С утра ты сетовал по поводу отсутствия наличных и дырявого кармана.

– Это плата за мой недетский труд. Смело пережевывай и не парься, ведь твоя карма не будет запятнана репутацией скупщика краденых булок, – возмутился Ким, похлопывая Джека по плечу.

– Звучит уверенно.

– Слушай сюда, казанова, я смотрю, ты сегодня в отличном настроении, значит, вечером мы идем на тусовку к Ричардсонам, и тебе надо бы по-тихому свалить из дома, не побеспокоив стариков.

– Так мама еще молода.

– «Старик» – это такое выражение.

– Ким, а старик исчисляется от какого временного промежутка?

– Я думаю, от шестидесяти пяти до семидесяти пяти лет.

– Так мне шестнадцать. Где логика?

– Ты прав, старик. Тогда вечером скажешь молодой маме, что ночуешь у меня. Ты только представь, в пентхаусе Ричардсонов будет вся школа.

– Ух… Столько людей в одном месте, – в изумлении Джек застыл. – Но у меня зачет по геометрии на носу. Я отстаю в ней.

– У Ричардсонов будет одна скромница, что давно интересуется твоей персоной, – Ким приобнял Джека и на ухо заманчиво проговорил: – Она тебя подтянет сегодня по геометрии и, может, если обломится, еще в чем-нибудь.

– Интересно.

– Ты только будь увереннее. Если понадобится, понастойчивее. Надо же когда-то начинать, – ответил Ким, поправляя на шее Джека воротник зеленого поло.

– Я тебя порой не понимаю.

– Да, и твоей надсмотрщицы завтра не будет, учительница по геометрии заболела простудой. Сейчас вирус какой-то идет. Так что мой руки перед едой.

– Значит, я буду в библиотеке.

– Конечно будешь, поклеишь там прыщавых мадемуазелей.

– Ким, ты опять говоришь нелогично.

– Приходи раньше. Сегодня дома делают пиццу из…

– Не произноси, – трепетно попросил Джек.

– Хочешь отгадать?

– Да. Будет горячий треугольный кусок пиццы с расплавленной сверху корочкой сыра, скрывающей сочную начинку.

На небе появились первые звезды, и зажглись фонарные столбы, освещая длинную улицу мягким, приятным, комфортным, уютным оранжевым светом.

За время нашего знакомства мой друг мало рассказывал о своей семье. Мне было известно только, что отец его погиб на аэродроме при испытательных полетах, а мать очень много работает. Когда мы шли домой, то разговаривали обо всем. Тогда я вспомнил, что Джек безупречно рисует, предполагая, что в будущем он может стать известным художником, но последний категорично отрицал свой талант и игнорировал данную тему.

Взрослея с каждым годом, дети и сами поверили, что ожившая картина была их выдумкой, а обнаружение тела Бетти случайным совпадением, но феномен альбома с рисунками на коллективном дружеском совете, придя к общему консенсусу, было решено надежно спрятать на чердаке под облицовочной деревянной доской.

– Привет, Джек. Давно к нам не захаживал.

– Добрый вечер, тетя Вильета.

– Как дела на учебе?

– Хочу сдать геометрию, Ким говорит, что его знакомая меня подтянет.

– Это можно было бы не говорить.

– Даже так? – улыбнулась женщина. – И куда вы сегодня собрались?

– Да, мы ненадолго, туда и обратно.

– Так куда же? – поинтересовалась Вильета.

– К Ричардсонам.

– К этим выскочкам.

– Согласен, но там, помимо них, будут и другие крутые ребята.

– Ты уверен, что вам стоит идти? – она перевела взгляд на Джека, который с удовольствием поедал второй кусок пиццы, запивая запеченную корочку фруктовым горячим чаем.

– Тетя Вильета, я знаю состав начинки: курица, грибы, помидоры, сыр, базилик, перец, соль и сахар.

– Да уж, с такой тачкой по-тихому свалить-то и не получится, – под нос буркнул Ким. – Мы уходим, Макс подъехал. Джек, давай заканчивай.

Макс был старше ребят на два года и уже учился в колледже, на специализированном факультете с медицинской кафедрой. Он мечтал выучиться на хирурга и спасать людей, но в будущем уверенно вычеркнул шесть лет из жизни, пока получал образование в медицинском институте. Ведь доктором он так и не стал.

– Как вы, парни?

– Отлично, поздравляю с приобретением. Давай, мужик, особо не гони.

– Спасибо, будет сделано.

– Здравствуй, Макс, – Джек уважительно протянул руку и крепко сжал ладонь в рукопожатии.

– Привет-привет. Давно тебя не видал веселым. Ты с нами?

– Да, мы же ненадолго?

– Падай назад, – весело произнес Макс, отодвигая водительское кресло. Машина взвизгнула шинами и далеко не тихо понеслась по ночному пригороду.

Конечно, на вечеринке они остались не на один час. Раскованная молодежь в центре вселенной под открытым небом зажигала свои яркие светила.

Я смеялся как сумасшедший, слушая раскованные бредни Джека. Он был веселым, изрядно влюбленным и бесконечно счастливым. Он неординарно рассказывал о проведенном вечере, о своих взрывных впечатлениях и бесконечных чувствах. Меня это веселило, а Джек не умолкал и рассказывал свои эмоции, передавая информацию в доступном только для нас контексте нашего негласного коннекта. Конечно же, строгие родители не одобрили ночное путешествие, наказав нас домашним арестом. «Ким, так Нелли вообще не интересуется геометрией, только анатомией», – я продолжил смеяться, а Джек рассказывать о вреде бессонных ночей и алкоголя.

…Да, но в этот злополучный день мерзавцы не остановились на достигнутом этапе морального унижения и надругались над сверстником, окунув его головой в забитый сигаретными окурками унитаз. Рвотный крик остановил экзекуцию и освободил легкие, наполненные жидкостью.

Я чувствовал свободу полета птицы в своей груди, как будто отпустил воспоминания о потерянной душе, но оказалось, что линия времени крепко завязала узлы на наших шеях. В лицо мило улыбались многие сверстники, а за спиной плевались нарывами из набухших язв и воспаленных гланд: «Не как все! Он тут чужой! Пусть проваливает в класс коррекции!»

Кто-то блистал умом, кто-то силой и отсутствием первого, а кто-то не уподоблялся толпе и жил в маленькой стае, готовый показать клыки и выпотрошить обидчика. «Несдержанный гнев в порыве аффекта» – говорили многие о том случае, но аффекта не было. Была обдуманная, спланированная и сладкая месть. Бейсбольной битой из алюминия я переломал «паразиту» ребра и выбил два колена. На следующие три насыщенных года обучения в университете врачи нарядили его в аппарат Илизарова. Именно к этому непризнанный оратор Том так безоговорочно стремился, неоправданно высмеивая чужие слабости и пороки. Боб удачно лишился верхнего ряда зубов. Выплевывая их в стороны вместе с окровавленной ортопедической блестящей на солнце скобой, он уже так нагло не улыбался, а ничтожно шепелявил мольбы бесполезного прощения. Подумайте только, самый заядлый хулиган школы умоляет никому не известного Кима. Не поздновато ли для раскаяния? Диагноз – черепно-мозговая травма, перелом челюсти, зубов и носа. Текущее состояние – полугодовое восстановление с реабилитацией у травматолога и стоматолога. «Нападающий в центре поля! Напряженный момент! Удар по воротам – и…» На финальном ударе добивания резцов нижней челюсти меня как борца за справедливость остановила поражающая пуля законопослушного стража Цитадели сектора №9. К несчастью или наоборот, пуля порвала мышцу плеча и прошла навылет, не задев жизненно важные органы. Текущее состояние – неудовлетворенность. Статус – привлеченный к ответственности. После этого происшествия вся местная знать из экс-интеллектуалов, критиков и эмоциональных, невостребованных особей разношерстных полов лихо раздирали свои глотки на собрании деморализованного общества: «Таким тут не место! Такие мешают нашим детям самоутверждаться! Изолировать их! Принудительно лечить их!» Блеющее стадо изрыгало синтетический яд нездорового завтрака. Беспомощные овцы орали как вороны и смеялись как гиены, поощряли жестокость и стимулировали своих неопределившихся отпрысков эквивалентом денежного согласия на вседозволенность: один бездумно водит подушечкой пальца по сенсору дорогостоящего гаджета, не используя и половины процентов от его возможности; второй наудачу ставит галочки в тесте по программе «Прогрессивный выпускник»; третий выискивает в переносице застывшие простудные выделения, а другой щипает за ягодицы одноклассниц, которые притупляют творческий потенциал в секундной эмоции счастья от сделанного произведения искусства, на фронтальную камеру современного телефона. «Изолировать! Придать общественному порицанию! Развести костер демагогии! Стереть в порошок и забыть!» – дребезжали диафрагмы полуобнаженных, одетых по канону тренда особей женского и несуразные образы поколения «фастфуд» мужского пола.